А как они отчаянно до последней капли крови защищяют своё потомство и жилище от многочисленных и безжалостных врагов!
Муравьиный народ строго разделён по видам выполняемых ими работ. Муравьи-строители после долгой спячки осматривают свой дворец и залатывают в нём дыры. Если дыр не обнаруживают, то старательно  моют  и  чистят свой запылившийся во время зимней спячки дворец. Муравьи-няньки готовят жильё для будущих детей. Муравьи-охотники и воины чистят  своё  оружие,  а  пастухи  проверяют стада «коров» – маленьких тлей, зимующих в зимних яслях, которых они с наступлением весны  выпускают  на близрастущие деревья и цветы,  ревностно  охраняя  их  от  естественных  врагов – комара-красавки и божьей коровки, а также и от соседних муравьёв, готовых  иногда полакомиься тлиным молочком в том случае, если сильно проголодались, а до своих «коров»  ещё много вёрст пути! В муравейниках  также  проживают  гусеницы  мелких  полевых  мотыльков - голубянок.  Муравьи с удовольствием слизывают с их крошечных телец сладковатую жидкость, по вкусу напоминающую молочко тли. Именно за это муравьи  сами предлагают голубянкам снимать жильё в своём гостеприимном доме в течение всего их кукольного периода, одновременно подкармливая их любимыми ими листочками.
На кухне уже дружно кипела работа. Муравьи-повара готовили свой первый весенний пир  из  зимних запасов: на веретелах жарились засушенные мухи и кузнечики, заготовленные ими ещё с осени, из лапок и крылышек получались отменные студни, из собранных осенью  семян  пеклись  всевозможные  пироги, пышки и кулебяки, во внутрь которых искусные  повара укладывали свареное ими повидло из лесных ягод, а из сушёных ароматных  ягод варили сладкие кисели и компоты. К зажаренным мухам и кузнечикам полагался острый  соус из семян медвежьего ушка и одуванчика, также собранных прошлой весной.  А главный повар колдовал над сладким кремом из молочка тли и лесного мёда,  подаренного  им  земляной  пчёлкой Розалиндой, жившей с ними по соседству на лесной опушке. Этот крем главный повар  муравейника  готовил  сам.  Ревностно хранил он секрет этого особого крема, рецепт которого перед смертью передавался только тому поварёнку, которого он лично посчитает  достойным.  А  пока главный повар был ещё бодр и полон сил и готовил его самолично, потому что он предназначался специально для царицы, готовившейся произвести на свет новое поколение муравьёв-тружеников. К тому же она была  неравнодушна к сладкому! Для будущих детей заботливые няньки уже готовили ясли, устилая пол сухим сеном.
Сама  Индигерда  внимательно  наблюдала, как трудились её дети. Рядом  находилась её старшая дочь Альвена,  которая  была  советницей во всех делах. Её главной обязанностью было следить за детскими яслями и относить туда  новорожденных  малышей.  Все  воспитатели боялись её больше самой царицы, зная как ревностно следит она за здоровьем и правильным воспитанием нового поколения.
Проснувшиеся  нахлебники – мелкие пауки-скакуны покидали этот гостеприимный дом, предоставивший им по закону леса на зиму убежище:
– До свидания, дорогие соседи! – слащавым  голоском  прощался с муравьями хитрый паук-скакун по имени Скин. - Большое  вам  спасибо  за  предоставленное  нам  на зиму жильё.
– Уходим быстрее! – торопила его сварливая жена Скина. – Пора  и  нам  о своих детях подумать. Наш  сосед  крестовик  Голиаф,  наверное, уже приготовил себе в ветвях гнездо и сетки для охоты расставил, а ты ещё ни о чём не думаешь!
– Ой, Скина! Его порода  живёт постоянно в одном месте  и  поэтому  плетёт  сети,  а нам,  скакунам,  сетей  не  надо – у  нас  каждый  куст дом! Для нас в жизни главное ловкость лап и быстрый прыжок, и мы всегда будем сыты. Хотя, по правде говоря, нам, всё-таки, труднее приходится:  ловить добычу, нападая на неё с наскока, в то время как Голиаф сидит и ждёт, пока добыча сама попадёт в его сети. Как бы нам в его сеть не по-пасть,  как  это  случилось с моим легкомысленным братом! – философски произнёс Скин, желая всё же  оставить  последнее слово за собой, но получил от своей жены большую затрещину.
Он быстро выскочил из муравейника на поверхность, не желая демонстрировать муравьям  свои  семейные  ссоры, очень часто случающиеся во всех паучьих семействах.
– Видеть  не  могу  этих  негодяев! – проговорила  возмущённая  Альвена. – Сколько наших детей погубило их семейство. Вот и прошлой осенью мой любимый брат Калхас погиб в схватке со Скином. А ведь Калхас был сильным и смелым воином и не раз доказывал это в бою с врагами. Если бы Скин предложил ему честный поединок, то Калхас вышел бы победителем. Но хитрый Скин подстерёг его в засаде и прыгнув ему на спину, вонзил в него свои ядовитые зубы. А когда зима приходит, то всё его семейство невозмутиво является снова к нам в муравейник и просится перезимовать. Ну, почему  мы не можем закрыть перед ними дверь?
– Что поделать, Альвена? Таков закон леса, установленный самим Велесом, и мы не вправе его нарушить.
Сам лес день за днём оживал после зимней спячки. На ветвях деревьев набухали почки, а на солнечной стороне даже появились первые нежные листочки. Синицы и воробьи на деревьях  распевали  свои  весенние мелодии. С юга летели в свой родной лес зяблики, скворцы, тоже желая принять участие в лесном концерте. На ветвях самых высоких деревьев свил гнездо  аист. Дятел своим музыкальным инструментом – мощным клювом репетировал мелодию из какого-то военного марша. Из берлоги  вылез  наружу  самый сильный лесной зверь – дедушка медведь. Щурясь на ярком солнышке он весенним, густым рёвом оповещал лесное население о своём появлении, давая тем самим понять, кто в лесу главный. Услышав эти звуки серые разбойники волки, поджав хвосты, быстро мчались на другой участок леса, понимая, что их зимней власти в лесу пришёл конец, и настала пора уступить дорогу медведю. Больше всего доставалось от неисправимого сластёны муравьям и пчёлам. Старый ворчун непрочь был полакомиться весной за неимением ягод вкусными муравьиными личинками, или же, поломав лесные улья-дупла в старых стволах деревьев, забрать у пчёл остатки мёда, особенно нужного им самим ранней весной. Но мог он и невольно оказать услугу пчёлам и муравьям, слопав на обед парочку другую лесных грызунов, которые тоже воровали у пчёл мёд, и лакомились муравьями и их личинками.
Дед Лесовик, усевшись на высокую сосну, осматривал свои лесные владения, покуривая дубовую трубку, часто запуская в небо лёгкие облачка табачного дыма, словно соревнуясь с небесными облаками самого бога неба – Сварога. Изредка он перебрасывался приветственными словами со своим коллегой старичком-Грибовиком, который очищал от остатков снега свои небольшие участки леса, на которых в летнее время должны будут произрастать грибы. Пока что на этих участках распускались подснежники и за ними фиалки, а рядом с ними уже пробивались маленькие ростки лесных ветрениц. Лесные девы – мавки, проспавшие всю зиму в облюбованных ими деревьях, как всегда весною занялись уборкой леса. По окончании работ, как обычно, лесные обитатели увидят весенние танцы в их исполнении, не уступаюшие своими грациозными движениями танцам порхающих бабочек и стрекоз. По всему лесу был слышен их звонкий и весёлый смех.
А в реке протекала своя жизнь. Дедушка Водяной рубил лёд, сковавший воду на всю зиму. Его русалочки, надев весенние наряды, расчёсывали ряску и очищали своими мягкими щёточками почки кувшинок и кубышек, изредка передразнивая пришедшего медведя, который пришёл попить весенней воды. Эти молодые пересмешницы обрызгали старого ворчуна речной водой, а одна русалочка, что посмелее, попробовала щекотнуть его за пятку. Но Топтыгин только добродушно оскалил пасть, показывая всем своим видом, что не обижается на этих пересмешниц. Их сестрички – полевые русалки  приводили в порядок свои луговые угодья, лежавшие между рекой и лесом. Только болотные кикиморы не переставая ворчали со своих кочек, пытаясь навязать молоденьким русалочкам свою волю. Но водяные красавицы к этому давно привыкли и просто не обращали на них внимания. Им было достаточно наставлений самого Водяного, в подчинении которого они находились. Однако и он, иногда забывая о своей большой власти, хохотал до упаду, как маленький ребёнок, над проделками его подопечных. Только людям иногда было не до смеху от их выходок, и поэтому последние старались не входить без нательного креста в их речные и лесные владения.
Индигерда, как и другие муравьиные царицы, одно за другим производила на свет  новое и новое потомство муравьёв, пополняя ими ряды погибших от естественных врагов. А все рабочие муравьи так ревностно заботились о потомстве, что ни один рабочий муравей не позволял себе ни минуты сидеть без дела.
Муравьиный дворец – сооружение многоэтажное. Верхние этажи расположены над землёй, а нижние – под землёй. В его нижних этажах, расположенных под землёй, было много ходов и выходов. В одних камерах находились кладовые, где хранились запасы еды, в других муравьи выращивали грибы. В самом большом помещении были расположены детские ясли, где лежали  яйца и личинки, безглазые и беспомощные. Специально обученные муравьи-няньки под командованием старшей Альвены их кормили, чистили и переносили с места на место. То они их поднимали на верхний этаж поближе к солнцу, то, наоборот, несли вниз, где по их мнению было попрохладнее в жаркое летнее время. Наверное, у таких нянек не мешало бы постажироваться другим живым существам! В минуту тревоги, угрожающей всему муравьиному царству, в первую очередь муравьи кидались спасать царицу мать и подрастающее поколение.
Но была и ещё одна особая комната, в которой стояло шесть самых больших кроваток. Это была детская комната для трёх наследных принцев и принцесс. Индигерда выбирала их сама, полагаясь на свой материнский инстикт. Они были наследниками. Им предстояло улететь на божью волю и завести свой собственный муравейник подобно этому. Для них были изготовлены большие удобные кроватки, лучшая еда с королевской кухни и много детских игрушек. Остальные же личинки за неимением всего этого вырастали недоразвитыми, неспособными к продолжению рода, но с сильными руками, и должны были стать рабочими муравьями. Так было задумано  матерью природой.
Итак в детской комнате для принцес спокойно подрастали три сестрички Берата, Доротея и Инельга. А напротив стояли три кроватки с принцами: Алкасом, Свеном и Рогдаем. Принцев ждала недолгая жизнь. После свадьбы они умирали, а их жёны-вдовы строили себе свои собственные муравейники. А пока все шесть наследников спокойно посапывали в своих кроватках, обласканые и своими няньками и рабочими муравьями. Последние очень любили после окончания рабочего дня, когда на ночь закрывался на ключ их дворец, прийти в ясли и поиграть с подрастающим поколением. Они приносили им игрушки с верхнего мира, которые они сами для них мастерили в перерывах между основной работой.
Берата и Доротея хорошо кушали и быстро росли на радость всему муравейнику, переговариваясь друг с другом со своих королевских лож. Только Инельда росла медленнее и была очень задумчива. Но она очень любила, когда к ней приходил по вечерам старый пастух Дрон и рассказывал сказки, услышанные им от деревьев, цветов и других насекомых.
– Здравствуй, маленькая Инельда! – привествовал он свою любимицу, – вот сегодня я перескажу тебе сказку, которую мне рассказала серая цикада, прыгнувшая на медвежье ушко недалеко от нашего дворца.
И маленькая Инельга с замиранием сердца слушала все сказки старого Дрона.
– А правильно ли мы сделали, что уложили Инельгу на королевское ложе? – сказала как-то Альвена Индигерде. – Что-то она плохо растёт. Какая же из неё будет продолжательница рода?
– Ну что ты, Альвена. Я мать всего муравейника, и мне лучше знать, кто для этого подходит. Моё материнское сердце никогда меня не подводило. Очень часто слабые и хрупкие матери рождали на свет богатырей. Мне это рассказывала сама Мавка во время моей собственной свадьбы.
– Но ведь и я ваша дочь, а вы меня сделали только рабочей особью, – проворчала чуть слышно в ответ Альвена.
Наступило лето. Лес покрылся зелёными листьями, доцветали последние весенние цветы, уступая место своим летним собратьям. На солнечных прогалинах красным цветом засверкала на солнце сладкая земляника. Подросшие птенцы вылетали из гнезда и готовились вступить в самостоятельную жизнь. По лесу скакал чёрный дрозд Алкид со своими подрастающими детьми Чарли и Вилли и подкармливал их червячками, которые он выкапывал из земли своим длинным жёлтым клювом. В их детском оперении коричневого цвета уже пробивались два чёрных пера в хвосте, свидетельствующие о переходном возрасте. Их мелодичное пение раскатывалось по лесу. А их мама Дина снова сидела на гнезде и ждала появления их младших братиков и сестричек. Из дупел высоких деревьев выглядывали детские мордочки рыжих бельчат.
И вот наступил день вылета муравьиных принцес. Индигерда одела им на спину свадебные крылышки и водрузила на их головки маленькие короны, искусно сделанные муравьиными мастерами. Обласканные всем муравьиным семейством Берата и Доротея смотрели с замиранием сердца на новый неизвестный им доселе мир. Пропустив мимо ушей наставление своей матери Индигерды об огромных опасностях, таящихся за каждым кустом, они быстро вылетели вместе со Свеном и Рогдаем к большому дубу, на котором их, как и другие муравьиные пары, ждала лесная Мавка. Сегодня был день вылета лесных муравьиных наследников, а лесная Мавка играла у них ту роль, которую у людей играет священник. А роль алтаря у них выполнял большой дуб, вокруг которого они должны были три раза облететь. Сверчки и кузнечики приветствовали их свадебным маршем в исполнении лесного оркестра, а лесная черёмуха, осыпала их белоснежными цветами, источающими тонкий аромат. Бабочки, летая над дубом, украшали бал своими яркими нарядами.
Только Инельга немножко замялась, как бы неохотно прощаясь со своею матерью и старым другом пастухом Дроном.
– Лети дочка на праздник, ты теперь тоже станешь муравьиной царицей, но помни об опасностях. Больше я вас никогда не увижу. Помню, когда я только успела вылететь,  мой родной  муравейник запылал огнём, и я до сих пор не знаю, какая судьба тогда постигла мою мать, моих милых братьев и сестёр. Но жизнь продолжается, и вот я теперь имею собственную семью, а вы, мои дочери, тоже должны продолжить наш муравьиный род. Сейчас ваши свадьбы. Этот день самый счастливый для вас и самый опасный. Очень много чудовищ подстерегают вас в пути, желая вами пообедать. И только самые умные и ловкие выживут на этом опасном пути.
– Прощай, мама! Прощай, мой старый друг Дрон! – с большим волнением произнесла Инельга и, протянув руку своему наречённому Алкасу, полетела с ним вслед за сёстрами к священому дубу, где собралось большое количество муравьиных пар со всего леса. Гремела лесная музыка. Звенели бокалы с нектаром летних цветов, доставленных по этому случаю лесными пчёлками. А сама Мавка, одетая в пышное зелёное платье с короной из золотых шишек, венчала все прилетевшие пары и от души поздравляла и желала счастья.
Но, как говорили в старые времена славяне, что Родом, богом судьбы и вселенной, написано, того не миновать никому.

Их подстерегали певчие птицы, пением которых мы, люди, так восторгаемся. Хищные шершни, стрекозы, различные хищные жуки тоже были непрочь перекусить жирными муравьиными принцессами. Некоторые пары падали в пруд или лесное болото, принимая его с высоты полёта за зелёный луг. А там их подкарауливали водяные клопы, водомерки, жуки-плавунцы, личинки стрекоз, не говоря уже о рыбах, лягушках и тритонах. Даже избежав пасти хищников, муравьиные пары могли погибнуть, захлебнувшись в воде, из которой были не в силах выбраться. А когда по окончании полёта муравьиные самки садились на землю и отгрызали себе крылья, чтобы выкопать себе норку для будущего потомства, их караулили шустрые ящерицы, земляные лягушки и всевозможные земляные пауки, включая скиново семейство. Да и дрозд Алкид с удовольствием ловил муравьих принцесс и кормил ими своих подрастающих деток. А те снова раскрывали свои маленькие клювики в ожидании новой порции.
Как всегда, чуть замешкаясь, Инельга вдруг услышала крик своей сестры Бераты. Её бедная сестра, совсем забыв об опасности ринулась в неизвестность и вместе со Свеном упала в ловко расставленную на цветке сеть зелёного цветочного паука Теуна.
– Мавка, помоги нам спаси мою сестру! – начала просить Альвена.
– Ничего не могу сделать, – ответила Мавка, смахивая со щеки слезу. – Так устроен мир, и я не имею права нарушать закон природы. Ибо нарушив мировой порядок, мы уничтожим всю природу. Вы, муравьи, тоже поедаете лесных червей, жучков, мух и также, как паук, впрыскиваете в них свой яд – муравьиную кислоту, которая парализует жертву. А если я вмешаюсь и буду их спасать, вы все умрёте от голода. А они тоже мои воспитанники, как и вы, и пауки, и мне их тоже жалко. Всё зависит от Рода, как он вписал в своей книге судьбы, так и сбудется. И конечно вы тоже не должны быть беспечны, и всегда помните об опасности. Вас предупреждала мать Индигерда, и я говорила то же самое во время свадебного пира. А твои сёстры были очень беспечны, вот теперь одна из них за это расплачивается.
Зелёный паук Теун быстро приближался к своей жертве. Он уже два дня как сплёл свою ловчую сеть и был наконец-то вознаграждён попавшей в неё добычей.Подбежав к барахтающейся паре, он схватил и опутал своей нитью Свена и вонзил в него свои ядовитые зубы.
– Прощай, любимая! – успел только проговорить Свен Берате и испустил дух. А бедная Берата смотрела, как Теун пожирал умершего Свена, и со страхом ждала своей такой же участи.
– Но видимо Род всё-таки написал ей другую судьбу. Когда Теун заканчивал свой первый завтрак, вдруг неожидано выпорхнул из-за куста крапивник Кока и схватил своим клювом ничего не подозревавшего Теуна с остатками Свена в зубах и тонкой ниточкой с прилипшей Бератой. От резкого толчка ниточка с Бератой оборвалась и бедная принцесса полетела на землю. Собрав все силы она заползла под куст. Потом, отдышавшись, поползла по земле и отгырзла себе теперь ставшие ей ненужными свадебные крылья с остатками паучьей нитки, и поползла искать себе место для жилья. В дальнейшем, став уже царицей-матерью, она рассказывала своим детям, как героически погиб их отец, спасая ей жизнь. А своих дочек принцесс учила быть бдительными и не забывать никогда об опасности, подстерегающей их на каждом шагу.
– Вот видишь, как спаслась твоя сестра, – ласково сказала Мавка Инельге,  -  Свен всё равно бы умер. Муравьи принцы не живут долго. А мне и Теуна жалко. Как старательно он работал, плёл свою ловчую сеть. А её то дождь, то ветер портил. А он всё плёл и починял, и тоже мечтал о счастливой жизни. А у Коки в кустах гнездо с женой и маленькими малышами. Так что лети смело с Алкасом, чему быть того не миновать! Доверьтесь своей судьбе.
И Инельга с Алкасом полетели смело по лесу, подыскивая себе место для муравейника. Часы Алкаса уже были сочтены. Он уже начинал протяжно дышать, но старался не показывать это Инельге, в которой уже начинал проявляться материнский инстинкт. Она заботливо просматривала каждый кустик и пенёчек, подыскивая удобное место для муравейника. И вот она увидела спиленый ольховый пенёк, который ей очень напомнил их прежний дом. Усевшись на пенёк и немного отдышавшись они начали его внимательно изучать. Следы показывали, что дерево было спилено сравнительно недавно. А мелкие грибные споры говорили, что дерево  уже давно болело и сохло, и, повидимому, кому-то приглянулось на дрова. Но от грибных спор Инельга пришла в восторг. Ведь надо было первое время подумать и о еде. У неё ещё не было рабочих муравьёв, которые бы об этом заботились. И первое время ей нужно будет самой заботится и об устройстве гнезда, и о еде, и о яслях для первых рождённых детей, которые и будут её первыми помощниками – рабочими муравьями. И поэтому она пришла в восторг от неожиданнной удачи.
Ох, какой я сейчас сварю грибной суп! – воскликнула она. повернувшись к Алкасу.
Но её радость тут же омрачилась. На пенёк вскочила не то Скина, не то её родственница – скачущая паучиха.
– Любимая, прыгай под пенёк, а я её задержу! – крикнул Алкас и ринулся Скине наперерез.
– Скина, не тронь нас, ведь ты же у нас в муравейнике зимуешь, и моя мама тебя гостеприимно приняла, – пробовала совестить её Инельга.
– А я есть хочу. – прошипела Скина. – Я тоже собираюсь стать матерью и мне, как и тебе, нужно хорошо есть, чтобы у меня родились здоровые дети. Иначе они умрут в моей утробе от голода. Мы пауки не можем есть ягоды и грибы, как вы муравьи. Пусть в нашем поединке победит сильнейший.
Со страхом Инельга наблюдала за поединком. Силы Алкаса начали ослабевать.Его часы были сочтены. Паучиха Скина хоть и получила сильные ранения и ожоги от муравьиной кислоты, но всё же его одолела и потащила вниз с пенька.
– Прощай, Инельга! – произнёс слабым голосом Алкас. – Скина, съев меня, тебя не будет пока беспокоить и ты сможешь спокойно построить дом. Тебе суждено жить. Прощай и вспоминай меня добрым словом. Я умираю с твоим именем на устах.
Вздохнув последний раз Алкас испустил дух.
Глотая слёзы Инельга-вдова сползла с пенька и начала копать под ним ямку для своего будущего дома. Подкрепившись грибами, она работала не покладая рук. Недалеко от пенька она увидала растушее медвежье ушко и с удовольствием съела его семечко, а остальные семена она, осторожно собрав, начала переносить в вырытую ямку. Уже были готовы небольшие подземные комнаты, в которых она заботливо разложила наспех сделанные кроватки. Вот тут ей пригодились рассказы старого Дрона. Она хорошо помнила по его рассказам, как кроватки мастерятся. И аккуратно уложила в них травку для перины. Скина её пока не беспокоила, наверное ускакала куда-то далеко. А Инельга продолжала свою важную работу. Как-то раз села она, уставшая, на минутку отдышаться, и к ней подлетела старая земляная пчёлка Мальвена и угостила её собранным нектаром. Этот нектар придал Инельге силы, и она подползла к небольшому одуванчику, росшему поблизости. На нём сидело маленькое семейство тлей. Крылышки на их спинах говорили о том, что они только что прилетели и ещё никакому муравьиному семейству не принадлежали.
– Вот и мои первые коровки!
Она знала, что теперь их нужно оберегать. И как только обнаружила ползущую по одуванчику личинку комара красавки, кинулась к ней и вонзила в неё свои крепкие челюсти. Красавку тут же парализовал муравьиный яд, и она, скорчившись, упала на землю и испустила дух.
– Спасибо тебе, милая Инельга, – поблагодорили малютки и сбросили свои крылышки. – Мы теперь останемся с тобою и будем поить тебя вкусным молочком.
Довольная Инельга спустилась с цветка и потащила мёртвую красавку в муравейник.
– Вот и будет теперь еда для моих маленьких детей!
Просмотрев другие цветы поблизости, она обнаружила на цветке хохлатке яйца бабочки, которые тоже постепенно одно за другим перенесла в свой дом.
Приближались её первые роды. Она легла на своё ложе и мужественно терпела боли. Потом, собрав свои последние силы, перенесла первые яички в маленькие кроватки. Настал долгожданный день, когда из них вылупились маленькие личинки. Они были совсем голенькие и беспомощные. Но для любой матери родные дети всегда будут самые красивые:
– Мои милые, любимые детки, – нежно ворковала над ними Инельга и поправляла им одеяльца. – Ах, если бы ваш папа Алкас был жив и мог бы вас увидеть! Вы – мои первенцы, и вы станете моими первыми помощниками.
А пока что личинки, поев вкусной кашки, приготовленной Инельгой, спокойно посапывали в своих кроватках.
Но время шло. И вот они подросли и дружно взялись за строительство своего родного дома. Тащили к своему дому обломки веточек, кусочки опавшей коры с деревьев, хвоинки и достраивали его. Очень часто их стройматериалы были втрое больше их самих по размеру. Они довольно часто уползали на большое расстояние от дома в поисках добычи или строительного материала. Но дорогу домой всегда находили, так как обрызгивали все тропинки муравьиной кислотой, а потом по этому запаху возвращались домой.  Теперь Инельге уже не нужно было думать о постройке жилья и пропитании. Её первенцы дружно взяли на себя все муравьиные обязанности, и отпала необходимость ей выходить из дома. Она теперь как царица и хозяйка дома восседала на своём маленьком троне, который ей смастерил её старший сын, названный Алкасом в честь их погибшего отца. Теперь она наблюдала за работой своих детей и при необходимости давала указания.
Наступала осень. Муравьи дружно готовились к  зимней спячке. Налетел холодный шквальный ветер, и в их края снова мчалась на своих белых  конях Морена-Зима. Пора было закрывать на зиму их родной муравейник, как вдруг в их муравейник вошло с опущенной головой скиново семейство:
– Пустите нас к себе на зиму, любезные муравьи. Нам негде перезимовать и мы погибнем зимой в лесу. Нельзя отказывать нуждающимся странникам в ночлеге. Сам Велес так велел, – страдальческим, рабским голосом унижались пауки-скакуны.
И Инельга, скрепя сердце, пустила их перезимовать. Это был закон лесного бога Велеса, и не им маленьким муравьям его отменять.
Когда старуха Морена-Зима, сев на своих белых коней, полетела со своими вихрями и стужей обратно на север, появилась вместо неё красавица Жива-Весна. Лес начал как всегда в это время оживать. Проснулся и новый муравейник.
А потом летом и Инельга провожала в свет уже своих первых наследников трёх юных принцесс и принцев.
Жизнь продолжается...  Молоденькие принцесы вместе со своими женихами летят к священому дубу венчаться и, пройдя через опасные повороты, построят свои муравейники...
Жизнь не оканчивается, пока катится по Вселенной  колесо времени!
– Вот так и после моей смерти, когда вместо меня останется только один пенёк, какая-нибудь муравьиная пара поселится под его корнями, и построит себе большой муравейник, – сказала на прощанье старая ольха.