- 0,
Ярило!
Светлое
Ярило!
Ты живое
утром пробуждаешь
И надежду
верой
освещаешь.
Не томи,
великое Светило:
- Жив ли,
невредим,
любимый Лада?

Не губи
молчаньем душу,
дай мне крылья,
красное Светило,
полечу
Кукушкой
над Дунаем,
рукавом коснусь
воды студёной,
у Каял - реки,
спасением обильной.

Капну
каплю
конязю
на тело -
залечу,
заплачу
раны
Ладе,
ведь ладья любви,
Любви моей безмерной,
от стрелы
его
кормой прикроет;
охранит
в распутье
лихолетья
чёрным солнцем
опоенное
столетье.

4

Не кукует
во лесу
кукушка, -
Ярославна
во Путивле
плачет...

- Ветер!
Ветер!
Господин,
Ветрило!
Пожалей
любовь мою
дыханьем;
не ломай
корней у древа, -
вражьи стрелы
в
воев
подгоняя...
Не замай,
о, вольный Ветер,
ты меня
сиротушку - травинку,
не надуй
в глаза
тоску-соринку,
а не то
я капелькой-росою
по щеке озёр
скользну
слезою...

В сине море
возвращайся Ветер,
приласкай
кораблик
одинокий.
Сохрани
мне
Ладу,
Синеокий.

Ветер!
Ветер!
Господин,
Ветрило!
На вопрос
ответь правдиво:
- Ты зачем
веселие развеял
по ковыль
травинушке пожухлой?
Засмеялся
Ветер
ураганом,
уходя в поля,
тоской,
гонимый;
ведь
над городом Путивлем,
как прощанье,
вороны кружили,
петли круга
крыльями
сужая.
А
она,
стояла.
как лампада,
Путь
дружине,
лаской освещая.

5
Не кукует
во лесу
кукушка, -
Ярославна
во Путивле
плачет...

- Днепр!
Днепр!
Могучий
Бык
Славутич!
Сердце гор
пронзил,
шутя потоком,
выйдя вольно
в землю Половецку.
Ведь
ласкал ты
ладьи
Святослава,
подведя их
к войску
Кобякову.
Сделай милость,
легкостью потока,
Ладу возлелей
во всем
с любовью.

Пожалей
о, Тур Бесстрашный,
глазоньки
девичьи
молодые.
Сделай так,
чтоб сине - море
я слезою
в горе
не вскормила,
над телами
птицей
распластавшись,
закрывая
отраженье неба,
от вороны
серой,
нехорошей...

Умоляю,
верой
припадая,
обласкай
ты
Ладу,
Бык Священный!

Забурлил
от слов
её жалейных
Днепр,
стремлением
великий,
шумом вод,
стенанье заглушая,
волком серым
устремился
к океану,
ведь
над городом Путивлем
туча черна
грозно
проплывает.

6

Не кукует
во лесу
кукушка, -
Ярославна
во Путивле
плачет...

- Солнце!
Солнце!
Светлое Ярило,
ты Христа
пресветлая одежда,
жизнью ты
объяло всё живое
почему ж
не разметало,
ты,
Владыко,
тучи стрел,
несущих раны,
Ладе?

Ты безводьем
луки расслабило,
горем
колчаны
им заслонило……

7

Не кукует
во лесу
кукушка, -
Ярославна
во Путивле
плачет...

Мифические существа любят заниматься прядением и ткачеством, но чаще всего практической пользы это не приносит. «От кикиморы не дождешься пряжи» - говорится в пословице. Народная память сохранила больше историй о нехорошем «исходе» пряденья духами: видеть прядущую кикимору – к смерти в избе; когда кикимора гремит коклюшками – быть беде. Однако если за прялку садится дух (особенно в значимые дни года, благосклонно расположенный к хозяевам), последствия бывают благоприятными – дух может «напрясть» богатство, здоровье, удачу.
Чаще всего прядя, дух приговаривает и нашептывает пожелание, чаруя пряжу, домочадцев, скот. Для того, чтобы «не рисковать», старались не оставлять рукоделье на видном месте, вовремя заканчивать работу, и, по большому счету, не ссориться с духами.
В прядущих (вяжущих, плетущих, ткущих, шьющих, вышивающих) духах часто узнаваемы божества, предопределяющие судьбу, будущее. Существуют разные версии – «кто был первичен». Одни утверждают, что сначала было много мелких божков и духов, из которых выделились основные Боги. Кто-то говорит, что все было наоборот, и Богов было мало, а функций, возложенных на них – много, и постепенно эти функции дробились, передаваясь сначала младшим богам, а потом и природным духам. Другие считают, что мир вокруг живой, и все, что есть на земле отражается в «другом мире», а наоборот. В любом случае боги, духи и люди сосуществуют рядом.

Среди богинь-прях наиболее известна Мокошь (предположительно связь со словом «mokos» - «прядение», но этой связи обнаружить мне не удалось, зато в санскрите найдены слова mocsa - освобождение, спасение души, мокшака - разрывающая связи). Другие версии имени - Ма-кош означает “Мать жребия” (в санскрите найдены слова kac – связывать, kac - "быть видимым, проявляться").

Рожаницы, богини «предопределенности», вместо пряжи прядут судьбу людей, наделяя их счастливым или несчастливым уделом. Одна дева меряет жизнь, другая отрезает нить судьбы, третья, старшая, произносит слово судьбы. (Культ рожаниц постепенно сливался с культом домашних духов). Иногда рожаницам соответствуют «пряхи заговоров», локализуемых на горе (камне, на реке (море), под деревом (на столбе), где «три девицы… прядут, выпрядают, узоры набирают».

Сходные функции несли богини судьбы Доля и Недоля (Среча и Несреча).

Домовой (либо доможириха, женская ипостась домового), хранитель дома, предок рода.

Мара (призрак, привидение, наваждение, выглядящая как маленькая, «запечельная» старушка), появляется лунной ночью. Иногда она принимает вид прялочного колеса, иногда рвет пряжу и кудель, что служит определенным символом – (в образе богини смерти) мара забирает душу, покидающую тело.

Кикимора (вариации мара/жена домового, выглядит как женщина любого возраста с выраженным физическим уродством, связана с культом мертвых) любит прясть в одиночестве – иногда помогая хорошим хозяйкам, а нерадивым вредя.

Русалки (объединяющие в народных представлениях всех женских природных духов, а также умерших неестественной смертью женщин) любят шить. В русальную неделю им оставляли на деревьях холстину, нитки, одежду.

«Лесные жены» дарят людям клубки «неубывающих» ниток.

Комоха (персонификация лихорадки) – помимо владения разными инструментами (режет ножом, точит) еще и прядет.

Параскева Пятница, после прихода на Русь христианства восприняла функции Мокоши, стала покровительницей ткачества, прядения и домашней работы. Ее образ, вероятно, слился в т.ч. с Бабой Середой (помогающей прясть и белить холсты), украинской Ничкой (прядущей, особенной по пятницам, оставленные кудели).
Мифическая пряха, живущая в «избушке на курьей ножке, на веретенной пятке… шелк прядет, нитки длинные сучит, веретено крутит…» (по описанию Баба-Яга, либо старуха/ведунья). Пряха веретено крутит, избушка вертится, нить в клубок скручивается – а тот клубок помогает преодолеть пространство и время герою, ищущему свою судьбу.

Женщина Иного мира, помогающая кому-то в мире человечьем – используя магические способности она оживляет тканное/вышитое полотно, творя гармонию между мирами – низшим, высшим и срединным.
Предполагается, что изначально каждый день недели связывался с существом прядуще-ткущим, даже само название «сутки» однокоренное с глаголом «ткать» - «то, что соткано» (с’тки). Месяцы года тоже зашифрованы в русской «прядельной» загадке: «Стоит дом в 12 окон/В каждом окне по 4 девицы/У каждой девицы по 7 веретен/У каждого веретена свое имя».

Появление прядущих духов приурочено к определенному времени – в «переходные» моменты, когда миры оказываются близко друг к другу, прядение носит не бытовой характер, а судьбоносный. Поэтому «простым смертным» в такое время нельзя притрагиваться к магическому инструменту сотворения полотна жизни – женщины отдыхают, а богини, духи и «знающие» прядут, воздействуя на человеческую жизнь и мироздание. В «переломное» время нельзя вить веревки, скручивать нитки, сматывать клубки, вязать узлы, плести, гнуть… Люди, не подозревающие о скрытой связи вещей (что наверху – то и внизу), могут легко разрушить хрупкое равновесие, позволяя силам хаоса проникнуть в «упорядоченный» мир, принося дисгармонию и асимметрию. Отсюда проистекают страшные истории о наказанных пряхах, пренебрегшим запретом – в их жизни либо что-то рвется, либо путается, либо выходит криво-косо, либо оказывает влияние на погоду или свою семью и рождение детей, естественно, в неблагополучном смысле. Если же человек, вмешавшийся в процесс «плетения невовремя» понял, что рождается сейчас под его руками нечто нехорошее, должен рассечь созданную вещь на части, дабы «вернуть мироздание в исходное состояние».
Нельзя прясть в дни солнцеворота (зимний – связывался с культом мертвых, отсюда обычай рядиться, приходить к друг другу в гости ряженными и прясть, сидя на полатях, словно бы не женщины, а кикиморы, ведя при этом разговоры о судьбе молодого поколения), на русальной неделе (переход от весны к лету, седьмая неделя после Пасхи, когда рожь зацветает), по пятницам.

Прядения обрядовой нити приходилось на определенные календарные даты:
Введение в храм Богородицы (4 декабря), Св. Андрея (13 декабря), в канун Нового года, Св. Евдокии (1 марта), Св. Алексея (30 марта), среда 4-ой недели Великого поста, Чистый четверг, Ивана Купала или определенные дни недели. При этом отдельно оговаривались а) время суток: до восхода солнца или в течение дня или ночи; б) место прядения: на пороге дома, "на воде", на ходу, у окна; в) состав исполнителей (женщины, старухи или девочки-"недоростки", часто ни разу до этого момента не прявшие). Необходимо было и соблюдение ритуальной чистоты исполнительниц. Иногда колдовские нити пряли левой рукой с кручением веретена "от себя" (против часовой стрелки).
Сезон «прядения» и обработки льна начинался с наступлением зимы (октября). На девичьих посиделках и запрядках (досл. «новая пряжа») женщины и девушки общались, мечтали, пряли (а женская магия предполагает умение мечтая - создавать, вынашивать и рождать желаемое).
Нить, выпряденная в день Введения, обладала целебной силой. Это связывалось, вероятно, с христианским поверьем, что в этот день маленькая Мария была введена в ту часть храма, куда мог входить раз в год только первосвященник с очистительной жертвенной кровью – т.е. случилось чудо. В этот день «церковь нарушает молчание Священного Писания, раскрывая неисповедимые пути Господни» (поверим на слово).
Созданная в Чистый четверг и в канун Нового года нить (либо шнурок) и надетая «знающим» людьми на запястье или поясницу человека, совершившего телесное и духовное очищение (по поверьям, баня и это умеет делать), способствовала благоприятному продолжению человеческой жизни и защищала от колдовства (поверим на слово).
В ночь перед Рождеством (зимнее солнцестояние), когда границы миров истончаются, прошлое-настоящее-будущее оказываются рядом, пряли программирующие нити.
Заканчивалось прядение 26 марта (по ст.ст.), к этому времени полагалось завершить последнюю пряжу, иначе сделанное «не пойдет впрок».
Вышивка, выполненная накануне пасхальной, ивановской и петровской заутрени (пороговые дни года), обладала особой магической силой. Одежда, созданная в значимое время года подразумевала обновление и возрождение.

Используемый в прядении материал - чаще всего шерсть, лен, конопля, хотя иногда в ход идут куриные перья (кикимора и мара) и волосы хозяев (Мокошь). Используя шерсть/перья/волосы духи манипулируют средоточием жизненной силы людей и животных, поэтому такие «нити» обладают более сильным воздействием. Духи-пряхи часто сами могут оборачиваться куделью, и тогда прядется уже не просто шерсть, а их волосы – как сочетание жизненной и магической силы, передаваемой полотну. Одновременно прядущие духи ли, женщины ли, наговаривают на свою работу пожелания.
В отличие от простых смертных духи все-таки выполняют свою «работу» сознательно, они существуют на тонком уровне - и видят тонкие плетения - с чего они начаты, как связаны, чем закончатся: поэтому для них "плести" потоки также легко, как для людей нити.
Для достижения целей использовали не только разный материал для нитей (шерсть, лен, шелк), но и разную цветовую гамму (красные, белые, суровые, черные), а также разное количество нитей (одна, три или более).
Способ повязывания нитей на тело человека можно соотнести с различными украшениями: на шее нить ассоциируется (либо заменяется позже) ожерельем, на руке - браслетом, на пальце – кольцом, на талии – поясом.
Также важен был способ крепления нити на теле: обвязывание или крест-на-крест.

“Ты же знаешь, я, как Ангел,
Не имею право дать
Ни лекарства, ни награды.
Я ведь Ангел – Благодать.
Сами люди, коль готовы,
(Если нет колючих спиц),
Смогут видеть меня снова
В мягком золоте ресниц.
Если Ангелы души их
Повстречаются со мной,
То уже никто не в силах
С ними справиться, друг мой”.
Лебедь – Царь девица плачет,
Весь от слез платок промок.
Стыдно, но глаза не прячет:
“Дай мне воздуха глоток!
Помнишь, ты хотел когда то,
Перебравшись через дол,
Побывать у ”Рыбки Златой”?...
“Да!, Я к рыбке бы зашел!”.
”Вот и славно, вот деянье!
Попроси у ней одно
Выполнить мое желанье.
Пусть исполнится оно!
Друг единственный, что будет
Нам свидетель при венчанье, -
Пусть она его ”разбудит”,
Но проделает все в тайне.”
Почесал затылок Ангел.
Встал, взял посох не простой.
На прощанье скушал манго,
Пошел к Рыбке Золотой.
Та, как истинная леди,
Зная жизнь всю наперед,
Попросила всех соседей,
Чтоб достали лучший мед,
Пряников, “восточну” сладость,
Фруктов и морской травы.
Что еще? Ага! Ту гадость,
Что сшибает головы...
В кубках разлиты напитки,
Яствами уставлен стол.
Из подарков – только свитки,
Да расписанный камзол
Подарить она решила
( А то белый все мотив)
Да навстречу поспешила
Светлу Ангелу в залив
Ствол – подсвечник из ветвей
Прихватила для стола.
С него, с жару разомлев,
Так и капала смола.
Вот к заливу поспешает
Белый Ангел Красоты.
Хлебом – солью угощают…
“Быть не может…это ты?!
Ты? Откуда? Вот везенье!
Ты же щукою была!
И по “щучьему веленью”
Мне когда то помогла.
Да, с тех пор воды немало
В мире сказок утекло.
Я давно стал добрым малым,
А потом так и пошло…
Я через преображенье
Набирался мудрости.
Не Иван теперь я – Гений
Ангел Чистой Красоты”.
“ Ну а я, - я после щуки,
Кем я только не была!
И лягушкой во всех муках
( Я ж без шкуры не спала)
Журавлем, который в крынку
С молоком в клюв опускал,
Мышкой, зайчиком, павлином.
Снова “рыбий” час настал.
Я, как Золотая Рыбка
Три желания твои
Могу выполнить с улыбкой.
Называй, здесь все свои.”
“ У меня одно желанье,
Я ведь Ангел Потаенный,
Пусть окончится страданье
У одной моей знакомой
Расписной Краса Девицы.
Пусть она счастливой станет”
“Так! Давай-ка, спать ложиться!
Заря точки все расставит”…
Утром Ангел распрощался
И в обратный путь пошел.
Кто бы с ним не повстречался –
Всяк дивился на камзол.
Радостью аршины мерит,
Воздух звончато – напевный.
В сказку Ангел свято верит
И ждет встречи с королевной.
Ах, страна моя раздолья!
Ивы круглы, серебры.
Сломя головы, по полю
Так и катятся шары.
Прыгают, потом взлетают.
Их уносит до небес.
В солнечных лучах мелькают,
И садятся в темный лес.
Лес дремуч, непроходимый.
Не для Ангела, конечно.
Он, почти что весь незримый,
Разговор ведет беспечно
С флорой, фауной страны…
Вот лиловые сирени
Замелькали у стены,
Где, любуясь отраженьем,
В себя розы влюблены.
Здесь сердца седых фиалок
В легкий тон окрашены,
Травяные тротуары
Все ромашками полны.
Будто снежные наброски,
Замелькали там и тут.
Льется мягко теплый дождик,
Низко ласточки снуют.
Засверкали “этажами”
Громы – молнии с небес.
Птицы, звери разбежались,
И попрятались окрест.
Будто бы палит из пушки
Пряно – яблочный царь – гром…
Ангел Белый уж в избушке,
Ест с друзьями за столом.
Смотрит, как душа вздыхает,
Тает в сердце твердый лед.
“Мое сердце полыхает!
Ах, как жарко!” “Щас” пройдет”
Улыбаются друг другу
Друзья – братия навек.
Белой Лебедью подруга смотрит
Из-под дивных век…
За столы всех приглашает.
Пир горой! Ну что еще?
Мила друга угощает
И целует горячо!
Белый Ангел расчудесный
Им благословенье дал.
Тут же вечером воскресным
Распрощался и…пропал.
Ну а Родина – Россия
Вновь вздохнула, наконец:
“Слава Богу, что красивый
Будет править молодец!”.
Все, что нужно для правленья,
С облегченьем отдала:
И корону, и знаменья.
Поклонилась, и ушла.
Будет ей теперь занятье
Царских деточек растить,
И в цветастом летнем платье
Согревать всех и любить!

Позднее пришла мода на качалки типа «ваньки-встаньки». Короб (теперь его можно было и из прута сплести) ставили на высокие ноги-полозья. Такую кроватку можно было в одну сторону качнуть, а в исходное положение она сама возвращалась. У нее были свои преимущества: ее можно было передвигать, поставить укромненько к стенке, в уголок, а не посреди и без того тесного жизненного пространства. Теперь ребенок видел мир шире. Кроватку каждые несколько дней, а то и ежедневно, переворачивали по горизонтали относительно источника света – окна, лампы, чтобы косоглазия у ребенка не было.

Недостатком было то, что такую кроватку в поле с собой не возьмешь, зыбку же – на телегу, а там под кустик, около стожка или подвесить найти на что. Идея съемной части используется и сейчас на колясках: снял короб с ребенком – и в салон автомобиля, а коляску – в багажник. А зыбки, оказывается, и в наше время продают в некоторых странах в салонах для молодых родителей.
Чтобы ребенок спал крепко, в зыбку клали полено: спи, малыш, так же спокойно, как эта деревяшка. Укладывая ребенка, читали молитву, осеняли крестом. А потом звучала колыбельная: «Мы сыночка покачаем под припевочку свою, в ней начало: «Баю-баю!», а конец: «Баю-баю!»

Любовь Дубинкина