ОТРАЖЕНИЕ
хокку
Филмор Плэйс
(Владимир Ашурко)
220037 Минск, ул. Филимонова, 14-60
т.299-99-28, 689-99-28
Обложка – травянисто-зеленая.
Шрифт на обложке – белый.
Формат 1/32 (60х84)
Мы живем не для того, чтобы писать стихи. Мы пишем стихи, потому что живем на свете. Поэт любит не свои стихи – он любит мир. Не потому мне удается найти нужные слова, что я вечно в погоне за словом, а потому, что стремлюсь доискаться самой сущности нашего мира
Таникава Сюнтаро
Вступление
«Когда пишешь стихи, не думай, что их сочиняешь ты». Сайгё, японский поэт XII века.
В другое время, в другом месте, Дилан Томас, английский поэт XX века, отвечая на вопрос о роли поэта, почти дословно повторил слова Сайгё: «Поэт не придумывает слова, но Нечто хочется через него родиться в мир. И смысл поэтического творчества в том и состоит, чтобы выбрать слова, которые являются лучшими на взгляд автора».
Я часто думаю над этими словами, особенно когда в минуты творчества ощущаю Чье-то Незримое Присутствие. И точно так же, вслед за Сайгё и Диланом Томасом, верю, что стихи родятся вовсе не здесь. Просто в это время, в этом месте, этот человек слышит иную музыку, видит иной мир. Важно лишь стараться уловить то, что приходит. Важно лишь вслушиваться в самого себя, вглядываться в окружающий мир, и писать. Писать так, чтобы самого пробирало, писать от всего сердца, писать просто и хорошо. Так родится поэзия.
И не нужно бояться своих неумелых строчек: главное, быть искренним с самим собой, а мастерство приложится. Впрочем, последние слова относятся не только к поэзии: все в жизни нужно делать от души. Только тогда мы можем сказать, что живем по-настоящему.
На этом можно было бы и закончить, но прежде хотелось сказать еще несколько слов о том, что же такое хокку, короткое стихотворение в три строки, в шесть-семь слов.
Классические японские хокку имеют несколько формальных признаков: количество слогов в каждой строчке (5-7-5), сезонное слово (указывающее на определенное время года), режущее слово (разделяющее две первые строки от третьей, первую строку от двух последующих или отнесенное в конец стихотворения для придания ему логической завершенности), широкое использование омонимов и реминисценций, глубина, простота, естественность, грусть одиночества, просветленная печаль, горечь переживаемых мгновений, восприятие вечного в убегающем миге и так далее. Есть еще особое мировоззрение «хокку»: когда стихи дополняют прозу, когда новый стих вызывает в памяти старое стихотворение, когда хокку дополняют окружающий мир, и окружающий мир дополняет хокку.
Но главное, что имеет самое важное значение как в классических хокку, так и в современных, - послечувствие, то, что остается в душе после прочтения стиха. Ради послечувствия даже Басё, мастер, определивший каноны жанра хокку, жертвовал всем остальным. Собственно, в этом состоит поэтика хокку: каждый самостоятельно достраивает начатое автором. Это вопрос мастерства поэта и готовности читателя.
Например, хокку Басё
В пруду
Лягушки -
Всплеск
долго ни о чем, кроме заросшего пруда и лягушки, мне не говорило. Стихотворение зрело десять лет, пока слова Басё не открылись в новом свете. Я увидел, что хокку говорит гораздо больше, чем кажется на первый взгляд: говорит о творческом процессе, когда некий образ, звук, запах внезапно пробуждают прежде спокойную душу; говорит о жизни, когда маленькое взаимодействие клеток вызывает к существованию новую личность; говорит обо всем на свете…
И это вовсе не означает, что автор (либо переводчик) не смогли донести изначальный образ. Просто возросла моя готовность к восприятию, и то, что раньше казалось сокрытым, вышло наружу.
Или хокку Масаока Сики про Даруму (основателя дзэн-буддизма в Китае):
Проданы куклы
Одиноко и грустно сидит
Дарума у дороги
(куклу Дарумы изготавливают в виде неваляшки в позе сидящего в медитации монаха, что обозначает устойчивость духа перед любыми потрясениями. Странствующий торговец разносит куклы, в том числе и куклу Дарумы, по деревням и продает их)
Вот как я вижу смысл этого хокку: Кукла Дарумы – символизирует просветленного человека. Прочие куклы – обычных (непросветленных) людей. И мы, обычные люди, выбираем таких же, как и мы сами. А Дарума остается сидеть в самозабвенном погружении. Одиноко и грустно...
Или танка дзэнского учителя Хакуина:
О, как хотел бы я вновь
Услышать звук снега,
Падающего в темноте ночи
С деревьев
Старого храма в Синода
Вроде бы ни о чем, а такой просветленной печалью веет, таким одиночеством... И в то же время этот снег, эти деревья в саду, этот старый храм кажутся такими близкими, такими родными, словно стихотворение говорит о чем-то связанном непосредственно со мной, из моего прекрасного прошлого. Есть и еще одна грань: в стихотворении, в мимолетной красе падающего снега чудесным образом отразился весь мир, то самое Великое Единство, в котором сходятся противоречия...
Такова поэтика хокку, та самая, о которой так хорошо сказал Роберт Блайт: «В японской поэзии мы возвращаемся к друзьям детства, к дождю, стучащему в окно, к долгим безмолвным дорогам в ночи, к волнам прибоя, пребывающим в вечном движении, к луне, такой близкой и такой далекой, ко всем ощущениям фактуры, строения, веса и формы - этим бесценным сокровищам и неистребимым богатствам повседневной жизни ».
Вот почему когда слагаются хокку, следует думать не о количестве слогов, но о том, что останется в сердце... |
