Робкая стрела (стрела без стержня), и тем более стремительная и прожорливая – дрожь пробегает тебя, когда ты садишься, подмаргивая крылом.
Неповоротливая ласточка, когда с краю крыши или провода ты норовишь упасть, тут же вновь взлетаешь!
Увертываешься, лишь бы не пасть
(как моя фраза).
А потом – не забывая о гнезде под балкой крыши, где пищат слова: голодное семейство небольших головастых слов с раскрытым клювом и выпяченными глазами –
Снова садишься на провод, где ты призвана создавать численный перевес.
(Не спеша, с красной строки).

Число их – на фоне светлого неба – разборчиво, как ноты на нотоносце: равномерно распределено на одной-двух строках. Что бы оно могло значить?
Не их ли это нотация гимна? (Что было бы не ахти как оригинально).
Текст их закона? (Ах, то был бы мой закон!)
Неисчислимые в небе – по команде или с вопросом они воротятся на борт.
Но – что за волнение разом вдруг их уносит?
Все опрометью бросаются неизвестно куда.
Они непогрешимы.
Каждый из их налетов – как ни были они различны, ни опасны, лишь подтверждает им это.
Но, ни одна из них не способна в это поверить, ни запомнить; и все они лишь продолжают без конца упражняться.
Каждая, опрометью кидаясь в пространство, на подписание пространства тратит больше всего времени.

Стрелы пламени (спиртного) – синие пламена.
Одиночные, самовольно далеко забегающие – стремглав и причудливей стрелы.
Управляемы ли они изнутри себя, благодаря небольшой грелке с неистощимым в ней запасом спирта?
Через эту небольшую грелку – душу и волю, что в них?
Или же на расстоянии – через род?
Попеременно рассеиваемые и порождаемые на проводах этим любопытным родовым троллейбусом-фантомом.

Во всяком случае, это – то пламя, те стрелы, которых мы ближе всего; которые почти присутствуют в нас – наши.
Ласточки выделывают в небе то, на что мы не способны и можем лишь об этом мечтать, иметь какое-то представление.
Более гибкие, чем наша душа и более жесткие, они, порой, подобны ей – подобны нашему стремлению.
Но ласточки не только это, не только идеи или адресованные нам жесты: осторожно!
В мире животных, они больше всех других напоминают пламя, стрелу.
Стрелу – нами и вовсе не нами запускаемую: довольно, иллюзий!
Что было бы, если мы должны были бы делать то же, что они!
Ласточки ставят нас, повергают – в роль зрителей.

Венецианская маска, или скорее, азиатская.
Раскосые глаза, рты до ушей. Как рассеченные саблей – саблей скорости.
Каски и костюмы: комбинезоны, в которых очки занимают самое видное место; все остальное, исходя отсюда, вытягивается в сторону висков, ушей – и вплоть до кончиков крыльев!
Окажем же ласточкам чуть больше человеколюбия; внимания к ним, уважения, серьеза.
А не в том ли, именно, их отдаленность от нас, их разница с нами, что то, что их наиболее с нами сближает – чудовищно притесняется, насилуется другим их родством – родством с абстрактными символами: пламя, стрела?
Родство, которого нам удалось избежать, благодаря превосходству, особой способности в нас.
А вот, вероятно, что в их условиях существования, поистине чудовищно: они никогда не раздеваются, не разгримировываются!
Согласитесь! Докатиться до такого ничтожества принуждает их к этим растяжениям, гримасам. Затянуть себя этак в корсет – без возможности вернуться в какое-то другое состояние... Ой, бедняжки!

Жестокий спорт!
Не только погоня одна за другой, но и спорт.
Две ласточки, летящие бок о бок, создают рельсы, визжащие, особенно на поворотах.
Но чаще всего они гонятся вереницами одна за другой.
Соревнование их возбуждает.

Однако, очевидно, они охотно залетают и в самые высшие пласты атмосферы – где спокойнее летать одним.
При этом чувствительные к музыке сфер, ласточки тут же отключают свой пищевой режим.
Безучастные, праздные (тут уже нет насекомых); плюя на все и на вся, забавы ради разыгрывают нерешительность.
Вскоре, после наступления ночи – полумертвые от усталости устраиваются на отдых под крышами и навесами.
Страшно мне напоминают электрические вагонетки, расставленные (я это видел у самого поэтического из моих дружков) на этажерках, чуть ли не до потолка.
Там-то они и вздрагивают во сне на рассвете.

Круги – чуть не сказал "вольтаические", – описываемые ласточками: какое несчастье, доиграться до такого!
Счастье-несчастье ласточек. Я их уже называл "бедняжками": а почему?
Счастье/несчастье – не связано ли оно с их жестокостью?
А значит ли жестокость – счастье-несчастье?

Иногда, садясь – тяжело дышат.
И вновь ими овладевает отчаяние.
Ждут неизвестно чего – с выкаченными глазами.

Давайте же, ласточки!
Неситесь во весь дух,
Вопреки вероломной случайности,
Мирясь с неизбежностью.

Что знаем, и чего не знаем...
Хищные, пронзительно кричащие на рассвете – ласточки.
Возбужденные колокольным звоном монастыря невежествующих (людей).

Вновь слышны городские и деревенские звуки. Невинные просыпаются – первыми встают. Они одни – до какого-то часа. Включают краны – вода журчит и утекает; заводят моторы, заставляют реветь локомотивы, а между тем – птицы воркуют в прохладе нового дня.
Лишь позже – когда газетные крикуны, автомобили, разбросавшие свертки у парадных дверей адресатов, почтальоны, сортирующие телеграммы подготовят им почву – проснутся убийцы и хозяева; протрут глаза, подумают: "Где же мы остановились?" – и снова начнут свое гнусное хищническое дело.

Возгласы в вышних!
Ласточки – во всю прыть!
Освистайте случайность вероломную!
Ласточки, давайте же!
Ошикайте!
Мирясь с неизбежностью.

Прибавьте шагу!
Усильте крики!
Мчитесь, грабьте насекомых небес!
Травите ничтожные жизни,
Страшите их криками!

Травите слова ничтожные,
Глотайте строчные буквы,
Небесную очищайте лазурь!
Взывайте, ласточки!
Рассеиваясь в небесах,
Уходя, наконец, с этой страницы,
Бегите, одна за другой, пронзительно крича!

Вот каков в стиле ласточек смысл – на мой взгляд – их неисправимых налетов.

© Франсис Понж




Компьютерное искусство. "Реализация творческих идей". Автор KatyaRA

Эхо Рериха

Снова Твой дар ловит меня,
Будто сбегаю, но нет…
Даже среди полыханья огня,
Зримого в тысячах лет,
Нет и подобья жемчужины той,
Что в ожерелье Твоём
Искрами мрак разгоняет земной,
Хаос круша Огнём,
Тем создавая замки, дворцы,
Страны заморских миров,
Преображая мыслей концы
В своды волшебных шатров.
Знаешь, Владыко, дар я приму
Сердцем, оно вместит
Перлы вселенной – злато уму
И сказочный хризолит.

фрагмент

Понимая, что необходимо шлифовать и тексты, и оформление, всё же создаю эл. книжки...
заделом на будущее время :)

*
https://www.michaelwhelan.com/out-of-shadows/
*


* * *
На поэтический "юг"
еду. Часы проходят,
но остаётся след.

Цепочка следов не вдруг
на водопой приводит -
может быть, - много лет

двигаться неуклонно,
чтобы испить глоток
свежей воды холодной.

Так я ищу поток
чистый, незамутнённый,
блещущий водопад.

И километры строк,
макулатуры тонны -
поисков результат.

13 февраля 2006г.

Ольга Таллер
Источник информации:   http://temnyjles.narod.ru/Taller.htm