В теме Пир Семи Мудрецов приведены краткие сведения о величайшем мыслителе, посвящённом в тайны мира, античном, глубоком философе, чьё имя знает каждый человек. Пир Семи Мудрецов [ 123 … 678 ] В этой теме познакомимся ближе с биографией, трудами мудреца и наследием.
Платон — первый философ, чьи сочинения сохранились не в кратких отрывках, цитируемых другими, а полностью.
Философия Платона почти вся пронизана этическими установлениями: в его диалогах рассматриваются такие вопросы как: природа высшего блага, его осуществление в поведенческих актах людей, в жизни общества. Нравственное мировоззрение Платона развивалось от «эвдемонизма» (Протагор) к идее абсолютной морали (диалог «Горгий»). В диалогах «Горгий», «Теэтет», «Федон», «Республика» этика Платона получает аскетическую ориентацию: она требует очищения души, очищения от мирских удовольствий, от преисполненной чувственных радостей светской жизни.
Задача человека в том, как об этом говорил Пифагор, чьим наследником являлся Платон, чтобы возвыситься над беспорядком (несовершенным чувственным миром) и всеми силами души стремиться к уподоблению Богу, который не соприкасается ни с чем злым («Теэтет»); в том, чтобы освободить душу от тирании всего телесного, сосредоточить её на себе, на внутреннем мире умозрения, духотворчества и иметь дело только с истинным и вечным («Федон»). Платону характерна и примиряющая эвдемоническая позиция, которая излагается в диалогах «Филеб» и «Законы».
Эвдемони́зм (др.-греч. εὐδαιμονία — процветание, блаженство, счастье) — этическое направление, признающее критерием нравственности и основой поведения человека его стремление к достижению счастья. В восточной философии к эвдемонистическому учению можно отнести буддизм с его постулатом об избавлении от всех страданий с целью достижения нирваны.
Во всех произведениях Платона подразумевается существование Богов, стремление к идеалу в высшей красоте и вечной полноте бытия.
Принято считать, что Платон является одним из основателей идеалистического направления в мировой философии. Во многих сочинениях философа проводится мысль о том, что бытием в подлинном смысле слова можно назвать только абсолютные сущности, сохраняющие своё бытие безотносительно пространства и времени. Такие абсолютные сущности называются в сочинениях Платона идеями, илиэйдосами. Ранее Демокрит называл Атомы Идеями, Богами. В диалоге Платона «Тимей» главный рассказчик приходит к положению, согласно которому решение онтологического вопроса всецело зависит от того, как мы решаем вопросы теории познания. Если мы соглашаемся с тем, что истинное познание касается только вечного и неизменного бытия, а касательно изменяющегося и временного не может быть истинного знания, но только лишь мнение, то следует признать автономное существование идей.
Сущность человека усматривал в его вечной и бессмертной душе, вселяющейся в тело при рождении и покидающей при его смерти. Об этом ранее говорилось в пифагорейском и орфическом учении.
Дата: Вторник, 2023-01-17, 11:23 AM | Сообщение # 61
Ковчег
Группа: Администраторы
Сообщений: 18824
Статус: Offline
Фрагмент "Диалоги" Платона, глава ЕВТИДЕМ
Стремимся ли все мы, люди, к благополучию? Или же это один из вопросов, которые, как я сейчас опасался, покажутся смешными? В самом деле, бессмысленно задавать подобный вопрос: кто, в самом деле, не хочет быть счастливым?
— Такого человека не существует, — отвечал Клиний.
— Пойдем дальше, — сказал я. — Коль скоро, {279} однако, мы хотим быть счастливыми, каким образом мы можем этого достигнуть? Быть может, путем обладания многими благами? Или же этот вопрос еще наивнее? Ведь ясно, что дело обстоит именно так.
Клиний согласился.
— Но послушай, какие же бывают у нас блага из всего сущего? 24 Или и на это ответить нетрудно и не нужен особо серьезный муж, чтобы это постичь? Любой ведь скажет нам, что быть богатым — это благо. Так ведь?
— Конечно, — ответил Клиний.
— Наверно, сюда же относится здоровье, красота и другие прекрасные телесные совершенства? {B}
Клиний согласился.
— Ну а родовитость, власть и почести у себя на родине — ясно ведь, что это блага.
Клиний признал и это.
— Что же, — спросил я, — остается нам из благ? Быть рассудительным, справедливым и мужественным? Как ты считаешь, Клиний, во имя Зевса, правильно ли мы сделаем, причислив все это к благам, или же нет? Может быть, кто-нибудь станет нам возражать? Как тебе кажется?
— Это — блага.— отвечал Клиний.
— Ну, — сказал я, — а в каком кругу окажется у нас {C} мудрость? Среди благ, или ты думаешь иначе?
— Среди благ.
— Подумай, не пропустили ли мы какое-либо из благ, достойное упоминания?
— Но мне кажется, мы ничего не пропустили, — отвечал Клиний.
Однако я, напрягши память, сказал:
— Клянусь Зевсом, мы едва не пропустили величайшее из благ!
— Какое же именно? — спросил он.
— Счастье, мой Клиний. Ведь все, даже самые неумные люди, утверждают, что это — величайшее благо.
— Ты прав, — сказал он.
Подумав еще раз, я добавил:
— {D} А ведь мы едва не оказались в смешном положении перед гостями — и я и ты, сын Аксиоха.
— Каким это образом? — спросил он.
— А таким, что, назвав раньше благом счастье, мы сейчас снова заговорили об этом.
— Да как же так?
— Смешно ведь, когда положение, однажды уже выдвинутое, повторяешь снова и дважды утверждаешь одно и то же.
— Что, — спрашивает он, — ты имеешь в виду?
— Да ведь мудрость, — отвечал я, — и есть счастье, это известно любому ребенку.
Клиний выразил удивление: настолько он еще молод и простодушен. Я же, видя его изумление, сказал:
— {E} Разве тебе неведомо, Клиний, что в мастерстве игры на флейте всего счастливее флейтисты?
Клиний согласился.
— А разве в деле написания и прочтения текстов не всего счастливее грамматики?
— Разумеется.
— Ну а что касается опасностей в море, неужели ты думаешь, что есть кто-либо счастливее в избежании их, чем, как правило, искусные кормчие?
— Нет, конечно.
— Ну а отправляясь па войну, с кем бы ты охотнее разделил опасности и успех — с искусным стратегом {280} или с невежественным?
— С искусным.
— А болея, кому бы ты рискнул довериться — искусному врачу или неучу?
— Искусному.
— Следовательно, — сказал я, — ты считаешь, что больше счастья приносит сотрудничество с мудрым человеком, чем с неучем?
Он согласился.
— Значит, мудрость во всем несет людям счастье, ибо мудрость ни в чем не ошибается, но необходимо заставляет правильно действовать и преуспевать. Иначе она вовсе и не была бы мудростью.
В конце концов мы как-то так согласились, что в {B} целом, если у кого налицо мудрость, тот не нуждается в другом счастье. А придя с ним к такому соглашению, я возобновил свои расспросы относительно нашей прежней договоренности, как обстоит с нею дело.
— Мы согласились, — сказал я, — что если у нас есть все блага, то мы тем самым благополучны и счастливы?
Он подтвердил это.
— Ну а счастливы мы благодаря наличным благам, если они приносят нам пользу или если не приносят?
— Если приносят, — отвечал он.
— А приносят они нам пользу лишь в силу обладания ими, даже если мы ими не пользуемся? Например, {C} если бы у нас было много пищи, но мы бы не ели, или много питья, но мы бы не пили, — принесло бы нам это пользу?
— Конечно, нет, — отвечал он.
— Далее: если бы все мастера имели в своем распоряжении все необходимое для своего дела, но не пользовались этим, были бы они счастливы в силу самого обладания тем, что нужно мастеру? Например, если бы плотник имел в своем распоряжении все необходимые {D} инструменты и дерево, но не работал бы с ними, извлек бы он какую-то пользу из этого обладания?
— Ни в коем случае, — отвечал Клиний.
— Ну а если бы кто-нибудь обрел богатство и все блага, о которых мы сейчас говорили, но не пользовался бы всем этим, был бы он счастлив благодаря одному лишь обладанию благами?
— Конечно, нет, Сократ.
— Следовательно, желающему стать счастливым должно не только обладать подобными благами, но и пользоваться ими. в противном случае это обладание не принесет никакой пользы.
— Истинная правда.
— Так, значит. Клиний, для того чтобы сделать {E} кого-то счастливым, достаточно, чтобы он приобрел блага и пользовался ими?
— Мне кажется, да.
— Если он правильно пользуется ими, — спросил я, — или же неправильно?
— Нет, если правильно.
— Ты прекрасно отвечаешь, — промолвил я. — Совсем иное дело, кажется мне, если кто неправильно пользуется какой бы то ни было вещью или просто пренебрегает ею: в первом случае это зло, во втором — ни то ни другое. Не так ли мы скажем? {281}
Он согласился.
— Далее, разве в работе по дереву и в применении его должно для правильной обработки руководствоваться чем-либо иным, а не плотничьей наукой?
— Нет, именно ею, — ответил Клиний.
— Но ведь и при производстве утвари руководствуются наукой для правильной обработки?
Он согласился.
— Так ведь.— сказал я, — и при пользовании теми благами, что мы назвали первыми, — богатством, здоровьем и красотою — именно наука руководит правильным применением всего этого и направляет его или, может быть, что-то другое?
— {B} Наука, — отвечал он.
— Значит, как видно, наука дает людям не только счастье, но и мастерство в любом приобретении и деле.
Он согласился.
— Но ради Зевса, — спросил я, — какая может быть польза в любом приобретении, если не хватает разума и мудрости? Разве извлечет какую-либо пользу человек, многое приобретший и многое совершающий, но лишенный ума? Не лучше ли при этом довольствоваться малым? Посмотри: разве, меньше делая, он не меньше с совершит ошибок, а совершая меньше ошибок, не скорее избегнет неблагополучия, избегая же неблагополучия, разве он не избегает несчастья?
— Разумеется, избегает, — сказал Клиний.
— Ну а кто предпочитает действовать меньше — бедный или богатый?
— Бедный, — ответил он.
— А слабый или сильный?
— Слабый.
— Если он в почете находится или в бесчестье?
— В бесчестье.
— Ну а какой человек действует меньше — мужественный и мудрый или же трус?
— Трус.
— Значит, это свойство человека праздного, а не деятельного?
Он согласился.
— И медлительного, а не быстрого, а также подслеповатого и тугого на ухо, а не человека с острым зрением и тонким слухом?
Во всем этом мы согласились друг с другом.{D}
— В целом же, Клиний, — сказал я, — как представляется, все то, что мы раньше назвали благами, не потому носит это имя, что по самой своей природе является таковым, но вот почему: если этими вещами руководит невежество, то они — большее зло, чем вещи противоположные, причем настолько большее, насколько сильнее они подчиняются руководящему началу, выступающему как зло; если же их направляют разумение и мудрость, то они скорее будут добром; само же по {E} себе ни то ни другое ничего не стоит25.
— Похоже, — заметил он, — что дело обстоит именно так, как ты говоришь.
— Какой же вывод сделаем мы из сказанного? Не тот ли, что из всех остальных вещей ничто не есть ни добро, ни зло, а вот из этих двух — мудрости и невежества — первая есть благо, второе же — зло?
Он согласился.
— Давай же, — сказал я, — рассмотрим все {282} остальное. Поскольку мы все стремимся к счастью и, как оказалось, мы счастливы тогда, когда пользуемся вещами, причем пользуемся правильно, а правильность эту и благополучие дает нам знание, должно, по-видимому, всякому человеку изо всех сил стремиться стать как можно более мудрым. Не так ли?
— Так, — подтвердил он.
— И если человек в этом убежден, он должен перенимать от отца мудрость, а не деньги, и от воспитателей, {B} и от прочих друзей, а также от тех, что именуют себя поклонниками, — от чужеземных гостей и сограждан, прося и умоляя поделиться с ним мудростью; и ничего нет позорного, Клиний, и предосудительного в том, чтобы ради этого быть рабом и служить и поклоннику, и любому другому человеку, поскольку это значит служить прекраснейшую службу — стремиться и желать стать мудрым. Или ты так не думаешь? — спросил его я.
— Мне кажется, ты великолепно сказал, — отвечал он.
— {C} Особенно, Клиний, — продолжал я, — если мудрости можно научиться, а она не приходит к людям сама собою: последнее у нас с тобой еще не рассмотрено, и мы пока не пришли на этот счет к соглашению.
— Но мне кажется, Сократ, что можно ей научиться.
А я, обрадовавшись, сказал:
— Поистине прекрасно ты говоришь, благороднейший из мужей, и оказываешь мне услугу, избавив от длинного рассмотрения этого вопроса — можно ли или нельзя научиться мудрости. Теперь же, поскольку ты считаешь, что ей можно научиться и что она одна {D} делает человека блаженным и счастливым, не будешь же ты отрицать, что необходимо философствовать и что ты сам намерен этим заняться?
— Разумеется, Сократ, — сказал он, — это самое подобающее занятие.
И я, с удовольствием это слыша, сказал:
— Вот каков, Дионисодор и Евтидем, образчик желанного мне увещевательного слова, хотя, быть может, оно бесхитростно, тяжеловесно и растянуто. Вы же либо покажите нам то же самое, пустив в ход свое искусство, {E} либо, если вам это не нравится, преподайте мальчику урок по порядку, начиная с того места, где я остановился, — нужно ли ему приобретать всякое знание, или существует единственное, овладев которым человек будет достойным и счастливым, и какое именно. Как я сказал с самого начала, нам очень важно, чтобы юноша этот стал мудрым и добродетельным.
{283} Такова была моя речь, Критон. После этого я стал внимательно наблюдать за тем, что будет дальше, следя, каким образом продолжат они рассуждение и с чего начнут свой призыв к юноше упражняться в мудрости и добродетели. далее https://classics.nsu.ru/bibliotheca/plato01/evtid.htm
Еще будущему философу нужно обладать независимостью суждения: мелочные соображения всего более враждебны душе будущего созерцателя божества и человека. И он должен быть от природы справедлив. Только когда он правдолюбив, независим и сдержан, ему пойдут впрок способности и память, которые также отличают философа.
Такие природные задатки в сочетании с правильным обучением и соответствующим воспитанием дают образцы совершенной добродетели; но если оставить их без внимания, они становятся причиной величайших зол. По имени соответствующих добродетелей Платон называет их скромностью (sophrosyne), мужеством и справедливостью.
II
Есть два рода жизни: созерцательная и деятельная. Главное в созерцательной жизни — знать истину, а в деятельной — делать то, что велит разум. Жизнь созерцательная хороша сама по себе, а деятельная — поскольку необходима. Что это так, ясно из следующего. Созерцание есть действие ума, мыслящего умопостигаемое, а деятельность — действие разумной души, происходящее с помощью тела. Считается, что душа, созерцающая божественное и мысли божьи, получает удовольствие, и это ее состояние называется размышлением, которое, можно сказать, ничем не отличается от уподобления божеству. Поэтому созерцание — самое важное и ценное, самое желанное и притягательное, всегда доступное и зависящее от нас самих — одним словом, то, ради чего мы стремимся к поставленной цели. А в деятельности и делах практических, совершаемых с помощью тела, могут встретиться препятствия; поэтому ими следует заниматься только тогда, когда к обычным человеческим заботам ведут предметы, относящиеся к созерцательной жизни.
В самом деле, ревностный обращается к общественным делам, когда замечает, что они идут плохо. Поневоле становится он полководцем, судьей или послом, наилучшей и самой важной деятельностью считая законодательство, устроение государства и воспитание молодых. Итак, философу пристало непрерывное созерцание: его он должен постоянно питать и усиливать, а к жизни деятельной обращаться постольку-поскольку. https://classics.nsu.ru/bibliotheca/plato01/albin.htm
Склонность к познанию тайны, Многим наукам, мышленью, К истине, самопознанью, Умственной цели творенья…
Вот что философ являет Качествами восприятья, Правдолюбив он и знает Цель, справедливость в участье.
В нём устремления мысли И умозрительность ценны, Скромность и мужество в жизни, Вольность суждений - отменны.
Где созерцание выше Мелких желаний и дела, Там философская ниша, Но не бездеятельность тела.
Всюду есть определения, Практика, с нею теория, И силлогизм, разделение, Индукция и теология…
Выразить важно суждение Верное из сочетания. Разум двояк, вне сомнения: Исток и орудие знания.
Божеский ум недоступен нам, Ум развиваем дарованный, Также двояк, верх и глубина, Знанье наук и природное.
Соединение памяти И ощущений есть мнение. Ложно иль истинно.. знаете? Но возникает сомнение. Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Дата: Воскресенье, 2023-01-22, 11:51 AM | Сообщение # 63
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
XXVIII
1. Из всего этого естественно вытекает положение Платона о том, что целью является посильное уподобление божеству. (Этому учил Пифагор своих учеников, об этом же говорится в Золотых стихах пифагорейцев) Он излагает это по-разному. Иной раз он говорит, что уподобиться божеству — значит быть разумным, справедливым и благочестивым, — так в “Теэтете”. Потому и надо стремиться как можно быстрее бежать отсюда туда: бегство и означает посильное уподобление божеству, а уподобление заключается в том. чтобы стать справедливым и благочестивым благодаря размышлению. … …“Душа, которая следует божеству и уподобилась ему” и т. д. Но ведь благо есть и начало всякой пользы, и можно сказать, что оно — от бога; а такому началу соответствует цель, состоящая в уподоблении божеству, — я имею в виду, конечно, бога небесного, а не занебесного, клянусь Зевсом, который не обладает добродетелью, поскольку он выше ее. Поэтому правильно будет сказать, что несчастье есть демонская порча, а счастье — расположение демона.
Боги небесные – вечность, Людям земным далека Эта бессменная млечность, Звёздной купели река.
Боги земные – примером, В них благочестье и разум, И справедливость, и мера, Следуй их добрым приказам.
Мы можем достичь богоподобия, если при соответствующих природных задатках приобретем хорошие привычки, будем должным образом наставлены и воспитаны в духе закона и, самое главное, если благодаря разуму и обучению усвоим те знания, которые позволяют удалиться от большинства людских забот и постоянно заниматься умопостигаемыми предметами. Если же нам предстоит посвящение в более высокие науки, то подготовкой и предварительным очищением демона в нас может стать музыка, арифметика, астрономия и геометрия; при этом мы должны следить за нашим телом и заниматься гимнастикой, которая закаляет тела как для войны, так и для мирных занятий.
Богоподобие целью Сделай, опорой ума, Следуй закону прицельно И наполняй закрома Светом души, воспитаньем, Доброй привычкой забот Об умозрительном знанье, Дарящем истинный плот, Музыкой и соразмерным Силам закалки своей Тела, ума, делом зрелым, Высшей науки людей. Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Дата: Среда, 2023-01-25, 10:22 AM | Сообщение # 64
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
Читая Диалоги Платона, узнала, что Сократ участвовал в военных битвах!
Фрагмент ХАРМИД
Сократ
{153} Вернулся я вчера вечером из лагеря под Потидеей [1], и так как я долго отсутствовал, то с радостью пошел к привычным местам бесед. Зашел я также в палестру Посейдона Таврия, что напротив царского храма [2], и застал там много народу — некоторые из них были мне незнакомы, большинство же известны. И как только завидели они меня, неожиданно вошедшего, тотчас же прямо издалека и со всех сторон стали меня приветствовать. {B} А Херефонт 3 с присущей ему восторженностью, вырвавшись вперед, подбежал ко мне и, схватив за руку, воскликнул: “Сократ мой, так ты уцелел в битве?!” (В самом деле, незадолго до моего отбытия из Потидеи там произошла битва, о которой собравшиеся здесь узнали лишь недавно.) А я ему в ответ: “Как видишь, уцелел”.
— Да ведь сюда дошли вести, — сказал он, — что {C} битва была очень жестокой и в ней пали многие люди, которых мы знаем.
— Пожалуй, — отвечал я, — это правдивые вести.
— Значит, — спросил он, — ты участвовал в битве?
— Участвовал.
— Садись же сюда, — сказал он, — и расскажи нам: ведь не обо всем мы точно осведомлены.
С этими словами он усадил меня подле Крития [4], сына Каллесхра. Сев рядом, я приветствовал Крития и остальных и стал рассказывать им о войске все, что каждого интересовало; вопросы же сыпались со всех {D} сторон... https://classics.nsu.ru/bibliotheca/plato01/harmi.htm
Сократ участвовал в 431 г. до н.э. в осаде Потидеи (город в Македонии, принадлежал Коринфу), т. е. в тех военных действиях, которые послужили началом Пелопоннесской войны. В общей сложности осада длилась с 432 по 429 гг. до н.э.
Между Афинами и Спартой давно существовали противоречия. В немалой степени они были обусловлены различным политическим устройством государств. Афины представляли собой демократию, тогда как в Спарте власть находилась в руках олигархии. В полисах, входивших с ними в союз, обе стороны старались утвердить аналогичный собственному государственный строй. Политические противоречия усугублялись различием в происхождении: афиняне (как и бо́льшая часть их союзников) были ионийцами, тогда как спартанцы и, в свою очередь, их союзники — в основном дорийцами. Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Сообщение отредактировал Шахерезада - Среда, 2023-01-25, 10:27 AM
Дата: Пятница, 2023-01-27, 10:22 AM | Сообщение # 65
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
Фрагмент главы ГОРГИЙ
...Об ораторском красноречии...
Сократ. Ну, что ж, Горгий, по-моему, это занятие, чуждое искусству, но требующее души догадливой, дерзкой и наделенной природным даром обращения {B} с людьми. Суть этого занятия я зову угодничеством. Оно складывается из многих частей, поваренное искусство — одна из них. Впрочем, искусством оно только кажется; по-моему, это не искусство, но навык и сноровка. Частями того же занятия я считаю и красноречие, и украшение тела, и софистику — всего четыре части соответственно четырем различным предметам.
Теперь, если Пол желает спрашивать, пусть спрашивает. {C} Ведь он еще не узнал, какую часть угодничества составляет, на мой взгляд, красноречие, — на такой вопрос я еще не отвечал, но Пол этого не заметил и спрашивает дальше, считаю ли я красноречие прекрасным. А я не стану отвечать ему, каким считаю красноречие, прекрасным или же безобразным, раньше чем не отвечу на вопрос, что оно такое! Это было бы не по справедливости, Пол. Но если ты все же хочешь узнать, какую, на мой взгляд, часть угодничества составляет красноречие, спрашивай.
Пол. Вот я и спрашиваю: ответь мне, какую часть? {D}
Сократ. Поймешь ли ты мой ответ? Красноречие, по моему мнению, — это призрак одной из частей государственного искусства.
Пол. И дальше что? Прекрасным ты его считаешь или безобразным?
Сократ. Безобразным. Всякое зло я зову безобразным. Приходится отвечать тебе так, как если бы ты уже сообразил, что я имею в виду.
Горгий. Клянусь Зевсом, Сократ, даже я не понимаю, что ты имеешь в виду! {E}
Сократ. Ничего удивительного, Горгий: я ведь еще не объяснил свою мысль. Но Пол у нас молодой и шустрый — настоящий жеребенок!18а
Горгий. Да оставь ты его и растолкуй лучше мне, что это значит: красноречие — призрак одной из частей государственного искусства?
Сократ. Да, я попытаюсь объяснить, чем представляется мне красноречие. А если запутаюсь — вот тебе Пол: он меня уличит. Ты, вероятно, различаешь душу и тело?
Горгий. Ну, еще бы! {464}
Сократ. Стало быть, и душе, и телу, по-твоему, свойственно состояние благополучия?
Горгий. Да.
Сократ. Но бывает и мнимое благополучие, а не подлинное? Я хочу сказать вот что: многим мнится, что они здоровы телом, и едва ли кто с легкостью определит, что они нездоровы, кроме врача пли учителя гимнастики.
Горгий. Ты прав.
Сократ. В таком состоянии, утверждаю я, может находиться не только тело, но и душа: оно придает телу и душе видимость благополучия, которого в них {B} на самом деле нет.
Горгий. Верно.
Сократ. Так, а теперь, если смогу, я выскажу тебе свое мнение более отчетливо.
Раз существуют два предмета, значит, и искусства тоже два. То, которое относится к душе, я зову государственным, то, которое к телу, не могу обозначить тебе сразу же одним словом, и, хоть оно одно, это искусство попечения о теле, я различаю в нем две части: гимнастику и врачебное искусство. В государственном искусстве первой из этих частей соответствует искусство законодателя, второй — искусство судьи. Внутри каждой пары оба искусства связаны меж собою — {C} врачевание с гимнастикой и законодательство с правосудием, потому что оба направлены на один и тот же предмет, но вместе с тем и отличны друг от друга.
Итак, их четыре, и все постоянно пекутся о высшем благе, одни — для тела, другие — для души, а угодничество, проведав об этом — не узнав, говорю я, а только догадавшись! — разделяет само себя на четверти, укрывается за каждым из четырех искусств и прикидывается {D} тем искусством, за которым укрылось, но о высшем благе нисколько не думает, а охотится за безрассудством, приманивая его всякий раз самым желанным наслаждением, и до такой степени его одурачивает, что уже кажется преисполненным высочайших достоинств. За врачебным искусством укрылось поварское дело и прикидывается, будто знает лучшие для тела кушанья, так что если бы пришлось повару и врачу спорить, кто из них двоих знает толк в полезных и вредных кушаньях, а спор бы их решали дети или столь же безрассудные взрослые, то врач умер бы с голоду. {E}
Вот что я называю угодничеством, и считаю его {465} безобразным, Пол, — это я к тебе обращаюсь, — потому что оно устремлено к приятному, а не к высшему благу. Искусством я его не признаю — это всего лишь сноровка, — ибо, предлагая свои советы, оно не в силах разумно определить природу того, что само же предлагает, а значит, не может и назвать причину каждого из своих [действий]. Но неразумное дело я не могу называть искусством. Если у тебя есть что возразить по этому поводу, я готов защищаться. {B}
За врачеванием, повторяю, прячется поварское угодничество, за гимнастикой, таким же точно образом, — украшение тела: занятие зловредное, лживое, низкое, неблагородное, оно вводит в обман линиями, красками, гладкостью кожи, нарядами и заставляет гнаться за чужой красотой, забывая о собственной, которую дает гимнастика.
***
Всю жизнь ведёт познанье нас. Куда, зачем? На миг, на час? Поверх ума и чувств - Она Одолевает тяжесть сна Короткой жизни, где наш плен В потоках жизнеперемен. Душа испытывает Вечность, А цельность дарит Человечность. Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Перечитывая главу Федон, не устаю восхищаться мудростью, выраженной самыми обычными словами и логикой глубоко одухотворенного ума Платона, играючи дарящего внимательному читателю главное... Его умение так заинтересовать собеседника своими размышлениями, что ему кажется, будто он сам приходит к раскрытию истин рассматриваемого вопроса, темы... И ведь речь идет о философских понятиях!
утреннее размышление над Федоном
Всё главное, всё лучшее давно Уж найдено и сказано до нас? Но суть в разнообразье, что дано Творцом – неповторим и день, и час, И слово, что рождает и творит!
Всё главное в душе, как в мирозданье, Вот тождество! Мудрейших лазурит Ведёт нас до вершины злата Знанья.
Всё главное в твоей судьбе – твоя Душа, её расцвет, плодоношенье, Трудись, люби её, свой мир творя, В брегах твоих и Млечное теченье!
Душе отрадой каждый новый день, Раскрывшийся пред взором восхищённым, Но слепы, кто питает ложь и лень, Забыв родство с Богами, как пленённый.
Платоново наследие – тот клад, Где тысячи сияют жемчугов, Волшебный сад умов и музы лад В потемках суеты земных шагов…
«...Эта жемчужина Писания глубоко сокровенна. Она совершенно не подлежит широкой огласке. Но какой смысл в этом сокровенном таинстве, если, хоть раз в тысячелетие не приоткрывать крышку сакрального сосуда и не напоить нектаром, хоть одно из миллиона удачливое сердце».
Дата: Четверг, 2023-02-02, 1:10 PM | Сообщение # 67
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
Платон. Диалоги. Горгий Фрагменты
Сократ. Я полагаю, Горгий, ты, как и я, достаточно опытен в беседах, и вот что тебе случалось, конечно, замечать. Если двое начнут что-нибудь обсуждать, то нечасто бывает, чтобы, высказав свое суждение {D} и усвоив чужое, они пришли к согласному определению и на том завершили разговор, но обычно они разойдутся во взглядах, и один скажет другому, что тот выражается неверно или неясно, и вот уже оба разгневаны и каждый убежден, будто другой в своих речах руководится лишь недоброжелательством и упорством, а о предмете исследования не думает вовсе. Иные в конце концов расстаются самым отвратительным образом, осыпав друг друга бранью и обменявшись такими оскорблениями, что даже присутствующим становится досадно, но только на себя самих: зачем вызвались слушать подобных людей? …
Сократ. Как тебе кажется, действуя, люди желают того, что делают, или же того, ради чего они что-то делают? Вот, например, те, кому врачи дают лекарство, они, по-твоему, желают именно того, что делают — пить отвратительное на вкус лекарство, или же другого {D} — быть здоровыми, ради чего и пьют? Пол. Ясно, что быть здоровыми. Сократ. Точно так же и мореходы или люди, занимающиеся любым иным прибыльным делом: не того они желают, что каждый из них делает, — и правда, кому охота плавать, терпеть опасности, обременять себя заботами? — а того, я думаю, ради чего пускаются в плавание: богатства. Ведь ради того, чтобы разбогатеть, пускаются они в плавание. Пол. Конечно.
Сократ. И во всем остальном разве иначе? Если человек что-нибудь делает ради какой-то цели, ведь не того он хочет, что делает, а того, ради чего делает? Пол. Да. {E}
..
Сократ. Стало быть, ни уничтожать, ни изгонять из города, ни отнимать имущество мы не желаем просто так, ни с того ни с сего; лишь если это полезно, мы этого желаем, если же вредно — не желаем. Ведь мы желаем хорошего, как ты сам утверждаешь, того же, что ни хорошо, ни плохо, не желаем и плохого тоже не желаем. Не так ли? Правильно я говорю, Пол, или неправильно, как тебе кажется? Что же ты не отвечаешь? Пол. Правильно.
Сократ. Значит, на этом мы с тобою согласились. Теперь, если кто убивает другого, или изгоняет из города, или лишает имущества, — будь он тиран или оратор, все равно, — полагая, что так для него лучше, а на самом деле оказывается, что хуже, этот человек, {D} конечно, делает то, что считает нужным? Или же нет? Пол. Да.
Сократ. Но делает ли он то, чего желает, если все оказывается к худшему? Что же ты не отвечаешь? Пол. Нет, мне кажется, он не делает того, что желает.
Сократ. Возможно ли тогда, чтобы такой человек {E} владел большою силою в городе, если, по твоему же признанию, большая сила — это некое благо? Пол. Невозможно.
Сократ. Выходит, я был прав, когда говорил, что бывают в городе люди, которые поступают, как считают нужным, но большой силой не владеют и делают совсем не то, чего хотят. …
Сократ. А нести наказание — это зло? Пол. Разумеется! Сократ. Смотри же еще раз, чудной ты человек, что у тебя получилось: если кто, действуя так, как считает нужным, действует себе на пользу, это благо, и в этом, по-видимому, большая сила. А в противном случае это зло, и сила ничтожна. А теперь разберем такой {B} вопрос: не признали ли мы, что иногда лучше делать то, о чем мы недавно говорили, — убивать людей, отправлять их в изгнание, лишать имущества, — а иногда лучше не делать? Пол. Конечно. Сократ. Мне кажется, мы оба это признали — и ты, и я. …
Сократ. А, по моему мнению, Пол, человек несправедливый и преступный несчастлив при всех обстоятельствах, но он особенно несчастлив, если уходит от возмездия и остается безнаказанным, и не так несчастлив, если понесет наказание и узнает возмездие {473} богов и людей. Пол. Но это нелепость, Сократ!
Сократ. Я постараюсь разубедить тебя, приятель, чтобы и ты разделил мое суждение; потому что ты мне друг, так я считаю. Стало быть, мы расходимся вот в чем (следи за мною внимательно): я утверждал раньше, что поступать несправедливо хуже, чем терпеть несправедливость. Пол. Именно так.
Сократ. А ты — что хуже терпеть. Пол. Да.
Сократ. И еще я говорил, что несправедливые несчастны, а ты это отверг. {B} Пол. Да, клянусь Зевсом!
Сократ. Таково твое суждение, Пол. Пол. И правильное суждение.
Сократ. Может быть. Ты сказал, что несправедливые счастливы, если остаются безнаказанными. Пол. Совершенно верно.
Сократ. А я утверждаю, что они самые несчастные и что те, кто понесет наказание, менее несчастны.
… по Эврипиду: “Горд каждый тем бывает и к тому стремится, День щедро тратя свой, забыв о времени, В чем сам себя легко способен превзойти”
Горд каждый тем, в чём сам себя Способен превзойти, К тому стремится, возлюбя и трудности пути, И щедро тратит день, забыв О времени трудов, Ибо лишь творческий порыв Срывает груз оков.
***. Сократ. Значит, если мы отыщем такие вещи, {C} которые человек и теряет, и удерживает в одно и то же время, ясно, что ни благом, ни злом они не будут. Согласимся мы на этом? Подумай получше, прежде чем ответить. Калликл. Я согласен с тобою целиком и полностью. Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Дата: Среда, 2023-02-08, 11:31 AM | Сообщение # 68
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
Одни из наиболее прекрасных моментов в диалогах, в главе Федон
...Начнем, пожалуй, вот с какого вопроса: что, души скончавшихся находятся в Аиде или же нет? Есть древнее учение - мы его уже вспоминали, - что души, пришедшие отсюда, находятся там и снова возвращаются сюда, возникая из умерших. Если это так, если живые вновь возникают из умерших, то, по-видимому, наши души должны побывать там, в Аиде, не правда ли? Если бы их там не было, они не могли бы и возникнуть; и если бы мы с полною ясностью обнаружили, что живые возникают из мертвых и никак не иначе, это было бы достаточным доказательством нашей правоты. Если же все это не так, поищем иных доводов.
- Отлично, - сказал Кебет.
- Тогда, - продолжал Сократ, - чтобы тебе было легче понять, не ограничивайся одними людьми, но взгляни шире, посмотри на всех животных, на растения - одним словом, на все, чему присуще возникновение, и давай подумаем, не таким ли образом возникает все вообще - противоположное из противоположного в любом случае, когда налицо две противоположности. Возьми, например, прекрасное и безобразное, или справедливое и несправедливое, или тысячи иных противоположностей. Давай спросим себя: если существуют противоположные вещи, необходимо ли, чтобы одна непременно возникала из другой, ей противоположной? Например, когда что-нибудь становится больше, значит ли это с необходимостью, что сперва оно было меньшим, а потом из меньшего становится большим?
- Да.
- И соответственно если оно станет меньше, то меньшим станет из большего?
- Конечно, - подтвердил Кебет.
- И слабое возникает из сильного, а скорое из медленного?
- Несомненно!
- Какой бы еще привести тебе пример? Если что становится хуже, то не из лучшего ли? Если справедливее, то из несправедливого? Так?
- А как же иначе?
- Значит, мы достаточно убедились, что всё возникает таким образом - противоположное из противоположного?
- Совершенно достаточно.
- Тогда двинемся дальше. Нет ли между любыми двумя противоположностями как бы чего-то промежуточного? Так как противоположностей две, то возможны два перехода - от одной противоположности к другой или, наоборот, от второй к первой. Например, между большей вещью и меньшей возможны рост и убывание, и об одной мы говорим, что она убывает, о другой - что растет.
- Да, ты прав, - сказал Кебет.
- Но ведь не иначе обстоит дело с разъединением и соединением, с охлаждением и нагреванием и во всех остальных случаях; у нас не всегда может найтись подходящее к случаю слово, но на деле это всегда и непременно так: противоположности возникают одна из другой, и переход этот обоюдный.
- Ты совершенно прав, - сказал Кебет.
- Теперь ответь мне, есть ли что-нибудь противоположное жизни, как сон противоположен бодрствованию?
- Конечно, есть.
- Что же именно?
- Смерть, - отвечал Кебет.
- Значит, раз они противоположны, то возникают друг из друга, и между двумя этими противоположностями возможны два перехода.
- Ну, конечно!
- Тогда я назову тебе одну из двух пар, которые только что упомянул, - сказал Сократ, - и саму пару, и связанные с нею переходы, а ты назовешь мне другую. Я говорю: сон и бодрствование, и из сна возникает бодрствование, а из бодрствования - сон, а переходы в этом случае называются засыпанием и пробуждением. Достаточно тебе этого или нет?
- Вполне достаточно.
- Теперь сам скажи так же о жизни и смерти. Ты признаешь, что жизнь противоположна смерти?
- Признаю.
- И что они возникают одна из другой?
- Да.
- Стало быть, из живого что возникает?
- Мертвое, - промолвил Кебет.
- А из мертвого что? - продолжал Сократ.
- Должен признать, что живое, - сказал Кебет.
- Итак, Кебет, живое и живые возникают из мертвого?
- По-видимому, да.
- Значит, наши души имеют пребывание в Аиде?
- Похоже, что так.
- Не правда ли, из двух переходов, связанных с этой парой, один совершенно ясен? Ведь умирание вещь ясная, ты со мною согласен?
- Разумеется, согласен!
- Как же мы теперь поступим? Не станем вводить для равновесия противоположный переход - пускай себе природа хромает на одну ногу? Или же мы обязаны уравновесить умирание каким-то противоположным переходом?
- Пожалуй, что обязаны.
- Каким же именно?
- Оживанием.
- Но если оживание существует, - продолжал Сократ, - то чем оно будет, это оживание? Не переходом ли из мертвых в живые?
- Да, конечно.
- Значит, мы согласны с тобою и в том, что живые возникли из мертвых ничуть не иначе, чем мертвые - из живых. Но если так, мы уже располагаем достаточным, на мой взгляд, доказательством, что души умерших должны существовать в каком-то месте, откуда они вновь возвращаются к жизни.
- Да, Сократ, мне кажется - это необходимый вывод из всего, в чем мы с тобою согласились, - сказал Кебет.
- А вот взгляни, Кебет, еще довод в пользу того, что не напрасно, на мой взгляд, пришли мы с тобою к согласию. Если бы возникающие противоположности не уравновешивали постоянно одна другую, словно описывая круг, если бы возникновение шло по прямой линии, только в одном направлении и никогда не поворачивало вспять, в противоположную сторону, - ты сам понимаешь, что все в конце концов приняло бы один и тот же образ, приобрело одни и те же свойства, и возникновение прекратилось бы.
- Нет, не понимаю. Как это? - спросил Кебет.
- Да очень просто. - отвечал Сократ. - Представь себе, например, что существует только засыпание и что пробуждение от сна его не уравновешивает, - ты легко поймешь, что в конце концов сказание об Эндимионе оказалось бы вздором и потеряло всякий смысл, потому что и все остальное также погрузилось бы в сон. И если бы все только соединялось, прекратив разъединяться, очень быстро стало бы по слову Анаксагора: "Все вещи [были] вместе". И точно так же, друг Кебет, если бы все причастное к жизни умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, разве не совершенно ясно, что в конце концов всё стало бы мертво и жизнь бы исчезла? И если бы даже живое возникало из чего-нибудь иного, а затем все-таки умирало, каким образом можно было бы избегнуть всеобщей смерти и уничтожения? https://www.rulit.me/books/fedon-read-114306-6.html Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Дата: Четверг, 2023-02-09, 11:02 AM | Сообщение # 69
Ковчег
Группа: Администраторы
Сообщений: 18824
Статус: Offline
Практически все, что нам известно о философии Сократа и самом Сократе, мы знаем от Платона благодаря его творческому погружению в мир Сократа, иными словами говоря, благодаря сотворчеству. Но у кого же учился Сократ?
Фрагмент сочинения Платона - Диалоги - глава - Пир
...Вот каким способом, Сократ, – заключила она, – приобщается к бессмертию смертное – и тело, и все остальное. Другого способа нет. Не удивляйся же, что каждое живое существо по природе своей заботится о своем потомстве. Бессмертия ради сопутствует всему на свете рачительная эта любовь.
Выслушав ее речь, я пришел в изумление и сказал:
– Да неужели, премудрая Диотима, это действительно так?
И она отвечала, как отвечают истинные мудрецы:
– Можешь быть уверен в этом, Сократ. Возьми людское честолюбие – ты удивишься его бессмысленности, если не вспомнишь то, что я сказала, и упустишь из виду, как одержимы люди желанием сделать громким свое имя, "чтобы на вечное время стяжать бессмертную славу", ради которой они готовы подвергать себя еще большим опасностям, чем ради своих детей, тратить деньги, сносить любые тяготы, умереть, наконец. Ты думаешь, – продолжала она, – Алкестиде захотелось бы умереть за Адмета, Ахиллу – вслед за Патроклом, а вашему Кодру – ради будущего царства своих детей, если бы все они не надеялись оставить ту бессмертную память о своей добродетели, которую мы и сейчас сохраняем? Я думаю, – сказала она, – что все делают все ради такой бессмертной славы об их добродетели, и, чем люди достойнее, тем больше они и делают. Бессмертие – вот чего они жаждут.
Те, у кого разрешиться от бремени стремится тело, – продолжала она, – обращаются больше к женщинам и служат Эроту именно так, надеясь деторождением приобрести бессмертие и счастье и оставить о себе память на вечные времена. Беременные же духовно – ведь есть и такие, – пояснила она, – которые беременны духовно, и притом в большей даже мере, чем телесно, – беременны тем, что как раз душе и подобает вынашивать. А что ей подобает вынашивать? Разум и прочие добродетели. Родителями их бывают все творцы и те из мастеров, которых можно назвать изобретательными. Самое же важное и прекрасное – это разуметь, как управлять государством и домом, и называется это уменье рассудительностью и справедливостью. Так вот, кто смолоду вынашивает духовные качества, храня чистоту и с наступлением возмужалости, но испытывает страстное желание родить, тот, я думаю, тоже ищет везде прекрасное, в котором он мог бы разрешиться от бремени, ибо в безобразном он ни за что не родит. Беременный, он радуется прекрасному телу больше, чем безобразному, но особенно рад он, если такое тело встретится ему в сочетании с прекрасной, благородной и даровитой душой: для такого человека он сразу находит слова о добродетели, о том, каким должен быть и чему должен посвятить себя достойный муж, и принимается за его воспитание. Проводя время с таким человеком, он соприкасается с прекрасным и родит на свет то, чем давно беремен. Всегда помня о своем друге, где бы тот ни был – далеко или близко, он сообща с ним растит свое детище, благодаря чему они гораздо ближе друг другу, чем мать и отец, и дружба между ними прочнее, потому что связывающие их дети прекраснее и бессмертнее. Да и каждый, пожалуй, предпочтет иметь таких детей, чем обычных, если подумает о Гомере, Гесиоде и других прекрасных поэтах, чье потомство достойно зависти, ибо оно приносит им бессмертную славу и сохраняет память о них, потому что и само незабываемо и бессмертно. Или возьми, если угодно, – продолжала она, – детей, оставленных Ликургом в Лакедемоне – детей, спасших Лакедемон и, можно сказать, всю Грецию. В почете у вас и Солон, родитель ваших законов, а в разных других местах, будь то у греков или у варваров, почетом пользуется много других людей, совершивших множество прекрасных дел и породивших разнообразные добродетели. Не одно святилище воздвигнуто за таких детей этим людям, а за обычных детей никому еще не воздвигали святилищ...
Кругами созвездий ...в нарядах сиянья Мы движем потоки пульсаров сознанья, И сами становимся импульсом мысли, Вращаясь в кругах нерастраченной жизни, Проекцией замыслов сказок и мифов, Царевниным сном иль сражением грифов, Струящимся звуком, хоралом мгновений, Пирами вулканов, клинком вдохновений...
Мы то, мы и это..., лишь выбор сюжета Творит наше завтра воленьем поэтов... Мы вымысел славный и море бездонных Растаявших дел в лабиринтах волторны, Она же в руках у Творца, и конца Не сыщешь в звучаньях златого дворца... Желаю Счастья! Сфера сказочных ссылок
Дата: Четверг, 2023-02-09, 11:08 AM | Сообщение # 70
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 6116
Статус: Offline
ЦитатаMгновениЯ ()
Мы то, мы и это..., лишь выбор сюжетаТворит наше завтра воленьем поэтов... Мы вымысел славный и море бездонных Растаявших дел в лабиринтах волторны, Она же в руках у Творца, и конца Не сыщешь в звучаньях златого дворца...
Бульварами ночных дождей...дома картинами в Пути нам оставляют след... А вдруг, да и получится с любимыми нам встретиться у тех застывших рек… А вдруг, глаза увидев, сердце отзовётся, проникнув под запрет глубинных век Кто знает, где безумие споткнётся, бездумно разрушая Первородный Свет? небесный странник
Сообщение отредактировал Натья - Четверг, 2023-02-09, 11:09 AM
Дата: Понедельник, 2023-02-13, 10:45 AM | Сообщение # 71
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
Посмертная слава Платона была распространена не только в Европе, но и в Азии. Восточные поэты наделили «мудреца Афлатуна» невероятными качествами, одним из которых была его способность околдовывать своей музыкой диких зверей. На могольской миниатюре 16 века Платон усыпил даже сказочную птицу Симург. Художник Мадху Ханазад. «Хамсе» Низами, 1595—1596 г. Британская библиотека, Лондон.
НЕПИСАНОЕ УЧЕНИЕ
Сохранилось порядка 70 античных свидетельств о том, что Платон в последние годы жизни излагал некоторое систематическое учение («Неписаное учение» как называет его Аристотель). Это незаписанное учение, называвшееся, предположительно, «О благе как таковом», Платон по мнению исследователей тюбингенской школы в платоноведении излагал в последние годы преподавания в Академии
***
Оригинальные рукописи текстов Платона до нашего времени не дошли. Старейшими копиями произведений являются найденные на египетских папирусах в Оксиринхе фрагменты нескольких диалогов, датируемые около 200 года н. э. Наиболее древние сохранившиеся полные тексты относятся к X веку.
В VI веке был осуществлён перевод на армянский язык. Вплоть до XII века единственным диалогом Платона, переведённым на латинский язык, был «Тимей», перевод которого был выполнен в IV веке Халкидием. Всё раннее Средневековье искало знание о платонизме прежде всего не из первоисточника, а из исследовательских трудов неоплатоников, связавших философские концепции Платона с религиозными и отчасти мистическими идеями.
В середине XII века возникло движение так называемой «шартрской школы», важную роль в котором сыграло изучение платоновского «Тимея». В том же XII веке Аристипп [en]перевёл на латинский язык диалоги «Менон» и «Федон».
В середине XV века, когда Марсилио Фичино перевёл на латинский язык все работы философа, наследие Платона во всей полноте вернулось в общественную и научную жизнь Европы. Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Сообщение отредактировал Шахерезада - Понедельник, 2023-02-13, 10:46 AM
Дата: Понедельник, 2023-02-13, 12:13 PM | Сообщение # 72
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
В диалоге «Государство» даётся концепция об идее блага как высшем объекте познания. Само слово «благо» (τὸ ἀγαθόν) означает не просто нечто, оцениваемое этически положительно, но и онтологическое совершенство, например, добротность конкретной вещи, её полезность и высокое качество. Благо нельзя определять как удовольствие, потому что приходится признать, что бывают дурные удовольствия. Благом нельзя назвать то, что только приносит нам пользу, потому что это же самое может нанести вред другому. Благо Платона — это «благо само по себе» (αὐτὸ ἀγαθόν).
Платон уподобляет идею блага Солнцу. В видимом мире Солнце является необходимым условием как того, что объекты становятся доступными зрению, так и того, что человек получает способность видеть предметы. Ровно так же в сфере чистого познания идея блага становится необходимым условием как познаваемости самих идей, так и способности человека познавать идеи. Как это резюмируется Сократом в диалоге «Государство»: «что придаёт познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай идеей блага — причиной знания и познаваемости Истины.
Дата: Четверг, 2023-02-16, 9:29 AM | Сообщение # 73
Ковчег
Группа: Администраторы
Сообщений: 18824
Статус: Offline
ПОСВЯЩЕНИЕ НЕБЕСАМ
Подобие точки её оболочка, Внутри но и вне, отражение точки. . Как мысль, так её отражение - жизнь, Само восприятие - Атом, кружись!
Когда нет круженья, и атома нет, Когда нет мышленья, нет точки, где свет Во тьме бессознанья рождает себя. Вот тайна миров, восприятия Я.
Вне действия нет ни покоя, ни мира, Ни самодвиженья - творенья Эфира.
Любое начало - само восприятье*, Что целостно внутренне, рост но и сжатье! Коль есть относительность, есть абсолют**, А выразить как, он везде - там и тут, Он время и вечность единством Себя, Творец*** и творимые смыслы**** житья, Он жизнь вместе с смертью внутри, Он сам вне, Великий Игрок, он и явь, что во сне, И сон наяву, Он творит сам себя, Он самоподобье всемирного Я!
Мы все - зеркала***** из фантазий Его, А Он Суть зеркальности, мыслей зерно! Зеркальность и зеркало - смысл отраженья Начала начальности в опереженье. Коль миг в восприятье, то вечность и время, А нет мига, нет и того, что есть семя Божественной Мысли, творящей себя Своим отраженьем, замысленным Я!
Но сколь ни скажи, кто пока не созрел, Поймёт лишь поверхность, проекции дел, Не сможет природа Природу объять, Которая вне, но лишь ту, кому Мать!
Ребенка поймёт, и направит, родит, На волю отпустит и… Вновь повторит, что только Любовь сотворяет миры Процессом творенья. Творения Мы! Жить вечной войной или творчеством жить, Решает не ум, а программы, служить Должны мы программам? Они же внутри телесности нашей, процессам Игры?
Кто правила пишет? Политики что ли? Да мы создаем Их, хоть сами в неволе! Поэтому нам говорят - Измени Своё восприятье программ, что внутри. А люди ленивы, ведь легче толпой, Как в стаде идти на убой… водопой… Идти на войну или в пропасть лететь, Ответственность меньше, зачем же хотеть, Зачем же желать уподобиться Богу, Когда есть программы и знанья ко сроку, Есть мысли привычка, привычное дело, Есть видимый мир и границы предела...
Есть путь по лекалу, то путь самомненья, Есть путь нарушенья привычек движенья,
Он суть Вдохновенья Красою Творенья.
К нему сто путей, но и тысячи лет. Он сам Бытие, сотворяющий Свет, В себе и вокруг, в существе воображенья, Он Атом космический, дух в отраженье!
Он смелость, свобода внутри нас самих. Но суть ускользает... одна на двоих! (И голос мой тих, хоть звучит в Небе стих) Все тройственно в мире программ перемен, Сама же дуальность и есть жизни плен, И сколь ни рассказывал это Платон В своих Диалогах, осталось как фон Для мысли читателей, мысли растущей В программах, во времени мысли тягучей.
Лишь Солнце - подобие мысли Платона, Сияет для всех звёздный Атом Закона! - Атомософия [ 123456 ]
Дата: Воскресенье, 2023-02-19, 2:28 PM | Сообщение # 74
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
Понять речи Сократа в Диалогах Платона очень непросто, можно сказать, что для глубокого понимания требуется философский ум и настроенность души, обе составляющие необходимы для осознания читаемого текста. Интерпретации современников не всегда соответствуют сути мудрых текстов, поэтому следует обращаться лишь к профессиональным интерпретаторам или исследователям, сонастроенным душой на понимание сложных текстов. Учебники и философская литература - самый подходящий материал для изучения Первоисточников античной философии, но недостаточный.
«Философия — это стремление к истине, и лучший дар богов людям, т.к. ничего лучше, чем знать истину, нет ни для человека, ни для богов».
У Платона истина это идея, идеи. Идея, на первый взгляд, есть нечто загадочное. При ближайшем определении, это всеобщее, единое во многом, т.е. существующее не отдельно от многого (либо в уме, либо в особом «царстве» идей); это роды и виды единичных вещей. Именно так и переводится с греческого «идея» — РОД, вид, а «эйдос» — ВИД, род.
По Платону идеи, т.е. роды, виды есть безусловные, независящие от произвола человека определения вещей; то, без чего не существуют вещи как таковые; то, что делает вещи именно тем, что они есть. Живые вещи причастны идее жизни, человечность – идея, делающая человека человеком, вещь красива, если причастна идее красоты, некрасива, если нет и т.д. Идея — это то, что порождает вещь как таковую, т.е. как то, что она есть.
Идея — это всеобщее; она не существует так, как вещи. Идеи не даны человеку, как чувственно воспринимаемые вещи. Идеи непосредственно не существуют, следовательно, они могут быть познаны только умом.
Кто видел красоту саму по себе? Глазами можно видеть лишь красоту в вещах. Что такое красота? Перебирая красивые вещи, не найдем ответа:
у каждого свое мнение, отличающееся от других мнений; красивую лошадку, если разобрать — мы не найдем красоту саму по себе. Посмотрите! Идеи сами по себе не существуют, но познать их можно лишь сами по себе, а не в вещах. Осознание этого противоречия и есть, по Платону, философия: идеи нельзя увидеть глазами, можно увидеть лишь умом. Философ не тот, кто увлекается красивой вещностью; он — мыслитель, он хочет знать лишь истину саму по себе. И, если он обращается к вещам, то лишь ради истины, а не ради самих вещей.
Философия — знание идей
Как познать идеи, истину? По Платону, с помощью ума, мышления. Источник познания истины — мыслящая душа. По Платону, наша душа содержит в себе истину, но опять-таки не непосредственно. Поэтому сначала при обращении к себе душа в себе истину не находит — её там нет как готовой. Чтобы знать истину, душа должна развить истину из себя самой.
Путь к познанию истины есть, по словам Платона, воспоминание. Не понимайте этот образ буквально. Царство идей не существует где-то отдельно от души. Миф — разумный образ без разумного обоснования. Миф — намёк, ясный для тех, кто понимает. Душа не чужда истине — вот корень этого мифического образа, созданного Платоном.
Сократ и Платон, рисунок из средневековой книги
Сократ: истину нельзя взять от куда-то извне, ее можно извлечь только из своей души. Истину нельзя вложить в душу. «Слушай! Сейчас ты узнаешь от меня!» Могут такого вложить — всю жизнь не разберешь. Истина влезть в душу не может — она уже там, но, говорит Платон, как прочно забытая.
Противоречие: истина есть, но ее и нет, пока она не будет развита, «вспомянута».
Человека нельзя научить истине, можно лишь помочь ему научиться развить душу до состояния вспоминания. Суть искусства воспитания — помочь человеку стать тем, что он уже есть в себе, в возможности, — свободным существом. Он не табурет, чтобы его делать. Педагогика - искусство, поскольку делает, ничего не делая. В детском саду: «Чего-то он не растет, не развивается — надо потянуть». Это — гибель для свободного человека.
Действительная помощь — это убрать препятствия душевному росту!
«Учить уму-разуму» — глупейшее выражение. Разум уже есть. По Платону, душа, не видевшая истину, не вселяется в человеческое тело.
Задача философского образования — помочь сбросить кору мнений и стать самим собой. Платон здесь обязан Сократу, согласно которому: философия — это путь становления целомудренным. Философия есть путь, но путь — это ещё не познание истины. По Платону, воспитание человека — это философское воспитание — питание, но не более. С XIX в. человек стал воспитываться физикой, химией — странное воспитание, до этого воспитывали философией. Человек из самого себя становится только философом, а вот физиком, химиком — извне.
Познание истины есть то, что начинается после воспоминания; оно есть достижение действительной свободы. Обретение полной свободы — бессмертие души. Тот кто дает не полную свободу, а только «свободу» для чего-то, вот именно этого, — тот на деле порабощает.
В «Федоне» платоновский Сократ говорит:
«Философия есть наука умирать». Значит ли это, что философу надо помочь, подтащить его к пропасти? Нет, конечно. Философия есть наука расставания с чувственной жизнью тела и, тем самым освобождения своей души для разумного мышления, познания истины.
Философия учит умирать для ощущений. Чувства мешают, ибо они о случайном. Не умерев для чувств, нельзя родиться для мышления, по Платону. Смерть есть рождение. Философ стремится умереть не для того, чтобы сгинуть, а чтобы родиться для вечной жизни. По Платону, для того, чтобы начать мыслить, не надо умирать физически. Надо умереть для вещного, но при жизни — иначе будет поздно. При жизни надо сбросить с себя мнения, зависимость от чувственного, при жизни надо научиться достигать бесконечности души, стать мыслящей душой или духом.
Мышление, по Платону, — не одно из свойств души, а её сущность. Душа человека перестает быть, если она перестает мыслить, а мышление есть ее дело, следовательно, ничего прекратить мыслить, кроме ее самой, не может, следовательно такая душа бессмертна. По образу, выражающему это философское положение, если не будешь мыслить, душа попадет в свинью. Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
Дата: Пятница, 2023-03-03, 9:58 AM | Сообщение # 75
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
В каждом веке мир переоткрывал для себя величие Платоновых Идей и переводил его труды на современные. Одним из таких последователей Платона можно назвать А. Кирхера, сотворчество с которым реализуется на Галактическом Ковчеге в теме -
А. Кирхер исходил из осознания, что мир как цельный образ Всевышнего должен постигаться в единстве всех наук и искусств, духовного прозрения и мифического мироведения, во взаимосвязи всех сфер воспринимаемых исследователем. Мир должен творчески расшифровываться и заново наполняться содержанием, наподобие иероглифа, таящего в себе не только смысл определённости значения или символического знания, но и божественный смысл бытия – сотворения Красоты мира. Он осознавал глубинное участие сверхъестественных сил в установлении первозданного языка, важности отыскания первоимени. Реставрация языкового единства служит залогом обретения совершенного знания, которое в свою очередь способствует творческому преображению мира:
«…Итак, первичные имена были правильно установлены Адамом этим способом и воспроизводили истинную сущность вещи; надлежит нисколько не сомневаться в том, что имена являлись верными дефинициями вещей или, как можно сказать иначе, они были установлены [по природе] мудрейшим [протопластом, первоваятелем]. Ибо так и [полагал] благоразумно Платон в “Кратиле”.
Таким образом, установление имён представляется отнюдь не лёгким, пустячным делом и не занятием заурядных и низких людей, как об этом верно говорит Кратил, утверждая, что [поскольку] названия вещей возникают из природы, не всякий человек является создателем имён, а только тот, кто [в своём поиске] обращается к иному имени, которое особенно [хорошо] согласуется с сущностью вещей, подлежащей выражению и воспроизведению, и кто может [сделать так, чтобы это выражение] сообразовывалась с буквами и слогами данного имени...»
«Вавилонская башня» Книга III. Часть I. Глава IV. О первоначальном установлении имён.
Во времена Платона, посвятившего вопросу установления имён специальную работу, софистическая наука о правильности имён составляла необходимую часть диалектики. В «Кратиле» Платон говорит об устойчивой традиции: «Так вот, оказывается, и об именах есть немалая наука…»; «Прежде всего, как говорит Продик, следует изучить правильность имён». Правильность имён прочно увязывается Платоном с софистическим образованием: «Правильнее всего делать это (изучать правильность имён) вместе со знающими людьми, изводя на них уйму денег и всячески их ублажая». «Правильность имён», впервые преподанная Протагором, по сути, явилась по-видимому, первой специальной диалектической дисциплиной, положившей начало дальнейшей дифференциации диалектики.
И в Этике Пифагора, адресованной ученикам, говорится о том же, в прикладном значении: Вот первая важнейшая наука: Своими именами называть Все вещи, не лукавить и не лгать. Суть формы проявляется из звука.
Роль звука - содержание для формы. Бокал с вином звучит не как пустой. И звук не возникает сам собой. Он - плод взаимодействия, суть нормы.
Интрасферное, целостное мировоззрение нынешнего времени как нельзя лучше согласуется с таким осознанием и практикой мыследеятельности человека, шагнувшего за грань привычного и освоенного им знания. Непрерывность творческого поиска тайн мира свидетельствует о неисчерпаемой духовной силе исследователя, как и весь его путь земной: труды мысли, опыт жизни. Развивая идеи Платона, Афанасий Кирхер развивал тем самым и основание платоновских идей – герметическое и пифагорейское наследие.
В обширном научном багаже Кирхера есть два основополагающих труда, обобщающих идеи универсальной целостности мира: "Ноев ковчег" (1675) и "Вавилонская башня" (1679). Ноев ковчег - символ планетарного мира, сберегающий земную природу в цельности и порядке, а также сохранения связи природы мысли человеческой с божественным знанием на пути восхождения к Богу. Вавилонская башня - символ разрушения неразумного, несогласованного псевдо-единства, символ гордыни человеческого ума, уподобляющего себя Богу.
Изучая древние языки и религии, погружая ум в глубину веков, осознания красоты вечных идей и искусства, природы бытия, Афанасий Кирхер приобщал современников к герметическому знанию, "великому искусству познания", обещавшему приблизить человечество к состоянию первоначального совершенства. И он достиг совершенства в мире творческой мысли, оставившей многочисленные семена своих идей нам, потомкам.
Важнейшим наследием опыта жизни, исследовательских трудов Кирхера явилось объединение междисциплинарных областей познания, включая мистические и паранормальные сферы сознания и психики.
Дата: Пятница, 2023-03-17, 12:56 PM | Сообщение # 76
Ковчег
Группа: Администраторы
Сообщений: 18824
Статус: Offline
ЗАЧЕМ НАМ ОБЩЕНИЕ?
Зачем вообще люди стремятся к общению, приходят поговорить на форумы, открывают блоги, виртуальные каналы, дискуссии и пр.?
Ответ прост: - от несамодостаточности. Можете возразить? Им (нам) мало самих себя, хотя иногда наблюдается избыток, тогда они (мы) становятся «громкоговорителями», не слышащими чужих откликов и ответов на их мысли или пренебрегающими ими по необходимости выразить себя и сбросить груз избыточности того или иного накопленного. В лучшем случае – высветить избыток!
Несамодостаточность (как неравновесность) бывает двух видов: - от недостатка энергии, знаний, умений, владений, (денег, вещей, коммуникаций), новостей, впечатлений и т.д.
- от избытка всего перечисленного.
Проще говоря, социальность человека качественно неоднозначна, можно даже встретить такие личности, которые сами в себе несут создаваемый ими новый социум (будущего мира, а иногда и прошлого или вневременного) Это личность человека-вселенной, человека звезды, чья избыточность свечением самоотдачи или наоборот поглощением в свою бездну, уравновешена не недостаточностью своей «сферы бытия», а недостаточностью иного мира в себе. Напоминает ли вам это процесс активации творчества? Третий вид – человек галактический – имеет метафорические аналоги в мире земном в виде существ, находящихся в анабиозе, то есть, они могут наблюдаться мертвыми в живом мире, являясь при этом живыми в ином мире - своего внутреннего созревания. Таковы все ушедшие из земных времён мудрецы, пророки, философы. Если помните платоновские Диалоги
Но это в упрощенном виде. На самом деле процесс более сложен. Человек – многоуровневая и многомерная сфера растущей Вселенной, испытывающей разные состояния в разных уровнях и неповторимые состояния каждого отдельного из них. Все движется неповторимым, хотя возможно, похожим образом – к цели. Вот о цели и стоит вести речь при ответе на свои вопросы. Скажи, куда ты стремишься в сердце своем, и увидишь то, что пока не осознал в чувствах и мыслях, ибо они как Междуречье, внутри которого зарождается новая цивилизация... Зарождается каждый новый миг как бы заново, ибо процессы чувств и мысли по сути – Творчество личности, сокрытой от ума, направляемой сердцем.
ВОЗМОЖНО ЛИ ЖИТЬ БЕЗ ВОЙН?
Войны ведут системы рассудочные, разумные, умы стратегов, правителей мира сего, в природе мира мы не видим войн, все соразмерно необходимым переменам, меры затухающие сменяются мерами нарастающими, как активность вулканов, вызывающих движение земных пластов разного уровня.
Мудрость ведет творческие игры и реализует роль хранителя мира умов, достижений цивилизации.
Человечество может достичь уровня мудрой жизни лишь в случае, когда у власти земных сообществ будут мудрецы… Но в планетарном мире власть мамоны оказывается сильнее, то есть сила порочности (невежества) своей массовостью побеждает силу разумного сосуществования.
Возможно ли на Земле жить без войн?
Масса людей, обладая невысоким самосознанием, не понимает философии жизни, цели и условий своего воплощения, не могут понять благоразумие мудрых, благо управления обществами людьми знающими общие законы Природы, философами, и потому массы выбирают лидеров, которые на понятном им языке дают лживые обещания, причем дают их не только из жажды власти или корысти, но иногда искренне веря в свои возможности облагодетельствовать народ. Таковы испокон веков все социальные системы и политические движения.
Мудрый меньше говорит, больше сообщает, Океан в себе таит, светом освещает… Цель созерцательной жизни философа - знать истину, а цель деятельной массы людей и лидеров масс, и каждого деятельного человека - делать то, что велит им их рассудок, ограниченный в каждом из людей. Человек живёт и в деятельной, и в созерцательной, и сонной фазах своего бытия, выбирая при возможности ту или иную, увеличивая долю желаемой им фазы в ущерб другим или пытаясь гармонизировать их.
Жизнь созерцательная хороша сама по себе, поскольку течёт поверх социальной, гармонизируется общими идеями, благом самопознания, обобщающей целью, именно она позволяет человеку прикоснуться к вечности.
Но деятельная жизнь всегда самоусложняется накоплением жизненного опыта, новыми знаниями, культурами, религиозными действиями, поскольку необходима и направляется помимо воли и ума человека - Судьбой.
...Большое внимание теме войны уделял в своих философских размышлениях Платон (427347 гг. до н.э.). Философ рассуждает о войне в своих трудах «Государство», «Законы», «Федон», «Тимей». Платон считает войну постоянной реальностью жизни человеческого общества, т.к. «у всех в течение жизни идет непрерывная война со всеми государствами», мир же по его мнению, «есть только имя» и на деле не существует [4, с.72]. Причины войны, согласно Платону, коренятся в человеке, его телесной природе, страстях, стремлении к удовольствию и богатству, алчности и корыстолюбии. «А кто виновник войн, мятежей и битв, как не тело и его страсти? Ведь все войны происходят ради стяжания богатств, а стяжать их нас заставляет тело, которому мы по-рабски служим», - пишет философ [5, с. 25]. Опираясь на существующую в греческой политической и философской мысли традицию, он делит войны на внутренние и внешние, при этом закрепляет различение терминологически. Вражду внешнюю с варварами, чужими, он предлагает называть собственно войной, междоусобицы же, по его мнению, всего лишь - раздор, ссора. Последний вид войн - самый тягостный и несправедливый, т.к. эллины не враги друг другу по природе, а их столкновения свидетельствуют о «болезни» страны, разоряют родную землю, демонстрируют отсутствие любви к матери - кормилице [6, с. 294].
ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ
Что ж делать, платонами все не родятся, Возможно, не нужно быть мудрыми всем? Но важно стремиться, искать, не сдаваться! Расти над собою средь многих дилемм.
На то и даётся нам путь социальным, Чтоб социум свой превзойти, отыскав В себе мир духовный, небесный и дальний, Как Космос души, путь земной не предав.
Платоны живут в нас, как память столетий, Наследием цельновеликих Идей, Творений души, самых важных на свете, В том цель, назначение жизни людей.
На уровне генном храним человечность, Всё лучшее, что познавали в пути, Несём семенами в хрустальную млечность Красою Души, чтобы там расцвести.
((()))
Средь множества книг есть, что сердцу понятны, Средь многих религий есть, что по душе. Конфликты и войны ведут на попятный, А к звездам ведут мысли, что в тишине! Желаю Счастья! Сфера сказочных ссылок
Платону суждено было вырасти в знатной, старинной, царского происхождения семье с прочными аристократическими традициями, сознающей историю Афин как историю своего рода. Государственные дела и политическая борьба яростно захватывали этих людей, и никто из них не умер спокойно в своей постели, дожив до глубокой старости. Они участники войн и государственных переворотов. Но они же талантливые, образованные люди, прекрасные ораторы, поэты, умные и острые собеседники, живо интересовавшиеся философскими вопросами. Юный Платон, как видим, рос в среде, которая должна была предназначить его к политической деятельности и всесторонне его воспитать. Однако ни Платон, ни его родные братья Главкон и Адимант, ни его сводный брат Антифонт государственными делами не занимались. Все они любили книги, стихи, дружили с философами. Главкона отговорил заниматься политикой Сократ, когда тот в юности стал проявлять страстный интерес к выступлениям в Народном собрании в качестве оратора. Правда, никто из братьев не снискал такой поэтической славы, какой обладал их предок Солон, или известности драматурга и остроумного стихотворца, каким был их двоюродный брат Критий, или мастерства ораторской речи их родственника Андокида. Платон не стал ни поэтом, ни драматургом, ни оратором. Он стал великим философом, сочинения которого, однако, отличались поэтичностью стиля, драматичностью ситуаций и убедительностью ораторской речи. Платон получил всестороннее воспитание, которое соответствовало представлениям классической античности о совершенном, идеальном человеке, то есть так называемой калокагатии. «Прекрасный» (calos) и «хороший» (agathos) человек должен был соединить в себе физическую красоту безупречного тела и внутреннее, нравственное благородство. Достигнуть такой «калокагатийности» можно было упражнениями, образованием и воспитанием с малых лет. Калокагатия — идеал, к которому стремился свободнорожденный человек, готовый стоять на страже интересов родного города, защищать его с оружием в руках, соблюдать его законы и прославлять его своими делами. Идеал совершенного человека издавна воспевался древнегреческими поэтами и писателями. Еще поэтесса Сапфо (VII–VI вв. до н. э.) писала: «Кто прекрасен (calos) — одно лишь нам радует зрение; кто же хорош (agathos) — сам собой и прекрасным покажется», подразумевая силу внутренней, духовной красоты человека, без которой внешняя телесная красота бессмысленна и бессодержательна. Гармония внешнего и внутреннего не означала скучного однообразия прописных добродетелей. Наоборот, разные и как будто противоречащие друг другу свойства характера или интересы человека только и создавали истинную гармонию. Недаром философ Гераклит (VI–V вв. до н. э.) писал, что «скрытая гармония сильнее явной», а «расходящееся сходится, и из различных тонов образуется прекраснейшая гармония, и все возникает через борьбу»...
... Юноша занимался живописью и научился понимать то великолепие красок, которым прославятся его будущие произведения. Он сочинял трагедии, изящные эпиграммы, возвышенные дифирамбы в честь Диониса, с именем которого связывали происхождение трагедии, и пел, хотя не отличался сильным голосом. Особенно он любил комиков Аристофана и Софрона, что дало повод и ему самому сочинять комедии, учась у своих любимцев правдивому изображению действующих лиц. Подобные занятия ничуть не мешали Платону, как говорят, участвовать в качестве борца в Истмийских общегреческих играх и даже получить там награду. Мы являемся обладателями приписываемых Платону 25 эпиграмм, живописных миниатюр, запечатлевших мгновение быстротекущей действительности, на котором сосредоточил свое внимание поэт. Вот одна из них, посвященная Пану, богу лесов и покровителю стад.
Тише, источники скал и поросшая лесом вершина! Разноголосый, молчи, гомон пасущихся стад! Пан начинает играть на своей сладкозвучной свирели, Влажной губою скользя по составным тростникам. И, окружив его роем, спешат легконогие нимфы, Нимфы деревьев и вод, танец начать хоровой.
Сияющему Эроту, богу любви, Платон посвятил следующие гекзаметры, которые придали мирной картине сна малютки бога вполне идиллический характер.
Только в тенистую рощу вошли мы, как в ней увидали Сына Киферы, малютку, подобного яблокам алым. Не было с ним ни колчана, ни лука кривого, доспехи Под густолиственной чашей блестящих деревьев висели. Сам же на розах цветущих, окованных негою сонной, Он, улыбаясь, лежал, а над ним золотистые пчелы Роем медовым кружились и к сладким губам его льнули.
Читая диалоги Платона, у него можно найти прекрасные поэтические зарисовки природы. Здесь мирно журчит ручей, зеленеет густая трава, а под широколиственным платаном, рядом с священным изображением богов, идет неторопливая беседа о смысле любви. А то это жаркая дорога под полуденным горячим солнцем, ведущая усталых путников к святилищу Зевса через тенистые лужайки и рощи стройных кипарисов. Они, как всегда у Платона, философствуют, размышляют о лучшем законодательстве. Если принять во внимание, что стихи писались Платоном в юности, «Федр» в годы расцвета, а «Законы» на пороге смерти, то можно с уверенностью сказать, что все эти картины созданы рукой и вдохновением одного и того же мастера, так что вряд ли стоит сомневаться в принадлежности Платону ряда изящных эпиграмм. Перед нами счастливая жизнь Платона,
благополучного молодого человека, но этой безмятежности неожиданно наступает конец. Платон встречает в Афинах, своем родном городе, Сократа, мудреца и философа, который никогда ничего не писал, а только беседовал с окружающими его людьми, с теми, кто искал истину или пытался разобраться в себе и в жизни. Платон, потрясенный встречей с Сократом, сжигает все, что он до этого сочинил, по преданию, призывая на помощь самого бога огня, Гефеста. С этой минуты для Платона начался новый период его личной и общественной жизни. Как всегда в древности, и здесь родились легенды. Рассказывали, что перед встречей с Платоном Сократ видел во сне, у себя на коленях, молодого лебедя, который, взмахнув крыльями, взлетел с дивным криком. Лебедь — птица, посвященная Аполлону. Сон Сократа полон символов. Это предчувствие ученичества Платона и будущей их дружбы.
Глава II. ВМЕСТЕ С СОКРАТОМ
Кто же такой был этот Сократ, вызвавший решительный переворот в жизни Платона? Не в пример аристократу Платону Сократ был самого простого происхождения. Родился он около 469 года. Отец его — каменотес Софрониск из дома Алопеки, а мать Фенарета — повивальная бабка. Уже в пожилом возрасте он женился на некоей Ксантиппе, имел троих детей, однако не заботился о житейских благах, не занимался никаким ремеслом, но зато был подлинным философом, а именно «любителем мудрости» и искателем истины. Сведения о Сократе чрезвычайно противоречивы. Сам он ничего не писал, а лишь беседовал, задавая вопросы собеседнику, наводя его на правильный путь. Но вокруг Сократа всегда были друзья, участники его бесед, молодежь и старики, называвшие себя часто его учениками, хотя сам он их таковыми не считал, так как философской школы в строгом смысле слова он не возглавлял и не имел. Сократ был задирист, остроумен, беспокоен, насмешлив и не считался с положением, богатством, связями и общественной значимостью своих собеседников. Деньги он презирал и осмеивал так называемых «учителей мудрости», софистов, которые обучали красноречию молодежь большею частью из состоятельных семей и брали за это огромную плату, что было удивительно для афинян, не считавших философию ремеслом, нуждающимся в денежном вознаграждении. Сведения о Сократе дошли до нас из самых разнообразных источников, и на первый взгляд в них очень много противоречивого. Здесь есть свидетельства таких младших современников Сократа, как знаменитый комедиограф Аристофан; верных учеников Сократа — историка и философа Ксенофонта и самого Платона. Сведения о Сократе дают нам так называемые «сократики», слушатели Сократа, которые сами впоследствии основали новые философские школы. Евклид из Мегары, Федон из Элиды, Антисфен Афинский, Аристипп из Кирены. Немногие, но важные замечания об идеях Сократа находят у Аристотеля, ученика Платона. Аристофан в комедии «Облака», поставленной в 423 году до н. э., изобразил Сократа в виде забавного персонажа, главы некоей подозрительной школы софистов «мыслильни», обманщика и выдумщика, изобретателя некой новой религии и новых богов, какими здесь являются облака. Эта безжалостная пародия Аристофана до некоторой степени отражала неясные слухи, бродившие среди необразованных и жадных до новостей афинских обывателей. Но вместе с тем эта пародия свидетельствовала о славе Сократа и его широкой известности. Попасть в качестве персонажа комедии знаменитого Аристофана на подмостки театра мог только очень популярный человек, обладавший огромным влиянием на людей. Во всяком случае, Сократ — завсегдатай улиц, рынков и дружеских собраний, бедно одетый, босой, небольшого роста, скуластый, со вздернутым носом, толстыми губами и шишковатым лбом, лысый, напоминал собою комическую театральную маску. Его загадочная манера разговаривать доверительно, интимно, дружески и вместе с тем иронически приводила в смущение собеседника, который вдруг осознавал себя ничтожеством, глупым, растерянным. Вопросы Сократа о том, что такое красота, справедливость, дружба, мудрость, храбрость, заставляли задумываться не только о философских понятиях, но и о жизненных ценностях. Сократ разъяснял предназначение человека в обществе, его обязанности, его взаимоотношения с законами, почитание богов, необходимость образования, воздержания от грубых страстей, приобретения друзей, то есть практическую ориентацию человека в жизни, руководствующегося совестью, справедливостью и гражданским долгом. Казалось бы, весь этот круг вопросов должен был иметь огромное воспитательное значение. Но идеал сократовского человека, скромного бессребреника, живущего по совести, только раскрывал перед большинством их пороки и низменные стремления, так и оставаясь недосягаемым. Обличение богатства, гордости, честолюбия вызывало гнев и даже ненависть к Сократу, который заставлял человека признать свое полное ничтожество. Сил же преодолеть недостатки и начать какую-то иную жизнь хватало не у всех. И те, кто ощущал свое бессилие, в глубине души осуждали человека, который разбудил их совесть, доказал их невежество, смутил их покой, лишил уверенности в своих силах и посеял сомнение в давно установленных традициях. Путь морального самосовершенствования и жизни в идеях, а не в приобретении материальных благ, был слишком тяжел для среднего человека. Немногие шли за Сократом, и часто это были молодые люди из богатых и знатных семей, пресыщенные именно материальными благами, возмутившиеся против родительского и государственного авторитета и питавшие мечты о быстрых и радикальных преобразованиях в обществе. Как это ни парадоксально, некоторые молодые друзья Сократа вовсе не собирались постепенно воспитывать и образовывать «среднего» человека или вразумлять и наставлять «лучших» богатых граждан. Путь сократовского убеждения был слишком долог и подавить «большинство», то есть народ, в беспрекословном послушании идеальному законодательству казалось им проще и доступнее. Так, политические деятели Критий и Алкивиад, искавшие мудрость у Сократа, были участниками антидемократических переворотов, стремились к «олигархии», «власти немногих», к тому, что тогда называли тиранией, тем самым предав идеи Сократа и действуя вопреки им. Философы, и прямые ученики Сократа и его истолкователи, тоже зачастую вступали в противоречие с самыми любимыми мыслями своего учителя.
Дата: Вторник, 2023-04-04, 4:37 PM | Сообщение # 78
Ковчег
Группа: Администраторы
Сообщений: 18824
Статус: Offline
КОГДА УЧИТЕЛЬ
Когда Учитель твой иль Мастер – За гранью временного мира, Ты научаешься эфиром Быть резонатором с участьем Великой силы вневременья, Идей прекрасно-лучезарных, Ты сам сияешь благодарно В мир полутьмы и полумненья…
Твоя уверенность – суть вера В Единство пламени творящих, Из сердца с миром говорящих Великих душ, и сфер Гомера… Желаю Счастья! Сфера сказочных ссылок
Дата: Суббота, 2023-04-08, 5:21 PM | Сообщение # 79
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 3986
Статус: Offline
Ещё очень любопытный фрагмент самой трудновоспринимаемой для исследования главы Диалогов - КРАТИЛ О значении первоимени и о ценности соответствия имени природе носителя имени. https://classics.nsu.ru/bibliotheca/plato01/krati.htm
Сократ. Что же, и правильно делаешь. Мне кажется, что и сейчас я рассуждаю складно и если не остерегусь, то боюсь, что еще сегодня могу стать мудрее, чем следует.
Итак, следи за тем, что я говорю. Ведь что касается имен, то здесь прежде всего нужно иметь в виду, что к тому слову, каким мы хотим что-то назвать, мы часто добавляем одни буквы, отнимаем другие, а также меняем ударения. Например, чтобы из выражения "милый Зевсу" получилось имя Дифил, из первой его части изъяли вторую йоту, а средний слог стал произноситься как тяжелый вместо острого. В других же словах, напротив, мы прибавляем буквы и придаем слогам с тяжелым ударением острое.
Гермоген. Это правда.
Сократ. Так вот, мне кажется, одно из этих изменений претерпело и слово "человек".Ведь это слово получилось из целого выражения, после того как [из середины] была изъята одна буква – альфа и конец слова стал произноситься как тяжелый.
Гермоген. Как это?
Сократ. А так. Имя "человек" означает, что, тогда как остальные животные не наблюдают того, что видят, не производят сравнений, ничего не сопоставляют, человек, как только увидит что-то, а можно также сказать "уловит очами", тотчас начинает приглядываться и размышлять над тем, что уловил. Поэтому-то он один из всех животных правильно называется "человеком", ведь он как бы "очеловец" того, что видит.
Гермоген. Так что же дальше? Спросить тебя о том, что я послушал бы с особым удовольствием?
Сократ. Конечно.
Гермоген. Мне кажется, теперь важно рассмотреть все по порядку. Например, ведь что-то мы называем душой, а что-то – телом человека.
Сократ. Конечно.
Гермоген. Давай попробуем и это разобрать, как мы разобрали прежнее.
Сократ. Ты говоришь, исследовать душу – насколько подобает ей это имя? А затем придет очередь и тела?
Гермоген. Да.
Сократ. Чтобы сказать это сразу, недолго думая, вероятно, давший это имя подразумевал что-нибудь в таком роде: пока она присутствует в теле, она – причина его жизни и доставляет ему возможность дышать и отдыхать. Когда же это отдохновляющеее начало покидает тело, последнее, погибая, умирает. Поэтому, мне кажется, она и называется душой. А если хочешь знать... постой: мне кажется, я вижу нечто более убедительное для сподвижников Евтифрона. Ведь к этому объяснению, мне кажется, они могут отнестись с пренебрежением и счесть его грубоватым. А вот посмотри, не понравится ли тебе такое.
Гермоген. Говори, не медли.
Сократ. Что, как не душа, по-твоему, поддерживает и несет на себе природу всякого тела, так что оно может и жить, и двигаться?
Гермоген. Именно она.
Сократ. Так как же? Ты веришь вместе с Анаксагором, что и всякую другую природу тоже поддерживает и упорядочивает одновременно с умом душа ?
Гермоген. Я – да, верю.
Сократ. В таком случае по этой силе, что поддерживает и несет на себе природу [вещей], она правильно называется "природоносительница", а для красоты можно говорить просто "душа".
Гермоген. Разумеется, можно. И по-моему, это ты более искусно придумал.
Сократ. Да ведь так оно и есть. А все же забавным кажется, когда ее называешь тем правильным именем, какое для нее установлено.
Гермоген. Однако как обстоит со всем остальным?
Сократ. Ты имеешь в виду тело?
Гермоген. Да.
Сократ. Мне представляется, что вот это как раз имеет разные объяснения, а если хоть чуть-чуть отклониться, то даже очень разные. Многие считают, что тело подобно могильной плите, скрывающей погребенную под ней в этой жизни душу. В то же время эта плита представляет собою также и знак, ибо с ее помощью душа обозначает то, что ей нужно выразить, и потому тело правильно носит также название "сома". И все же мне кажется, что скорее всего это имя установил кто-то из орфиков вот в каком смысле: душа терпит наказание – за что бы там она его ни терпела, – а плоть служит ей оплотом, чтобы она смогла уцелеть, находясь в теле, как в застенке. Так вот, тело есть так называемая плоть для души, пока та не расплатится сполна, и тут уж ни прибавить, ни убавить ни буквы... Сказки - жемчуга мира Книги Семи Морей
При всём моем глубочайшем уважении к трудам А.Ф. Лосева не могу промолчать о несогласии с его восприятием судьбы Платона, как трагедии. Если выразиться очень кратко, скажу так. Выносить суждение о том, кто живёт в другом измерении времени-пространства, точнее сказать, в другой симфонии миротворения, в ином измерении Мыслепотока Сознания, не просто некорректно, но неправомерно. Именно по такой вот причине суждения по своим меркам о людях - вселенных, выносили и в прошлом, и сейчас осуждающие приговоры. Случалось, даже жесточайшие, как в случаях казни святых, судьба ал-Халладжа - одно и самых показательных преступление человеческого ума против божественного явления. Судьба Платона была не просто счастливой, ибо он осознавал свой гений и малопонятность своих трудов современникам, она была божественно осиянной, несмотря на все тяготы человеческого пути, в которых закаляется дух творца, и без которых не появились бы на свет величайшие произведения искусства, научные открытия, философские прозрения и божественные откровения Первоисточников. А поэтому главу книги Лосева - 5. ТРАГЕДИЯ ЖИЗНИ И МЫСЛИ - можно спокойно опустить при знакомстве с этой хорошей и полезной книгой. Пропустив 5 главу, вы сможете самостоятельно сделать выбор оценки (если она понадобится) в ту или иную сторону о качестве прожитой Платоном Жизни.
Но первые главы книги настоятельно советую почитать тем, кто еще не читал их. А все главы после пятой в той или иной мере окрашены атеистическими суждениями (и осуждениями платонизма), которые, естественно, неприменимы к образу одухотворенной мысли и неподражаемой жизни истинного Платона, живущего в нас и через нас тысячелетиями...