С идеей унифицировать школьные учебники по истории выступил президент РФ Владимир Путин 19 февраля. По его замыслу, единый учебник должен наглядно показать, что «судьба России создавалась единением разных народов, традиций и культур». В марте министр образования и науки Дмитрий Ливанов предположил, что единый учебник можно разработать за год, а в конце апреля Путин поручил правительству до 1 декабря разработать концепцию школьного курса истории.

Рабочая группа, которая занялась «координацией разработки новых учебников по истории России», была создана 5 апреля. Ее возглавил спикер Госдумы и глава Российского исторического общества Сергей Нарышкин (по образованию — инженер-радиомеханик и экономист), а научным руководителем группы стал директор Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян. В группу вошли чиновники разного ранга (в том числе министр культуры Владимир Мединский), ученые из РАН и университетов (например, председатель Дагестанского научного центра РАН Хирзи Амирханов, декан истфака СПбГУ Абдулла Даудов и декан истфака МГУ Сергей Карпов), школьные учителя и другие лица.
В июле был официально опубликован проект «Историко-культурный стандарт», на котором и будет основывать новый школьный учебник. На обсуждение опубликованной 27 сентября «Концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории» по плану отводится чуть больше месяца.
Однако судя по документу, опубликованному 26 числа, о тотальном торжестве государственной пропаганды над здравым смыслом говорить все же не приходится. Авторы очень напирают на многонациональный и многоконфессиональный характер нашей страны — но так уж была сформулирована задача. Вплоть до раздела о распаде СССР в 1991 году и событий 90-х — 2000-х годов Концепция предлагает вполне здравый взгляд на изложение и объяснение исторических событий, хоть и не без некоторых противоречий и случайных нелепостей.

Теория

Как известно, школьный предмет «История» имеет довольно слабое отношение к одноименной науке — созвучие в данном случае лишь вводит в заблуждение. Историческая наука, как и любая другая, оперирует определенными методами, апеллирует к различным научным школам и подходам. Обучать этому инструментарию школьников едва ли целесообразно, и перед школьной историей ставятся принципиально иные задачи. С одной стороны — ознакомить учащихся с областью знаний, научить анализировать данные, критически подходить к любому источнику информации. С другой, и это неизбежно, — через изучение истории страны государственная система образования формирует у детей представление о том, как государство видит себя в мире.

А дальше весь вопрос в балансе. К примеру, в Концепции Минобрнауки перед школьным курсом истории ставится пять задач. Из них лишь одна (четвертая) предполагает «развитие способностей учащихся анализировать содержащуюся в различных источниках информацию... рассматривать события в соответствии с принципом историзма, в их динамике,
взаимосвязи и взаимообусловленности». В остальных четырех речь идет о «формировании ориентиров для гражданской, этнонациональной, социальной, культурной самоидентификации», «месте и роли России во всемирно-историческом процессе», «воспитании в духе патриотизма».

На выходе, впрочем, этот перекос не то чтобы бросается в глаза — по крайней мере, исторический материал в Концепции (за исключением современности) излагается без излишней идеологизированности. Зато в документе предлагается ряд радикальных нововведений, которые кажутся вполне оправданными и давно назревшими. К примеру, документ предполагает отказаться от «концентрической» системы преподавания истории, при которой за школьный курс учащимся по два, а то и по три раза рассказывают об одних и тех же событиях (историю Древней Руси, к примеру, учащиеся могут проходить в начальной школе, в шестом и десятом классах). Вместо этого предлагается начинать преподавание отечественной истории по линейной системе с пятого по десятый классы. В 11 классе предполагается сравнительно-исторический курс «История России в мировом контексте», который можно изучать как на базовом, так и на профильном (углубленном) уровне.

Стремление вписать историю России в мировой исторический контекст тоже кажется вполне оправданным. При сложившейся практике преподавания отечественная история изучается практически в полном отрыве от мировой. К примеру, Ивана Грозного школьники могут проходить одновременно с Французской революцией, а Александра I — с Первой мировой войной (кстати, так строится программа не только в школе, но и во многих специализированных вузах). Как заявлено в Концепции Минобрнауки, «мировоззренческая задача курса заключается в раскрытии как своеобразия и неповторимости российской истории, так и ее связи с ведущими процессами мировой истории». В связи с этим курсы истории России и всеобщей истории предлагается синхронизировать.


Демонстрация трудящихся, февраль 1917 года
Фото: архив РИА Новости

Практика

Что же касается собственно изложения курса истории России (а это три четверти от общего объема документа), то и тут, насколько можно судить, катастрофы не предвидится. События изложены достаточно общо, однако в ключевых моментах авторы текста подходят к объяснению тех или иных процессов и событий вполне разумно. К примеру, не отрицается скандинавское происхождение первых русских князей, период правления Ивана Грозного описывается как деспотичный, а становление сословно-представительной системы в России сопоставляется с развитием подобных институтов в западноевропейских странах. Гражданская война, кажется, впервые названа национальной трагедией, а сталинская эпоха охарактеризована как «противоречивая»: отмечен промышленный рост на фоне свертывания демократии и массового террора. Нашлось также место диссидентскому движению, самиздату и борьбе с инакомыслием.

Не обошлось, конечно, без некоторых казусов. К примеру, татаро-монгольское иго превратилось в монгольское. Произошло это, скорее всего, по настоянию вице-президента Академии наук Татарстана Рафаэля Хакимова. Привычная формулировка его не устроила, в связи с чем было решено заменить ее на «систему зависимости русских земель от ордынских ханов». Однако в итоге ограничились механическим вымарыванием слова «татарское». Интересно, что в последнем, современном разделе фигурируют «меры по смягчению последствий „шоковой терапии“ в Татарстане» — ни один другой регион России такой чести не удостоился.

Первая информация о содержании «единого учебника» появилась в июне, когда «Ведомости» опубликовали «31 спорный вопрос» из истории России. Однако в «Концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории» число трудных вопросов было сокращено до 20. Если в первоначальном варианте «трудным» оказывался практически каждый период российской истории, то в новой редакции этого статуса лишились такие темы, как возвышение Москвы, просвещенный абсолютизм, вся история страны в период c 1725 по 1917 годы, события 1993 года, выборы 1996 года и внешняя политика России в 1990-е годы.
Октябрьская революция, которую в последние годы именовали то, по старой памяти, Великой Социалистической, то переворотом, превратилась в Великую российскую революцию — видимо, в рамках синхронизации курсов, по аналогии с такими же английской и французской революциями. Брежневскую эпоху почему-то предложили назвать «стабильностью», хотя и упомянули о существования понятия «застой».

Однако настоящие проблемы начинаются после распада СССР. С первых абзацев последнего раздела, посвященного Российской Федерации в 1991-2012 годах, взвешенный тон повествования меняется на величественно-грозный. То и дело упоминается угроза развала страны. «В.В.Путин, — сообщают авторы, — в рамках своего первого и второго президентских сроков сумел стабилизировать ситуацию в стране, провести меры по укреплению властной вертикали». Возвращение Путина в Кремль в 2012 году охарактеризовано как «подтверждение преемственности власти».

И дело тут скорее даже не в том, что писать про Путина следовало в другом тоне, а в том, что писать про Путина не следовало вовсе. Интонации и формулировки, привычные при описании Смутного времени — событий четырехвековой давности — при описании совсем свежего материала выглядят, как минимум, нелепо. В первую очередь потому, что для верного выбора интонации должно пройти время.

В результате авторов Концепции поставили в заведомо проигрышное положение, предложив им оценивать значимость событий, последствия многих из которых еще не только не осмыслены, но даже в полной мере не проявились. Это относится как к чеченским войнам (они в документе упоминаются исключительно в контексте опасности исламского фундаментализма), так и к митингам протеста 2011-2012 годов (массовым выступлениям оппозиции места в курсе не нашлось вовсе).
Константин Бенюмов
http://lenta.ru/articles/2013/09/26/hist/

- Еще Иисус Христос говорил: «Будьте как дети». У них всегда есть чему поучиться, и мои внуки в этом смысле не исключение. Во-первых, смелости. У каждого последующего поколения можно научиться быть смелым. Смелость необходима им, чтобы идти вперед. А рожденным в СССР отвага просто необходима, ведь мы — пугливый народ. Как зайцы, боимся начальника, министра, президента. А трусость убивает творчество. На примере следующих поколений в этом очень наглядно убеждаешься. Во-вторых, учусь у внуков честности на грани искренности. Если их не учить лжи, мы получим позитивное поколение правдоискателей. А где правда, там и совесть. Вот только бы не оступиться нашим потомкам в наше малогуманное, не слишком совестливое и правдивое время...

- В последнее время модно навешивать на поколения ярлыки: «потерянное», «ленивое», «пассивное», «поколение проигравших». Как вы к этому относитесь? Насколько эти ярлыки правомочны?

- Ну, это же не вчера началось. Навешивание на следующие после себя поколения ярлыков продолжается уже тысячу лет. Даже в древних летописях вы найдете записи про «противных потомков». Можно всякое говорить о тех, кто идет следом за нами, но они априори не просто не хуже, но лучше нас. Так что любителям поворчать на эту тему лучше смириться. Просто каждое новое поколение приходит в жизнь со своим предназначением — в это я абсолютно верю. А поскольку характер этого предназначения нам непонятен, мы и обзываем следующие поколения разными обидными словами. Мне, например, не нравится определение «гиперактивность». Нынешнее поколение не гиперактивно. Оно просто активно настолько, насколько этого требует время. Необходимо это понять.

- У вас ведь и к так называемым «детям-индиго» свое особое отношение?

- Это необычные дети. Наука их не приемлет пока. Психологическая наука наотрез отказывается всерьез говорить об этой проблеме. Даже просто принять «детей света», детей с космическим сознанием наше общество пока не готово. Их надо изучать. Бережно и вдумчиво. Ведь уже в 20-х годах XXI века этим детям с иным уровнем мышления, сегодня воспринимаемым как чудо природы, предстоит активно себя проявить. Они должны созреть. И условия должны созреть для них. И педагогика должна созреть. Пока вроде бы ведутся серьезные научные исследования, все факты запротоколированы. Но когда я встречаюсь с такими детьми, во мне просыпается чувство тревоги за их будущее...

- В вашей практике был хоть один случай, когда вы, умудренный опытом педагог, спасовали бы перед учеником и признали в результате свою гуманную методу недейственной?

- Были такие случаи и неоднократно. Гуманная педагогика — не панацея. Абсолютного средства воспитания в педагогике вообще не существует. Это было досадно. Потом, спустя время, набираясь опыта, я находил причину, по которой мог считать себя неправым. Это всегда прискорбно для учителя, а для ребенка заканчивалось драматично. Я не смог тогда спасти ученика, скажем, от влияния семейных обстоятельств. Сейчас бы смог. Но в таких ошибках и состоит суть педагогического поиска. Главное — не опускать руки.

- Шалва Александрович, в Интернете на одном из продвинутых учительских сайтов прочитал небанальную мысль о том, что старые авторитеты в педагогике России уже неактуальны. Сомневаются даже в том, что вы для нового поколения учителей моральный лидер. Как вы считаете, есть сегодня у ваших молодых коллег «властитель дум» уровня Сухомлинского или Корчака?

- Есть Евгений Александрович Ямбург. Пожалуй, он — единственный на сегодняшний день признаваемый авторитет в мире российской педагогики. Ушедший из жизни пять лет назад Александр Наумович Тубельский оставил свой след в виде книги «Школа самоопределения», которая, насколько я знаю, является по сей день настольным учебником многих российских учителей. Но даже эти люди, увы, не достигли в педагогике уровня Яна Коменского, Константина Ушинского, Василия Сухомлинского или Януша Корчака. И Амонашвили, я с этим согласен, до этого уровня не дотягивает. Остается надеяться, что громкие имена в педагогике, достойные названных великих предков, еще прозвучат. И я думаю, что уже в этом столетии.

- А о том ли уровне педагогики, какой есть сегодня, с пресловутым ЕГЭ и бурачной системой образования вам мечталось на заре перестройки?

- Нет!!! Ответ сразу и однозначный. Не мечтал и сейчас не мечтаю. У нас пока административная педагогика. Она определяет нормы и стандарты, придумывает программы, вводит ЕГЭ. Это вовсе не совпадает с предметом педагогики как классической науки. Хорошо, что не дожили тот же Сухомлинский или Песталоцци. Классические нормы и правила утеряны. Или принесены в жертву. А без знания основ классической науки невозможно ее движение вперед в будущее.

- Лучше будет?

- С помощью ЕГЭ лучше не будет! Никогда!

- А вообще?..

- Вообще, когда я смотрю на тех молодых учителей, которые собираются на мои семинары, начинаю верить в будущее российской педагогики. Мастер-классы в Ульяновске утвердили меня в моем оптимизме. Эти молодые люди могут стать настоящими учителями-мастерами, новыми классиками. Они — творческие, умеют жертвовать собой ради науки. И способны повести за собой. В них я вижу главный ответ на вопрос «что делать?». Создаются центры гуманной педагогики во всех бывших республиках, краях и более-менее заметных региональных центрах огромной в прошлой страны под названием СССР. Известный философ, умница Даниил Андреев в своей «Розе мира», которую можно назвать «Библией для учителя», говорит о маяках, которые, может быть, и горят не всегда ярко, но манят своим светом многочисленных последователей. Нас уже тысячи. И неважно, как эта новая система образования будет называться. От нее будет происходить яркий свет, освещающий путь Личностям. Об этих людях надо больше писать, чаще говорить. Может быть, в конце концов, из их рядов выйдет новый Сухомлинский.

- Как вы относитесь к программам «Сто книг для чтения» от Владимира Владимировича Путина и «Сто фильмов для обязательного просмотра» от Никиты Сергеевича Михалкова?

- Я на начальном этапе участвовал в обсуждении с президентом книжного списка. Неплохая идея... Считаю, что он сыграет какую-то минимальную роль. Но не свершить чуда в воспитании. Будут выпущены эти книги, они появятся в домашних библиотеках, наверное. Даже, может быть, будут прочтены теми, кому адресованы. Полюбить читать они в целом не помогут. Что касается «киносписка Михалкова»... Он вызывает вопросы. Я в принципе не одобряю правительственно-насильственное направление в российском образовании...

- Вы однажды сказали, что, несмотря на возраст, не боитесь болезней, потому что, мол, уже отболели свое...

- У меня было острое воспаление позвоночника. Никому этого не пожелаю, даже врагу. Страшные боли продолжались восемь месяцев, шевельнуться невозможно. Ни встать, ни лечь. Работал стоя, даже специальную конторку себе заказал. А не работать не могу. По мне, так лучше из жизни уйти. Перепробовал всевозможные средства, ничего не помогало. Врачи отводили глаза, пожимали плечами и разводили руками. Но помогли мне не врачи, а дети. Один знакомый учитель, когда я начал в очередной раз жаловаться ему на здоровье, процитировал мне фразу из кинокомедии «Мимино»: «Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся...». И посоветовал: «Если ты завтра с утра встанешь, пойдешь в обычную школу и проведешь там урок, то тебе сразу хорошо будет». А я, как истукан, согнуться не могу. Жена с дочкой помогли мне спуститься из квартиры на улицу. В машину сесть не смог, там же согнуться надо. В метро супруга оберегала меня, как хрустальную вазу, чтобы только не толкнули. Кое-как доехали до школы на другом конце города. Зашел на урок. Долго стоять и смотреть не смог. Взялся сам его провести. И забыл про себя совсем. Чего я только не творил с детьми. Нагибался, прыгал, бегал. Жена потом после этого урока обозвала меня симулянтом. А излечился я действительно благодаря детям, общению с ними. Или благодаря любимой работе. Другой мотивации я не вижу. Не вру. Теперь я не боюсь ни старости, ни смерти. У меня есть рецепт для вечной молодости и даже бессмертия. Смотрю на себя в зеркало и думаю порой: когда же ты, Шалва, состаришься? Никогда! Это все дети и работа, друг мой, делают со мной.

Блиц для Шалвы Амонашвили

Хобби?
Собирание этикеток от бритвенных лезвий…

Любимые поэты?
Руставели, Гумилев, Фет.

Любимые писатели?
Шекспир и Достоевский.

Кого считаете Личностью?
Отца и Дмитрия Сергеевича Лихачева

Любимый цвет?
Насыщенно-синий.

текст: Иван Собакин, фото: Павел Шалагин, 01.10.2012 г.

Материал сайта Международного Центра Гуманной Педагогики

Провал ЕГЭ

Еще где-то за месяц до сдачи ЕГЭ стало известно, что старшеклассники активно закупают "правильные ответы". Я лично решила проверить обоснованность этих слухов, и мне без труда удалось найти перед одним из экзаменов правильно решенные варианты. Совершенно очевидно, что массовый "слив" ответов в масштабе всей страны – это организационный провал Минобра, который без труда мог перетасовать вопросы по регионам так, что многочисленные "сливы" в Интернете стали бы бессмысленными. Однако, вместо того чтобы признать ошибку, министерство стало придумывать совершенно нелепые отговорки, например, что якобы ответы в Интернете были неверными (что неправда, хотя неверные иногда попадались) или что случаи «слива» были редкими и не повлияли на общий результат (что вызывает сомнение). К счастью, затем Минобр ошибки все-таки признал и руководитель Рособрнадзора уволен за провал ЕГЭ. Удастся ли новому руководителю решить проблему утечек – увидим в наступающем году.

Скандалы с плагиатом и реформа ВАК

Одними из самых обсуждаемых новостей в течение года неизменно становились скандалы с плагиатом в диссертациях. Их фигурантами становились депутаты, профессура, губернаторы и чиновники всех мастей. Программы, проверяющие диссертации на плагиат, сегодня общедоступны, равно как и тексты защищенных диссертаций, согласно закону, должны быть доступны любому желающему. Это дало возможность общественности поинтересоваться масштабами, которые приобрела проблема плагиата. Масштабы эти оказались ужасающими. Скажем, депутатов, НЕ списавших свои диссертации, можно пересчитать по пальцам. Среди плагиаторов оказались и (на тот момент) первый замглавы комитета по образованию Владимир Бурматов, и (на тот момент) глава учебного центра МГУ Андрей Андрианов, и губернатор Петербурга Георгий Полтавченко, и много (сотни) других лиц. Обнаружены были и целые диссоветы, где штампование ворованных диссертаций было поставлено на поток. Борцы с плагиатом меж тем создали даже специальный сайт – www.dissernet.org, где едва ли не каждый день публикуют по новому разоблачению. Хотя очевидно, что «крышеванием» этого конвейера занимался ВАК, пока непонятно, какие меры будут приняты государством по ужесточению контроля над диссоветами. Глава ВАК – Феликс Шамхалов – был арестован, но совсем по другому поводу (мошенничество с кредитами). Реформировать ВАК, видимо, все-таки придется, но пока даже контуры этой реформы не ясны, обсуждение ее не идет. Вероятно, как и с реформой РАН, все будет происходить в режиме «спецоперации».

Вступил в силу новый закон «Об образовании»

Новый закон "Об образовании" был долгожданным детищем, которое обсуждалось на протяжении многих лет. У экспертного сообщества накопились тысячи предложений (иногда взаимоисключающих) по новому документу. Однако итоговый текст формировался кулуарно и не только с экспертами, но и внутри Думы толком не обсуждался. Из позитивного в законе – обещания по привязке зарплат к средней по региону, из негативного – отсутствие ее привязки к нагрузке (а это значит, что она может резко возрасти). Кстати, обещание по зарплатам выполнено пока только на бумаге. Скажем, официальная средняя зарплата учителя в Москве сегодня – 57 тысяч рублей, но реально (мы это можем видеть по базе данных вакансий) – вдвое ниже. Изъяны старого закона по контрольно-надзорным процедурам также не исправлены. Зато в законе есть ряд других достоинств: доступность детских садов и бесплатные учебники в школе, самостоятельность школ в выборе образовательных программ, семейное образование, ндивидуальный учебный план, а обязательного религиозного образования нет.

Плохой год для педагогов в регионах

2013 год ознаменовался гонениями на независимых учителей в разных регионах страны. Возобновился процесс по делу Фарбера, о котором я много писала, было возбуждено нелепое уголовное дело в отношении директора одного из лучших математических лицеев страны Александра Попова, из-за конфликта с "Единой Россией" отправлен в отставку директор одной из школ в Тверской области Сергей Погодин. Помимо "презумпции виновности", которую испытали на себе эти трое по-своему выдающихся людей, все эти случаи также демонстрируют то, как государство демотивирует наиболее харизматичных и неординарных из наших педагогов, идущих работать в регионы не ради денег. Хочется верить, что Минобр понимает эту проблему. В августе на совещании в правительстве Ливанов упомянул об этой проблеме, пообещал систему поддержки инновационных школ и получил одобрение премьер-министра. Как это скажется на гонениях на независимых педагогов в регионах – увидим в наступающем году.

Бесплатное высшее образование для матерей

Хоть какая-то позитивная новость, правда, пока на уровне обещания: вице-премьер Ольга Голодец заявила о намерении сделать бесплатным второе высшее образование для молодых мам. При этом уже с этого года молодые девушки, которые стали мамами, не получив образования в вузе, имеют право обучиться бесплатно на подготовительных курсах. Эти меры – очень правильное решение, ведь сегодня у нас женщина, создавая семью, зачастую останавливается в своем карьерном росте и потом уже, даже когда у нее снова появляются время и силы, ей иногда сложно вернуться. Бесплатное второе образование – это шанс не превращаться в домохозяйку, для тех женщин, кто претендует на что-то большее. К сожалению, большинство из заметных событий в образовании 2013 года внушают скорее тревогу, чем радость. И в большинстве случаев все начиналось скорее как большая надежда, а заканчивалось по-черномырдински "как всегда". Нужна была реформа РАН? Полезен ли ЕГЭ? Требовался ли новый закон об образовании? Нужна, полезен, требовалась. Но не так, не в этой форме, не с этим смыслом. Надеюсь, в 2014 году наш Минобр (и власть в целом) научатся, наконец, лучше прислушиваться к экспертному сообществу и общественному мнению. Определенный прогресс в этом направлении в этом году все же был. Скажем, Минобр (как раз в результате диалога с экспертами) откорректировал критерии эффективности вузов, и потому новый рейтинг не вызвал в обществе того негативного резонанса, который мы наблюдали после публикации первого варианта. Следующий год расставит все на свои места. Скидок на "нового" министра образования делать уже никто не будет. Сумеет ли министерство выполнить работу над ошибками? Заработает ли новый закон об образовании? Будет ли реализовано обещание по зарплатам учителей? Удастся ли не провалить ЕГЭ? У многих из нас сегодня есть сомнения по этому поводу. И потому, пожелаем же нашим чиновникам удачи в новом году, она им, похоже, понадобится.

Вторая важная и общая для всех проблема ЕГЭ — это новая форма закрытости, которая начала действовать с этого года. Она лишает выпускников юридической защищённости и нарушает его права в системе сдачи экзамена, обработки результатов и апелляции. Прежде ученик мог пригласить с собой на апелляцию учителя по нотариально заверенной доверенности или согласию родителей на представление интересов ребёнка в КК. С этого года отсекают всех — присутствовать на апелляции разрешено только родителям или опекунам (даже бабушки и другие ближайшие родственники не допускаются). При этом почему-то ссылаются на пункт 1. ст. 64 Семейного кодекса (см. приложение). В итоге, чиновники, оправдываясь заботой о правах детей, написали свой внутренний приказ, согласно которому можно не пускать учителей или других людей по родительской доверенности на апелляцию. Тем самым сами же чиновники нарушают права детей: выпускник, оставаясь один на один перед чужими дядями и тётями, оказывается беззащитным. Это, по-видимому, сделано для того, чтобы лишить учеников прав на защиту и скрыть нарушения при апелляции: на ребёнка легче надавить, легче запугать или просто обмануть, что практикуется в конфликтных комиссиях. Известный и хорошо описанный Салтыковым-Щедриным принцип «держать и не пущать» жив и поныне. Легче совершать насилие над ребёнком, незащищённым взрослыми, в данном случае — учителями.

Третья проблема — это циничный формализм апелляции. Ребёнок приходит в класс к нужному «эксперту», этот «эксперт» предоставляет ребёнку бланки его работы, и сканы этих же бланков, спрашивает, всё ли верно, и просит расписаться в нескольких местах. После того как ребёнок расписывается, ему заявляют, что (цитирую) «согласно протокола процедуры апелляции вам в апелляции отказано». Я смог записать это высказывание, потому что меня случайно пропустили, приняв за родителя. Ребёнок может задавать вопросы, может возмущаться, но ему будут вежливо повторять, что со всеми такое бывает, что нужно смириться, что процедура апелляции соблюдена согласно протоколу. Возможно, это произносится, как заклинание, для того, чтобы в аудиозаписи беседы ученика и эксперта, которая теперь ведётся, было чётко зафиксировано: «Протокол процедуры апелляции соблюдён» (с нас взятки гладки). Так чиновники, возможно, стремятся обезопасить себя на случай каких-либо претензий в последующем. Очень многие дети и их родители после такой отповеди уходят, не зная, что они имеют право написать новое заявление и потребовать ответить на вопросы, на которые не получили удовлетворительных ответов. А это опять элемент закрытости. Умолчать — это же не соврать — так решают члены комиссии, но это просто означает, что у членов комиссии совесть или спит, или отсутствует. Все попытки узнать, кто есть эти эксперты, их реальные должности и звания, натыкаются на вежливый отказ, мол, не ваше дело. Формализм ответственных чиновников — это ещё одна форма насилия, к которой приучают детей и родителей.

Четвёртая проблема — СТРЕССОВЫЕ и иные критические ситуации, вызванные самой порочной системой ЕГЭ — бездушной машиной скрытого насилия над детьми, отчуждённой от живого человеческого участия. Жёсткой, жестокой, но, главное — неотвратимой, как наказание за преступление, которого ребёнок не совершал. Всех выпускников загоняют в прокрустово ложе ЕГЭ, и совершают над ними насилие. Объявление результатов ЕГЭ воспринимается обществом и, конечно же, детьми, как приговор. Недаром государство ввело процедуру апелляции, часто фиговой, потому что это действительно приговор, который осуществляет система под названием ЕГЭ. Приговор пожизненный или, если у человека есть упорство, то на год. Часто по требованию или просто из-за давления высшего начальства некоторые школьные учителя начинают прессовать детей по поводу ЕГЭ ещё с первого пробного экзамена. И это давление-насилие не прекращается даже на апелляции (детям врут, их запугивают). Не ведётся статистика критических ситуаций, а если и ведётся, то она опять же закрыта, засекречена. Что я имею в виду под такими ситуациями: это прежде всего психофизиологический срыв в результате самой сдачи ЕГЭ. Мальчик покончивший с собой в г. Жирновске Волгоградской области в этом году сразу после экзамена, возможно, не справился с психоэмоциолнальной перегрузкой, вызванной тем, что ЕГЭ напоминает русскую рулетку с увеличенным интервалом выстрела: нажал на спусковой крючок, а выстрел произойдёт только через 10 дней. Ждать результата в течение 10–11 дней для некоторых психически неокрепших детей невыносимо — им легче покончить жизнь самоубийством, чем ждать исполнение приговора. Скрыть факт суицида оказалось невозможно, не то что случаи, когда после экзамена ребёнок еле приходит домой и падает с температурой под сорок или с головной болью, или с сердечным приступом, или если у ребёнка вяло текущий подростковый лейкоз переходит в острую фазу. В этом году мой ученик сразу после сдачи ЕГЭ по русскому попал в онкологию, врач сказал, что толчком к обострению послужил стресс; не будь этого стресса, ребёнок мог бы перерасти и сам справиться с недугом без обострения. Нашим начальникам от образования наплевать, если ребёнок, исходно склонный к психологическим отклонениям, вдруг срывается, попадает в больницу или в неприятную ситуацию, или — самое ужасное — кончает жизнь суицидом. Судьбы детей их не волнуют — чиновников интересуют лишь показатели ЕГЭ. Сама система ЕГЭ, как система жёсткого отбора-отсева, безжалостна, равнодушна к судьбам детей.

Пятая проблема — это господство прокрустики (термин введён Станиславом Лемом) вместо педагогики и принципов социал-дарвинизма — выживает сильнейший. Почему я говорю о прокрустике вместо педагогики? — потому что прокрустика всех детей с их индивидуальными различиями по ведущему восприятию (лево-правополушарное), по интеллектуальному, психоэмоциональному, волевому, речевому, физическому и пр. загоняет в одно ложе ЕГЭ, жесткое, компьютеризированное, бесчеловечное, равнодушное к их индивидуальным особенностям и различиям. Прокрустика вместо педагогики появилась не случайно. Политика высших чиновников, отвечающих за образование, исходит из принципов социал-дарвинизма: к высшему образованию будут допущены только сильнейшие, конкурентоспособные или платёжеспособные. Это неизбежно будет вести к сегрегации людей по образовательному признаку. Простой пример: у детей с ведущим правополушарным восприятием в 50% случаев будут те или иные проявления дисграфии. Дисграфия — это неспособность овладеть грамотным письмом и иногда — математикой (всем, что связано со знаковыми системами) или огромные сложности в овладении этими навыками. Значит, если не заниматься с такими детьми, а школа ими не занимается — классы коррекционно-развивающего обучения сократили по стране настолько, что можно сказать, что их уже нет, — то такой ребёнок сдаст ЕГЭ по русскому на грани проходного балла, на границе между двойкой и тройкой. Проблема заключается ещё и в том, что у дисграфиков, даже если с ними много заниматься и сформировать навыки грамотного письма, в ситуации стресса наработанные навыки не срабатывают или отключаются, потому что их ведущее правополушарное восприятие в ситуации опасности (а экзамен воспринимается, как опасность) не позволяет включаться ведомому левополушарному восприятию, которое и отвечает за разворачивание навыков грамотного письма. Это значит, что такие дети на экзаменах по математике и русскому языку поставлены в неравные условия со всеми остальными. Это ещё один элемент сегрегации и неравенства граждан России, в которые их ставит система ЕГЭ.

Шестая проблема — это антигуманная направленность самого ЕГЭ, заключающаяся в том, что ребёнок не имеет возможности повторной сдачи экзамена в случае какого-либо сбоя: такая возможность представляется только через год. Так, если ребёнок на пробном ЕГЭ показал высокий балл, а на реальном ЕГЭ его показатели резко упали, то это симптом того, что что-то прошло не так. Значит, такие дети должны иметь возможность очень тщательного разбора своей неудачи с педагогами и повторного экзамена по желанию самого ученика. Если не захочет, то это его право, но у него должна быть возможность ещё раз попытаться сдать экзамен. В моей практике встречались дисграфики, которые прекрасно сдавали тесты ЕГЭ в домашней и школьной ситуации и даже на пробных экзаменах, но на реальных — в силу особенностей организации их восприятия, зависящего от эмоционального настроя, — допускали больше ошибок, чем в комфортной и привычной ситуации.

Седьмая проблема — система ЕГЭ устроена многоступенчато, а это увеличивает коррупционные возможности. Так за проведение ЕГЭ в нашей стране отвечают: 1 — Министерство образования; 2 — Рособрнадзор; 3 — Федеральный институт педагогических измерений; 4 — РЦОИ (центры обработки информации); 5 — конфликтные комиссии, проводящие апелляции. Я не видел и не знаю всех деталей (вникать в это противно), но тропу, по которой водят «нужных» учеников и родителей за «нужными» результатами, мне случайно показали. И таких троп, я думаю, множество. А это значит, что сегрегация идёт ещё и по моральному принципу: если ты подл, то ты найдёшь «нужную» тропу к подкупу. Сами тропы уже протоптаны.

Восьмая проблема — это волюнтаризм и бесконтрольность ведомств, отвечающих за ЕГЭ — так каждый год министерство может менять планку проходного балла, то поднимая, то опуская её. Ежегодно меняются таблицы пересчёта первичного балла в стобалльную систему — это ещё один своего рода механизм манипуляций. Для чего нужен этот перевод из одной системы в другую? — чтобы манипулировать результатами. Так в этом году ровно за сутки до официальной публикации результатов ЕГЭ проходной балл по русскому языку понизили с 36 до 24 — сразу на 12 пунктов. В Интернете просачивалась информация, что сделано это было из-за того, что при 36 проходных баллах количество двоечников составило бы 30%, то есть каждый третий оказался бы двоечником. Значит, нужно бить тревогу и разбираться, но проще, как это делалось и в прошлые годы, волюнтаристски сдвинуть проходной балл и поменять шкалу перерасчётов первичных баллов. Это наглядная демонстрация современной русской пословицы: ЕГЭ что дышло, куда повернул, туда и вышло.

Подводя итоги: ЕГЭ — это бесчеловечный инструмент насилия и отбора-отсева, основным принципом которого является социал-дарвинизм. И если часть школьной системы строится на социал-дарвинистских принципах, то можно сделать вывод: российская система образования перестала быть гуманитарной и социально ориентированной, особенно жестока она в отношении учеников, испытывающих трудности с обучением.

Школьники, сталкиваясь с ЕГЭ, уже с ученической скамьи привыкают к тому, что государство совершает подлоги, как с 64 статьёй Семейного кодекса, действует по понятиям, меняя правила игры по ходу самой игры. Привыкают к насилию, к тому, что побеждает сильнейший или подлейший. Привыкают к тому, что государство антигуманно, цинично и ведёт себя, как напёрсточник, хотя на словах очень печётся о людях. Уже в школе дети сталкиваются с социальным неравенством, а экзамен ЕГЭ ещё больше подчёркивает это неравенство и расслоение.
25 июня 2014 г.

http://scepsis.net/library/id_3592.html