Дата: Суббота, 2021-12-25, 3:27 PM | Сообщение # 1
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
Дорогие друзья, Галактический Ковчег, путешествуя по разным мирам разных времён, открыл свои двери и людям, и зверям, взрослым и детям. На борт Ковчега собираются символы Нового Времени, Нового года, которые рады встретиться с вами и рассказать о себе.
Эта Тема начинала своё плавание с историями тигрят из разных сказок, мульфильмов, кинофильмов и т.д.. Тигриная компания приглашает всех зверят Мира к новогоднему разговору!
Однажды семья немолодых раков пригласила к себе в гости старую змею.
Сама змея не жаловала гостей, но приползти к кому-то самой не отказывалась. Всякий раз, посетив очередных гостеприимных хозяев, вдоволь наевшись и напившись, она уползала в свою нору. Но на прощанье, или когда застолье близилось к концу, змея умудрялась всегда ужалить, пригласивших её зверей. Якобы, "что-то" было сделано ими не так. И вскоре все звери были "виноваты" перед ней, и ею же больно укушены.
Несмотря на все предупреждения и советы не звать змею на угощение, раки чувствовали себя неловко, что одни, до сей поры, не приглашали старую змею.
"Вот и хорошо! И не надо! Радуйтесь, что она хоть Вас не искусала!" - уговаривали их обиженные звери. Но раки, как это часто бывает, понадеялись на свои панцири и...деликатность.
- Пусть придёт, а уж мы постараемся ей угодить. Может тогда, она станет добрее ко всем зверям? И перестанет наконец кусаться!
Раки долго готовились. Выложили на стол все свои запасы, узнали и приготовили любимые змеиные деликатесы. На десерт испекли любимый змеиный торт. Так долго змея не сидела в гостях ни у кого!
Весь день, и вечер она ела и пила, пила и ела, но всё же...не захотела уползать, не ужалив, и этих таких "противных услужливых раков". А деликатные раки исполняли любой каприз старой беззубой змеи. Как ни старалась она - никак не могла найти повод, к чему бы ей придраться.
Настроение у неё всё портилось и портилось! Слепые глаза смотрели всё злее и злее. Как вдруг, отодвинув от себя обе сахарницы,(с сахарным песком и рафинадом), она воскликнула:
- А есть ли у вас кусковой сахар, тот самый, который нужно колоть щипцами?!!!
- Нет, - попятились раки. - Такого у нас...отродясь не бывало... - Да и Вы ведь...говорят уже...и без зубов?
- А я! Ем только такой! Крикнула змея, и тут же укусила смущённого рака за его панцирь.
В свою нору она уползала совершенно счастливой, потеряв у раков, свой последний гнилой зуб. ____________________
БАСНЯ - "СКАЗКА ПРО ЗМЕЮ и ЕЖЕЙ".
У старых змей - зубов не так уж много А вот желания кусаться - "сколько хош"!
" - Бывало в гости приползёшь, Живот на год вперёд набьёшь, Хозяина ужалишь,... И не ждёшь, Что кто-нибудь напросится на ужин!"
Когда змея сыта - ей, вряд ли, кто-то нужен...
Вчера, - женился снова Ёж! И вот теперь, "пришлось" змее Ползти к невестиной семье. Поправив свой последний зуб, Змея вползла под старый дуб. Ежи, - давай её кормить! И молоком парным поить! Забыв, что жалить приползла, Змея под стол почти сползла. Но вспомнила предмет затей... Теперь подать велит... камней! - Камней хочу!!! - У нас... - ...филе..."йййййй!!!" -
Визжала - вся семья...ежей. С тех пор...ежи, - не любят змей.
Дата: Вторник, 2025-01-21, 11:52 PM | Сообщение # 48
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
В преддверии китайского нового года хочется познакомиться с китайскими легендами о змее. «Легенда о Белой Змее» - один из популярных сюжетов классической китайской литературы. Первоначально появившаяся как короткая история в эпоху Тан (618 н.э.), эта сказка на протяжении столетий многократно переписывалась, обрастая новыми персонажами и изменениями в сюжете. Из простой бытовой сказки она превратилась в роман о любви. В XVIII веке история получила дальнейшее развитие, став сюжетом для нескольких пьес Пекинской оперы.
С классическим сюжетом можно ознакомиться здесь. А я хочу познакомить читателя с красочной легендой в книге Шкуркина Павла Васильевича (1868-1943) "Путешествие восьми бессмертных. Собрание сочинений. Том II", легенда БЕЛАЯ ЗМЕЯ Китайская легенда , где можно и скачать книгу. Павел Васильевич - известный востоковед русской эмиграции.
I На крайнем западе Китая, покрытом отрогами гор Тибета, в чудной, но недоступной местности провинции Сычуань, находится священная гора О-ми или Э-мэй. Бесчисленные гроты и пещеры покрывают гору и ее окрестности; некоторые из них так велики и глубоки, что никто не мог достигнуть дна. Эти пещеры населены духами, оборотнями и демонами, и горе тому смертному, который без заклинания или священного амулета вздумает проникнуть в это волшебное царство! Но из всех пещер нет большей, чем «Небесная пещера», и нет удивительней, чем «Грот Чистого Ветра». Давным-давно, во времена седой старины, в Гроте Чистого Ветра поселилась Белая Змея. Очищаясь нравственно от грехов жизни, просветляясь умственно, она тысячу лет провела в уединении и созерцании, стремясь к совершенству и бессмертию. Темная сущность великого «Пути» — бездны, породившей все предметы, первопричины всех причин и первоисточника всего существующего — материального, нравственного и идейного, — уже начала проясняться перед ее умственными очами… Однажды, стараясь проникнуть мысленным взором в сущность отношений людей к Высшим Существам, она вдруг вспомнила, что сегодня — праздник персиков, когда все боги и духи должны посетить великую «Древнюю Матерь», воскурить ей фимиам и от нее — Великой, Золотой Матери, Владычицы Запада, услышать слова, полные благости и великого разума. Бесчисленный сонм богов, духов — владык земли и неба и божественно мудрых древних бессмертных царей, восседающих в драгоценном дворце Золотой Матери или наслаждающихся тенью под деревьями Персиков Бессмертия в волшебных садах ее, — предстал перед мысленным взором Белой Змеи. Земные мысли и чувства были ей еще не чужды; она взглянула на холодные, скользкие стены своей мрачной пещеры — и ей стало тяжело от ее тысячелетнего одиночества. И она решила сама принести поклонение Госпоже Матери. Обитель Праматери находится в Тибете, на западных небесах, высоко над увенчанными вечными снегами вершинами Кунь-луня. Долог и труден путь туда, и человек не может свершить его. Но Белая Змея, взывая к западным богам, вспрыгнула на проходившее облако, которое, повинуясь ее воле, со страшной быстротой помчалось на запад. Скоро она была во дворце Цзинь-му. Когда Белая Змея, преклоняя колени и воскуряя фимиам, приблизилась к сверкавшему ослепительной белизной драгоценному трону, Великая Праматерь, обрадованная появлением редкой гостьи, протянула руки и, подняв Змею с земли, сказала: — Белая Змея! Тысячу лет ты провела в пещере, стремясь к совершенству. Я давно желала тебя видеть, но не хотела прерывать твоего созерцания. Иди, вкуси персиков моего сада, и затем я скажу тебе, зачем я, руководя незаметно для тебя твоей волей, привлекла тебя к себе на Кунь-лунь. Белая Змея, пораженная этими словами и тронутая добротой Цзинь-му, вспоминавшей о ней целую тысячу лет, — медленно пошла в сад. Она терялась в догадках — зачем она может быть нужна Великой, Мудрой Царице Запада?
II Ни один земной властелин, ни один небожитель не имели и никогда не будут иметь таких садов, какими обладала Святая Праматерь. Цветы, растущие здесь, по красоте и аромату не имеют себе соперников, и ни один плод в мире не может сравниться вкусом с растущими здесь «персиками души». Всякий, вкусивший этих «заоблачных» персиков, имеет право на бессмертие. Белая Змея с восторгом смотрела на тени богов, скользивших между прекраснейшими деревьями и ароматными цветами; она в своей пещере совершенно отвыкла от подобного зрелища. Прямо перед ней росло чудное персиковое дерево, сплошь усеянное крупными зрелыми персиками с совершенно гладкой кожицей. Змея сорвала один из них и вкусила его… Одуряющий аромат ударил ей в голову; ничего вкуснее никогда она не знала… И тотчас земные желания и стремления проникли в ее сердце, и оно сжалось при мысли о необходимости возвращения в Грот Чистого Ветра для продолжения своего подвига… Вдруг неожиданно раздался голос сзади нее: — Белая Змея! Она быстро обернулась: это была сама Цзинь-му. — Белая Змея, — продолжала Мать, — ты не вернешься в пещеру: ты останешься здесь и будешь хранительницей моего сада и этих «бессмертных» «ледяных» персиков! И жила Белая Змея у Цзинь-му триста лет.
III В то время в городе Хан-чжоу, «части неба на земле», жил юноша по имени Сюй-Ханьвэнь. Фамилия Сюй была одна из самых старых и почтенных в Хан-чжоу. Но после целого ряда бедствий — войн, наводнений, пожаров и других потерь, — род этот находился теперь в очень стесненном материальном положении. Поэтому отдельные семьи этой фамилии не могли помогать друг другу, и каждый член ее был предоставлен самому себе. Отец и мать Ханьвэня умерли, когда он был еще ребенком, и он попал на попечение к мужу своей старшей сестры. Его шурин, сам человек бедный, не мог дать ему образования, и поэтому отдал мальчика в ученье к старому другу их семьи — доктору Вану, у которого была аптека. Несмотря на свои детские годы, мальчик поражал своими успехами не только учителей в школе, в которую его определил Ван, но также и своим пониманием медицины. Он скоро мог различать все двадцать девять способов биения пульса, мог правильно приготовить пилюли и выскоблить больному язык ивовой палочкой. Кроме того, он настолько усвоил ведение торговых книг, что сделался в аптеке серьезным помощником доктора Вана. Прошло несколько лет, и дела аптеки, благодаря стараниям и настойчивости Ханьвэня, значительно расширились. Старик Ван искренне полюбил юношу и часто уговаривал его немного отдохнуть, развлечься, погулять со сверстниками; но Ханьвэнь ни разу, даже в праздник, не вышел из дому без какого-нибудь дела. Приближался «праздник мертвых», когда каждый китаец должен оплакивать своих усопших предков на их могилах6. Ханьвэнь вышел уже из детства и находился в таком возрасте, когда пренебрегать обычаями страны он уже не мог. Он решил посетить могилы своих предков, находившиеся близ Тянь-чжу7. Совесть властно упрекала его за пренебрежение к священным обязанностям… Ханьвэнь сказал об этом Вану. Старик охотно дал ему свое согласие на это путешествие и радовался, что у юноши пробудилось чувство долга. Настал день поминовения. Ханьвэнь взял с собой кушанья, благовонное куренье и бумажные деньги. Подойдя к главной могиле, он с южной стороны ее поставил на земле пять чашек с кушаньями, пятнадцать маленьких вареных на пару хлебцев в трех кучках и три крошечные чашечки с водкой. Вокруг этих яств он воткнул в землю ароматные свечи толщиной с гусиное перо, сделанные из сердцевины растений. Сделав три земных поклона, он зажег свечи, которые только тлели, издавая своеобразный запах. Ханьвэнь молился. Ему казалось, что его предок, лежащий неглубоко под землей, внимательно следит за ним, правильно ли он выполняет все священные обряды. И Ханьвэнь стал еще внимательнее, еще тщательнее следить за собою, чтобы по неопытности не сделать какого-либо упущения и тем самым не навлечь на себя гнев духа предка. Потом он раздул огонь одной тлевшей свечи и зажег ею бумажный мешок, наполненный бумажными кружками, имеющими форму денег, и бумажными же изображениями слитков золота и серебра8. Когда мешок разгорелся, Ханьвэнь стал на колени и, взяв обеими руками рюмку с водкой, поднял ее сначала над головой — как бы предлагая духам неба; затем сделал ею движение направо и налево — для духов земли, и наконец — вылил содержимое в огонь горевшего мешка — для усопшего. То же сделал он и с кушаньями, выбрасывая их палочками в огонь и наблюдая, чтобы они, по возможности, вполне сгорели. Делая затем три земных поклона, Ханьвэнь просил своего предка взглянуть на него милостивым оком и отвратить от него все грозящие ему беды. Ханьвэнь, совершая эту церемонию в первый раз в жизни, вложил в нее всю душу; ему казалось, что он входит в общение с духом давно умершего, но близкого по крови покойника; и он чувствовал и страх, и какой-то необыкновенный подъем духа. И вдруг ему показалось, что кто-то сказал: — Слушайся всегда только своего сердца — и будешь счастлив! Ханьвэнь не слыхал звуков этих слов, но ясно их понял, точно кто-то извне вложил ему ясный смысл их в его возбужденный ум. Сердце его, как бы сжатое чьей-то холодной рукой, упало и на мгновение перестало биться. Он понял, что его предок видит, чувствует и понимает его, и готов охранять на предстоящем жизненном пути его, неопытного юношу. Надежда сразу вернулась к нему; сердце радостно забилось, и Ханьвэнь, положив лишний, не положенный по правилу поклон, встал и направился домой в Хан-чжоу, светлый и радостный.
Дата: Вторник, 2025-01-21, 11:54 PM | Сообщение # 49
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
IV В одно прекрасное весеннее утро Великая Праматерь потребовала к себе Белую Змею и сказала ей: — Слушай, Белая! Сегодня кончается срок твоей службы. Я знаю твое сердце, знаю про тебя то, чего ты сама не знаешь, и поэтому должна расстаться с тобой. Сегодня же ты вернешься на землю; знай, что тебе суждено сделаться матерью величайшего светила поэзии, матерью земного бога литературы… Я просветлю твою память: вспомни, как однажды, пятьсот лет тому назад, ты мирно скользила между скалами у входа в свою пещеру. Ты не заметила, как отвратительный нищий подкрался, схватил тебя и хотел разбить тебе голову камнем… На твое счастье, на тропинке, где годами не бывало людей, показался еще один прохожий. Это был добрый, почтенный и сострадательный человек, почти старик. Увидев тебя в руках нищего, он стал просить отпустить тебя. Но злой нищий хотел непременно убить. Тогда старик купил тебя у нищего, и заплатил два дяо — все, что у него было. Старик отпустил тебя на волю, благословляя богов, позволивших ему совершить доброе дело. По мере рассказа Цзинь-му, Белая Змея сначала как сквозь туман, а потом все яснее и яснее вспоминала и тот день, когда она, продрогнув в пещере, выползла на солнце и задремала, и ужасного нищего со зверской физиономией, в руках у которого она беспомощно извивалась, и старика с добрым лицом и каким-то особенным светом в больших черных, выпуклых глазах… Вспомнила, как она поспешно уползла, лишь только старик выпустил ее, даже не поблагодарив своего избавители. И даже теперь, через 500 лет, ей стало стыдно… — Теперь, — продолжала Си-ван-му, — в прекрасном Хан-чжоу живет юноша по имени Сюй-Ханьвэнь. Завтра он совершает поклонение перед могилой своего предка — твоего спасителя. Ты и сейчас чувствуешь стыд в своем сердце, — вместо благодарности предку на словах, ты выйдешь замуж за потомка. Отправляйся скорее в Хан-чжоу. Ты узнаешь Ханьвэня по его высокому росту. Ступай! Белая Змея преклонилась перед Мудрой, Доброй и Всеведущей Матерью Запада. Дул западный ветер. От снеговой вершины оторвалось ночевавшее там снеговое блестящее облако и поплыло мимо Белой. Она прыгнула на него и понеслась на восток, быстро опускаясь и минуя и горы Кунь-лунь, и голую равнину Си-цзана, и роскошное, изрезанное отрогами Тибетских гор, но еще безлюдное Четырехречие… Это новое возложенное на нее дело наполнило ее сердце волнением и страхом перед забытой ею земною жизнью. И вдруг — как будто луч молнии озарил ее память: она с поразительной ясностью вспомнила, что она еще ребенком видела несравнимый ни с чем по красоте город Хан-чжоу с его Западным Озером, достойным быть жилищем богов; вспомнила и зеленые холмы, и высокие пагоды, и ароматные сады святых храмов… И ее сердце, из которого так долго изгонялось все земное, — затрепетало радостью при мысли о скором возвращении в эти чудные родные места. Границы роскошного Чжэ-цзяна были уже в виду; обширная плодоносная равнина с рядами высоких холмов казалась совсем близко. Вдруг прямо перед ней показалась тень; и вот, в тумане проносившегося мимо облака она увидела сурового Сюань-у (Чжэнь-у Бэй-цзи), бога Северного полюса. Он был у Великого Владыки всех миров, Юй-хуан-ди, с докладом о делах людей. Но, так как он плохо видел то, что делалось на юге, то доклад его был не полон, и очи Великого Повелителя с упреком смотрели на нерадивого бога. Раздраженный и гневный, возвращался он теперь домой, в необъятные выси севера — в Бэй-цзи, Северный полюс. Бог, показавшись из своей воздушной колесницы, сразу узнал Белую по ее блеску. — А, так вот это кто осмелился встретиться мне на пути! — рассердился бог. — Как смеешь ты, мерзкий скотский ублюдок, пользоваться божественными средствами для выполнения твоих гнусных дел и желаний, как ты решилась пользоваться дорогой богов и попадаться мне на этом пути? Белая Змея страшно перепугалась. Она еще раньше много слышала про гневного бога, никогда не чувствующего сострадания или жалости и пользующегося своей страшной властью не только над людьми, но и над низшими бессмертными. Смущенная и трепещущая, она не знала, как умилостивить Бэй-цзи; она стала на колени и умоляла о прощении. — Отвечай мне, куда ты стремилась? — гремел бог в страшном гневе. Белая поняла, что, скажи она правду, — она навлечет бедствия не только на себя и Ханьвэня, но, быть может, и на Великую Матерь. Страшный Бэй-цзи Сюань-у никому ничего не прощает! И Белая решила скрыть правду. — Великий бог! Прости меня, что я осмелилась встретиться тебе на пути; но я не могла избрать другой дороги, потому что я должна была пользоваться попутными воздушными течениями, чтобы достигнуть Южного океана. — Зачем ты стремишься туда? — спросил Сюань-у, сверкая холодным блеском своих никогда не дремлющих глаз. — Ты, великий, знаешь, что я тысячу лет провела в пещере, стремясь к совершенству; много я передумала в это время и убедилась, что одного созерцания и самоуглубления мало: без любви и милосердия совершенства нельзя достигнуть. И я решила предпринять путешествие на Южный океан к великой Гуань-инь Пу-сы, славной богине милосердия, чтобы преклониться перед ней и просить ее, Матерь Доброты, наставить меня и разрешить мои сомнения. В словах Белой о любви и милосердии свирепому Сюань-у послышался намек на его собственную злобу. — Я не верю тебе, Змея, — сказал Бэй-цзи. — Твой путь был не на юг, а на юго-восток. Поклянись, что ты не лжешь! Как ни тяжело было Белой давать ложную клятву, но Сюань-у внушал ей такой страх, что она готова была решиться на все, лишь бы спастись от него. И она поклялась. — Если ты только солгала мне, если ты стремилась не к Южному океану, к Гуань-инь Пу-сы, то помни, змеиное отродье: пусть Башня Громовой Стрелы раздавит твое мерзкое тело! Страшный Бэй-цзи-Сюань-у давно уже исчез, а Белая Змея, подавленная всем происшедшим и мучимая тяжелыми предчувствиями, долго еще оставалась на одном месте, ошеломленная, с сжатым сердцем, почти без чувств, без мысли и желания… С земли до нее донеслось благоухание цветов и сразу привело в себя, напомнив о предстоящей ей миссии, и она понеслась дальше. Скоро вдали показались увенчанные башнями холмы, окружающие обширный водный бассейн — Си-ху, «Западное озеро». Вокруг озера на огромнейшем пространстве раскинулся великолепный город, равному которому нет и не будет в мире, весь перерезанный каналами, через которые было перекинуто двенадцать тысяч16 высоких каменных мостов. Сердце ее билось, когда она проносилась над городом, в котором она вторично должна была начать жизнь. Белая остановилась над Си-ху и, осмотрев внимательно острова и берега озера, выбрала для своего жилища какое-то огромное здание, казавшееся издали совершенно необитаемым. Она опустилась на внутренний двор, заросший густой травой. Это был древний дворец, поросший мхом и лежавший в развалинах, но который был когда-то жилищем «Сына Неба». Валявшиеся повсюду обломки скульптурных изображений, изящные каменные балюстрады вокруг сохранившихся еще водоемов и выглядывавшие там и сям из-за деревьев поросшие мхом каменные изваяния мифических животных, — все указывало на былое великолепие дворца. Он находился вблизи городских ворот, носящих название «ворот струящегося золота»; вход в него был прегражден рвом, который наполнялся водой из Си-ху. Дворец так понравился Белой своей красотой, заброшенностью и уединенным местоположением, что она решила поселиться здесь надолго. Но, блуждая по обширным залам, чудным садам и извилистым дорожкам, она совершенно неожиданно встретилась с большой Зеленой Змеей. Своим умственным взором Белая проникла в ее душу — и тотчас узнала, что это не простая змея, а тоже высшее существо, хотя и низшего порядка, чем она сама, и вдобавок настроенная по отношению к ней очень враждебно. Зеленая Змея, подняв гордо голову, сказала: — Вежливость — украшение всякого разумного существа. Я давно живу здесь, и этот дворец — мой по праву первого завладения. Скажи мне, ты просила позволения войти сюда или я тебя приглашала? Белая Змея сдержанно отвечала, что она должна жить в Хан-чжоу и что она выбрала жилищем себе именно этот дворец. Зеленая, пришедшая в ярость от этих слов, закричала: — А, если ты отсюда не хочешь уйти добром, так я заставлю тебя силой! И она, свирепо сверкая зелеными глазами, бросилась на Белую. Но она не рассчитала своих сил. Белая была гораздо сильнее ее, и после короткой, но отчаянной борьбы, обессиленная Зеленая лежала на земле, обвитая могучими кольцами Белой. Раздосадованная неожиданным препятствием, Белая хотела умертвить противника, но Зеленая, изведав силу и могущество Белой, стала умолять пощадить ее жизнь. — Я вижу, — говорила она, — что ты не простая змея, но существо гораздо выше меня самой; какую пользу принесет тебе моя смерть? Оставь мне жизнь, и я тебе вечно буду верной и преданной служанкой. Белая подумала, что ей будет трудно жить одной, без помощницы, поэтому она пощадила Зеленую, и они поселились во дворце вдвоем. Зеленая показала лучшие комнаты дворца, и они выбрали для себя большой круглый зал, где у Зеленой уже было устроено ложе из сухих ароматных трав. Зеленая, которая оказалась заботливой хозяйкой, почтительно поднесла своей новой госпоже чашку восхитительного чая, принесенного с границ западных небес. Зеленая очень скоро узнала прекрасное сердце Белой, искренне полюбила и привязалась к ней; и Белая посвятила ее во все свои тайны. На другой день, приведя свое жилище в порядок, обе змеи вышли прогуляться на берег озера по направлению к Башне Громовой Стрелы. Навстречу им шла масса людей, возвращавшихся с могил предков после поминовения. Направо от них расстилалась гладкая водная ширь озера с разбросанными на нем чудными островами; деревья, наклонившись над водой, отражались в ней, как в зеркале и купали в воде ветви, сплошь усыпанные белыми и розовыми цветами. Прямо перед ними возвышалась красивая, но мрачная и страшная башня Лэй-фын-та, своим массивным основанием как бы вросшая в землю. Белая, пристально вглядываясь в эти когда-то близкие ей места, старалась припомнить обстоятельства своего детства. Мысли вихрем кружились у нее в голове и, при виде башни, приняли мрачное направление. «Вот это та самая башня, — думала она, — которая, если сбудется заклятие злого Сюань-у, должна раздавить мое тело… А оно должно сбыться, потому что Сюань-у властный бог; я же дала ложную клятву. Но — о, боги! — ведь вы же предопределили мне пройти еще раз жизненный путь на земле; я — только ничтожная исполнительница высшей воли; за что же меня так жестоко наказывать!» Ее печальные мысли вдруг были прерваны Зеленой. — Смотри, — сказала она торопливо, дернув Белую за рукав, — что это там за молодой человек? Не он ли? Посмотри, как он высок и строен! Белая взглянула и увидела красивого высокого юношу с черными выпуклыми глазами — теми же глазами, которые смотрели на нее пятьсот лет назад, когда старик выкупил ее у нищего… — Он, он! — проговорила Белая задыхающимся голосом; но, собрав все свои силы, она победила волнение и сказала: — Смотри, не забывай же, что меня зовут Сучжэнь18. Пойдем скорей: мы его обгоним, а потом медленно направимся ему навстречу. — Но у нас здесь нет никого, кто мог бы нас с ним познакомить; и если женщина не может разговаривать с мужчиной, который не был ей представлен, то наше обращение к нему может показаться неприличным! — Подожди минуту, — сказала Сучжэнь и махнула шелковым веером по направлению к западу. Тотчас на безоблачном до тех пор небе показалась низкая черная гряда облаков; солнце скрылось и пошел проливной дождь.
Дата: Вторник, 2025-01-21, 11:56 PM | Сообщение # 50
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
V Совершив поклонение могилам предков, Ханьвэнь возвращался домой с сердцем, переполненным новыми ощущениями. Пролегавшая по берегу Си-ху дорога была сплошь обсажена магнолиями, абрикосовыми, апельсиновыми и еще многими другими деревьями, названий которых он не знал. Деревья сплошь были усыпаны розовыми и белыми цветами, удивительно нежными, радостными и неустойчивыми; природа с невероятной расточительностью залила цветами все — ветви, стволы, даже выступающие из земли корни; не было видно ни листьев, ни темной коры, ни земли, которую покрывал толстый слой осыпающихся при малейшем ветерке миллионов лепестков; но убыль их была незаметна: в диком стремлении вознаградить себя за зимний перерыв, деревья с нетерпеливой поспешностью на место каждого упавшего цветка торопились выронить два, три, пять, десять органов любви… Ароматы — то неуловимые, чуть доносящиеся, то грубые, сильные, бьющие в нос и захватывающие дыхание, плотной завесой стояли в воздухе… Пение бесчисленных птиц, которых здесь никто не беспокоил и которые тоже праздновали время любви, — наполняло воздух целым хаосом звуков, не смолкавшим ни на одно мгновение… Ханьвэнь никогда еще в жизни не видел и не слышал ничего подобного. Он был ошеломлен, поражен и не мог дать себе отчета в своих чувствах. Вместо того, чтобы идти домой, в душную и смрадную аптеку, он, не замечая времени, почти до вечера гулял по берегу Си-ху, срывая цветы, вдыхая ароматы, слушая птиц и открывая все новые красоты во всем, что представлялось его восторженному взору. Вдруг он заметил двух молодых девушек, одетых в изысканные одежды. Одна из них казалась госпожой, другая — служанкой. Когда они подошли ближе, Ханьвэнь подумал, что нигде в мире никогда не могло быть более прекрасных девушек. Он испытывал необычайное желание подойти к ним ближе, удостоиться их взгляда, дотронуться только до их одежды, — но обычай запрещал ему заговаривать с незнакомыми. Он мучился и волновался, но, боясь быть назойливым, не решался приблизиться к ним. Ему было восемнадцать лет! Вдруг пошел дождь. Оба чудных создания были без зонтиков, и дождь грозил превратить их шелковые вышитые платья в грязные обвисшие тряпки. Ханьвэнь быстро подошел и предложил им свой зонтик. После некоторого колебания они взяли его и, застенчиво поблагодарив, сказали, что они сейчас наймут крытую лодку и переедут на ту сторону озера. Ханьвэнь провожал их до пристани. Дорогой он хорошо рассмотрел их обеих. Хотя меньшая ростом, казавшаяся служанкой, и была красива, но у нее было худощавое темное лицо и холодные, даже злые глаза; это еще более оттеняло необыкновенную красоту ее госпожи — высокой, стройной девушки с необыкновенно белым цветом лица и чудными, добрыми, глубокими таинственными глазами… Когда они дошли до пристани, то крытой лодки не нашлось, и Сучжэнь (конечно, это была она) предложила Ханьвэню, не хочет ли он сопровождать их на тот берег в простой рыбачьей лодке. Ханьвэнь и сам мечтал об этом, но боялся предложить, и с восторгом согласился. Во время переезда Ханьвэня поражали суждения девушки, обличавшие в ней глубокий ум и прекрасное знакомство с науками и литературой. Очарованному юноше весь переезд казался делом минуты, — хотя Си-ху в ширину не менее шести верст. Когда они достигли противоположного берега, уже стемнело. Конечно, Ханьвэнь должен был проводить девушек до самого дома. На их нетерпеливый стук в ворота, им открыл чрезвычайно представительный старик. Это был сам отец Сучжэнь, обеспокоенный долгим отсутствием девушек. Сучжэнь рассказала отцу о любезности их спутника; старик так был благодарен Ханьвэню, что пригласил его переночевать. — Все равно, — говорил он, — городские ворота уже заперты. Вам нельзя уже попасть в город, и придется искать пристанища в какой-нибудь скверной загородной гостинице. Лучше оставайтесь у меня, а утром рано вы вернетесь домой! Ханьвэню ничего больше не оставалось, как согласиться на такое радушное приглашение. Но спать ему в эту ночь пришлось мало. Старик-отец Сучжэнь, отставной генерал прошлого царствования, расспрашивал Ханьвэня о его детстве, занятиях, родных и т. д., и сам рассказывал юноше много нового и интересного. Прошло едва несколько часов, как они познакомились, но казалось, что они знакомы несколько лет, — так они понравились друг другу. Ханьвэнь заснул только после колокола второй стражи. Едва он на другой день проснулся и вспомнил, что произошло вчера, как его позвали завтракать. Сучжэнь, вопреки обычаю, тоже присутствовала; старик-отец извинился перед гостем, говоря, что он, старый вдовец, не может теперь обходиться без помощи дочери. За завтраком Ханьвэнь несколько раз встречал взгляды Сучжэнь и прочитал в них такую ласку, такую негу, что мысли его невольно все время вращались около нее, и он иногда отвечал невпопад… Завтрак кончился; и, как ни хотелось Ханьвэню оттянуть время, — но, наконец, он должен был идти. Тогда старик позвал его в свой кабинет и сказал: — Слушайте, Ханьвэнь! Я стар, и мне нужна опора. Я вас успел хорошо узнать, и лучшего зятя не желаю. Хотите ли вы жениться на Сучжэнь? Словно какая-то волна подхватила юношу и колыхнула его. От радости он не мог говорить… Но вдруг он вспомнил бедственное положение своей семьи — и его сердце упало. — Отец мой, — сказал он печально, — это было бы такое счастье, о котором я не мог и мечтать. Но это невозможно! Я — бедняк, и все мои родственники так бедны, что мы едва можем существовать. Разве возможен мой брак с дочерью такого лица, как вы? Старик благодушно улыбнулся. — Не деньги делают человека, — сказал он, — а человек деньги! С этими словами он вышел и скоро вернулся с несколькими тяжелыми слитками серебра в руках. — Возьми это, юноша, — сказал старик, — и сделай необходимые приготовления. А затем приходи скорее, и мы назначим день свадьбы. Ханьвэнь торопливо отправился домой с тяжелым серебром в руках, но — с легким сердцем, переполненным радостью. Мысли его неотступно витали около его милой невесты, и он думал, что в мире не может быть человека счастливее его. Он чувствовал потребность поделиться с кем-нибудь своим счастьем и пошел к сестре, чтобы излить перед ней свое сердце. Продолжение https://litlife.club/books/322771/sections/8?page=1
Как холодна змея, красива, когда черты ее видны. Все крапинки ее курсива так четко распределены. Внимая древнему мотиву, она касается земли и погружается в молитву, молитву страшную змеи. Знать, душу грешную свою с надеждой богу поверяет, в молитве с нею порывает и просит: «Бог, прости змею!» О, нету, нету больше мочи! — и к скалам приникает грудь, и вдруг таинственная грусть змеиные заслонит очи. И будет шепот этот литься с ее двойного языка, пока вокруг сухие листья толкают руки ветерка. Сейчас пусти ее в пески, не попрекни смертельным делом — с глазами, полными тоски, и к солнцу обращенным телом. Пусть отстоит свою молитву и чудно полосы свернет, и сквозь просвирник и малину всей кожей крапчатой сверкнет. Пусть после этих странных таинств она взовьется вдалеке, чтоб отплясать свой страшный танец как будто с бубнами в руке. Так пусть отпляшет разудало, своими кольцами звеня. Быть может, старый «узундара» сегодня выберет змея…
Дата: Пятница, 2025-01-24, 7:52 PM | Сообщение # 52
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
Сказка про змею Армянская сказка
Жил-был в давние времена один крестьянин с большой семьёй куча детей, мал мала меньше. Был он таким бедным, что хоть иди и милостыню проси. Работал он от зари до зари, а заработка его не хватало, чтобы семью прокормить. Однажды, вечером говорит крестьянин жене: — Слушай, жена, завтра утром отправлюсь я странствовать по свету. Буду работу искать, может, вам с детьми на пропитание заработаю. Шёл он пять дней и пять ночей, дошёл до богатого города. Ни единой души знакомой в этом городе у него не было. Долго слонялся крестьянин по улицам, вдруг видит: на одном из балконов стоит богато одетая женщина. — Эй, парень, — говорит она ему, — ну-ка поднимись ко мне, поговорим. Обрадовался крестьянин, подумал: «Наверно, работа есть в этом доме!» Поднялся он наверх и остановился на последней ступеньке. — Что стоишь? — приглашает его женщина. — Не стой, заходи в комнаты. Крестьянин смутился. — Ханум, зачем я в комнаты пойду? Если есть у тебя работа, давай тут договоримся. — Да заходи, не стесняйся, гостем будешь. Зашёл крестьянин, а женщина эта усадила его на подушки, стала вином угощать, разными яствами. А в вино добавила она порошок, от которого крестьянин всё забыл: и что он беден, и что детей у него куча — мал мала меньше. Ели они, пили, а когда наелись-напились, говорит эта женщина: — Женись на мне, будем жить-поживать, у меня добра много, десять лавок на базаре, десять домов в городе, десять сундуков всякого добра. — Что ж, — говорит крестьянин, забывший обо всём на свете, — давай поженимся. — Иди за священником, — велит женщина. — Только пока мы не повенчались, скажу, а ты запомни: я не ем мяса. А потому мяса в дом никогда не приноси. Если тебе самому захочется, съешь на базаре шашлык или кябаб. — Пусть будет по-твоему, — говорит крестьянин. Поженились они и прожили вместе три года. Вот как-то раз приехал в их город богатый купец из Стамбула и навёз оттуда всяких вещей видимо-невидимо. Вошёл крестьянин к купцу в лавку и говорит: — Дай мне что-нибудь хорошее из того, что у тебя есть, хочу своей жене подарок сделать. — Вот, — говорит купец, — лучше и не придумаешь: шёлковая рубашка, расшитая жемчугом. Принёс крестьянин рубашку домой. — Погляди, — говорит, — жена, какой дивный подарок я тебе принёс. Возьми-ка примерь эту рубашку, расшитую жемчугом. — Ни за что, — говорит жена. — Почему? — удивился муж. — Думаешь, слишком дорогая? Не бойся, мне денег не жалко, надень, прошу тебя. Нахмурилась жена. — Ты хочешь моей смерти?-говорит она.-Тогда ладно, надену. — Нет, нет! — замахал руками крестьянин. — Если так, не надо. И понёс рубашку, шитую жемчугом, назад к купцу. — Что, — спрашивает купец, — мала она твоей жене? — Да нет, — говорит. — Что-то она этой рубашки боится. — Ах, так! — говорит купец. — Значит, твоя жена змея! — Что ты говоришь! Как это женщина может быть змеёй? — Наивный ты человек, — говорит купец. — Уж я-то изъездил весь белый свет, я-то знаю. А скажи-ка, жена ест мясо? — Нет, — говорит крестьянин, — даже запаха не переносит. Покачал купец головой, поохал, а потом и говорит: — И сомнений нет в том, что змея. Я об этой женщине от одного странника слыхал. Три года ты с ней прожил, и ещё три года сроку она тебе положила. Многих мужчин она так извела. Проживёт с ними шесть лет, а потом и губит. Она и богатство себе так нажила: забирала себе добро своих погубленных мужей. — Спаси меня, добрый человек, — взмолился крестьянин. — Научи, что мне теперь делать? — Ладно,- говорит купец,- научу. Пойди на базар, купи кусок хорошей, жирной баранины и принеси домой. Вели жене сделать шашлык. А когда есть будешь, упроси её съесть за компанию хоть кусочек. Как только она выйдет за чем-нибудь из дому, выпей всю воду, какая есть, и только в одном маленьком кувшинчике оставь немного и подвесь под самый потолок. И посмотри, что будет. А наутро опять приходи ко мне. Так всё этот крестьянин и сделал. А ночью проснулся и видит: шарит его жена в темноте, ищет воды, мучает её жажда. Вдруг увидала она кувшин над самым потолком. Вытянулась она тут, как змея, и голова сразу стала у неё змеиная, дотянулась до самого потолка, напилась и обратно втянулась. Убедился крестьянин, что купец говорил правду. Пошёл он утром к купцу и рассказал всё как было. — А разве я тебе не говорил, что она змея? — отвечает купец. — Теперь слушай. Придёшь домой и скажешь жене: «Испеки-ка мне гату , милая жёнушка. Уже три года, как мы с тобой женаты, а ты ни разу гаты не пекла, побалуй мужа хоть разок». Как только она тонир растопит и гату на стенки тонира лепить станет, хватай её за ноги, кидай в тонир и закрывай крышку. Через час открывай — достанешь два обуглившихся кусочка теста. Один возьми себе, а другой мне принеси. Пришёл крестьянин домой. Говорит: — Жена, что-то душа сладенькой гаты просит, испеки мне парочку. — Ладно, — отвечает жена. Приготовила всё, как надо. И только стала лепёшки на горячие стенки тонира лепить, муж раз её за ноги, швырнул на горячие угли и крышку закрыл. Стал он через час обуглившиеся кусочки теста вынимать, весь золой перепачкался. Вымыл руки, и что же он видит? И вода в тазу в золото превратилась, и таз золотым сделался. Понял крестьянин, какое ему в руки богатство пришло. И тут увидел он в золотой вазе дом свой, жену и детей, схватился он за голову и тут же всё вспомнил. Отдал он купцу большой кусок золота, другой оставил себе и отправился на родину. Приехал он домой в сумерки, жена открывает дверь и спрашивает: — Что ты, путник, хочешь от бедной вдовы? — Да какая же ты вдова? — воскликнул крестьянин.- Разве не узнаёшь меня? Жена поглядела, а это её муж. — Добро пожаловать, — говорит. — Где же ты был так долго? Отвечает ей крестьянин: — Долго был да много нажил. Собирай детей, хватит в деревне мучаться, спину гнуть. Переедем в город. — Да что ты, — говорит жена, — как при нашей бедности в городе жить? — Не беспокойся, жена, — говорит ей крестьянин. — У меня теперь столько золота, что и нам с тобой, и детям, и внукам нашим хватит. Собрались они да и уехали в город, купили новый, богатый дом, так и зажили спокойно и счастливо. С неба упало три яблока: одно — тому, кто сказку рассказал; другое- тому, кто сказку слушал; а третье -тому, кто всё на ус намотал.
Дата: Пятница, 2025-01-24, 8:02 PM | Сообщение # 53
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
Змея и бедняк Армянская сказка
Как-то раз царю приснилось, что у него над изголовьем висит лиса. Вскочил он с постели, повелел вызвать во дворец всех мудрецов страны. Так, мол, и так, вот я, вот сон мой. Растолкуйте, что сон этот значит. Но ни один мудрец так и не смог истолковать сон царя. А в это время навстречу одному бедняку выползла в поле змея и сказала: — Слушай, брат-человек, я открою тебе смысл царского сна. Ты поди, расскажи царю. Он тебе денег даст, и мы эти деньги поделим. — А что ж, — согласился бедняк, — говори, я слушаю. А деньги, что мне царь даст, я по-братски с тобой поделю. И змея сказала: — Пойдешь скажешь так: «Государь, сон твой означает, что этот год ьнедобрый, обманом грозит. Так ты будь осторожен, не давайся в обман ни назирам-везирам своим, ни жене, ни сыновьям своим, держи глаза открытыми». Пошел бедняк, истолковал царский сон и получил от царя большие деньги. Но домой он вернулся кружным путем, чтоб не встретиться со змеей, не выделить ей долю из полученных денег. Через некоторое время привиделся царю другой сон: будто над его изголовьем висит меч… Вскочил он с постели, кричит: — Зовите сейчас же того бедняка, пусть истолкует и этот сон! Побежали слуги за бедняком: так, мол, и так, зовет тебя царь. Пошел бедняк во дворец, а по дороге встретилась змея, свистит ему: — Стой, братец-человек, выслушай, что я тебе скажу! Остановился бедняк, смущенный и пристыженный, а змея говорит: — Пойдешь скажешь царю: “Государь, сон твой означает, что в этом году ожидается большое кровопролитие, так что тебе надо заранее подготовиться к войне. А в этой войне ты победишь, так что не бойся!”. — Ладно, скажу так, — согласился бедняк. — А твою долю тебе выделю. — Иди уж, господь с тобой! — сказала змея, уползая. — Хоть и нехорошо ты сделал, что долю обещанную в тот раз мне не выделил… Пошел бедняк к царю, истолковал ему сон. А царь ему говорит: — Ну, раз ожидается в стране война, дарю тебе меч, — может, пригодится тебе при встрече с бедой или врагом. Препоясался бедняк дареным мечом, сел на дареного коня, перекинул через руку хурджин с дареным золотом и поехал к себе домой. В поле выползла ему навстречу змея, спрашивает: — Ну, брат-человек, привез мне мою долю? Выхватил бедняк царский меч, нанес удар, чтобы убить змею, но промахнулся, отрубил только кончик хвоста. Увернулась змея и заползла в свою нору. Прошел после этого целый год. Все случилось так, как говорила змея: была кровопролитная война, и царь одержал победу над врагами. И привиделся царю еще один сон: будто висят у него над изголовьем волк и ягненок. Встал царь, велел вызвать во дворец бедняка. Идет бедняк во дворец и думает: «Эх, и зачем я обидел так змею?.. Ведь не сумею я без ее помощи истолковать сон, и слетит у меня голова с плеч…». Идет, не глядит по сторонам от горя, и вдруг вот она, змея, выползла ему навстречу и говорит: — Иди, брат-человек, скажи царю: «Твой сон означает, что после этого наступает год мира и ягненок может мирно пастись рядом с волком». Пошел бедняк к царю, истолковал его сон и получил большие подарки. Поехал он с ними к норе змеи, вызвал ее и говорит: — Возьми себе царский подарок, сестрица, и подожди меня здесь — принесу все то, что раньше от царя получил, разделим по-братски. — Да нет! — засмеялась змея. — Пользуйся себе на здоровье, мне ничего не надо! — Ну как же получается, сестрица-змея, ведь я тебе столько зла причинил, а ты мне все добром отплачиваешь? — смутился бедняк. — Иди с миром, — говорит змея. — Тут не только твоя вина. Первый год был лисий, обманный, — вот ты и обманул меня. Второй год был год меча, кровопролитный, — вот и ты пролил мою кровь: хвост мне отрубил. А третий год — год безопасности и мира, — вот ты и примирился со мной. Так иди же себе с миром!
Дата: Пятница, 2025-01-24, 11:18 PM | Сообщение # 54
Советник Хранителя
Группа: Проверенные
Сообщений: 1109
Статус: Offline
Вторжение змей в великие произведения искусства
Билл Флауэрс, художник с Тасмании, уже более 25 лет работает с дикой природой, точнее с ядовитыми змеями и сумчатыми животными. Билл очень любит змей, и он искренне расстраивается, что многие испытывают к этим животным неприязнь. Художник представил репродукции знаменитейших картин, но в своем видении: главными героями полотен стали змеи! https://m.fishki.net/1588362....va.html да воздается по трудам всегда
Дата: Суббота, 2025-01-25, 11:14 AM | Сообщение # 56
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
ЦитатаБелоснежка ()
Вторжение змей и драконов в Сказки Ковчега:
Спасибо большое, Белоснежка, очень интересная тема! Благодарю, Гость! Сама не раз встречала много статей, в которых плохо говорили о змеях, а они достойны нашего уважения и восхищения. Идея змеемании Билла Флауэрса интересна, хоть о его работах пишут - низкопробны, не соглашусь с таким мнением.
Билл Флауэрс. "Рождение змеиной Венеры" по мотивам картины Боттичелли Билл Флауэрс (родился в 1963 году в Тасмании, Австралия) - австралийский художник, гравер, карикатурист, аниматор и охотник за змеями
Билл Флауэрс. "Постоянство змей" по мотивам картины Дали
Билл Флауэрс. "Змеиная ночь", по мотивам картины Ван Гога
Дата: Понедельник, 2025-01-27, 1:35 PM | Сообщение # 57
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 8747
Статус: Offline
А в лабиринтах мысли одинокой вдруг эхо прорвало заслон непрочный, раздвинув внепространственное око непараллельным мысли многоточьем... Ещё одно среди миллиона прежних… возникло отражение звучанья, разбив начало новым окончаньем, и спрятав окончанье в ритмах нежных…
МАКРОСДВИГ
В потоке циклов макросдвига… В стихиях времени излома Есть осевое время тона, Преображенья дня и мига.
Клубок из временных событий, Спирали судеб масс людей, То суета, то бум открытий, Как различать – герой, злодей?
Меняют маски наши души, Меняем роли сами мы, Всё ускоряется… ведущий Отныне дух и ведуны…
Пророков толпы… Каждый тщится Привлечь к себе вниманья ток, На море пенном столб кружится, В небесный дом души росток…
В ортогональном измеренье Нам не найти времён-пространств, Но пульс Сердец во вдохновенье – Твореньем сказки, мифоцарств.
Вокруг кипят земные страсти, Войны бушует злобный рок, И безразличье, и участье, Конец… Начало… и урок, Дракон хранит златое Древо С плодами вечности в саду… А музы, оры, феи, девы Зовут забывшихся в аду…
Как коллапс звёздный в мире падшем, Как взрыв сверхновой, мы творим Свой новый мир, мир настоящий, Когда огнём любви горим. Привет с Волшебного острова Эхо! остров
Дата: Понедельник, 2025-01-27, 5:52 PM | Сообщение # 58
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
Змея
Над бездной, над кипящим водопадом Легла змея в расщелине скалы И смотрит вниз — сквозь дымку сизой мглы — Горячим, жадным, неподвижным взглядом. Ее чарует мощный гул валов, Сверканье их, падение и грохот, И стон, и вой, и сатанинский хохот И в пышной пене пляска жемчугов. Лежит, глядит, вся устремясь вперед. Как чешуя, блестит кольцо тугое. А там, над нею — небо в тяжком зное И беркутов распластанный полет.
Георгий Андреевич Вяткин (1885-1938) – известный в начале прошлого века писатель. В 1937 году он был арестован, а 8 января, через 3 недели, расстрелян в Новосибирске и запрещен на долгие годы. Сегодняшние поколения читателей его практически не знают. В 1956 г. он был полностью реабилитирован. Г.А. Вяткин часто бывал в Москве, Петербурге, много путешествовал по Алтаю, Финляндии, Польше, участвовал в Первой мировой войне – служил вместе с Сашей Черным (написал немало очерков, рассказов с фронтов войны, книгу об участии в войне санитарных частей Союза городов России). Был знаком, переписывался со многими деятелями культуры России – И.А. Бунин, А.А. Блок, В.Я Шишков, А.С.Серафимович, А.И. Куприн, М.Горький, П.Якубович, Б.К.Зайцев, М.Арцыбашев, Л.Андреев, В.Г. Короленко, В.Ф. Коммиссаржевской и многими другими. Участник московской «Среды» Н.Д. Телешева. Лауреат Всероссийской литературной премии им. Гоголя за 1910 год (рассказ «Праздник»). Написал много статей о жизни и творчестве русских (и не только) писателей, о встречах с ними, интервью с ними. Участвовал в создании союза писателей России. Вяткин был одним из последних русских писателей, кто писал чистым, ярким, истинно русским языком, языком Чехова и Бунина. На его Родине – в Омске, имя Вяткина присвоено одной из улиц города, одной из библиотек города. На литературной Аллее установлен Памятный камень.
Сообщение отредактировал Сказочница - Понедельник, 2025-01-27, 5:54 PM
Дата: Понедельник, 2025-01-27, 11:45 PM | Сообщение # 59
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
Константин Бальмонт. ЗМЕЯ
Постой. Мне кажется, что я о чем-то позабыл. Чей странный вскрик: «Змея! Змея!» – чей это возглас был? О том я в сказке ли читал? Иль сам сказал кому? Или услышал от кого? Не знаю, не пойму.
Но в этот самый беглый миг я вспомнил вдруг опять, Как сладко телом к телу льнуть, как радостно обнять, И как в глаза идет огонь зеленых женских глаз, И как возможно в Вечный Круг сковать единый час.
О, в этот миг, когда ты мне шепнула: «Милый мой!» – Я вдруг почувствовал, что вновь я схвачен властной Тьмой, Что звезды к звездам в Небесах стремительно текут, Но все созвездья сплетены в один гигантский жгут.
И в этот жгут спешат, бегут несчетности людей, Снаружи он блестящ и тверд, но в полости своей, Во впалой сфере жадных звезд сокрыта топь болот, И кто войдет, о, кто войдет, – навек с ним кончен счет.
Безумный сон. Правдив ли он иль ложен, – как мне знать? Но только вдруг я ощутил, что страшно мне обнять, И я люблю – и я хочу – и я шепчу: «Моя!» Но молча в памяти моей звенит: «Змея! Змея!»
Дата: Понедельник, 2025-01-27, 11:49 PM | Сообщение # 60
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 1807
Статус: Offline
Константин Бальмонт. ЗМЕЯ-МЕДЯНИЦА
Змея-Медяница, иначе Медянка, Год целый бывает слепа. И пусть перед нею любая приманка, Она неподвижно-тупа. Но дивные чары Ивановой ночи Ей острое зренье дают. Сверкают змеиные рдяные очи, Смотри, не встречайся ей тут. Хоть будь ты одет перед нею бронею, Бороться, надеяться, брось, – Она, на врага устремившись стрелою, Его пробивает насквозь.
Змея-Медяница, что раз только летом Являет всю силу свою, Знакома с Перуновым огненным цветом, Он рдяную любит змею. В лесу, из гниения гадов зловредных, Трава-Медяница растет, И ночью Ивановой, в отблесках медных, Цвет огненный недруга ждет. И горе, коль ты, этой чары не зная, По чаще пойдешь на авось, – Трава-Медяница, взметнувшись, живая, Врага пробивает насквозь.
•Новые сообщения ·
Правила
•Поиск•]
Традиции Галактического Ковчега тут!
.
.
.
..
