Дата: Воскресенье, 2014-11-02, 6:37 PM | Сообщение # 1
Советник Хранителя
Группа: Проверенные
Сообщений: 166
Статус: Offline
ЛЕГЕНДЫ О ЦАРИЦАХ
Edward Slocombe (1850-1915). Царица Савская О ней речь пойдет ниже.
СЕМИРАМИДА
Семирамида (ассирийское имя Шаммурамат) правила Ассирией в конце IX века до н. э. Эта царица известна не только своей красотой и завоевательными войнами, но согласно преданию, специально для неё было возведено знаменитое чудо света — «Висячие сады Семирамиды».
Легенда о Царице Семирамиде дошла до нас благодаря греческому историку Диадору Сицилийскому (I в. н.э.). Мифологизация исторического образа Семирамиды берет начало с Ктесия Книдского, греческого врача при дворе Артаксеркса II в конце V в. до н.э. К Ктесию и к Беросу восходит также предание о "висячих садах" в Вавилоне. Греческие ученые в своих описаниях легенды опирались на мидийские источники.С рождением великой ассирийской правительницы связано несколько легенд, одна из которых гласит, что девочка была дочерью богини Деркето. Когда она выросла, её увидел царский советник и начальник войск Оанн. Поражённый совершенной красотой юной пастушки, он забрал её у отца и сделал своей любимой супругой. О жене Оанна ходило множество слухов, а тот, боясь показать совершенное лицо жены другим мужчинам, скрывал её от любопытных глаз.
Об удивительной красоте Семирамиды прослышал основатель Ассирии царь Нин и пожелал встретиться с ней. Женщину привели во дворец, и Нин сразу же решил оставить её у себя.По другой версии, Оанн страстно любил супругу, не хотел с ней расставаться даже на день и брал её во все военные походы. Чтобы не быть узнанной, Семирамида надевала просторные шаровары, которые скрывали от мужчин её тонкие ступни, и перчатки, под которыми прятала белоснежные кисти рук. Хитрая Семирамида выдавала себя за юношу. Однако проницательный Нин в одном из походов заметил, что под странными одеждами прячется вовсе не мужчина, а юная женщина, и приказал Семирамиде немедленно сбросить с себя покрывало. Пришлось повиноваться царю и открыть лицо. Нин наконец увидел удивительную красоту жены своего советника.
Так это было или иначе, но царь был столь восхищён прелестью красавицы, что тут же вызвал к себе Оанна и предложил ему отдать супругу своему повелителю. Оанн не посмел отказать царю. Храбрый воин не нашёл иного выхода, как вонзить себе в сердце нож. Так Семирамида стала вдовой и любимицей ассирийского царя.
Нин был счастлив. Он дарил любимой драгоценные камни, привозил из военных походов различные диковинные подарки… Но Семирамида не могла забыть любимого Оанна. И даже рождение сына, которого нарекли в честь отца Нинием, не смогло растопить холодное сердце красавицы.
Царь, желавший завоевать любовь прекрасной Семирамиды, однажды обратился к той с мольбой о взаимности и обещал выполнить всё, что только она ни пожелает. Дерзкая женщина потребовала отдать ей трон на несколько дней и не вмешиваться в то, что она станет делать, будучи царицей. Нин удивился, но всё же дал согласие и велел принести супруге царские одежды.
Семирамида оделась в длинную, украшенную драгоценными камнями тунику, обернулась в вышитую золотыми нитями мантию и, взяв в руки меч, стала управлять государством. Сначала её приказы казались вовсе безобидными и не вызывающими подозрений. Однако она лишь проверяла слуг. Когда же она удостоверилась, что те служат ей преданно и беспрекословно выполняют все указы, Семирамида приказала им схватить царя Нина и казнить его. Так она отомстила за смерть любимого мужа Оанна и стала хозяйкой Ассирии, а доверчивый Нин пал жертвой собственной любви. Если так было на самом деле...
Царица пожелала похоронить мужа достойно. Она поместила прах убитого во Дворце царей, а над его могилой возвела внушительных размеров террасу. Отдав последние почести супругу, ассирийская царица решила навсегда забыть его.
Новая владычица правила сурово и смело. Она вела многочисленные войны против Мидии, совершала военные походы в Египет, Эфиопию и даже Индию, ей также приписывают строительство Вавилона — крупнейшего города древней Азии.Построила она новую столицу для того, чтобы превзойти Нина, который в свою честь воздвиг прекрасную Ниневию. Для себя властолюбивая Семирамида желала построить город в несколько раз величественнее и грандиознее. На строительство Вавилона, который располагался на реке Евфрат, царица не жалела ни сил, ни средств из казны, ни фантазии. До сих пор история этого величественного города, в котором временами проживали сотни тысяч человек, продолжает скрывать в себе множество загадок и тайн.
Когда сын Семирамиды и Нина подрос, царица стала замечать в нём скрытую ненависть. Скорее всего, юноше рассказали о том, как был убит его отец, и каким образом мать стала единолично управлять Ассирийским царством. Достигнув зрелого возраста, Ниний начал всерьёз помышлять о заговоре против матери, однако стареющая царица предупредила его и добровольно отказалась от трона, передав власть сыну. По одной легенде, Семирамида превратилась в голубку и улетела, по другой версии она была убита соратниками сына. Однако с тех пор голубь считался в тех краях священной птицей, приносящей радостную весть, а Семирамида почиталась Богинею.
В 606 году до н. э. Ниневия была разрушена, а на её руинах возникли города Нововавилонского царства. Ассирия перестала существовать и навсегда ушла в историю.
А прекрасные Сады Семирамиды, прославившие имя ассирийской царицы, были построены спустя два века после её кончины царём Навуходоносором II.
старинная сказка в новых ритмах - на сайте Сказки Феаны
фрагмент ДУХ ВЕЩЕЙ
- Будь осторожен, - так сказал один мудрец, - Коль прикасаешься к вещам, что неизвестны. Дух ядовитым может быть. Коль интересно, То испытай свою вещицу, наконец, Возьми подаренную, приоткрой окно, И положи её к цветку, что любишь ты. Через неделю станут зримыми черты Любви иль ревности цветка…
Давным-давно Жила на свете драгоценная шкатулка Из малахита. А под крышечкой внутри Алмазы вставлены, прекраснее зари. У Ювелира же была одна задумка, Чтоб дно двойное сохраняло "вещество" С особым качеством - энергию дарить Тому владельцу, кто любовью будет жить, И отбирать здоровье тех, кто сеет зло.
Сэр Эдвард Джон Пойнтер «Визит царицы Савской к царю Соломону» / Художественная галерея Нового Южного Уэльса, Австралия
Картинка из интернета
Горел Восток зарёй желанной… Меж дюн больших, дымил бархан... С надеждой в край Обетованный Шагал гружёный караван
Пески зыбучие дымились, и ветер дул, слепящий свет, Неторопливые верблюды ступали гордо след во след, Брели с огромными тюками, зной силы крал, спасал самум, Сама хозяйка каравана в плену надежд и светлых дум.
Прошли. В объятье пальм дорожных шёл караван в цветущий край Между оазисов зелёных, что создавали милый рай, В далёкий край обетованный, ещё не видный до поры, В богатый город Соломона везли богатые дары.
Чьё имя славили в народе под звуки арф, тимпанов, лир Читали гимны Соломону, кто город в сказку превратил, Кого любил народ довольный за процветанье и добро… В ходу таланты* золотые, и отторгалось серебро.
Царица в город поднималась – на склонах сладкий виноград, Маслины, пальмы шелестели, а следом царственный посад. Встречая гостью, вышли слуги из белых мраморных ворот, Сопроводили к Соломону. Навстречу гостье царь встаёт.
Походкой лёгкою ступая по тонко вытканным коврам, Короной броскою сверкая, вошла царица в чудный храм. Раскинув руки в перстнях, кольцах, браслетах с хитрою резьбой, Смотрев лучистыми глазами, сверкнув улыбкой озорной.
Десятки слуг внесли подарки: желтело золото в мешках – Сто двадцать пять талантов полных, сто благовоний в сундуках, Гора каменьев драгоценных; чему был царь особо рад – Набор брусков деревьев красных и конь арабский Сафанад.
Считала гордая Македа, что её царству равных нет, Она, мудрейшая царица, желала только знать ответ, Что есть ли кто её мудрее? Загадок сыпала дожди, Но Соломон на все ответил, тем ум и мудрость подтвердил!
При ней он суд вершил достойно, и восхищённая она, Отдав ему навеки сердце, охотно веру приняла. Но срок прошёл, с дитём под сердцем она покинула страну, С печалью горькой сознавая их разделявшую стену.
Ну что ж. Хотя она царица, царь Соломон его отец, Но вот священник не желает отдать сынку страны венец… Пусть. Между тем в родной Сабее** их ожидает царский трон, И Менелик, родившись вскоре, объявит новый там закон.
Когда ребёнок возмужавший у своего отца гостил, Вручила мать ему тот перстень, что Соломон ей подарил. Узнав, что сын их стал с годами весьма премудрый человек, Царь Соломон ему с дарами отдал святыню и Ковчег.
Царевич царство Эфиопов с Ковчегом вместе основал, Царь Соломон совет полезный ему на царство передал. А Пушкин,*** дальний их потомок, нашёл слова под струны лир, Прошли века, с порядком новым пришёл на смену новый мир.
* В те времена 1 талант золота - 26кг **Са;ба[1], или Сабейское царство (устар. Сава;, Сабея, Шеба, Шева) — древнее государство, существовавшее с конца 2-го тыс. до н. э. (между 1200 и 900) по конец III в. н. э. в южной части Аравийского полуострова, в районе современного государства Йемен. *** Предполагаю, что Пушкин А.С. был 217ым потомком царицы Савской, а его прадед Абрам Петрович Ганнибал, родом из Эфиопии, 213ым.
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 8:38 PM
Мечтал Иас о сыне-наследнике серьёзном, И радужные мысли лелеял скрупулёзно, А в жизни оказалась извилистей дорога, Построив планы действий – не веселите Бога!..
Но время подоспело – жена дитя рожает, В чудесной колыбели дочурку мать качает. Глаза отца сверкнули досадой беспредельной, А дочка улыбалась в кроватке колыбельной.
Он в дальнюю дорогу с рабом послушным выгнал, Шёл раб и нёс принцессу, потом и место выбрал На склоне гор лесистых. Под стройною сосною Оставил спать ребёнка, укрыв его листвою.
На склоне Перфенийском, вблизи от Калидона, Пел песню свежий ветер, и в такт кивала крона. Медведица лесная была помилосердней, И молоком поила найдёныша усердно.
Жила так Аталанта по дебрям да пещерам, Жизнь научила деву безжалостным манерам. Охотники однажды толпой оленя гнали, Опальную принцессу в пещере увидали.
Божественной красою природа наделила И, сверх того, могучей, непревзойдённой силой. Она, как Артемида, прошла походкой смелой, В руках копьё играло, в колчане лук и стрелы.
Умение охоты легко перенимала – И вепря калидонского стрелой насквозь пронзала. Росла она и стала красавицей известной, А в отношенье брака – ни чувств, ни интереса.
Успехом Аталанты Иас, теперь польщённый, Признал своею дочкой, богами возвращённой. Но только на паркеты его дворцов ступила, Решил он выдать замуж, не по любви, а силой.
Оракул ей дельфийский сказал, что не осудит, Но только счастья в браке насильственном не будет. И чтобы ненавистный ей брак не состоялся, Суровым испытаниям должны все подвергаться.
А кто рискнёт сразиться с принцессой в быстром беге? Привыкли именитые лежать в приятной неге!.. Не выдержали «воины» лихого испытанья – Одних копьём пронзила, других лишила званья.
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 8:41 PM
Картинка из интернета 3) Могущественна Гера, нет равной ей по власти, Царица–олимпийка прекрасна и сильна, В роскошном одеянии полна огня и страсти, Владыки олимпийского законная жена.
Когда детей рожала своих царица, не был Её супруг с другими и с ней любовь делил. Ареса и Гефеста, Илифию и Гебу Царица в мир пустила и выбилась из сил.
На олимпийском троне рассорились супруги, Не может Гера силой супруга удержать. Их счастье улетучилось, с ним мир в семейном круге, А смертные и нимфы пошли богов рожать.
Вулканом извергались восторги и азарты – Обиженная Гера накапливала гнев. Менял супруг прелестниц, росли его бастарды, А Гера мстила каждой, от злости почернев.
Беременную Лето укрыл плывущий Делос, Родить детей на тверди ей Гера не дала, Наслала змей к Эаку, прокляв Эхо меж делом, А Ламия в чудовище превращена была.
Ио коровой стала, Астерия скалою, Осталась от Семелы холодная зола, Ино в своём безумии доверилась прибою Бушующего моря, но, к счастию, всплыла.
Измучила Геракла в печали ненавистной, В скитаниях Энею вредила, где могла. Грозил ей в наказание Зевс молнией искристой, Когда в своём безумии границу перешла.
Амбициозной Геры закончилось терпение – Склонила в одночасие на бунт других богов, И спящего Зевеса связали общим рвением Ремнями сыромятными из тысячи узлов.
Им смертью в наказание грозил тучегонитель, Они лишь оскорбительно смеялись в стороне И обсуждали голосно, кто будет повелитель, Припрятав в гроте молнии, и были на коне.
Борьбу междоусобиц предвидела Фетида, Пришла на помощь, видя, как царь небес страдал. С БриАреем могучим явилась нереида, И великан сторукий владыку развязал.
Строптивую зачинщицу божественную Геру Супруг к небесной тверди цепями пригвоздил. Болталась на цепях она. Стонала. Но не в меру Разгневанный правитель порядок наводил.
Гефест на Лемнос сброшен с насиженного трона, Его островитяне едва смогли найти, Рабами Аполлона отправил с Посейдоном Великий город Трою стеною обнести.
Стенания и вопли эфиром умножались, Сочувствовали боги – Зевс помощь запретил. Когда ж водою Стикса восставшие поклялись, Бог молнии и грома на милость гнев сменил.
На царственном Олимпе закончились разборки, Любовный пояс* Гера одела на себя, Супруги помирились, убрали дрязг осколки, Зевс обнял Геру нежно, по-прежнему любя.
* Пояс Афродиты
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 8:44 PM
Картина художника Wright Barker Картинка из интернета
В просторах необъятных бушующее море, На нём волшебный остров, леса на косогоре. Стояло среди леса строение огромно, Хозяйка в нём – колдунья, хитра и вероломна.
Была она когда-то сарматскою царицей И прибыла на остров в отцовской колеснице. Недолго продержался супруг её на царстве – Вассалы взбунтовались от жизни терпкой в рабстве.
Супруг её законный – неумный по природе, Царице хитроумной стал вскоре неугоден. Вояка кровожадный, исчадие разгула! Его взрывная Кирка однажды траванула.
Вдовою став на царстве, она в нём не прижилась, В Тиренском море остров был отдан ей на милость Но во дворце просторном чего-то не хватало – О берег бились волны, прислуга трепетала...
Жила она в богатстве, наяды ей служили, Пантеры, львы и волки покорные ходили. Погас горящий факел, споткнувшись о простое, Пришло большое чувство, как скажут, неземное.
Морского бога Главка душою полюбила, Да только в его сердце ответ не находила. А дочка Кратеиды* в источнике купалась, Пленив мужчины разум, успехом наслаждалась...
Царица им обоим жестоко отомстила: Соперницу в чудовище морское превратила, А захотелось Пику** ей чувством не ответить – Теперь летает дятлом на этом грешном свете.
Пока шальная Кирка мужей перебирала И скифов перепившихся в конюшнях запирала, Причалила к владениям триера Одиссея, Как скифы, неразбавленное пил он, не хмелея.
С ним во дворце уютном жила, томлений полна, Но Одессея сердцем владела год лишь ровно. Того звала отчизна и верная супруга, Пришлось царице снова искать для сердца друга...
Вот Одиссей из дома опять уходит в море, И Телемах на поиск за ним выходит вскоре. Царица увидала из окон старой башни, Что к ней на остров прибыл красавец бесшабашный.
Когда же Телемаху хозяйка надоела, Он жизнь её окончил. Такое было дело! Её хмельные чары закончились той ночкой, Когда неблагодарный связался с её дочкой.
Пусть некоторым дамам уроком это служит! Не доверяйтесь, дамы, юнцам – любите мужа! В их головах зелёных летает буйный ветер, Не требуйте отчёта за вздохи на рассвете.
* Кратеида - богиня яростных волн, мать нимфы Скиллы. Последнюю Кирка из ревности превратила в чудовище.
** Пик - бог лесов и полей, предсказатель будущего. Он же первый латинянин.
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 8:46 PM
Там остров лесистый, волну рассекая, купался в бушующем море, Там скальные горы, оливы и вязы на диком его косогоре, Упрямые волны пытались на берег взобраться волшебный, И даровал берег всем страждущим душам источник целебный.
В те давние дни пребывала волшебница Кирка в чертогах Ээя, Жестокая дочь Гелиоса, в желаньях Гекаты разгневанной злее. Поведал Гомер, что сестрица Аэта, богиня, красавица Кирка Отравы и зелья варила в котлах с неизменной ухмылкой.
Стройней кипариса, как цикас колючая, вздорная в ярости гневной, Ей тайные знания ведомы были и силой владела безмерной. На острове дочери мирных богов водоёмов – прекрасные нимфы Ей верой и правдой служили, слагая хвалебные рифмы.
Могучие львы и пантеры при ней – добродушные звери, И вольные волки покорной собакой сидели у двери. Не встать на пути своенравной волшебницы Кирки коварной – Свиньёй обратит иль отправит к Аиду дорогой кошмарной.
Чудовищем жутким красавица Скилла страдала в холодной пещере, С головкою красной и дятел кружился по лесу в неловкой манере, А может быть Кирка и мести своей и жестоким деяньям не рада, И в долгие ночи ей душу терзали мучения ада?
Жестокость богов велика, и неведомо им до иных снисхожденье, Не вольной была и богиня в своих неуёмных решеньях. В довольстве и неге жила во дворце золотом безмятежно, Зачем тогда мойры судьбу обустроили Кирке небрежно?...
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 8:48 PM
По земле снежинки пухом, под полозьями скрипят, Поползухи и метели, в бальном танце – снегопад. Соломонию* увозят из престольного дворца – Вдоль дороги монотонной перезвоны бубенца.
В дальний путь усердно катит в ночь безлунную возок, Из покоев беспощадный рок княгиню уволок. Обозвав её «бесплодной» на лжеправедном суде, Русский князь Василий Третий ворота открыл беде.
Возмущался сим деяньем мудрый инок Вассиан, И лишились сана вскоре Грек Максим и Варлаам. Патриарх Ерусалимский действо не благоволил, Слёзно, вместе с патриархом, весь народ Христа молил.
Появился шок сомненья у влиятельных людей, Когда в Кремль пришло из центра вразумительных идей Патриаршее посланье. Разъяснение несло: «Коли женишься вторично, на Руси проснётся зло.
Если Глинская получит русский княжеский престол, То пророчество вам явит свой небесный приговор, Чадо злое – колдовское, кровь Руси прольёт рекой, Запылают городища, в пепел скроется покой.
Славен божий город Суздаль и Покровский монастырь – Сколько тайн времён ушедших охраняет твоя быль! Там за стенками глухими проведут неправый суд – И в монахини княгиню против воли постригут.
Привезли её в пятнадцать на смотрины во дворец, Была выбрана княгиней и открылся ей ларец С изобильем украшений. Но почтенья перебор Не бывает вечным в мире, как известно с давних пор.
Пролетела жизнь сполОхом – двадцать лет как день один! Вдруг Василию с размаху «Бес в ребро» между седин – Все наушники злодейски клеветали, как могли, И момента для злодейства, как шакалы, стерегли.
Предал князь её бесстыдно без обиды, без вины, Околдован он красоткой из заморской стороны. Знать стареющему князю дочь капризная нужна – На российский трон уселась прибалтийская княжна…
Проклинала возмущённо под угрозы палача, Но не сломлен дух мятежный под ударами бича. Перед постригом княгиня призывала божий суд Остриём проклятий гневных наказать жестокий блуд:
«Погоди же сластолюбец, вероломный подлый муж, Знай, проклятый душегубец, новый груз тебе не дюж! Призываю я к отмщенью силы тьмы. Наверняка Прополощет твоё семя пламень ада на века.
Знайте, недруги, проклятье – захлебнутся вам в крови! Погубители-злодеи, супротивники мои. Под разодранные вопли завершится княжий род, Коль княгиня незаконно под венец с тобой пойдёт.
Бог гонителей накажет, пред Всевышним моя грусть, Сын, рождённый мною мститель, всколыхнёт седую Русь. По лесам пройдётся вихрем, станет он грозой бояр – Мой в утробе плод могучий, сын Георгий – Кудеяр». * * * Нынче песни и романсы о разбойнике поют, Кто неправедно обижен, вспоминают жизнь свою. Преподобная София в тихом Суздале жила, И вела беседы с Богом о путях добра и зла.
* Княгиня Соломония Сабурова в монастыре получила имя «София Суздальская»
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 8:49 PM
Гласит одно предание, то дело было встарь, Как юный князь измучился коростою, устал, Когда вступил однажды с приблудным змеем в бой, Тот кровью ядовитой обрызгал и слюной.
Хоть князь победу выиграл, взяв Агриков свой меч*, И смог по плечи голову страшилищу отсечь, Но зелье ядовитое взыграло во всю мочь – Покрылся князь коростою, никто не смог помочь.
Пришло во сне видение, что меж лесных дорог Обавница известная избавит от тревог. В Рязанских топях хутор, домишек эдак шесть, Его назвали Ласковым, и в нём избушка есть.
Хозяином почтенным в ней бортник, древолаз, А дочь лечила травами болезни, всякий сглаз. Князь жеребца лихого заставил оседлать, И наказал обавницу в тех землях отыскать.
Нашли. Она велела в подворье привезти, Больного, чтобы сборы из нужных трав найти. Приехал на подводе князь измождённый в дом, Привёз дары богатые и деньги серебром.
Сказала князю: "Любо же, я пособлю с бедой, Коль в дом твой благодатный возьмёшь своей женой!» Торжественно поклялся князь, выпивший отвар, Но только клятве данной исполниться не дал.
Болезнь забрала вскоре его опять в тиски, Пришлось опять с повинною поехать от тоски. И в этот раз зелейница** расправилась с бедой – Привёз он в княжий терем Февронию женой.
Но вот брат старший Павел безвременно почил, И княжить в благом Муроме по праву заступил Брат Пётр, его любили за добрые дела, Но только нелюбима Феврония была.
Бояре возмущались, что, мол, жену пора Отправить восвояси, подале от двора! Но князь сим возмущённый с женой уехал сам, А во престольном граде поднялся вдруг бедлам.
Там началась суровая борьба за княжий трон… Потом решили мудро: вернуть Петра. И он С женой вернулся скоро и правил до седин, Вершил дела с душою, как добрый семьянин.
Но жизнь окончить бренную супруги собрались В обители монашеской, на постриг подались. И вот блаженным часом порвалась жизни нить – Они в могиле рядышком просили схоронить.
Захоронить в обителях попробовали их, Но утром обнаружили в одном гробу двоих. Тогда похоронили в могиле их вдвоём – Мы с чувством паре благостной поклон передаём.
Чтоб в памяти нетленной, чтоб в душах вечно жить, Любовь, Семью и Верность в сердцах своих хранить, В России славят добрый день – День Муромских Святых, И верность бесконечную седых и молодых!..
Лиловая фиалка перед дворцом росла, С улыбкой солнца тёплого окрепла, расцвела. Мир красотой Гармонии объял цветущий сад – Пленил воображение волшебный аромат.
Со свитою придворных король в саду гулял, На строй фиалок нежных суровый взгляд упал. Предстала перед взором волшебная краса, Которую отправили на землю небеса.
Он, наклонившись, бережно собрал её в букет, Вручив не королеве, в расцвете нежных лет, А подарил красавице, прелестнице одной, Что было непочтительно пред свитой и женой.
Но королю супруга преподала урок – Сглотнув обиду молча, ни ревность, ни упрёк: С рассветом приказала, красотам вопреки, Очистить от фиалок круг замка цветники.
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 8:53 PM
На берегу лазурном, меж пальм и кипарисов, Цветущих олеандров, благоуханных роз Стоял, как белый лебедь, высокий храм Киприды, Паломники стекались в объятья сладких грёз.
Курились благовония и фимиам блаженный, Живительные розы ложились на алтарь, С ума сводило пение гетеры незабвенной, Дельфийский гимн и пляски, но слышалась печаль.
Так жизни беззаботной пришёл конец печальный – Служители узрели на море грозный стяг. Похищена Родопис. И берег чужедальний Принял корабль пиратский под Та-Кеметский флаг.
На рынке подневольном поникшую гетеру Рабынею хозяин привёл в богатый кров. Завистливые дочки сломали её веру, Теперь чужие боги и стяг чужих богов.
Она внушала зависть, что жгла хозяйских дочек За то, что народилась белее лепестков, В работе безотказна, покорна, между прочим, Когда от дел свободна, плясала меж кустов.
Дружила с обезьянами и старым бегемотом, Из рук её клевали пернатые зерно, Плясала, веселила Родопис их с охотой, Когда работу кончить ей было суждено.
Её хозяин добрый, узрев однажды чудо, Сандалии Родопис златые подарил. И вот у Нила как-то белья стирала груду, А Нил, волной играя, сандальку намочил.
Бог Гор, парящий сокол, обозревал округу, Узрев Родопис милую, решил вознаградить. И фараону мудрому сандалию в услугу, Понёс, чтобы внимание на деву обратить.
Изящное изделие отнёс к подножью трона, Когда правитель Кемета творил мирянам суд. И положил сандалию на столик фараону – Сказал тот, пусть прелестницу найдут и приведут.
Предел мечтаний девы взлетел счастливой птицей, Надежда вожделенная девичьих светлых грёз… Родопис стала важною державною царицей – Папирус в свитках миру подробности донёс…
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 9:01 PM
Тогда ж форпоста основатель Открыл в истории главу: Он породил для Кёльна матерь, Для римлян – чёрную вдову.
Ей поклонялся с колыбели Послушный Оппид Убиор**, Бойцы восторженно глядели И все вернувшиеся с гор.
Девчушка – сущий ангел божий, Для всех любимицей была – Порхала, с бабочкою схожа, Кудрява, личиком бела.
Но взгляд холодный Агриппины Смущал родных и весь форпост, Когда она в костёр невинных Котят клала, держа за хвост.
Ей чуждо было состраданье, Любила с "чувством" куклы рвать. Жестокость дочерних деяний Глубоко в сердце била мать.
Отец Германик в неспокойный Рим вызван был, чтоб смыть позор, Чтоб дать империи достойный Набегам варваров отпор.
Окончить в Курии раздоры – Он просто был необходим. Его семья из Убиора За ним последовала в Рим.
Шли годы… Лирика Катулла Забыта. Пошлость и разврат. Вождём кровавого разгула Стал Агриппины кровный брат.
Мечта сестры – одеть корону, Ей нужен Рим и вся страна, А на пути дороги к трону Несокрушимая стена.
Но вот Калигулы развраты Окончил меч. Из бытия Муж Клавдий – новый император, Она – царица и судья.
Безжалостна и деспотична, Амбициозна и умна, Неудержима, энергична И в средствах выбора вольна.
По трупам с лёгкостью ходила, В глазах уверенный покой, На царство сына утвердила, Отправив мужа в мир иной.
В тот век кровавый не напрасно (Нерону лишь шестнадцать лет) Боялась чернь царицы властной И трепетал нобилитет.
Сыскать признание в столице За череду кровавых дел, За неспокойные границы Не удалось. Таков удел.
Быть может, дух внедрил пороки В семейный род. И вот итог – Нерон надменный и жестокий Зарезал мать свою и сжёг.
Однако в Кёльне списком длинным Её в веках благодарят, И ставят кёльнцы Агриппину Как их святых – в почётный ряд.
Когда судьбой витиеватой На трон взошла, то с этих пор На память с чувством виноватым Пришёл ей бедный Убиор.
Пришла забытая отрада За форт, где детство провела. И в срок короткий из посада Имперский город возвела.
Велись в Колонии*** работы От самых Рейна берегов, Царица с родственной заботой Слала им деньги и рабов.
Дворцы построили и храмы… Ушли разбой и грабежи. Взошли усадьбы пышной гаммой И закрепились рубежи.
* Убиеры – кельтские племена. ** Оппид Убиор – римское название Кёльна. *** Колония – Кёльн по немецки и по русски, тогда как на всех других языках зовётся Колонией(Cologne).
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 9:06 PM
Как сказывает летопись, в те солнечные дни К скалистым склонам Мозеля причалили челны, Прибился из Ниневии изгнанников отряд, Когда шальная мачеха устроила им ад.
Семирамиде хитрой, когда довлела страсть, Владыка Ассирийский отдал на сутки власть. А, получив корону, царица, хохоча, Супруга неразумного вручила палачам.
Сказала строго пасынку её супругом стать! Он, зная цену блажи, решил тотчас сбежать, Оставив злую мачеху. Им жребий выбрал путь, В Европу незнакомую им подсказал свернуть.
Итак, из жаркой Азии отплыл однажды в ночь Отряд числом в полсотни из Ассирии прочь С царевичем Требетою на вёслах в челноках, Уплыли правым берегом в безлунный час впотьмах.
Разгневанная фурия, завыла, как дракон – Покинула Ниневию, построив Вавилон. Интриги, страсти бурные, кипели как в котле… А спутники с Требетою блуждали год во мгле.
В скитаниях до Мозеля добрались беглецы, Приветили их кельты – блаженных мест жильцы. Чтоб жителей от хищников и злыдней защитить, Требета дал совет простой: селенье оградить.
Семьсот блаженных лет прошло, пошёл другой виток, И Трирской предыстории подводит жизнь итог. Октавианом Августом нарушен был закон – Отважных римских воинов ступает легион.
Сбежали, кто проворнее, и спрятались в лесах, Пылали их селения, а пленников в цепях Вели с собой рабами, как на продажу скот – Бесстрастно эхо вторило, кричал горящий кот.
Ограблено селение, обуглены жильцы, Смеялись, пили крепкое, доспехи сняв, бойцы… А чтоб на пепелищах им селенье возродить, Из леса стали римляне сбежавших выводить.
Вернулось племя треверов, и переждав грозу Смахнув на пепл обугленный сбежавшую слезу, Построили базилику, как строил римский мир… И нынче город праведный зовём с любовью Трир.
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 9:11 PM
Художник Фрэнк Дикси (Frank Dicksee) Картинка из интернета
Светило свернётся в таинственный срок, Распустится к ночи волшебный цветок. Коснувшись волшебных его лепестков, Умчимся в страну удивительных снов.
В таинственном замке меж каменных скал Жил рыцарь отважный. Он с ветром скакал По горным дорогам на верном коне Днём ясным и ночью при полной луне.
Меж будней житейских и праздных услад Преследовал всюду загадочный взгляд, В сражениях жарких и в чаще лесной Настойчиво звал и манил за собой.
От юго-востока подходят войска, Британцев и кельтов теснят. У леска Неравные силы готовят войну – Римляне кольцом окружают страну.
Глашатай зовёт, барабаны гремят, На битву герольд собирает отряд. Трубят по округам, чтоб войско собрать – В поход созывают огромную рать.
Труба вдохновляет на битву войска, Да, видно, победа не будет близка. Взглянули на солнце, на свод голубой, Подняли знамёна и ринулась в бой.
Сраженье. Лязг копий. Круг стрелы летят. Редеют знамёна. И стоны солдат… Тут дрогнула рать, отступают войска, Уходит победа, и гибель близка.
Над полем Страх с Ужасом* низко парят, Расправил могучие крылья Танат, Он волос у каждого срезать успел. Насытившись кровью порубленных тел.
Лежит на земле неподвижная рать, И стали живые назад отступать. Ждёт Кернунн погибших в бою у ворот, Их души заводит в подземный приход.
Сонм светлых богов наблюдает с небес, Завесою чёрной окрасился лес, К герою могучий Танат подлетел И крови горячей испить захотел.
Послышался голос: «Танат, обожди! Мне нужен герой, как пустыне дожди!». Танат оглянулся и выронил нож: «Кто смелый безумец? В дела мои вхож»
Пред ним преклонилась, волнуясь, ждала Дриада лесная, что рядом жила. Склонивши колена, молила его, Чтоб воина жизнь подарил одного.
«Зачем он, прекрасная нимфа, тебе, Душа человека верна лишь себе. Зачем тебе судеб людских кружева? Ты нимфа лесная, ты вечно жива!
Ведь если обманет тебя твой герой, Приду в тот же час за твоею душой. Меж Нижних Миров, где растёт асфодел, Души горемычной добудешь удел».
«Согласна!» –сказала. – «Я жребий принять! Наверное, жизни удел мой – страдать. Дам несколько капель крови на платок, Вручу с ней судьбы моей жребий-зарок!».
Склонилась дриада над алым кустом С лучами любви и пленительным сном, Исправить решила судьбы завиток И кровью своей окропила платок.
«Эй гномы и эльфы! Скорее ко мне! Здесь рыцарь, почивший в заоблачном сне. Чтоб жизненный дух возвратился к нему, Кровавые раны я в сердце приму.
Вы, гномы, скорее несите траву, Вы, эльфы, летите в небес синеву, Там Ору увидите в горном лесу – У доброй сестры попросите слезу**?»
Раздался шагов оглушающий звон, Из лесу навстречу шёл сам Оберон, Корона сияла над мудрой главой – Он тряс раздражённо седой бородой:
«Дриада, зачем ты за это взялась? Ведь люди жестоки, нужна только власть, Им только по лесу оленей стрелять, Деревья рубить, наши травы топтать!»
«Прости уж, король, я не властна себе, Любовь незаметно явилась ко мне. Давно я за рыцарем этим слежу, Его охраняя собой, я хожу.
Я знала, конунг будет ранен в бою, И войско там встретит – погибель свою. Но рыцаря жизнь мне Танат подарил, И клятву с платочком моим получил»
«Так помни!» – сурово сказал Оберон, Закон справедлив, но жесток и силён. Коль делом иль словом тебя оскорбит, Забрать твою жизнь – наш закон повелит!»
Тут щеки зарделись, открылись глаза, Из глаз покатилась немая слеза. Тягаться с законом она не вольна, И выпьет всю горькую чашу до дна.
На раны Дриада сложила траву, В отваре с травой растворила слезу. Ослабленный рыцарь метался в бреду, Отпив чуть отвара, заснул на ходу.
Поднялся вечерний туман над водой, Седой бородою потряс Водяной, Зелёные дамы в болотном краю, Залётным прохожим пройти не дают.
Как месяц в тот час развернулся дугой, Поднялись Ундины над тёмной водой, В ночной тишине их серебряный смех, Сзывал всех заблудших для ласк и утех.
Ушла на покой молодая луна… С рассветом очнувшись от долгого сна, Спросил он: «Красавица, кто ты, скажи, Где я оказался, мой меч покажи ?»
«Не бойся, лежишь ты в пещере лесной, Как сил наберёшься, уедешь домой, Дриада лесная я, здесь рождена, Отца я не знаю, а мать мне сосна.
Титания с детства растила меня В лесной тишине среди ночи и дня… Окрепнешь и в замок отправимся твой, Я стану, коль хочешь, твоею женой.
Поправился рыцарь, уже мог вставать, Собрался он в замок родной уезжать. Дриада садится за ним на коня, Чтоб встретить с ним радости светлого дня.
Счастливые в замке, печаль позади!.. Но знают лишь парки, что ждёт впереди. Осенним унылым и пасмурным днём Безмолвная вёльва мудрит над котлом.
С Охотою Дикой промчалась стремглав По небу с воинственным кличем Ниав. Беленуса в свой забирая удел, Ждёт Самайн осенних обещанных дел.
Счастливые в замке фамильном живут – С дриадой явился покой и уют. Но снова глашатай сзывает народ, Конунг, умирая, преемника ждёт.
Склонилась пред ним молодая жена, Наследников нет и в печали она. Решает конунг, как же дальше ей жить – С собою забрать иль на трон посадить.
Сидит в изголовье и сокол седой И мудрою крутит над ним головой, Взлетев, коли сядет на чьё-то плечо, Тому королевство и скипетр с мечом.
Суровые лица глядят из забрал, Средь этой толпы молодой феодал. Вдруг, сокол священный, взлетев, предпочёл Высокого рыцаря, сев на плечо.
Все ахнули, старец бороться устал, Предсмертную Волю извергли уста – Отдал он корону, жену и коня, Коль сокол решил среди белого дня.
Как только конунг произнёс те слова, С подушки свалилась его голова. Душа отлетела в иные миры – Уйдя к Авалону на сидов пиры!
Понурый меж воинов рыцарь стоит, Глаза опустил вниз и молча скорбит – Прекрасная ликом и нравом жена В наследственном замке осталась одна.
Прошли облачённые трауром дни, Решают старейшины участь страны, Законные жертвы вручив божествам, Готовились к свадьбе, и с ней к торжествам.
Корону и жезл молодая вдова, Вручая избраннику, молвит слова: «Мой рыцарь, ты должен остаться при мне, И станешь тогда королём всей стране.
Мы люди, у нас тут законы ясны, Дриада лишь нимфа и дочка сосны. Пускай удалится в чащобы одна, Где духи лесные и матерь сосна».
Дриада одна в его замке живёт, Тоскует, тревожные песни поёт, Предчувствия гложут и скорбный конец, Коль рыцарь с другою пойдёт под венец.
«Зачем ты возлюбленный бросил меня? Сижу я в печали средь светлого дня. Конунга корона и золота звон Тебя захватили во вражий полон».
Тут вышел из леса седой Оберон, Дриаде напомнив суровый закон, Вручил ей двуострый отточенный нож: «Неверного им на рассвете убьёшь!»
Дриада ступает с ножом во дворец И, чувствуя скоро печальный конец, Накинув на плечи убор свой лесной, Проникла в покои четы молодой.
Конунг был в объятиях крепкого сна, Уста поцелуем покрыла она. Во сне прошептал он ей имя другой, Кольнув её сердце жестокой иглой.
Отточенный нож!.. Под смертельный укор Прощальный послала изменнику взор… Зашедшие слуги на ранней заре Нашли его мёртвым на смертном одре.
Свершили жрецы похоронный обряд, Одели конунга в парадный наряд, Чины из старейшин советы дают, Отправить жену с ним в подземный приют.
Поутру, вдруг, чудо узрела страна – Над свежей могилой стояла сосна, В могиле сырой молодая чета, А сверху гранитная давит плита…
Сосна повторяла печальный рассказ, Друиды внимали, тут сидя не раз. И скальды тревожили тысячи лет, Поведав нам в сагах кровавый сюжет.
*Страх и Ужас – сыновья бога войны Марса **Слеза – мумиё
Сообщение отредактировал bragi - Воскресенье, 2024-02-11, 9:20 PM
Благодаря этому трагическому событию, с лёгкой руки Клары Цеткин, празднуем сегодня 8 Марта – Международный Женский день. Победа двух сильных женщин над слабыми мужчинами!
Прекрасен мир. Он до заката Благоухает и цветёт… Но вот испорчен нашим братом, И эта мысль меня гнетёт.
Пророк в темнице – жертва чести, Поборник правды и святой. В ночи пришло к нему известье, Что он ответит головой.
Он народился, скажем прямо, Как Илия, в жестокий век – От дней прапрадеда Адама Всё так же грешен человек.
Нас изменить на самом деле, Хоть плачь навзрыд, не по плечу. Скажите льву: «Не ешь газели!», Он вам ответит: «Есть хочу!..»
В своей войне с Иродиадой Креститель дать решил урок. Но обошла его награда – Награду выиграл порок!
Наделена была коварством, Умом и броской красотой. Так, значит, быть на троне царском Ей предназначено судьбой!
Горда, в обличье величава, Под сводом царского дворца Светился лик её лукавый И будоражил храбреца.
Бал во дворце, кутят вельможи, Солдаты римские сидят, Смеются, вина пьют, из ложи В зал с вожделением глядят.
На троне важно восседает Тетрарх Антипа, именит, Свой час рождения встречает, Затмить светило норовит.
Хозяин, гости сыты-хмельны, На мягких ложах возлежат, И Саломеи с нетерпеньем Последний танец сторожат.
С воздушной лёгкостью ступая Босою ножкой по коврам, Звезду востока затмевая, Идет прелестница к гостям.
Всех покорит она в тот вечер – Спасенья нет от женских чар! Окутал чёрный локон плечи, Играют бёдра, глаз пожар!
В руке тимпан – развратник властный, Звенят браслеты под заказ, Сирийский танец сладострастный Приводит воинов в экстаз.
Семь Саломея раскрывает, Танцуя, ярких покрывал. Её глазами пожирает Толпа мужей, пришедших в зал.
Змеёю гибкой извиваясь Под взгляд восторженных гостей, Затмила разум. И, терзаясь, Зал погрузился в мир страстей.
Бесстрастный Рок печаль отметит Во время пляски огневой: Луна тревожным ликом светит В окно темницы гробовой.
С довольным взглядом отчим грозный, Ей улыбнувшись на сей раз: «Клянусь!» – промолвил он нервозно, «Любой твой выполнить наказ!»
Она искусна и умела, Но, чуть замешкавшись в ответ, Сказала, что она б хотела Спросить у матери совет.
«Пусть свою голову» - внушает, «Представит глупый Иоанн». В минуту слабости желает Исполнить мать жестокий план.
Испуган отчим, но не может Он – давший клятву – изменить. Случайным словом жребий брошен, Так, значит, так тому и быть.
Слуга приносит ей на блюде Усекновенную главу... Нет в нашем грешном мире судей – Вот так и косят трын-траву!
Когда зима, укрыв просторы, под плед сокрыла горный склон, Царице* в ночь приснились горы – она отправилась в Хеврон Полюбоваться водопадом. Но спал родник зловещим сном, Нет ни души в горах, ни звука, молчала заводь подо льдом
Молчали воды и дремал уж под сказки зимние поток, Льдом стала речка покрываться, обледенел её исток. Прошла она по снежной тропке, по льду, дыханье затаив – Летели стаи хлопьев белых, громады тёмные укрыв.
Скупое солнце вышло в небо, и луч на льдинках заблестел, Застыл поток в холодной неге, лишь под ногами снег хрустел. На тонкий лёд она ступила, как в нежной юности шаля, Всё дальше, дальше… Песни пела… Заснула мёртвым сном земля.
Она – халкидская царица, Аристобулова жена, На троне царственная львица, великолепная страна, Супруг её Халкидой правит – богатство, роскошь взор пьянит, Не нужно жаждать и лукавить – трёх сыновей она растит.
Халкида, мощная держава, и две Армении вокруг, Что получил тогда от Рима Аристобул в войне, как друг. Все блага мира к Саломее явились мигом без труда, Но Рок не спал под вечным небом, был начеку, как никогда.
Морозный воздух, горный, чистый, унёс заботы и печаль Деревья, иней серебристый тянули в сказочную даль. И закружилась Саломея на тонком льду, как на коврах, Пьянил хрустальный воздух душу, как чувства преданный тетрарх.
Лед чуть трещал, паркет зеркальный! Потанцевать! Судьбы полёт! И дивным эхом берег дальний в последний путь её влечёт. Так шаг за шагом к середине она бесстрашно подошла – Лёд хрустнул, в заводи объятья царица храбрая ушла.
В объятьях смерти извиваясь, она «плясала» подо льдом, И льдины медленно сливались, сжимая горло как серпом, Она металась и вопила, никто не слышал её крик – Лишь смерть крылами обхватила её главу в последний миг.
Но обезглавленное тело в воде студёной не нашли, Её главу на блюдце белом Иродиаде принесли. Судьба тот танец не простила, её деяния просты – Она им с мужем отомстила за танец** чудной красоты.
Оклеветав её супруга, на трон помазан младший брат, Иродиада вместе с мужем туда, куда глаза глядят! Удар судьбы, как гром небесный – войну не выиграл тетрарх, Благополучье ускользнуло, величья дух разбился в прах.
Был оклеветан перед Римом и, посему, в опалу пал, Теперь вдвоём с Иродиадой тетрарх в изгнанье проживал. Мы над судьбой своей не властны, никто не свят перед судьбой, Над каждым жребий тяготеет, а тянет жребий Рок хмельной.
*Царице Саломее в это время исполнилось 40 лет **Сирийский танец – Известный всем как «Танец семи покрывал» (Наградой за танец Саломея попросила отрубленную голову Иоанна)
Сообщение отредактировал bragi - Понедельник, 2024-02-12, 2:10 AM
Средь синих гор в лесной глуши дворец большой стоит, В высокой башне под луной красавица грустит. Медведи, волки у дворца ворота стерегли, Томили криком, пролетев, в тумане журавли.
Лесной народ, родня её Говерлою зовут, Тоска любовная и боль страданьем душу рвут. Отец, король карпатских гор, могучий чародей, Его удел дремучий бор, свободный от людей.
Теперь подробнее. В селе жил парень молодой, В горах работал допоздна, раз не пошёл домой, Остался спать в глуши лесной. Звучали песни тут, То на сопилке перед сном играл весёлый Прут.
Шумели сосны. За кустом пел песню соловей, Приятно солнечным деньком журчал лесной ручей. Когда в лесу в вечерний час спустилась темнота, Решил соснуть он в этот раз под елью до утра
Сомкнув глаза, юнец узрел под утро дивный сон: Подходит девица краса под переливный звон, Наряд зелёный облегал девицы гибкий стан – В долину тихо уплывал полуночный туман.
Склонилась дева над его курчавой головой, Пригладив волосы рукой, мотив пропела свой. Когда же утренней порой он руку протянул, Она исчезла за горой, лишь ветерок подул.
Пригладив кудри у него, Говерла спела песнь, Зелёной лентою простой она послала весть. На ветке ленточка её зелёная висит, А ель покрытая росой ветвями шелестит.
Светает утренней порой, малиновка поёт, Красивый образ в час ночной покоя не даёт. Он вновь вечернею зарёй то место посетил – Кряхтел полночный козодой и светлячок светил.
Ему запала в душу дочь лесных карпатских гор, Он сел опять под ту же ель, не зная сна с тех пор. Вдруг чудо!.. Как из под земли, она как в прошлый раз Ушла из замка… Ждал юнак, не закрывая глаз.
Был слышен мягкий звук шагов в полночной тишине, Успел увидеть из кустов он образ в темноте. Как только к дереву она тихонько подошла, Вскочил охотник молодой и лань в руках была!..
Обнял её, душа горит, и сердце, как в бреду – Всё будоражит и томит сомнений череду. «Как звать, красавица, тебя?» – спросил счастливый Прут. «Я – дочка горного царя, Говерлою зовут.
Живу среди лесистых круч и горных ручейков, Дом освещает солнца луч и слышен шум ветров. Я не могу спуститься с гор и жить среди людей, А ты попал с недавних пор в мир тайны, мир камней.
Я не могу покинуть лес и жить в миру людей, Мой дом – смерек* зелёных хор, отец мой – чародей. Лес шелестел в полночный час, решая их судьбу, А вещий филин в этот час предсказывал беду.
Тайком встречались у ручья, чтобы никто не знал, Но в час недобрый, роковой отец их увидал. День ото дня они могли вдвоём встречать рассвет, Но вот отец прервал любовь жестоким словом нет.
Пылали гневом неземным жестокие глаза, Бурлила месть, как яд в душе, расстаться приказал, Насупив брови повелел! И гул в лесу стоял: «Как появиться он посмел – никто его не звал!
Получит он урок простой. Узнает от меня Не станешь ты его женой, нам люди – не родня!». Закрыты двери на засов, охранники – круты, Взмолилась фее близ холмов, чтоб навести мосты.
Говерла обернулась вдруг, высокою горой, Но не смогла она потом, вернуться в облик свой. Ночами, днями с той поры Говерлу Прут искал И как-то близ большой горы нашёл себе привал.
Из недр горы раздался глас: «С той роковой поры Перед тобой стою в сей час в обличии горы. Судьба нам: счастья не видать, так было суждено, И зло заклятий не убрать, как свыше решено...»
Из глаз его вдруг полилась горючая слеза, А над горою пронеслась могучая гроза. От горя разум помутнел. Слезами изведясь, С горы в долину полетел, к Говерле торопясь.
И обернулся в смертный час могучею рекой, Что омывает гору ту прозрачною водой. Не отпускает с той поры Говерлу пылкий Прут, Не властен больше царь горы, а боли все уйдут!..
И неразлучны с той поры Говерла и пастух. Не страшен им Всевластный царь – жестокий горный дух. Сроднилась бурная река с высокою горой – Плывут над ними облака, и слышен смех порой…
*Смерека(укр.) – Карпатская ель
Сообщение отредактировал bragi - Понедельник, 2024-02-12, 2:26 PM
•Новые сообщения ·
Правила
•Поиск•]
Традиции Галактического Ковчега тут!
.
.
.
..
