Трагедия. (Отрывок.)
Полная версия - http://www.chitalnya.ru/work/665944/
ОТ АВТОРА.
Наше плавание на теплоходе по Нилу с Князевым Н., знатоком и ценителем древней истории Египта, увенчалось неожиданным приятным сюрпризом. На теплоходе к нам подошли два араба с просьбой купить у них по сходной цене свиток древнего папируса, на котором было запечатлено описание жизни Клеопатры, одним из её современников. После долгих колебаний и сомнений, мы, в конце концов, купили у них этот свиток, который, по их словам, был найден на месте погребения Священного Осириса (Бога света в древнем Египте).
При возвращении в Москву, мы сделали визит к моему знакомому учёному египтологу, знатоку древнеегипетской письменности. Он долго в нашем присутствии рассматривал свиток древнего папируса, наконец, торжественно заявил нам, что этот свиток является жизнеописанием потомка жрецов Гармахиса, жившего во время правления египетской царицы Клеопатры, красота которой и её необузданная страсть, играли судьбами царств.
- Сразу я не могу с уверенностью утверждать, что мы имеем дело с оригинальным папирусом, - заявил он, - не исключаю, что это является более поздней копией с оригинала.
До сих пор египтолог не установил окончательно подлинности оригинала папируса. Что ж, пусть это будет маленькой загадкой; что имеем, то имеем.
Действующие лица:
Клеопатра
Гармахис – сын Аменмхета
Сет – жрец храма Исиды, дядя Гермахиса
Хармиона – служанка Клеопатры
Атуа – состарившаяся няня Гармахиса
Олимп – имя Гармахиса в изгнании
Антоний – римский триумвир, противник Октавия
Деллий – посол Антония
В сценах: жрецы, сановники, князья, солдаты, простой народ Египта, пилигримы, нищие, хор, голоса и духи.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ПЕРВОЕ ЯВЛЕНИЕ
Перед церемонией коронования молодого жреца Гармахиса фараоном Египта в Священном храме Исиды. В храме скульптурные изображения на стенах Богини Исиды.
Г а р м а х и с. (Монолог. Речитатив.)
Мой звёздный час настал! Без страха и сомненья
Шагну в объятья вечности. Отечество от рабства и цепей,
Освободив. Мне предстоит изгнать из царства Птоломеев,
Египту быть свободным от ига чужеземных, чуждых нам царей.
Ведь в жилах моих кровь течёт великих фараонов,
Не зря молил Осириса, Исиду, во Славу Истины Предвечной,
На крыше портика в ночи молил душою всей самозабвенно:
Явись знамение небес, услышь мою мольбу сердечную,
Что мне навек запечатлеть всю жизнь небесной милостью…
И было дуновенье мне в лицо, и в сердце слышал голос:
«Смотри же, - вот знамение!». И лотос в руку мне вложился,
При свете месяца, мог разглядеть бутон священный,
И чудное от лотоса благоухание неземное исходило.
Но лотос, вдруг исчез, оставив в крайнем удивлении меня.
Напрасно, разве, посвящён я был в язык символов и в тайны
Сокровенные. В познанье всех законов бытия, добра и зла?
И вот теперь, я подготовлен для посвящения в мистерии,
Известные, одним лишь только нам, избранникам богов,
Не ел я целый месяц в Святилище, молясь пред алтарём,
Душа стремилась к Богу, и в грёзах приобщился к Нему.
И все земные страсти и желания забылись мною в одночасье.
Моё парило сердце в вышине небес, орлу подобно,
И надо мною простирался огромный свод небесный.
В движении процессий ярких звёзд - сияющий Престол,
И Бог небесный созерцал, судьбы летящей - колесницу.
О созерцание священное! Вкусивши вашу неземную прелесть,
Кто вновь захочет мыкаться, на этой пагубной Земле?
Ночь никогда так страстно не ожидала своего рассвета,
Влюблённое так сердце не ждало прибытия невесты,
Как ждал я этой ночью, чтоб лицезреть сиянья лик Исиды.
Но, Боже, что это было за видение - страдания Осириса?!
Печаль Исиды. Пришествие Хора, от Бога рождённого.
(Представляется видение, согласно древнеегипетским обычаям. Лодки плавали по священному озеру, жрецы бичевали себя перед святилищами, носили по улицам священные изображения, со священными знамёнами и эмблемами богов в руках.
Несли священную ладью, с хором певцов и плакальщиц).
Ж е н с к и й г о л о с.
Воспоём мы смерть Озириса и станем,
Рыдать над его поникшей головой!
Свет оставил мир и объят весь мир тоскою…
Звёзды мира с той поры исчезли
За завесой тяжкой – непроглядной тьмы!
Там льёт Исида слёзы безутешно,
Так плачте ж вы, - огни светил,
Проливайте слёзы скорби, дети Нила!
Плачьте и рыдайте! Бог скончался!..
Х о р. (Припев.)
Мы мирно стопами ступаем в тот храм,
Где вечное счастье предсказано нам!
Воскресни, Осирис, явись к нам ты вновь -
В сердцах наших сеять и мир, и любовь!
Мы чтим твою память и этот почёт,
Тебе преклонённый народ воздаёт!
Ж е н с к и й г о л о с.
Через семь переходов мы тихо идём,
И Богу хвалебную песню поём!
Храм пуст, но он песне хвалебной внимает,
И песнь эту в тот же он миг повторяет,
Неся её в мир, где нет скорби, страданий,
Ни плача, ни слёз, ни напрасных рыданий!
Х о р. (Припев.)
Ж е н с к и й г о л о с.
О возлюбленный владыка всей Вселенной,
Отзовись на голос плачущей Исиды!
Возвратись к нам снова в свете лучезарном,
Животворным нас теплом всех согревая!
О, вернись к нам!.. Страждущие души,
Терпеливо ждут твоё явленье.
Ты скончался, плоть твоя истлела,
Но не умер дух, а в нём вся вечность,
Так явись же снова к нам Осирис!
Х о р. (Припев.)
Ж е н с к и й г о л о с. (Вдруг певица запела жизнерадостным голосом.)
Он проснулся, освободился из плена смерти!
Воспоём восставшего Осириса!
Воспоём светлого сына священной Нут!
Твоя любовь жива, Исида, ждёт тебя,
К тебе доносит всё дыхание любви.
Ты, мрачный Тифон, уходи, прочь улетай!
Час осуждения тебя совсем уж близок!
Как молния исчезает Хор с небесной высоты…
(Все склонились перед жертвенником. Светлые радостные звуки понеслись к сводам. Певица запела гимн Осирису, песнь надежды и победы.)
Ж е н с к и й г о л о с.
Воспоём священных трёх,
Воспоём и восхвалим властителя миров,
Восседающего на престоле!
Воспоём источник Истины в мире
И склонимся перед ним!
Исчезли мрачные тени!
Расправились белые крыла!
И радость поём слугам Бога! Мстительный Хор исчез,
И воцарился Свет! Свет! Свет!..
Раздались радостные крики: «Осирис, наша надежда! Осирис! Осирис!..» Народ сорвал с себя траурное одеяние, под которым оставалась надетой белая праздничная одежда. Все преклонились перед статуей живого Бога, которого держал в своих руках Великий жрец Египта, Аменемхет. Видение заканчивается.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Вначале Сепа и Гармахис, затем Хармиона.
С е п а. (Обращается к Гармахису с наставлением.)
Запомни, Гармахис, оплошность, какую вчера допустил ты,
Что в драку такую вступил, когда шествовала Клеопатра,
Никак невозможно одобрить, мы слишком уж многим рискуем,
У всех на виду оказавшись, столь красочно и откровенно.
Ты этим погубишь, Гармахис, не только одних нас с тобою,
Но и наше Священное дело – борьбу за Свободу Египта…
Прошу, всюду помни об этом. Судьба, хоть к тебе благосклонна,
В бою победил ты гиганта, но, снова прошу я, Гармахис,
Нельзя рисковать нам с тобою. Мы права на риск не имеем.
(В дверь постучали. Вошла в комнату, закутанная в плащ Хармиона).
Х а р м и о н а. ( Произносит тайный пароль)
«Да будет свободным Египет!»
С е п а.
Хорошо, Хармиона, сбрось своё покрывало, здесь ты в безопасности.
Х а р м и о н а.
(Поспешно сняла свой плащ, представ в образе молодой прекрасной девушки, служанки Клеопатры.)
Отец мой, я задержалась, нелегко было ускользнуть из дворца.
Я ушла под предлогом, что эта жара сделала меня больной…
(Осторожно посмотрела на Гармахиса.)
С е п а. (Говорит строго.)
Зачем ты так наряжена? Разве платье Египтянки не к лицу тебе?
Не красоваться тебе здесь следует, а выполнять Священный долг.
Наша миссия - освобождение Египта. Никогда не забывай этого.
Х а р м и о н а.
Не сердись, отец. Клеопатра не выносит египетских одеяний.
Я не хочу навлекать на себя подозрений той, которой я служу.
С е п а. (Подошёл к ней вплотную.)
Хорошо, Хармиона, я не сомневаюсь, что ты говоришь правду.
Помни твою клятву тому делу, которой поклялась быть верной.
Не будь легкомысленной. Отныне забудь о своей красоте;
Не привлекай на себя внимание, это может, грозит тебе бедой.
Пусть роскошь царского двора не запачкает твою чистоту,
Пусть красота твоя не отвлечёт тебя от возвышенной цели.
Х а р м и о н а. (Смутилась так, что готова была заплакать.)
Не говори так, отец. Я никогда не помышляла нарушать клятву?
Я передаю тебе всё. Заручилась доверием царицы египетской.
Клеопатра любит меня, как сестру, не отказывая мне ни в чём!
Мне доверяют все при дворе, кто окружает царицу Клеопатру.
(Закрыла лицо руками, заплакала.)
С е п а. (Говорит более мягко.)
Довольно, довольно, Хармиона. Что сказано, то сказано.
Пожалуйста, не оскверняй нашего взора одеждами блудниц.
Ты должна понять, нам сейчас не до твоей красоты, Хармиона.
Мы посвящены нашим богам и Святому делу освобождения.
Смотри, вот твой двоюродный брат и твой царь, Гармахис!..
Х а р м и о н а.
(Перестала плакать. Светлый взор её был устремлён на Гармахиса. Она склонилась перед ним.)
Я думаю, царственный Гармахис, мой брат, что мы уже знакомы…
Г а р м а х и с.
Да, ты была в колеснице Клеопатры, обмахивая её опахалом,
Когда я сражался с вероломным гладиатором нубийцем…
Х а р м и о н а. (Не скрывая искренней своей улыбки и блеска в глазах.)
Это был удачный бой, ты мужественно победил чёрного негодяя.
Я видела всё и, хотя, ещё не знала тебя, но боялась за храбреца.
Ведь это я внушила Клеопатре мысль – отрубить негодяю руку.
Если б я знала, кто боролся с ним, внушила бы отрубить голову.
(Смотрит на Гармахиса восторженно.)
С е п а. (Говорит строго.)
Довольно! Время уходит. Излагай дело и уходи, Хармиона!..
Х а р м и о н а. (Заговорила, сложив в почтении руки.)
Пусть фараон выслушает меня. Я, дочь родного дяди фараона…
В моих жилах течёт царская кровь. Я почитаю древнюю веру,
Ненавижу греков и мечтаю видеть тебя на троне отцов наших.
Для этой цели я, Хармиона, готова забыть своё происхождение,
И сделалась служанкой Клеопатры, чтобы вырубить ступень,
На которую, может твёрдо ступить твоя нога, восходя на трон.
Теперь, фараон, эта ступень сделана, мой царственный брат!
Выслушай план заговора. Тебе необходим доступ во дворец,
Чтобы изучить все его тайные выходы, насколько возможно.
Когда всё будет приготовлено, ты должен убить Клеопатру,
И с мой помощью, в этот момент мы впустим во дворец,
Наших вооружённых людей, через малые дворцовые ворота,
Они к этому моменту будут наготове, ожидая нашего сигнала.
И ворвутся во дворец, изрубят всех преданных Клеопатре.
Через два дня, изменчивая Александрия будет у твоих ног.
Все, кто принесут тебе присягу, будут полностью вооружены,
Сразу же, после Клеопатры, ты станешь фараоном Египта.
Вот краткий план, продуманный мной, мой царственный брат.
Ты видишь, хотя мой отец считает меня дурной и непригодной,
Но я хорошо знаю свою роль в драме и неплохо стану играть её.
Г а р м а х и с.
Я слышу тебя, сестра моя, пламенные слова достойно удивления,
Ты такая молодая, сумела составить такой смелый, опасный план.
Продолжай, как же я получу право входа во дворец Клеопатры?
Х а р м и о н а.
Клеопатра любит красивых мужчин, а ты, брат, просто красавец!
Утром она вспоминала тебя, жалеет, что не знает, где тебя найти.
Она мечтает о красивом, одарённом астрологе. Она сказала мне:
Тот молодой человек, победивший прославленного гладиатора,
Настоящий колдун, наверняка умеет читать будущее по звёздам.
Я ответила ей, что найду тебя. Слушай, царственный Гармахис:
В полдень Клеопатра из окон покоев любуется садами и гаванью.
Завтра, в этот час, я встречу тебя у ворот дворца, приходи смело,
Спроси госпожу Хармиону. Я устрою тебе встречу с Клеопатрой,
Сразу, как она проснётся. Всё остальное в твоих руках, Гармохис.
Она любит таинства магии, всеми ночами наблюдает течение звёзд,
Надеется научиться читать по ним судьбу, предсказывать события.
Она прогнала Диоскорида, он осмелился предсказать по звёздам,
Что Кассий победит Антония. Клеопатра послала легионы Кассию,
Но Антоний разбил Кассия и Брута. Клеопатра прогнала Диоскрида.
Теперь он промышляет знахарством, ради куска хлеба насущного
Его место свободно, Гармахис, для тебя. Мы будем работать втайне,
Под сенью скипетра царицы, подобно червю, источим сердце плода,
И он упадёт нам в руки. От прикосновения твоего кинжала, мой брат,
Разрушится, сооружённый римлянами трон. С него спадёт тень раба,
Ты, Гармахис, распустишь царственные крылья над Святым Египтом!
С е п а.
Люблю видеть тебя такой девушкой, с божественным светом в глазах!
Это моя истинная Хармиона, которую я знал и с детских лет воспитал!
Как отличаешься ты от той, наряженной в шелка придворной девицы!
Закрывай плащом придворное одеяние, уходи, довольно позднее время.
Завтра Гармахис придёт в условленный час, как ты говорила. Прощай!
(Хармиона склонила голову, закутавшись в тёмный плащ, поцеловала рук Гармахиса и, не говоря ни слова, вышла.)
С е п а.
Странная женщина! Очень странная женщина!.. Ей нельзя доверять.
Смотри, Гармахис, берегись Хармионы, она слишком своенравна.
Подобно коню, она выбирает себе тот путь, который ей нравится.
У неё много ума, много божественного огня, предана общему делу.
Она всегда будет поступать по желанию сердца, чего бы ни стоило.
В руках этой девушки наша жизнь. Что будет, если игра её ложная?
Жаль, что мы используем её, как орудие заговора. Что поделаешь.
Я, вероятно, зря сомневаюсь в ней, надеюсь, всё будет хорошо!
Но временами я боюсь за племянницу Хармиону, приёмную дочь.
Она слишком хороша, слишком горячая кровь течёт в её жилах.
Горе тому мужчине, кто сполна доверится женской преданности!
Женщины преданы тому, кого любят, любовь становится их верой.
Они изменчивы, как море! Гармахис, помни: берегись Хармионы!
Как бурный океан унесёт она тебя на своих волнах и погубит тебя,
А вместе с тобой погибнут надежды на спасение Святого Египта!..
(С улицы, за окном послышалось пение бродячего музыканта. Гармахис и Сепа подошли к окну, слушают пение.)
Так сладки певчие признанья соловья!
Что для тебя готов запеть всем сердцем я!
И песни наши, лишь поймёт, уверен в том:
Та роза чайная, в чей аромат влюблён!
Ах, роза чайная, любови аромат,
Собою сами песни на сердце звучат!
И аромат меня пьянит, и образ милый;
Блеск красоты твоей души неизъяснимый!
Дыханье песни, лишь от пламени любви,
Мерцанье всех миров в ликующей крови!
Пусть плачет сердце, на глаза падёт роса,
На зов любви стремится сердце к небесам!
Как песню радости любви на счастье ткут,
Так соловьи душистой розы нам поют.
С весною новой - среди розовых ветвей,
Песнь соловьиную поёт, лишь соловей!
Все песни радости поймёт, уверен в том, -
Лишь роза чайная, в чей аромат влюблён…
Так сладостны признанья соловья,
Что для тебя готов петь сердцем я!..
С е п а.
Красиво поёт…
Г а р м а х и с . Мне тоже очень нравится. Следует вознаградить…
С е п а. Подаяние свято, но не очень расщедривайся, Гармахис,
Не забывай о том, что нам с тобою деньга скоро будут нужнее, чем ему…
Г а р м а х и с. (Бросает через открытое окно несколько монет.)
Г о л о с (с улицы).
Да не оскудеет рука дающего, господин! Пусть сбудется задуманное!
(Гармахис и Сепа переглянулись с улыбкой.)
Г а р м а х и с. (Громко.)
Да услышит Исида твои слова, благородный песнопевчий странник!..
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Гармахис явился во дворец в платье мага, в шапочке с вышитыми звёздами, со свитком папируса с мистическими знаками и письменами, со жреческим посохом из чёрного дерева с ручкой из слоновой кости. Хармиона встретила его, привела в комнату перед спальней Клеопатры, в дверях которой стояли два евнуха с обнажёнными мечами.
Х а р м и о н а.
Гармахис, подожди немного я войду в покои Клеопатры.
Я только что пела ей песни, какие она любит слушать, засыпая,
Как только она проснётся, я без промедленья позову тебя.
(Уходит и вскоре возвращается, говорит Гармахису тихо.)
Х а р м и о н а.
Хочешь видеть прекраснейшую в мире женщину спящей?
Следуй за мной. Не бойся! Когда она проснётся, то засмеётся.
Она приказала доставить тебя к ней, будет ли она спать или нет…
Идут в спальню к царице египетской. Евнухи с мечами загородили Гармахису дорогу. Хармиона показала евнухам кольцо, снятое у себя с груди со знаком Клеопатры. Внимательно осмотрев кольцо, евнухи пропустили их, склонились и опустили свои мечи. Подняв тяжёлый занавес, вышитый золотом, Гармахис и Хармиона вошли в невообразимо роскошную спальню, отделанную цветным мрамором, и украшенную золотом, слоновой костью, драгоценными камнями, цветами, прекрасными картинами и дивными статуями. Чудные занавески были затканы золотом. Ковры были необычайной красоты. Воздух напоён ароматами. Через раскрытые окна доносился шум моря.
В конце комнаты на ложе из серебряного шёлка, спала Клеопатра, прекрасная как волшебные мечты и грёзы. Гармахис на минуту растерялся от осознания, что её, такую красивую, вскоре надо будет убить.
Х а р м и о н а. (Говорит шёпотом на ухо Гармахису.)
Тебе её очень жаль, Гармахис, не правда ли? Ты так растерян.
Найдёшь ли ты в себе душевные силы, чтобы здесь убить её?..
К л е п а т р а.
(На лице её появилось выражение страха. Дыхание участилось, она подняла руки, словно защищаясь от удара, с тихим стоном села на ложе и открыла свои синие большие глаза.)
Цезарион! Где мой сын Цезарион?! Разве это был сон?
Хармиона, я видела Юлия Цезаря, который уже умер…
Он пришёл ко мне, лицо его было закрыто кровавой тогой.
Он, схватив моё дитя, Цезариона и унёс его с собой!
Мне снилось, что я умираю в крови, что я в агонии,
И кто-то, кого я не могла различить, насмехался надо мной!..
(Внимательно смотрит на Гармахиса.)
Кто этот человек, Хармиона, что стоит рядом с тобой?
Х а р м и о н а.
Успокойся, моя госпожа! Успокойся! Это маг Гармахис,
Тот, которого ты повелела призвать к тебе во дворец…
К л е о п а т р а.
А, это маг Гармахис, победивший в бою геркулеса!
Припоминаю, припоминаю теперь, рада видеть тебя!
Скажи мне, Гармахис: может ли ты объяснит этот сон?
Может ли магия, коей владеешь, сон разгадать этот вещий?
Сны – это странная вещь – ум под покровом их мрака,
И починяют всецело его себе образы тайные страха!
Откуда, скажи мне, встают они на горизонте души,
Подобно тому, как месяц плывёт на полуденном небе?
Кто дал власть этим снам, вызывать из души воспоминанья?
Чтоб смешивать в царствии сна прошедшее всё с настоящим?
Сны, разве могут быть вестниками грядущих событий?
Сам Цезарь, я говорю тебе, здесь вот стоял передо мною…
Он бормотал мне предостережения, сквозь кровавую тогу,
Но, только они ускользнули из памяти, эти слова его…
Расскажи ты мне это, египетский сфинкс, маг мой, Гармахис,
И я укажу тебе к счастью путь, усыпанный блеском и славой!
И сделаю это не хуже, чем могут предсказывать звёзды.
Ты мне принёс предзнаменование, реши сам ты эту загадку!
Га р м а х и с.
В добрый час я пришёл во дворец твой, могущественная царица.
Я в совершенстве владею искусством разгадывать тайные сны.
Сон, есть ступень, за которой открыты нам в Вечность ворота!
И, лишь тому, кто держит в руке ключ к познанию тайны,
Сны яснее покажут, и скажут точнее, чем вся мудрость жизни,
Поистине мудрость, есть сон! Слушай с вниманьем царица Египта,
Я объясню тебе тайну этого сна, и успокоится в сердце волненье…
Цезарь, отняв у тебя Цезариона, указал тебе этим знаменье того,
Что к нему перейдёт его собственное величие и неувядаемая слава.
Цезарь унёс от тебя сына Цезариона, то есть унёс его из Египта,
Чтобы на Капитолии, короновать его императором мира всего!..
Всё стальное в твоём сновиденье, то от меня всё сокрыто, царица.
(Клеопатра, откинув лёгкое покрывала, села на край ложа, устремив на Гармахиса свои глубокие синие глаза, пока её пальцы играли концами драгоценного пояса.)
К л е о п а т р а.
По-правде сказать ты лучший из магов, так как читаешь в сердце моём,
И умеешь найти скрытую сладость, в самом зловещем предзнаменовании!
Х а р м и о н а.
О царица моя! Пусть грубые слова не коснутся твоих ушей,
И все дурные предзнаменования не омрачат твоего счастья!
К л е о п а т р а.
(Заломила руки за голову, посмотрела на Гармахиса полузакрытыми глазами.)
Ну, покажи нам твою магию Египтянин, я так устала от всего.
Что можешь ты показать? Есть ли у тебя что-то сокровенное такое?
Г а р м а х и с.
Прикажи, царица, сделать комнату темнее, я покажу тебе ещё кое-что.
К л е о п а т р а. (Обращается к Хармионе)
Хармиона, сделай, что велит Гармахис.
(Хармиона опустила на окнах занавесы. Стало темно.)
Г а р м а х и с. (Встал около Клеопатры.)
Смотри сюда, царица! Ты сейчас увидишь то, что у тебя на уме!
(Указывает своим посохом на пустое место около себя. Женщины стали смотреть на то место, которое им указал Гармахис. Перед ними стало спускаться словно облако. Постепенно оно приняло форму человека.)
Тень, я заклинаю тебя, явись! Это я, Гармахис! Заклинаю тебя, явись!..
(Небольшое пространство наполнилось дневным светом, где явственно виделся царственный Цезарь. Лицо его было закрыто тогой, одежда его была окровавлена от множества ран. Он стоял перед Клеопатрой некоторое время. Гармахис взмахнул жезлом, всё исчезло. На лице Клеопатры выразился ужас. Губы её побелели, глаза расширились, тело дрожало.)
К л е о п а т р а.
Человек, кто ты, что можешь вызывать мёртвого Цезаря сюда?
Г а р м а х и с.
Я – астролог, царица, маг, я твой придворный слуга, по твоей воле.
Об этой ли тени ты думала, Клеопатра? О тени духа Цезаря?..
(Клеопатра ничего не ответила, встала и вышла из комнаты через другую дверь. Хармиона тоже встала, отняла руки от испуганного лица.)
Х а р м и о н а.
Как ты можешь это делать, царственный маг Гармахис?!
Скажи мне по правде: Ты, разве колдун? Я боюсь тебя…
Г а р м а х и с. (Говорит тихо.)
Не то важно, Хармиона, кто я. Важно, как идут наши дела?
Помни, Хармиона, что наша игра, теперь быстро пойдёт к концу.
Х а р м и о н а.
Всё идёт очень хорошо, царственный маг Гармахис!
Завтра толки о твоём искусстве распространятся повсюду,
Тебя будут бояться во всей Александрии! Иди за мной, прошу тебя!..
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ
Царский пир во дворце Клеопатры. Гармахис сидит на почётном месте около Клеопатры, которая возлежала перед ним во всей своей царственной красоте, пригубливая вино, играя венком роз на голове. Гармахис смотрел на гостей, изукрашенных цветами и драгоценными камнями. Он был в раздумье о том, что вскоре ему предстоит запятнать кровью Клеопатры свой трон, и зло, сделанное его стране, искупить злом.
К л е о п а т р а. (С неизменной очаровательной улыбкой.)
Что с тобой, Гармахис. Должность астролога, мага царицы,
Жизнь во дворце,- разве же вовсе не радуют, что ли, тебя?
Ночью, когда ты выходишь на башню к звёздам небесным,
Судьбы читать; ты не запутался в звёздном мотке золотом?..
Милый астролог, что же так мало внимания скромному пиру?
Или мы, бедные женщины, слишком незначащие существа,
И не заслуживаем одного твоего, даже случайного взгляда?
Можно поклясться: к сердцу мага, всё же нашёл Эрот отмычку.
Г а р м а х и с.
Нет, царица Египта, нет! Мне, служителю звёзд, не очень заметен
Блеск женских глаз. И я признаюсь вам, что в этом и счастье моё!
Клятву Исиде давал, что готов посвятить жизнь всю Египту!
И не нужна мне, царица, ничья в этом мире отныне любовь…
К л е о п а т р а.
(Придвинулась к Гармахису вплотную, взглянула ему в лицо долгим, вызывающим взглядом, так, что кровь невольно бросилась ему в лицо, сказала тихо)
Только не хвастайся очень, гордый астролог и маг египтянин!
Или решил испытать ты на мне действо тайных магических чар?
Может ли женское сердце позволить, считать её вещью ненужной?
Даже природа сама не потерпит, столь пагубного приниженья…
(Клеопатра откинулась и рассмеялась.)
Г а р м а х и с. (Говорит с возможным спокойствием и холодностью.)
Только прости ты меня, о царица Египта, спешу я на это ответить:
Перед царицей сияющей Неба, даже бледнеют и яркие звёзды.
Ещё недавно соперничала в красоте ты своей с богиней Исидой,
Шествуя в храм её в Александрии, ты в золочёной своей карете.
Знак Исиды - Луна, а при ней, даже небесные звёзды бледнеют.
Разве не так, царица Египта? Разве ошибся, сравнив тебя с Нею?!
К л е о п а т р а. (Захлопала в ладоши.)
Сказано чудно! Вот каков маг мой! Умеет любезности произносить!
Это чудо не пройдёт незамеченным. Чтобы боги не разгневались,
На женщин, прошу тебя, Хармиона, сними венок из роз с моих волос,
И надень на чело учёного мага Гармахиса, хочет он этого, или же нет,
Мы здесь и сейчас должны непременно венчать его царём любви!
Х а р м и о н а.
(Сняла венок из роз с головы Клеопатры, и с улыбкой надела его на голову Гармахиса. Говорит Гармахису шёпотом.)
Предзнаменование, царственный Гармахис.)
(Надев венок, присела низко перед Гармахисом, громко произнесла насмешливо и нежно.)
Гармахис, царь любви!
К л е о п а т р а. (Рассмеялась.) Я пью бокал вина до дна - за «Царя любви»!..
(Следом за Клеопатрой выпили и все прочие гости, находя шутку удачной и весёлой.)
Г а р м а х и с. (Говорит в сторону.)
Царём любви!.. Шутя, венчают, как шута меня «царём любви»!
Я – царь стыда и позора!.. Приходится и мне шутить с ними!..
(Гармахис встал, наклонился перед Клеопатрой.)
Великая царица египетская, прошу меня отпустить. Венера всходит.
Как богокоронованный «царь любви», я должен поклониться ей,
Моей царице, Венере. Побывать на звёздном пиру в поднебесье…
(Гармахис удалился в свою башню, под всеобщий шум, шёпотов, шуток и смеха. Снял со своей головы на ходу постыдный венок из роз, которым венчали его «царём любви».)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
В комнате Гармахисана полу находится большой глобус. На рабочем столе измерительные приборы, свитки папирусов. Гармахис сидит за рабочим столом, погружённый в раздумья.
Г а р м а х и с. (Рассуждает вслух.)
Завтра ночью должна разразиться гроза. В полночь я убью Клеопатру.
Кажется, всё готово. Цветок свободы, заглохший двадцать пять лет назад,
Начинает пускать новые ростки. Вооружённые люди собрались в городах,
Ожидают сигналов, что Клеопатры нет в живых и Гармахис овладел троном…
Кто бы мог подумать, смотря на юное лицо Хармионы, что она так ловко
Расставила западню: должна будет погибнуть царица, любившая её, как сестру,
Что тайна смерти многих людей таилась до сей поры, в её девичьей груди…
Как бы я желал быть скромным хлебопашцем, в должный срок засевать,
И в нужную пору собирать тучный урожай золотистого зерна с полей.
Увы! Мне суждено посеять иное семя и снять готовые страшные плоды.
(Послышался негромкий стук в дверь. Зашла Хармиона.)
Г а р м а х и с.
Наконец, ты пришла, Хармиона.
Х а р м и о н а.
Да, мой господин! Не было возможности уйти от Клеопатры.
Она сегодня странно настроена. Не знаю, не понимаю, что это значит!
Причуды и капризы часто сменяются у неё. Не понимаю, чего она хочет?
Г а р м а х и с.
Хорошо, хорошо! Хватит говорить о Клеопатре! Видела ты дядю Сепу?
Х а р м и о н а.
Да, царственный Гармахис!
Г а р м а х и с.
Принесла ты последние списки?
Х а р м и о н а.
Да, вот список всех тех, которые должны последовать за царицей.
В нём помечен старый галл Бренн. Мне жаль его, мы с ним друзья!
Грустный список!
Г а р м а х и с. (Бегло читает список.)
Хорошо… Когда человек сводит свои счёты, он не забывает ничего.
Наши счёты стары и длинны! Что должно быть, то пусть и будет!
Теперь перейдём к следующему.
Х а р м и о н а.
Здесь список тех, кого надо пощадить из дружбы. А вот здесь списки городов,
Которые готовы к восстанию, как только гонец известит о смерти Клеопатры.
Г а р м а х и с.
Хорошо. А теперь… теперь, о смерти Клеопатры! Какую смерть ты выбрала?
Должен ли я убить её собственноручно?
Х а р м и о н а. (Говорит с нотой горечи в голосе.)
Да, господин.
Фараон должен быть доволен, что именно его рука освободит страну
От ложной царицы. Одним ударом разобьёшь рабские цепи Египта!
Г а р м а х и с.
Не говори этого, девушка, ты знаешь, что я не могу этому радоваться.
Только горькая необходимость и мой обет вынуждают меня на это.
Разве её нельзя отравить? Разве нельзя подкупить одного из евнухов?
Душа моя отворачивается от кровавого дела! Поистине я удивляюсь,
Хоть и ужасны её преступления, как ты можешь легко говорить о смерти её,
Об измене той, которая так любит тебя?
Х а р м и о н а.
Наверное, фараон искушает меня.
Гармахис забывает о величии момента. Всё зависит от твоего кинжала,
Который прервёт нить жизни Клеопатры. Гармахис, ты должен убить её.
Ты – один! Я сделала бы это сама, если бы руки мои были сильны,
Но они слабы! Царицу нельзя отравить. Всё к чему она прикасается губами,
Каждый кусок, который она проглатывает, пробуются тремя служителями,
Которых нельзя ничем подкупить. Да и евнухи преданы ей беспредельно.
Завтра за три часа до полуночи ты узнаешь ответ богов об исходе войны.
Затем, по моему знаку, ты войдёшь со мной в переднюю комнату царицы.
Оставшись один с Клеопатрой, ты скажешь ей о предсказании звёзд.
Когда она будет читать папирус, ты вонзишь ей кинжал в затылок.
Но берегись, Гармахис, чтобы твоя воля и твои руки не ослабели!..
Покончив с царицей, ты возьмёшь её значок и выйдешь. Я встречу тебя.
Дальше уже моя забота, как верным нам солдатам отворить ворота,
Чтобы Сепа и с ним пятьсот избранных людей ворвались во дворец
И перебили спящих легионеров. Всё это легко устроится, будь верен себе,
Не позволишь страху заползти в твоё сердце! Что такое один удар кинжала?
Ничего! А от него зависит судьба Египта и всего мира!
Г а р м а х и с. (Насторожившись,)
Тише, ш-ш! Что это такое? Я слышу шаги!
Х а р м и о н а.
(Подбежала к двери, осторожно взглянула в длинный коридор, прислушалась. Потом сейчас же вернулась, приложила палец к губам. Говорит шёпотом торопливо.)
Это царица, идёт по лестнице одна, отпустив своего телохранителя.
Я не могу встретиться с ней здесь в этот час, это покажется ей странным,
Она может заподозрить неладное. Что ей нужно здесь! Куда мне спрятаться?
Г а р м а х и с. (Оглядывается вокруг.)
Стань скорее туда, к окну, за занавеску.
(Хармиона скользнула за занавеску, задёрнула её за собой. Гармахис сунул списки под платье и склонился над мистической хартией. Раздался тихий стук в дверь.)
Г а р м а х и с.
Войди, кто бы ты не был!
(Вошла Клеопатра в царственном одеянии, с роскошными чёрными волосами и священной царственной змеёй на челе.)
К л е о п а т р а. (говорит со вздохом.)
Поистине Гармахис, путь к небу труден.
Я устала взбираться по лестнице, но захотелось посмотреть на тебя, мой астролог,
В твоем поднебесном углу!
Г а р м а х и с. (Низко склонился перед Клеопатрой.)
Высоко чту эту честь, царица!
К л е о п а т р а.
Ну, как ты теперь? Отчего твоё смуглое лицо смотрит сердито.
Ты слишком молод и красив для такого скучного дела, Гармахис!
Как, я вижу, ты бросил мой венок из роз, между ржавых инструментов?
Цари сберегли бы венок, украсили им свои любимые диадемы, Гармахис!
Подожди, что это такое? Здесь и женский платок, клянусь Исидой!
Ну, Гармахис, как же он попал сюда? Разве такие изумительные платочки,
Могут, служат инструментами твоего высокого искусства? О Гармахис!
Неужели, я поймала тебя? Неужели, ты, в самом деле, такая хитрая лиса?
Г а р м а х и с. (Вскричал отвернувшись.)
Нет, нет, царица Египта! Этот платок нечаянно упал с шеи Хармионы.
Поистине я не знаю, как эта красивая тряпка могла попасть сюда?
Быть может, её уронила одна из женщин, которые убирают комнату?
К л е о п а т р а. (Засмеялась журчащим смехом.)
Да, да, это так! Ну, разумеется, невольница, убирая комнату, уронила её,
Эту вещь – платок из тончайшего шёлка, дороже золота, вышитый шелками.
Я не постыдилась бы такого платка. По-правде, он мне кажется знакомым!
(Надела платок себе на шею и завязала концы.)
Несомненно, в твоих глазах это святотатство, платок твоей возлюбленной
Покоится на моей жалкой груди! Возьми же его, любезный Гармахис,
Да спрячь надёжнее его у себя на груди, возложи его поближе к сердцу!
(Гармахис взял платок, бормоча что-то, вышел на высокую площадку, где наблюдал звёзды, смял его в комок, и выбросил на волю ветра.)
К л е о п а т р а. (Клеопатра громко засмеялась.)
Подумай, что сказала бы твоя возлюбленная, если бы видела, что ты,
Так небрежно бросил её прекрасный платок, залог её любви, на волю ветров?
Быть может, тоже сделаешь и с моим венком? Смотри, розы увяли! Брось его!
(Клеопатра взяла венок, подала его Гармахису. Гармахис направился, чтобы повторить венку судьбу платка, но во время одумался.)
Г а р м а х и с. (Говорит, как можно мягче.)
Нет, это дар царицы, я сберегу его.
(Занавеска, где была спрятана Хармиона слегка зашевелилась.)
К л е о п а т р а. (Странно посмотрела на Гармахиса.)
Приношу благодарность «царю любви» за эту маленькую милость!
Довольно об этом! Пойдём на площадку, расскажи мне тайну звёзд.
Я всегда любила звёзды! Они чисты, ярки и холодны, далеки от суеты.
Я желала бы жить тут, на мрачном ложе ночи, забыла бы о себе,
И вечно смотрела в лицо пространств, озарённых сиянием звёздных миров.
Быть может, звёзды составляют часть нашего бытия, соединены с нами
Невидимой цепью природы, и влекут за собой нашу судьбу, Гармахис?
Помнишь арийскую легенду о том, как сделался звездою юный отшельник.
Может быть, это правда, эти меленькие, светлые звёздочки-души людей,
Горят ярким светом в счастливой обители, освещая суету Матери-Земли!
Или же это маленькие лампады, висящие на этом небесном своде,
И какое-то чистое божество зажигает их ночью бессмертным огнём!
Как они горят и светят таким светом?! Научи мудрости, открой их чудеса,
Служитель мой, ведь я невежественна. Сердце моё хочет объять это,
Я хотела бы всё знать о звёздах, мне нужен учитель!..
Г а р м а х и с.
Небо, обтекающее землю, поддерживается эластическими столбами воздуха.
Безграничен небесный океан Нот. Планеты плавают в нем, подобно кораблям,
Оставляя за собой искристый путь. Вон видна самая яркая планета Венера.
Она видится на утреннем и вечернем небе. Венеру называют Донау,
Когда она сияет вечерней звездой. Когда она меркнет в предутренней мгле,
Её называют Бону.
К л е о п а т р а.
(Пока Гармахис стоял и говорил, глядя на звёзды, Клеопатра сидела, обняв колени руками и пристально смотрела ему в лицо.)
А, так это Венера видна на утреннем и на вечернем небе!
Хорошо! Она повсюду, хотя предпочитает ночь. Однако довольно о звёздах.
Они изменчивы и, может быть, пророчат горе тебе или мне, или обоим нам!
Люблю, когда говоришь о звёздах, исчезает мрачное облако с твоего лица,
Оно делается спокойным, оживлённым. Гармахис, ты слишком молод
Для такого торжественного дела. Может, я найду для тебя что-то лучшее?
Молодость бывает лишь однажды. Зачем тратить её на скучные вещи?
Будем думать о ней, когда станет нечего делать. Сколько тебе лет, Гармахис?
Г а р м а х и с.
Мне двадцать шесть лет, царица! Я родился в первый месяц Сому, летом,
В третий день месяца.
К л е о п а т р а. (С нескрываемым удивлением.)
Как, значит мы ровесники.
Мне тоже двадцать шесть лет, я родилась на третий день месяца Сому.
Мы можем смело сказать, что наши родители не будут нас стесняться.
Если я красивейшая женщина Египта, то, Гармахис, во всём Египте
Нет мужчины красивее и сильнее тебя! Я, как царица, а ты, Гармахис,
Как главный столп моего трона! Станем работать на счастье друг друга!
Г а р м а х и с. (Глядя на небо.)
Может быть, не погибнем.
К л е о п а т р а.
Не говори о гибели никогда. Садись здесь, подле меня, Гармахис,
Поговорим, как добрые друзья. Ты рассердился на меня тогда, на пиру,
За то, что я посмеялась над тобой! Но это была всего лишь шутка.
Знаешь ли, как тяжела задача монархов, мучительно проходят дни и часы!
Ты не стал бы на меня сердиться, если б знал, что я разогнала свою тоску
Простой шуткой! Как надоели мне князья, сановники, надутые римляне!
В моих покоях они притворяются верными рабами, а за моей спиной
Они насмехаются надо мной, уверяя, что служу их триумверу или империи,
Или республике, смотря по тому, как повернётся к нам госпожа фортуна.
Нет ни одного между ними, глупцами, наряженными куклами, ни одного
Настоящего человека, с тех пор, как подлый кинжал убил великого Цезаря,
Который сумел бы справиться с целым миром! А я должна притворяться,
Льстить им, чтобы спасти Египет от их когтей. И что мне в награду?
Какая награда? Все говорят дурно обо мне, подданные ненавидят меня.
Я думаю, хотя я женщина, они убили бы меня, если бы нашли средство!
(Клеопатра закрыла глаза рукою. Гармахис вздрогнул всем телом.)
Они думают дурно обо мне, я знаю, называют меня развратницей,
Тогда, как я любила, лишь одного человека, величайшего из людей.
Любовь коснулась моего сердца, зажгла в нём священное пламя.
Сплетники клянутся, будто бы я отравила Птоломея, моего брата,
Которого римский сенат хотел сделать моим мужем, мужем сестры.
Всё это ложь! Он неожиданно заболел и вскоре умер от лихорадки.
Говорят, что я хочу убить Арсинию, мою сестру; это тоже ложь…
Она не хочет знать меня, но я люблю мою сестру всем моим сердцем.
Думают, обо мне дурно без причины; и ты, Гармахис, считаешь меня дурной!
О Гармахис, прежде чем осуждать, вспомни, какая ужасная вещь зависть!
Это боль ума, который злыми, завистливыми глазами смотрит на всё:
Видит зло на лице добра и находит нечистые мысли в самой чистой душе.
Подумай об этом, Гармахис! Как тяжело стоять на высоте над толпой рабов,
Которые ненавидят тебя за счастье и за ум. Они скрежещут зубами,
И мечут стрелы злобы из тёмной ямы, откуда взлететь, у них нет крыльев.
Они жаждут низвести благородство до степени пошлости и глупости.
Не торопись осуждать великих людей, чьё каждое слово и каждое деяние
Рассматривается тысячами завистливых глаз. Маленькие недостатки, которых
Выкрикиваются тысячами голосов. Суди справедливо, Гармахис,
Коль ты не хотел бы сам быть судимым. Царица никогда не бывает свободна.
Она только орудие в руках тех, которые гравируют железные книги истории!
О Гармахис, будь моим другом! Другом царским советником.
Другом, которому я могу довериться! Ведь здесь, во дворце я более одинока,
Чем всякая другая душа в моих царственных коридорах. Тебе я доверяю.
Правда и верность, видны в твоих глазах. Хочу возвеличить тебя, Гармахис!
Я не могу больше выносить душевного одиночества. Я должна найти кого-то,
С кем я могу говорить, посоветоваться и высказать, что у меня на сердце!
У меня есть недостатки, но я не так дурна, чтобы не заслуживать верности.
Есть и доброе во мне среди моих недостатков. Скажи искренне, Гармахис:
Хочешь ли ты сжалиться надо мной, над моим одиночеством, быть другом?
У меня были любовники, ухаживали рабы. Подданных больше, чем нужно,
Но поверь мне, никогда не было, ни одного настоящего, преданного друга.
(Клеопатра наклонилась к Гармахису, тронув за руку и посмотрела ему в глаза своими удивительными синими глазами.)
Г а р м а х и с. (Говорит в сторону.)
Я подавлен и поражён, думая о предстоящей ужасной, убийственной ночи.
Стыд и печаль овладели мной. Я её друг?! Я убийца, с кинжалом за пазухой!..
Тяжёлый стон рвётся из моего сердца…
К л е о п а т р а. (Думает, что он удивлён её неожиданностью, улыбнулась ему.)
Уж поздно. Завтра утром ты принесёшь мне ответ сам, и мы побеседуем!
О друг мой, Гармахис, я буду ждать, когда ты дашь мне ответ...
Протянула ему руку для поцелуя. Гармахис бессознательно поцеловал ей руку. Клеопатра ушла, Гармахис, словно очарованный смотрел ей вслед. Взял в руки венок из роз Клеопатры, стал рассматривать его в задумчивости. Неслышно подошла Хармиона. Она была взволнована, рассержена, холодна. Стукнула каблуком об пол.
Г а р м а х и с.
Это ты, Хармиона? Что с тобой? Ты, наверное, устала стоять за занавеской?
Почему ты не ушла, когда Клеопатра увела меня на площадку?
Х ар м и о н а. (Сердито.)
Где мой платок? Я обронила его здесь, мой вышитый платок!
Г а р м а х и с.
Платок? Клеопатра подняла его здесь, а я его выбросил.
Х а р м и о н а .
Я видела. Я хорошо всё видела. Ты выбросил мой платок, а венок из роз
Ты не выбросил! Ну, ещё бы, это же был дар царицы, и поэтому ты,
Царственный Гармахис, жрец Исиды, избранник богов, фараон,
Коронованный на благо Египта, дорожит им и сберёг его. Мой же платок,
Осмеянный легкомысленной царицей, выброшен!..
Г а р м а х и с. (Удивлённый её тоном.)
Что ты говоришь? Я не умею разгадывать загадки!
Х а р м и о н . (Вскидывая высоко голову. Говорит спокойно и нежно.)
Что я говорю? Я ничего не говорю, или всё, думай, как хочешь!..
Желаешь знать, что я думаю, мой возлюбленный брат и господин?
Я хочу сказать тебе, ты – в большой опасности! Клеопатра опутывает тебя
Своими роковыми чарами, и ты близок к тому, чтобы полюбить её,
Полюбить ту, которую должен убить! Смотри, любуйся на этот венок из роз,
Его ты не можешь выбросить, Гармахис, вслед за моим платком:
Клеопатра надевала его сегодня ночью! Венок ещё пахнет розами,
Он ещё наполнен благоуханием волос любовницы Цезаря и других!
Скажи, Гармахис, как далеко зашло на башне? Я не могла слышать и видеть.
Прелестное местечко для влюблённых! Какой дивный час любви!
Уж то-то Венера нынче ликовала в звёздном небе! Дивилась диву дивному!..
Г а р м а х и с. (Рассерженно.)
Девушка, как ты смеешь так говорить со мной? Вспомни, кто я есть для тебя!
Ты позволяешь себе насмехаться надо мной?!
Х а р м и о н а. ( Говорит спокойно.)
Я помню, чем и кем ты должен быть!
А что ты такое теперь? – я не знаю. Вероятно, ты знаешь это, ты и Клеопатра!
Г а р м а х и с.
Что ты думаешь обо мне? Разве я достоин такого порицания, если царица…
Х а р м и о н а.
Царица?! Что ж творится у нас? У фараона есть царица?!
Г а р м а х и с.
Если Клеопатра желает придти сюда ночью и побеседовать…
Х а р м и о н а.
О звёздах, Гармахис, наверное, о звёздах и о венке из роз. Больше не о чем!
Г а р м а х и с. (Говори жёстко.)
Не смей говорить со мной таким тоном. Ты забываешься, Хармиона!
Подумай только: кому и что ты говоришь?!
Х а р м и о н а. (Плачет.)
Ты не должен кричать на меня! Это жестоко и бесчеловечно.
Да, я забываю, что ты жрец, а не муж одной, может быть Клеопатры…
Г а р м а х и с. (Возбуждённый.)
Какое право имеешь ты? Как ты можешь думать?
Х а р м и о н а. (Слёзы катятся из глаз.)
Какое право имею я? Гармахис, разве ты слеп? Разве не знаешь,
По какому праву я говорю с тобой? Я должна сказать тебе, это в моде здесь,
В Александрии, по единственному и священному праву женщины,
По праву великой любви моей к тебе, которую ты, кажется, не замечаешь.
По праву моей славы и моего позора! О, не суди меня, Гармахис, за то,
Что правда вырвалась из моего сердца. Я совсем не дурная, но такая,
Какой ты сделаешь меня. Во мне живёт теперь дыхание славы,
Оживляя всю мою душу, если ты будешь моим кормчим, моим спутником.
Если же я тебя потеряю, то потеряю всё, что сдерживает меня от дурного;
Тогда я погибла! Ты не знаешь меня, Гармахис. Я больше и сильнее,
Чем тебе может показаться. Мы одной крови. Любовь сольёт нас в единое целое!
У нас одна цель: мы любим свою страну, и обет крепко связывает нас.
Прижми же меня к своему сердцу, Гармахис. Я подниму тебя на такую высоту,
На которую, ещё не мог подняться человек. Если же ты оттолкнёшь меня,
То берегись, я могу погубить тебя! Понимая все ухищрения развратной царицы,
Которая желает поработить тебя. Я сказала тебе всё, что у меня на сердце.
Она сжала руки, сделала шаг навстречу Гармахису. Смотрела, бледная и дрожащая, ему в лицо. Гармахис, понимая, в какое глупое положение он попал, засмеялся безумным смехом, как погребальным звоном. Хармиона отвернулась, бледная, как смерть, и молниеносный её взгляд, остановил его смех.)
Х а р м и о н а. (Говорит прерывающим голосом, опустив глаза.
Ты находишь, Гармахис, мои слова смешными?
Г а р см а х и с.
Нет, Хармиона! Прости мне этот смех. Это смех отчаяния!
Что я могу сказать тебе? Ты наговорила мне высоких слов о том, кем ты можешь быть! Мне остаётся сказать тебе, кто ты есть теперь.
Х а р м и о н а. (Вздрогнула.) Говори!
Г а р м а х и с.
Ты очень хорошо знаешь, кто я и какова моя миссия. Ты знаешь,
Что я поклялся Исиде; по закону божественности, ты для меня – ничто!
Х а р м и о н а. Прекрасно, Гармахис. (Опустила глаза.)
О, я знаю, мысленно этот обет уже нарушен! Мысленно, но не на деле,
Обет растёт, подобно облаку… Гармахис, ты любишь Клеопатру!..
Г а р м а х и с. (Вскрикивает.)
Это ложь!
Ты сама, развратная девушка, желаешь отвратить от долга, толкаешь к позору!
Ты увлеклась честолюбием и любовью, и не постыдилась переступить черту
Стыдливости своего пола и сказать то, что ты сказала. Берегись заводить меня!
Если ты желаешь, чтобы я ответил, я отвечу прямо, как ты спросила.
Хармиона, не принимая во внимание моего сана и моих обетов,
Ты была для меня и есть – ничто! Ты не заставишь моё сердце забиться сильнее!
Едва ли та можешь быть моим другом, так как, говоря по правде,
Я не могу доверять тебе. Ещё раз говорю: берегись! Ты можешь делать зло мне,
Но, если осмелишься поднять палец против нашего дела, умрёшь в тот же день.
Теперь наша игра сыграна.
Х а р м и о н а.
(Медленно отступала назад, пока не упёрлась спиной в стену. Закрыла лицо рукой. Посмотрела вверх сверкающими глазами, вокруг которых залегли красные круги.)
Довольно, не гневайся на такие пустяки, Гармахис! Я бросила кости и проиграла!
Горе побеждённому. Дашь ли ты мне кинжал, чтобы покончить с моим позором?
Нет? Тогда ещё одно слово, если можешь. Забудь моё безумие, Гармахис!
Не бойся меня! Я теперь, как и прежде, твоя слуга! Слуга нашего дела! Прощай!
(Хармиона ушла, держась за стену.)
Г а р м а х и с. (С отчаянием.)
Вот как Гармахис! Увы, мы строим планы, строим себе дом надежды,
Не рассчитывая, на гостей, на помеху! И как уберечься от такой гостьи,
От неожиданностей? Завтра до рассвета, я должен обагрить руки кровью царицы,
Которая мне доверяет! Почему я до сих пор не смог её возненавидеть?
Прежде мне в этом убийстве виделся оправдательный акт усердия и любви к Родине,
Но теперь я охотно отдал бы своё царственное прав, полученное от рождения,
Чтобы освободиться от этой ужасной необходимости. Но, увы!
Я знал, что этого избежать нельзя. Я должен испить эту чашу до дна,
Или быть поверженным. Чувствую, что на меня устремлены все взоры Египта
И взоры всех египетских богов. Я молился, Матери Исиде, послать мне
Силу совершить это убийство, молился так горячо, как никогда. И, о чудо!
Никакого ответа. Почему это? Что же порвало связь между мной и божеством,
Если впервые не удостоила Она ответа на призыв сына и избранного слуги своего.
Разве я согрешил в сердце против Матери Исиды? Хармиона сказала мне,
Что я люблю Клеопатру. Разве любовь – грех? Нет, тысячу раз нет!
Это протест природы против предательства и крови! Божественная Матерь
Знает мою силу. Быть может, она отвернула свой Священный лик от преступления?
(Садится, закрыв лицо руками.) |
