Галактический Ковчег

Дата: Воскресенье, 2011-08-14, 11:42 AM | Сообщение # 1

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 1722

Статус: Offline

Страница сайта

В 2021 году Михаилу Булгакову - 130 лет!

Дата рождения: 3 (15) мая 1891
Место рождения:Киев, Российская империя
Дата смерти: 10 марта 1940 (48 лет)
Место смерти: Москва, СССР
Род деятельности: Писатель, драматург
Годы творчества: 1920-е — 1930-е
Направление: проза, театр
http://www.bulgakov.ru/

Тот, кто в сердце своём
Роману воздвиг
Из времён и пространств - сонм живущих галактик, -
Средь метафор ища его истинный лик,-
Не фанат,
А - стратег, прорицатель и тактик….
ПорталКиноКовчег

Мне кажется, обществу ещё предстоит понять,
какая это сложная, мениппейная, тайнопись – творчество Михаила Булгакова, его «Мастер и Маргарита»,
где мастер придумывает своего Понтия Пилата, Воланд в Москве - словно во главе комиссии по контролю за качеством человеческого материала...

И что может происходить, если его герои - вечны?
И - кто они? Как же хочется проникнуть в их мир!!
а для этого, прежде всего, надо научиться перемещаться во времени...

З/найте, люди, то время, в котором мы жили: -

А/нгел смерти был главным, а Бог замолчал,

В/ойском демонов нас, как кольцом окружили,

Е/женощно к нам в двери призрак смерти стучал

Щ/едрость этого времени- цепи предательств,

А/рки древних распятий Христова добра

Н/айден автором выход из тех обстоятельств -

И/зощрением мысли – со смертью игра.

Е/сли нам повезёт, то откроем мы кладезь...

Прикрепления: 3821059.jpg (37.3 Kb) · 4632201.gif (5.8 Kb) · 6613476.jpg (57.5 Kb)

Мысли - начало поступков

Сообщение отредактировал Лара_Фай-Родис - Среда, 2021-04-21, 8:51 PM

Дата: Суббота, 2021-08-28, 9:17 AM | Сообщение # 1061

Администратор

Группа: Администраторы

Сообщений: 6920

Статус: Offline

Цитата Лара_Фай-Родис (

)

Не слишком ли много и, в глобальных масштабах причём, выросло число особей в обществе, не просто равнодушных(умывающих руки), а активно жестоких ко всем, кто слабее и не может за себя постоять?! Мирное житьё и благополучие тоже - господнее испытание?

Я вижу иначе глобальные масштабы и расслоение на уровне тонкоматериального мира. Да, и равнодушные есть и будут, и травчатые души, и жестокие тоже... да весь спектр вечен, ибо мир неделим, НО важна мера, доля каждого уровня в едином организме человечества. Как сознание многослойно, так и его материальные проекции тоже. И кто будет формировать умную меру, как ни сотворцы нового мировоззрения?

Мирное житьё народов многих современных стран - результат Выбора ежедневного, прежде всего, в мире Мысли коллективной, а не испытание господнее. Не надо на него сваливать свои пригрешения. Войны и трагедии мира - это период незрелости душ, ведущих за собой массы себеподобных. Детство человеческой цивилизации завершилось, какой будет юность и зрелость - зависит от ежедневных Выборов души каждого человека. Вот, о чём призываю думать.

Въедливый

Дата: Суббота, 2021-08-28, 9:50 AM | Сообщение # 1062

Хранитель Ковчега

Группа: Модераторы

Сообщений: 2638

Статус: Offline

Цитата Танец (

)

Да ведь век сменился, пора бы душу умывать, распространяя свет, оставляя пороки в прошлом...

Описание в романе МиМ реалий психушки с наслоениями повествований в повествовании о событиях, предшествующих попаданию в психушку, философско-психологические сентенции и выводы, перескоки дневниковых записей Мастера, набор якобы спонтанных, но реально узнаваемых в жизни людей, деяний мистических персонажей напоминают "Записки из Мёртвого дома" Ф. М. Достоевского. Не те ли были вдохновляющим литературным Вожатым (аналогично Вергилию у Данте) для писателя М. А. Булгакова в его многолетнем труде над романом МиМ?

Ничто не остаётся в прошлом, всё психологическое во взаимоотношениях людей, включая пороки, перетаскивается и в настоящее: об этом литературные свидетельства Данте, Достоевского, Булгакова, современный, нами наблюдаемый, беспредел, не нашедший ещё литературного выражения для потомков...

Только многовековая работа с молодыми поколениями социально справедливого общества может перестроить ментальность людей на принципы гуманистической этики. И чем раньше начать такую работу, тем лучше для судьбы человечества в целом.

ёклмн&ёпрст

Дата: Суббота, 2021-08-28, 10:34 AM | Сообщение # 1063

Администратор

Группа: Администраторы

Сообщений: 6920

Статус: Offline

Цитата Въедливый (

)

Ничто не остаётся в прошлом, всё психологическое во взаимоотношениях людей, включая пороки, перетаскивается и в настоящее: об этом литературные свидетельства Данте, Достоевского, Булгакова, современный, нами наблюдаемый, беспредел, не нашедший ещё литературного выражения для потомков...

Александр, вы полагаете, что высокохудожественное описание сегодняшнего беспредела, вакханалии бездуховности тоже должно почитаться потомками, как достояние человеческой культуры в будущем?

Дата: Суббота, 2021-08-28, 10:36 AM | Сообщение # 1064

Администратор

Группа: Администраторы

Сообщений: 6920

Статус: Offline

Цитата Въедливый (

)

Только многовековая работа с молодыми поколениями социально справедливого общества может перестроить ментальность людей на принципы гуманистической этики. И чем раньше начать такую работу, тем лучше для судьбы человечества в целом.

Вы полагаете, что со времён Данте такая работа, да и со времён античных, не велась?

Да именно эта Работа и есть вечная Работа великих душ Земли.
Вспомните, Как именно учил Сократ молодежь!
Вспомните о тысячах или миллионах его учеников в прошедших веках и ныне продолжающих Работу!
Социально справедливое общество формируется в душах людей. Вспомните о великих предках, чьи души звёздами сияют нам тысячи лет, не в переносном, а в самом прямом смысле!

Вы говорите... Записки из Мёртвого дома...
Да уж, мы в массе своей живем в таком вот мёртвом или полумёртвом доме, или в общей психушке. А когда встречаем врача (читай - Учителей вечности), гоним его и убегаем либо убеждаем его, что мы вовсе не больны, а вполне-таки здоровы, умны и дееспособны.

Въедливый

Дата: Суббота, 2021-08-28, 1:44 PM | Сообщение # 1065

Хранитель Ковчега

Группа: Модераторы

Сообщений: 2638

Статус: Offline

Цитата Танец (

)

Феана, пожалуйста, не переводите сказанное на встречные надуманные риторические вопросы, на которые нет ответов. Не о том было сказано, о чём Вы спросили.

Цитата Танец (

)

Да именно эта Работа и есть вечная Работа великих душ Земли.

В том-то и дело, что "великих душ", "сияющих звёзд" - индивидуальностей, с их бесспорным словесным искусством. А надо влияние общества, и как говорится, усваивать гуманистическую этику с молоком матери, всем укладом окружающей жизни, во всех одновременно живущих поколениях, а не проповедями с благими пожеланиями "Учителей вечности", вопреки опыту окружающей жизни. Тысячи лет уже прошли с такими проповедями индивидуальностей, религии рождалиь и вырождались, а толку так и нет.

Общество в целом и только социально-справедливым укладом жизни, без вопиющего неравенства жизнеобеспечения в поколениях, решит эту проблему. ИМХО

ёклмн&ёпрст

Сообщение отредактировал Въедливый - Суббота, 2021-08-28, 1:46 PM

Дата: Суббота, 2021-08-28, 2:04 PM | Сообщение # 1066

Администратор

Группа: Администраторы

Сообщений: 6920

Статус: Offline

Цитата Въедливый (

)

Тысячи лет уже прошли с такими проповедями индивидуальностей, религии рождались и вырождались, а толку так и нет.

Откройте глаза, пожалуйста. И не будем уводить разговор далеко от темы.

Дата: Суббота, 2021-08-28, 5:38 PM | Сообщение # 1067

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 1722

Статус: Offline

Цитата Въедливый (

)

Только почему-то после развала СССР все кинорежиссёры и писатели напрочь забыли о необходимости нести в массы темы, поднимаемые ранее
Иваном Ефремовым и братьями Стругацкими, словно на них закончилась эпоха благородной утопической литературы.
Как Вы думаете, а ПОЧЕМУ?! Кто-то дал команду "ДЕРЖАТЬ И НЕ ПУЩАТЬ!"? А заодно - и не провозглашать никакую государственную идеологию? ПОЧЕМУ? Пока не вызреет матёрое ЛИБЕРТАРИАНСТВО со своей СВОБОДОЙ ЛИЧНОЙ ВОЛИ СИЛЬНОГО?
Без сильной воли государства, как аппарата, обеспечивающего защиту прав граждан, никакое справедливое общество построено быть не может,
ибо: ТЫСЯЧУ РАЗ ПРОИЗНЕСИ СЛОВО ХАЛВА, ВО РТУ СЛАЩЕ НЕ СТАНЕТ....

Цитата Танец

... вы полагаете, что высокохудожественное описание сегодняшнего беспредела, вакханалии бездуховности тоже должно почитаться потомками, как достояние человеческой культуры в будущем?

Пусть вам ответят за меня великие.
Время войн и потрясений всегда порождает новых великих - героев и свидетелей, из которых потом выходят гениальные писатели,
такие, как, например, Генрих Бёлль:
"Художественное познание действительности отличается от познания научного. Если вы сравните документальную книгу с романом, написанным в то же самое время, с хорошим, очень сильным, романом, вы в романе найдёте больше реальности, более полное свидетельство о том времени.
Вчитываясь в Достоевского, Диккенса, Теодора Драйзера и многих других писателей Х1Х-го и ХХ-го веков, я получаю больше информации о времени, когда они жили, чем мог бы получить, если бы обращался только к документальным работам."

Генрих Бёлль- немецкий писатель, родившийся в 1917-м, с 1939-го по 1945-й участвовавший во Второй Мировой войне, для меня - ярчайший пример выдающегося представителя германской нации, на собственной шкуре осознавшего всю тяжесть вины всего германского народа,
и Генрих Бёлль сумел в своих послевоенных произведениях снова пережить и прочувствовать вместе со всем своим народом весь кошмар выпавших на их долю лет всенародного преступления, наказания и осознания... В 1972-М был удостоен Нобелевской премии.

Несомненно, высокохудожественные свидетельства времени, такие, как роман "Мастер и Маргарита" М.А.Булгакова, заслуживают
внимания и прочтения будущих поколений благодарных читателей, как не просто талантливый роман, но ещё и загадочный по принципу изложения сути и завуалированных нём мессенджей сообразительным читателям, обожающим головоломки...и не беда, что, чем талантливее произведение, тем дальше оно уходит в глубины таинственной метафоры, слишком сложной для неподготовленного читателя...

Мы всегда ощущаем некую "чертовщинку" в том, что нам не понятно, и часто просто рефлекторно стараемся от непонятного отвернуться, чтобы не пугаться элементарным детским страхом темноты)))

Прикрепления: 8076095.gif (131.6 Kb)

Мысли - начало поступков

Сообщение отредактировал Лара_Фай-Родис - Суббота, 2021-08-28, 5:41 PM

Дата: Суббота, 2021-08-28, 8:19 PM | Сообщение # 1068

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

Цитата Лара_Фай-Родис (

)

Видимо, Булгаков сделал это сознательно.Его прежде всего интересовала тема человека, “умывающего руки”.
/Мень/

А кто у нас умывающий руки? Пилат? В романе этого у него не вижу. Разве что кровью зарезанного Иуды он омывает руки. Осталоось немного её на 30 серебряных вещдоках. biggrin

При всём уважении к Отцу Александру Меню, он здесь просто отмахивается от евангельской темы романа. Не хочет (да и не может по сану) пояснять противоречивые ходы Булгакова. У которого Иешуа отдаёт команды Воланду убить двух людей.
Это же то самое, в чем по Евангелию обвиняли Христа, когда он изгонял бесов из людей - "раз он повелевает бесами, от кого он?"

Лара, статья, на которую вы ссылаетесь, написана для официальной публикации, то есть, скорее всего проверена соответствующим отделом Патриарха (на ту пору товарища Ридигера). Если столь большой строгости в начале 90-х церковь ещё не проявляла, то, тем не менее, отец Мень не мог отрешиться от канона. Более того, он оценивал не только "МиМ", но и всю апокрифическую прозу (даже Ренана и "Жизнь Христа", и "Антихрист" - о Нероне), как нечто весьма слабое, не имеющее силы боговдохновенного.

Может быть это даже не отрицание апокрифов, а поддержка административной политики замалчивания действий оппозиции, вполне возможно. Публикация-то официальная и церковью не запрещена.

Вот не найду стенограмму записи беседы Отца Меня с прихожанами, там он много свободнее. У меня было несколько таких "АПОКРИФИЧЕСКИХ", неофициальных выступлений Меня, где он фактически становится на позиции Агни-Йоги Рерихов. Но этих вещей в сети скорее всего нет. Рериховцы их не любят, поскольку Мень не рерихнувшийся, а остро критичен и к священной Йоге. Церковь, предполагаю, и родственникам Меня намекнула о нецелессобразности публикаций этих записей, во избежание определённых мер, например приостановленного процесса отлучения Отца Александра.

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Сообщение отредактировал Просперо - Воскресенье, 2021-08-29, 6:02 AM

Дата: Суббота, 2021-08-28, 9:56 PM | Сообщение # 1069

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 1722

Статус: Offline

Цитата Просперо (

)

Цитата Лара_Фай-Родис ()Видимо, Булгаков сделал это сознательно.Его прежде всего интересовала тема человека, “умывающего руки”.
А кто у нас умывающий руки? Пилат? В романе этого не вижу.

Очевидное доказывать - это скучно...
"УМЫВАЮЩИЙ РУКИ" - ЭТО ЛЮБОЙ, КТО ЛЮБЫМИ СПОСОБАМИ ГАСИТ В СЕБЕ ЛЮБОЕ УГРЫЗЕНИЕ СОВЕСТИ,
т.е. и любой, кто оберегает себя от необходимости "включать совесть"...
Разве Пилат не понимал, что поступает вопреки тому, что подсказывает совесть?

Тема ДРЕМУЧЕЙ ТРУСОСТИ И ПОПРАННОЙ ЕЮ СОВЕСТИ - ГЛАВНАЯ ТЕМА, СШИВАЮЩАЯ ВОЕДИНО РОМАН В РОМАНЕ,
И Пилат - уже старый и больной человек, чутко улавливал, куда дует ветер времени, который в конечном итоге
не пощадит и его самого. Не только вояка, но и дипломат, он уже трусливо лавировал меж камней в пересыхающем русле собственной жизни,
сидя в ненавистной иудейской провинции...если чиновник перекладывает свою вину на вышестоящую инстанцию,
это не значит, что он - не трус, и у него будет спокойная совесть...

"Прочитав поданное, он еще более изменился в лице.
Темная ли кровь прилила к шее и лицу или случилось что-либо другое,
но только кожа его утратила желтизну, побурела, а глаза как будто провалились. Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них,
только у прокуратора что-то случилось со зрением.
Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появилась другая.
На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец;
на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью;
запавший беззубый рот с отвисшей нижней капризною губой.
Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ершалаима вдали, внизу за садом,
и все утонуло вокруг в густейшей зелени Капрейских садов.
И со слухом совершилось что-то странное, как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы
и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества...»Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: «Погиб!», потом: «Погибли!..»
И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то долженствующем непременно быть – и с кем?! –
бессмертии, причем бессмертие почему-то вызывало нестерпимую тоску...."

Что это, если не самая дремучая животная трусость?

Одесская поговорка:

Да есть таки у меня совесть, просто не мешайте мне её экономить)))

Мысли - начало поступков

Сообщение отредактировал Лара_Фай-Родис - Суббота, 2021-08-28, 9:59 PM

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 6:21 AM | Сообщение # 1070

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

Цитата Лара_Фай-Родис (

)

«Закон об оскорблении величества...»Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: «Погиб!», потом: «Погибли!..»И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то долженствующем непременно быть – и с кем?! –
бессмертии, причем бессмертие почему-то вызывало нестерпимую тоску...."
Что это, если не самая дремучая животная трусость?

Нет, Лара, это не трусость, а норма работы в системе чиновного и военного подчинения - "Закон об оскорблении величества" надо исполнять.

А не смог - значит "Погиб!" - сначала в единственном числе, затем "Погибли" во множественном - и оба ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОГИБЛИ в этот момент, ушли в нестерпимое бессмертие.

Лара, Понтий Пилат офицер. Конечно, женщина может назвать трусом и офицера, но ситуацию-то это не изменит. Отказаться от исполнения ЗАКОНА всадник может только сложив полномочия. Или, если этого честь не позволяет, можно застрелиться.

Но что изменит смерть или снятие полномочий? У префекта-прокуратора, безусловно, имеется первый заместитель, который тут же вступит в должность на правах Исполняющего Обязанности и исполнит ЗАКОН.
Потому и "погибли" безвозвратно. Человек не имеет значения.

А в какой точке, в каком месте логистики принятия и реализации решения ты видишь возможность проявить не трусость, а что? Героизм и самопожертвование женщины, спасающей своё дитя?

Ну, совсем не мать родная отроку Иешуа товарищ Понтий, да и зачем Пилату спасать дитя, которое Отец Наш

послал на распятие?
*
Вопрос о трусости и смелости при исполнении Закона лично для меня принципиален. Можно сказать - защищаю честь мундира.
Так сложилось, что вместе со службой в Советской Армии у меня набралось 15 лет стажа государственной и муниципальной службы. Чиновником я был, правда, в роли корреспондента-организатора городского радио, затем когда был редактором городской газеты трудовая книжка лежала в ГорСовете, после ликвидации Советов перешла в Администрацию по передаче полномочий. Затем при работе социологом, руководителем информационно-аналитической службы, вообще получил чин муниципального советника 1 класса, закончил магистратуру по специальности менеджмент Государственного и Муниципального Управления.

В Системе Закон надо исполнять, это априори, это не обсуждается.

И, хоть чиновник был я своеобразный, но решения о жизни или прекращении (по сути смерти) печатных изданий принимать приходилось. Причём оба свои детища, и городскую газету, и молодежную/детскую газету я закрывал сам. Не дожидаясь судебного преследования и соответствующего решения свыше.

Вы, возможно, сочтёте мои решения трусостью.

Но свою городскую газету я закрыл на четвёртый год существования новой городской газеты, до этого моя была просто приостановлена. Так я вынудил оккупанта, забравшего полномочия Совета, всё же учредить газету, куда ушёл весь редакционный коллектив кроме лично меня.

А молодежную газету я преобразовал в молодежный издательский проект с выпуском авторских книг на бумажных и электронных носителях. То есть вышло всего 8 номеров этой газеты в первый год жизни проекта, но сам проект прожил потом ещё 9 лет.

Жизнь обоих моих детищ обеспечена именно моими не героическими решениями. Если бы я пошел на самопожертвование вопреки изменившемуся Закону этого бы не было. Этого пошлого отступления от родительских прав.

Куда мне до Пилата, конечно... biggrin

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Сообщение отредактировал Просперо - Воскресенье, 2021-08-29, 7:46 AM

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 6:54 AM | Сообщение # 1071

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

Цитата Въедливый (

)

С молоком матери - это хорошо, но в доме должна быть и мужская точка зрения.
С женской точки зрения у нас здесь и офицер Понтий Пилат трусит, сдаётся на милость Караульного Устава. drink

Накатил бы да победил бы!

А что, Александр, Вы имеете против благих пожеланий "Учителей вечности"?

По рыночному опыту окружающей жизни мы сейчас и живём, и при социализме некоторые жили по опыту предыдущей жизни те же Варенуха, Алоизий Могарыч, управдом взявший у черта доллары biggrin

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Сообщение отредактировал Просперо - Воскресенье, 2021-08-29, 7:49 AM

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 2:51 PM | Сообщение # 1072

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

Цитата Лара_Фай-Родис (

)

Очевидное доказывать - это скучно...

понимаю, Лара, мне тоже сначала стало скучно, настолько у нас очень разные очевидности, но потом стало наоборот интереснее в 3 раза. Как думаете - они не сводимы? - наши очевидности.
Оставим Пилата.

Как Вы думаете отцу Александру Меню не было стыдно за насмешки над поисками Христа в книгах у Эрнеста Ренана? Не мучила совесть?
Он же поступил, как чиновник церкви в этой статье, защитил Закон, Канон, мундир.
Потом, на встречах с прихожанами тет-а-тет он говорил не по-церковному, на одной из последних встреч дошел до практически прямого цитирования Анги Йоги Рерихов по части Христа. Возможно, после того и пришёл к нему гражданин с топором, такая манера ответа у темных, простая.

ОЧЕВИДНОЕ
Бачили очи шо купували

Очевидное - это далеко не всегда реальное. Как это ни скучно, давайте всё-таки попробуем увидеть реальность. Помогать друг другу в этом.

Вы мне уже очень помогли цитатой из главы 30. Теперь получается, что Мастер и Маргарита убиты трижды
1 - распоряжением Иешуа через Левия Матвея Воланду
2 - вином Азазелло
3 - "сердечный приступ" Маргариты - Азазелло просто смотрел, контролировал невидимых, не описанных в романе спецслужб Воланда.

Кого должна мучить совесть за это убийство?
1. Заказчика?
2. Азазелло?
3. Невидимых темных?

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Сообщение отредактировал Просперо - Воскресенье, 2021-08-29, 2:55 PM

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 4:34 PM | Сообщение # 1073

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

Александр Мень

Эксперимент Ренана

6 октября 1845 года по широкой лестнице семинарии св. Сюльпиция спускался молодой человек в сутане. Он знал, что идет здесь в последний раз. Ему было всего 22 года; еще недавно он готовился принять сан священника. Но теперь с этим было покончено навсегда. Сделать решительный шаг было мучительно тяжело. Прежде чем Жозеф Эрнест Ренан, от природы нежный и ранимый, перешел свой рубикон, он долго метался, страдал, спорил с самим собой, советовался с друзьями и наставниками.

Сын бретонского рыбака, он вырос в тихом провинциальном городке, овеянном легендами, в атмосфере старинного традиционного благочестия. Набожная мать радовалась школьным успехам сына и его будущей церковной карьере. Благодаря блестящим способностям юный бретонец был отправлен в Париж, где должен был изучать богословские науки.

Это было первым потрясением в его жизни. Впоследствии писатель вспоминал: «Буддийский лама или мусульманский факир, перенесенный во мгновение ока из глубины Азии на шумный бульвар, пришел бы в меньшее изумление, чем я, так неожиданно очутившийся в этой среде, столь непохожей на общество наших старинных бретонских пастырей, этих почтенных голов, совершенно одеревеневших или окаменевших, напоминавших те колоссальные статуи Озириса, которыми позже я любовался в Египте, смотря длинный ряд их, величественных в своем блаженном покое. Мое прибытие в Париж явилось переходом из одной религии в другую. Мое бретонское христианство не более походило на то христианство, которое встретило меня здесь, чем старинное полотно, грубое как доска, на тонкий батист».

Но с напором кричащей и поверхностной цивилизации Ренан в конце концов справился. Врожденная и воспитанная чистота, любовь к научным занятиям, внимательная забота наставников помогли ему избежать вульгарных соблазнов Парижа.

Но его подстерегали другие искушения.

В те годы католическая наука всеми силами противилась новым методам и выводам, которые разрабатывали в Германии исследователи Библии. Они утверждали, что далеко не все священные книги принадлежат тем авторам, которым их приписывает традиция, что ряд библейских произведений создавался постепенно из многих частей, что необходим пересмотр всей хронологии и реконструкции библейской истории в целом.

Сегодня мало кто считает, что эти чисто исторические проблемы затрагивают сущность веры, сущность библейского учения. Ведь Церковь признала те или иные книги священными, каноническими не за точность древней хронологии или фактических деталей, а потому, что они соответствовали ее живому Преданию, ее вере, воспринятой от апостолов. Но тогда, в середине XIX века, у католиков преобладали другие взгляды. Считалось, что Библия абсолютно непогрешима в смысле фактов, что любые научные взгляды, вносящие коррективы в традиционные представления, неприемлемы. Между тем, Ренан, изучая протестантских библеистов, убеждался в обоснованности многих их теорий. Это внесло в его сердце и разум тяжкий разлад. В письмах к друзьям он сетовал, почему не родился протестантом.

Впрочем, и протестантизм вскоре стал казаться ему несостоятельным. Вера Ренана дала непоправимую трещину. Мать, узнав о его сомнениях, горестно недоумевала, почему сын становится отступником из-за каких-то спорных толкований, а он считал, что она «недостаточно образованна», хотя и умна. По иронии судьбы позднейшая католическая наука оказалась на стороне этой простой женщины.

Но, пожалуй, дело было не только в библейской науке. Позитивизм и рационализм оказали сильное разрушительное воздействие на мысль Ренана. И что особенно важно, его скепсис был поддержан сестрой Генриеттой, которую он бесконечно уважал и любил. При ее содействии бывший семинарист вступает на светское поприще. Он посвящает себя восточной филологии и истории, издает переводы, пишет эссе и исследования по древним языкам.

Постепенно формируется его новое мировоззрение, которое представляет собой истинный клубок противоречий. Он отрицает религию, но в то же время восхищается ею, он постоянно говорит о Боге, но никогда нельзя понять, какой смысл он вкладывает в это слово; он проповедует скептицизм, пытаясь остаться романтиком-идеалистом. В основе его мышления — каприз, игра, любование тем, во что он не верит, и вера в то, что подвергает сомнению. Он остается «прогрессистом» в духе XIX века, но при этом никогда не упускает случая поговорить о тщетности всех человеческих усилий...

Мы намеренно остановились на душевной драме Ренана. Это многое объясняет в характере его книг. Отойдя от Церкви, он, тем не менее, сохранил своеобразную любовь к личности Христа. В одном из очерков 1857 года он писал, что историки должны подходить к Евангелию с таким же благоговением, как старинные мастера — к картинам на евангельский сюжет. Насколько сам писатель будет следовать этому принципу, мы увидим ниже.

В 1860 году Ренан принял участие в экспедиции на Восток, которую организовало правительство Наполеона III. К тому времени молодой ученый уже завоевал авторитет среди французских семитологов. Сестра отправилась вместе с ним. Она была свидетельницей и вдохновительницей его первых попыток набросать контуры книги о Христе. Писалась повесть в дороге, в окружении восточного пейзажа, который делал необыкновенно живым рассказ евангелистов. Ренан имел с собой минимум книг и пособий, но панорамы, которые открывались перед ним, стали для него «пятым Евангелием».

Генриетта не дождалась окончания работы брата. Находясь в Ливане, оба они заболели тяжелой лихорадкой, и, когда Ренан очнулся после многодневного забытья, он узнал, что сестра скончалась. Ей он и посвятил свою «Жизнь Иисуса», которая вышла в Париже в 1863 году.

Книга была построена как историческое повествование, но несла в себе все признаки романа. Многочисленные ссылки на источники, глубокое знание эпохи не могли скрыть этого от читателей. Там были и яркие картины древнего быта, и описания природы, и обилие произвольных домыслов. Ренан даже не удержался и в конце поместил главу «Судьба врагов Иисуса» — совсем как в классическом романе.

Книга имела шумный успех. Одни восторгались — другие выражали негодование. За полтора года «Жизнь Иисуса» выдержала 13 изданий.

Цели своей — воссоздать образ евангельского Христа как человека, как живой индивидуальный характер без чего-либо выходящего за пределы хорошо известных явлений — автор не скрывал. И с художественной точки зрения эта задача, казалось, была выполнена.

Что же мы находим в книге Ренана?

Его любимый литературный прием — контрасты. Он живописует цветущую Галилею, северную часть Палестины, с ее садами и нивами и противопоставляет ей суровый гористый юг, Иудею, пустынную и мрачную. В Галилее женщины и дети водят хороводы и поют песни, а в Иудее обитают угрюмые фанатики, сухие знатоки уставов. Иисус Назарянин — юноша, выросший в «упоительной» среде Севера. Он чист, наивен, полон нежности и снисходительности к людям. Он проповедует счастливое Царство добрых бедняков, проповедует безоблачную «религию сердца», веру в благого небесного Отца. По выражению Ренана, это был «чистый культ, религия без священников и без обрядности, всецело основанная на влечении сердца, на подражании Богу». В течение года, пишет Ренан, «Бог поистине обитал на земле». Однако идиллия была прервана. «Чарующий Учитель» столкнулся с грозным иудейским пустынником, Иоанном Крестителем. Он-то и внес смущение в сердце Иисуса. Проповедник любви и радости задумал после этой встречи покорять мир более энергично. Он вступает в споры с учеными, совершает мнимые чудеса (или позволяет верить в них), становится резким и нетерпимым, ставит перед своими последователями невыполнимые требования и наконец идет в Иерусалим, чтобы бросить вызов темному царству фарисеев. Словом, жизнь Иисуса Ренан реконструирует по тому же методу контрастов, к какому он прибегал, когда рисовал стилизованные картины природы и быта.

Поход в Иерусалим приводит к трагической развязке. «Второй» Иисус, этот «мрачный гигант», подавивший «первого», кончает жизнь на кресте. Сцену Голгофы Ренан заканчивает панегириком, который в его устах звучит странно и двусмысленно: «Покойся же отныне в славе Своей, благородный Учитель; Твой подвиг совершен; незыблема божественность Твоя. Да не смущается дух Твой; никакая роковая ошибка не разрушит вовек воздвигнутое Тобою здание»... И далее в таком же духе.

Иные наивные читатели принимали подобные хвалы за чистую монету, не замечая, что все это пустая риторика. Ибо чем было восхищаться? Кого изобразил французский беллетрист? Слабого человека, легко подверженного влияниям, жившего иллюзиями и наивными доктринами давно прошедших дней. Человека, готового на «невинные обманы», полного постоянных колебаний и внутренних противоречий. Суть его учения — набор сентиментальных банальностей во вкусе парижских мещан. Яркие картины эпохи и природы не спасают положения. Рама великолепная, но в ней помещено полотно с изображением человека, в сущности, жалкого...

Невозможно себе представить, чтобы герой этого романа положил начало великой мировой религии, изменившей ход истории. А чего стоят суждения Ренана о пасхальных событиях! Оказывается, все дело в Марии Магдалине. «Страсть галлюцинирующей женщины дает миру воскресшего Бога!» - патетически восклицает Ренан. Но разве мало было в прошлом и настоящем галлюцинирующих женщин? Разве мало, наконец, было в Галилее молодых людей, которые имели нежную душу и простую веру? Как случилось, что именно в евангельских событиях берет свой исток вселенская река христианства? Одним словом, подлинного, реального Христа в книге Ренана нет. А образ, им созданный, оказался насквозь фальшивым и недостоверным. На фоне этого фиаско спорные детали уже не играют решающей роли.

Обнаружилась и фальшь в призыве Ренана благоговейно относиться к образу Основателя христианства. Это видно хотя бы из его трактовки Гефсиманской молитвы Христа в час Его смертельной скорби. Она истолкована Ренаном в высшей степени тривиально. «Вспомнил ли Он, — пишет романист, — о светлых галилейских ключах, где Ему можно было освежиться; о виноградных кустах и смоковницах, под тенью которых Он мог отдохнуть, или о юных девах, которые, быть может, готовы были полюбить его?». За каждым словом здесь сквозит одна-единственная мысль: «Он человек, Он просто человек, Он такой же человек, как мы,— не более». И этого было достаточно, чтобы опошлить, сделать элементарным и плоским трагическое и священное.

Таков был эксперимент Ренана.

Когда прошел первый шок, вызванный его книгой, христианские и нехристианские писатели извлекли из нее немало поучительных уроков, как в отрицательном, так и в положительном смысле. Одни справедливо критиковали Ренана за произвол и натяжки, другие, соглашаясь с критиками, учились у него так называемой «исторической живописи». Но большинство прозаиков интуитивно поняли его главный изъян. Выяснилось, что того Христа, Который стал «светом миру», изобразить Ренан не смог.

И его неудача определила подходы к евангельской теме почти во всей беллетристике XIX века.

*
У БУЛГАКОВА ВЕДЬ ТОЖЕ ПРОСТО ЧЕЛОВЕК
Тоже неудача? Или то, что он потом повелевает Воландом, всё исправило?

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Сообщение отредактировал Лара_Фай-Родис - Воскресенье, 2021-08-29, 6:41 PM

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 5:19 PM | Сообщение # 1074

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

От Ренана до Швейцера

В 1877 году Гюстав Флобер, друг Ренана, создает повесть «Иродиада», первый русский перевод которой был сделан И. С. Тургеневым. В ней мы найдем и подробное описание Иродова дворца у берегов Мертвого моря, и гор, «похожих на гребни окаменелых волн», и сцены придворных нравов, и филиппики Крестителя против Иродиады, и бури страстей. Нет там лишь одного — Иисуса. Он «скрыт за кадром». Его присутствие в драматических перипетиях повести лишь смутно угадывается.

Флобер по достоинству оценил наиболее сильную сторону книги Ренана — ювелирную отделку «рамы», и сам дальше этой «рамы» пойти не рискнул.

Почти то же самое находим мы у Анатоля Франса, глубокого почитателя Ренана. Впрочем, его новелла «Прокуратор Иудеи» (1892) куда интереснее и глубже, чем произведение Флобера. Автор «Саламбо» дал лишь яркий эпизод из древних времен, любопытный, подобно музейному экспонату. Франс же попытался разобраться в психологии человека, приговорившего к казни Иисуса Назарянина, и найти в ней нечто, присущее многим людям.

Действие происходит через несколько лет после Голгофы. Бывший правитель Иудеи беседует о тех временах с товарищем. Тот напоминает Пилату об Иисусе, казненном по его приказу. Но странное дело — прокуратор ничего не может вспомнить. Даже красота куртизанки Марии Магдалины им не забыта, а смерть Невинного начисто стерлась из его сознания. Напрасно собеседник пытается оживить его память. Пилат лишь упорно твердит: «Нет. Не помню. Ничего не помню».

Франс, вероятно, имел в виду, что распятие какого-то галилеянина было для Пилата событием малопримечательным. Действительно, из исторических свидетельств известно, что прокуратор часто расправлялся с неугодными людьми без суда и следствия. На этом кровавом фоне крест «Царя иудейского» словно бы терялся. Однако, хотел того Франс или нет, читатель чувствует, что дело вовсе не так просто. Римлянин не желал помнить о том, что смутно тревожило его совесть...

Как бы то ни было, самого Христа Франс не изображает. Попытку обрисовать Его образ предпринял Оскар Уайльд в своем посмертно изданном произведении «De Рго-fundis»; но это не беллетризация Евангелия, а эссе-размышление. «Мне нисколько не трудно,— признавался он,— поверить в волшебное действие Его личности. Я верю, что одно присутствие Его могло приносить мир измученным душам, и те, что касались Его одежды или рук, забывали свою боль; и когда Он шел мимо по большой дороге жизни, люди, для кого до сих пор тайна жизни оставалась сокрытой, ясно видели ее теперь... И толпа, когда Он проповедовал на склоне холма, забывала голод и жажду и заботы мира сего. И друзьям Его, внимавшим Ему, когда Он сидел за трапезой, грубая пища казалась вкусными яствами, вода — прекрасным вином; и весь дом как будто наполнялся сладким ароматом нарда».

Находясь в тюрьме, Уайльд часто читал Евангелие, но он не скрывает, что его представление о Христе во многом обязано книге Ренана. Она казалась ему «прелестным пятым Евангелием, которое хотелось бы назвать «Евангелием от Фомы». Как и у французского писателя, у Оскара Уайльда во всем господствует эстетический критерий оценок и восприятия. Однако именно этот критерий все же не позволил ему вывести Христа в драме «Саломея» (1893), которая по сюжету близка к «Иродиаде» Флобера, но в отличие от нее пропитана напряженным эротизмом (в драме плясунья Саломея, дочь Иродиады, страстно влюблена в Иоанна Крестителя и губит его за то, что он ее отверг).

Итак, в художественной прозе Флобера, Франса и Уайльда, когда они обращаются к новозаветным темам, Христос отсутствует. Факт этот, несомненно, заслуживает внимания. Кажется, будто мастера слова смущенно кружат вокруг главной загадки, вокруг главного Лица, не рискуя пересечь границу, которая от Него отделяет...

Примечательно, что такую же осторожность проявили в XIX веке и писатели-христиане. Напомним, в частности, роман американца Лу Уоллеса «Бен-Хур» (1880), получивший уже в наши дни широкую известность благодаря экранизации. Он повествует об иудейском воине княжеского происхождения, современнике евангельских событий. Бен-Хур верит, что Иисус — Мессия, тщетно пытается предотвратить распятие, а впоследствии примыкает к ученикам Христовым. Несмотря на религиозную направленность романа и на то, что Христос в каком-то смысле центр его,— Он сам остается скрытым. Бен-Хур видит Его лишь на мгновение.

Нечто подобное мы находим и в произведении польского католического прозаика Генрика Сенкевича. Его рассказ «Пойдем за Ним» содержит описание распятия. В нем подробно изображен исторический антураж, во многом заимствованный Сенкевичем у Ренана, но сама Голгофа показана как бы увиденной глазами стороннего зрителя. Настоящая встреча героя произведения с Христом происходит не в историческом, а во внутреннем плане.

Материал из книги Ренана «Антихрист» (1873), посвященной христианству времен Нерона, широко использован Сенкевичем и в его знаменитом романе «Quo vadis» («Куда идешь», 1896); впрочем, сам писатель прекрасно знал ту эпоху и изучал античные источники в подлиннике. Роман сразу же завоевал огромную читательскую аудиторию, был переведен на все европейские языки (русский перевод выходил более 20 раз).

Развернув многоплановую красочную панораму римской жизни 60-х годов I века, Сенкевич показал столкновение двух миров: империи и христианства. За внешне импозантным фасадом державы цезарей он увидел симптомы краха, внутреннего разложения. Христианские же общины, пусть презираемые и гонимые, несут в себе семена нравственного и духовного возрождения. Им принадлежит будущее. Среди действующих лиц романа есть и новозаветные персонажи: апостолы Петр и Павел. Однако события книги разворачиваются уже за пределами тех хронологических рамок, которыми ограничен Новый Завет. Собственно, Сенкевич начинает там, где кончается рассказ Деяний Апостольских. Поэтому жизнь Христа могла быть дана в романе лишь через призму проповеди Петра. Таким способом читатель не найдет в книге прямой художественной интерпретации Евангелия.

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Сообщение отредактировал Просперо - Воскресенье, 2021-08-29, 5:20 PM

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 5:25 PM | Сообщение # 1075

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

К иному приему прибегла шведская писательница Сельма Лагерлёф, которая у нас хорошо известна по детской повести о путешествии мальчика на гусе. Ее книга «Легенды о Христе» (1904) сознательно удалена от буквы Евангелия. Это цикл апокрифов, чарующих, словно мудрая сказка или притча, не имеющих, однако, претензий изобразить «как в действительности было дело» или даже «как могли происходить события». Символы и аллегории Лагерлёф напоминают не столько Евангелие, сколько старинные народные легенды Севера.

На рубеже XIX и XX веков художественная литература, казалось, получила новый импульс от обширных исследований историков и критиков, старавшихся избежать ошибок, допущенных Ренаном. В первых рядах мы видим здесь сторонников так называемого «либерального богословия». Они задались целью «освободить Евангелие от легендарных напластований» и найти в нем «чистое учение Иисуса». Корифеем либеральной школы был историк Адольф Гарнак, который сформулировал свои взгляды в лекциях, изданных под названием «Сущность христианства» (1901). В этих лекциях Благая Весть Иисусова сводилась лишь к проповеди о Боге как Отце человечества, о ценности души, о нравственном служении идеалу.

От Ренана Гарнак отличался более строгим, объективным подходом к источникам и верой в истинность «подлинного христианства, свободного от метафизики и догм» (в то время как Ренан вообще сомневался в возможности познать истину).

Многие писатели схватились за «компас», предложенный Гарнаком, и смело приступили к задаче, с которой XIX век не справился.

Но читателей ждало разочарование.

Хотя новый подход в чем-то и был ближе духу Евангелия, чем подход Ренана, он не принес в художественной литературе ожидаемых плодов. Характерным образчиком в этом смысле является роман немецкого писателя Густава Френсена «Святая земля» («Hilligenlei», 1905).

Герой книги, провинциальный юноша Кай Янс мечтает вырваться из затхлой среды, ищет новых идеалов. Несмотря на бедность ему удается попасть в университет, где он много размышляет над призванием человека. Результатом его штудий и раздумий становится рукопись, которую он дарит невесте. Рукопись называется «Жизнь Спасителя по новейшим исследованиям; основание, на котором должно созидаться возрождение современного общества».

Сам Френсен в послесловии к роману пишет, что эта вставная глава («Рукопись») есть плод «долголетних занятий по этому вопросу и добросовестного изучения всей соответственной научной литературы». Он даже приводит в конце библиографию, которая показывает зависимость романиста от «либерального богословия». Но воистину «гора родила мышь». Сто с небольшим страниц повествования, полных взвинченной риторики, банальных и невыразительных,— в сущности, пересказ все того же Ренана, однако уступающий ему на несколько порядков. Френсен даже не удержался и повторил в конце почти без изменений заключительную фразу книги Ренана.

Люди, поясняет Френсен, поверили в воскресение Иисусово потому, что очень этого хотели.

«Он снова придет»,— так говорили древние книги... «Он должен прийти»...— так шептали люди и оглядывались с тоской. «Он должен прийти...» — так шептали озеро и деревья и ветер ночью в тех местах, где он ходил всего лишь две недели назад. «Я должен еще раз увидеть его,— говорил Петр, отрекшийся от него,— иначе я не могу жить».

«Чу!.. Ты видел что-нибудь, Петр?»

И на следующий день облетела окраину первая молва: на берегу озера, вдоль которого он так часто ходил, Петр вечером увидел Его. Он стоял в темноте — приветливый, светлый призрак — и смотрел на него».

Этими несложными психологическими мотивами и объясняет романист событие, ставшее подлинным началом христианства. Он мало задумывается над тем, что Моисей и Будда, Исайя и Сократ тоже оставили глубокий след в душах современников, но никто из них не утверждал, будто их великие учителя победили смерть, восстали из гроба.

А что нашел Френсен оригинального в той вере в «вечное Могущество», которое, по его словам, составляет суть учения Христа? Ведь подобную веру можно найти во многих священных книгах мира. «Либеральное богословие» и его приверженец Френсен не дают на это внятного, убедительного ответа.

Через год после выхода «Hilligenlei» появилась работа Альберта Швейцера, религиозного философа и музыканта. Во втором издании она была названа «История поисков жизни Иисуса». Проследив попытки реконструкции евангельской истории в XVIII—XIX веках, Швейцер убедился, что беллетристы и историки в равной степени были субъективны. Каждый из них видел в Евангелии только то, что хотел, что подсказывали ему его воззрения. Но странный парадокс! Сам же Швейцер не устоял перед искушением и в конце книги дал собственную версию жизни Христа, недалеко ушедшую от «либеральной», против которой он ополчался.

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 5:29 PM | Сообщение # 1076

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

Новые попытки

После выхода книги Швейцера стало модным утверждать, что он «похоронил надежды достоверно изобразить личность Иисуса Назарянина». Однако вопреки ожиданиям именно тогда на книжный рынок буквально хлынул поток новых интерпретаций Евангелия, литературных и научных, христианских и нехристианских.
Не остановило этот поток и временное возрождение мифологической теории, которую в первой трети XX века энергично пропагандировали некоторые публицисты и философы (А. Древе, А. Немоевский, П. Кушу и др.).

Любопытно, однако, что новые «ключи» к художественному решению задачи так и не были найдены. Морис Метерлинк пошел по пути Флобера,
Франса и Уайльда. В драме «Мария Магдалина» (1909) он изображает внутренний конфликт раскаявшейся грешницы. Римлянин предлагает ей вернуться к прежней распутной жизни, за что обещает спасти Иисуса. Но она отказывается, сохраняя верность заветам Учителя. Христа в драме нет.

Герхарт Гауптман вдохновляется полотнами западных живописцев, нередко изображавших Христа на фоне современной жизни, и пишет роман «Юродивый во Христе Эмануэль Квинт» (1910). Его герой живет в начале нашего столетия. Он в чем-то похож на Христа; многие события его жизни
по-своему повторяют евангельскую историю. И в конце концов он приводит к мысли, что Христос реально воплотился в нем. Правда, Эмануэля не распинают, но он подвергается общественному остракизму и странствует, побираясь, по городам и селам. Причем всюду повторяется одна и та же сцена.
Когда у порога его спрашивают: «Кто тут?», он отвечает: «Христос»,— и дверь немедленно захлопывается...

«Невольно приходится благодарить небо,— пишет Гауптман с мрачной иронией,— за то, что этот странник — только несчастный земной юродивый, а не сам Христос; иначе сотни католических и протестантских священников, рабочих, чиновников, ландратов, всякого рода торговых людей, генералов, епископов, дворян и бюргеров, короче — бесчисленное количество благочестивых христиан навлекли бы на себя проклятие осуждения». Затем неожиданно писатель добавляет загадочные слова: «Как знать, не был ли это в конце концов настоящий Спаситель, который в одежде бедного юродивого захотел посмотреть, насколько созрел его посеянный Богом посев, посев царства?».

Эмануэль погибает в горах. Тайна остается неразгаданной.
Таким образом Гауптман умело оградил себя от упрека в том, что профанировал
образ Иисуса. Ведь он в любой момент мог сказать: это не Спаситель — это просто
«бедный юродивый». И хорошо, что эта оговорка имелась у него про запас. Слишком
жалок и курьезен его герой, хотя в какие-то моменты в нем и чувствуются черты
духовного величия.

Было бы удивительно, если бы в наш век революций не
появились также книги, вновь рисующие Христа вождем восстания. И таких романов,
эссе и исследований действительно было много. В 20-е годы среди них наибольшую
известность приобрел апокриф Анри Барбюса «Иисус» (1927), написанный в
подражание Евангелиям и даже разделенный, как они, на главы и стихи. К этой
книге примыкает исторический очерк «Иуды Иисуса» (1927; в русском переводе
«Иисус против Христа». М.-Л., 1928) и драма-мистерия «Иисус против бога»
(1927), изданная только по-русски (1971). В этих трех произведениях Барбюс дает
свою радикальную интерпретацию Евангелия. Те тексты, которые дошли до нас,
утверждает французский писатель, полностью фальсифицированы. Иисус остался
непонятым из-за тех, кто исказил его проповедь. В действительности он был
революционером и атеистом, мечтавшим об освобождении человечества от гнета всех
властей. Однако даже в антирелигиозной литературе было признано, что подобная
концепция построена на песке. Не говоря уж об абсурдности самой мысли об
«атеизме Иисуса», в Евангелиях (и канонических, и апокрифических) мы не находим
даже намека, что Христос одобрял зелотов— группировку, которая призывала к
восстанию.

В попытке Барбюса и других, так или иначе разделявших его
трактовку (А. Робертсон, Дж. Кармайкл и др.), нашли подтверждение слова
Гарнака, который писал: «Есть нечто трогательное в этом стремлении всех и
каждого подойти к этому Иисусу Христу со стороны своей личности и своих
интересов, найти в Нем самого себя или получить бы некоторую долю в Нем».

Тем временем научные исследования Евангелий набирали силу.
Картина уточнялась, оставляя все меньше места произвольным догадкам и
фантазиям. Поэтому, когда немецкий писатель Эмиль Людвиг, автор ряда
талантливых беллетризированных биографий, взялся за книгу о Христе, он старался
по возможности держаться источников и данных истории. Повествование было
названо «Сын человеческий» и вышло в 1928 году. Людвиг решительно отбросил
попытки перефразировать и дополнять слова Христа, приведенные в Новом Завете.
«Кто бы ни пытался,— писал он,— вложить свои слова в уста Иисуса, тот должен обладать
интуитивной силой, по меньшей мере равной Его силе. Поэтому каждое слово Иисуса
и каждое из Его деяний должно быть взято из одного из Евангелий». Но Людвиг не
избежал другой ошибки. Ему хотелось проникнуть во внутренний мир своего Героя,
постичь сокровенную динамику Его самосознания. Такого рода анализ, трудный в
воссоздании любого другого великого образа, неизбежно вел к снижению и
упрощению. Людвиг не сумел по достоинству оценить сдержанность евангелистов,
которые всегда показывали Христа «извне», таким, каким Его видели и слышали
люди.

Можно сказать, что полной противоположностью книге Людвига
явилась «Жизнь Иисуса», написанная классиком французской литературы Франсуа
Мориаком (1936). И уж никак она не напоминает Ренана, несмотря на тождество
названия.
*
ДАЛЕЕ ОТЕЦ АЛЕКСАНДР ПРЕДСТАВЛЯЕТ
РоманКазандзакиса «Последнее искушение» (1952)
но критика этого сюжета весьма поверхностна, тем более - этого Булгаков уж никак прочесть не мог.

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души

Сообщение отредактировал Просперо - Воскресенье, 2021-08-29, 5:34 PM

Шахерезада

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 5:38 PM | Сообщение # 1077

Хранитель Ковчега

Группа: Проверенные

Сообщений: 3904

Статус: Offline

Каждый автор воссоздаёт свой мир, по образу и подобию... и неизбежно создаёт неповторимый образ описываемой им исторической личности.

Эдуард Шюре в книге «Великие посвященные», сравнивая две монографии, предметом внимания которых была жизнь Иисуса Христа, и заложивших истоки новой христологии, «Жизнь Иисуса» Д. Штрауса и «Жизнь Иисуса» Ж.Ренана, отмечал, что Ренан «первый решился сделать из жизни Христа проблему человеческой психологии... Иисус Ренана начинает свой жизненный путь кротким мечтателем и моралистом... кончает он его сильным чудотворцем, потерявшим всякое чувство реальности...»
В таком подходе к описанию земного пути Иисуса Христа и эволюции его личности Э.Шюре и усматривает основной порок Ренана и, прежде всего, потому, что в подобной картине отсутствуют цельность и единство духа творца
христианства: он предстает в движении, меняется, но в этом изменении и нет главного — веры. Приведенный выше пассаж Э.Шюре завершает четким выводом: «С такой слабой верой ни один истинный пророк не мог бы основать новой религии и изменить душу земли». А.Мень, посвятивший библейским пророкам специальный труд, отмечал: «Первое, что бросается в глаза при чтении книг пророков — это ни с чем не сравнимая уверенность в подлинности дарованного им Откровения»

Предлагаю почитать теперь текст книги Эдуарда Шюре об Иисусе, воссозданного не просто в художественном стиле, не в идеологической форме, но в восприятии духовного переживания событий. Тут и Пилат совершенно иначе предстаёт перед взором читателя.

"Пилат, совершенно равнодушный к религиозным распрям, но чрезвычайно недовольный судилищем, так как оно вызывало в нем страх, что смерть Иисуса может повлечь за собой народное восстание, допрашивает Его с осторожностью и подставляет ему якорь спасения в надежде, что Он воспользуется им. "Ты царь иудейский?" спрашивает он. – "Царство мое не от мира сего", отвечает Иисус. "И так ты царь?" – "Я на то родился и пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине"...

Пилат не понимает этого утверждения духовной царственности Иисуса, так же как Каиафа не понял Его религиозного завещания. "Что есть истина"? говорит он, пожимая плечами, и этот вопрос римского скептика раскрывает все состояние души тогдашнего языческого общества, находившаяся в упадке. Но, не находя в обвиненном ничего, кроме невинных мечтаний, он прибавляет: "я никакой вины не нахожу в Нем". И он предлагает Евреям отпустить его, но, подстрекаемая священниками чернь вопит: "не Его, но Варраву отпусти нам!".

После этого Пилат, не терпящий иудеев, доставляет себе ироническое удовольствие предать бичеванию их предполагаемого царя. Он думает, что это удовлетворит фанатиков, но они еще более распаляются и начинают вопить: "распни, распни Его!"

Несмотря на эту разнузданность народных страстей, Пилат продолжает сопротивляться. Он утомлен от жестокости, он видел столько пролитой крови в своей жизни, он отправил стольких мятежников на казнь, он слышал столько стонов и прокляли, оставаясь при этом равнодушным. Но немое и кроткое страдание галилейского пророка под накинутой на него багряницей и под терновым венцом потрясло его неведомым волнением. Уступая мимолетному видению, пронесшемуся перед его душой, он обронил такое слово: "Ессе Homo"! Вот Человек! Жесткий римлянин почти растроган, он готов произнести оправдание.

Священники синедриона, не перестававшие следить за ним, подметили его волнение и испугались. Они почувствовали, что жертва ускользает от них. Они совещаются между собой и затем, в один голос, поднимая правую руку и отворачивая голову с выражением лицемерного ужаса, восклицают: "он сделал себя Сыном Божьим"!

Услыхав эти слова, Пилат, по славам Иоанна, еще больше убоялся. Убоялся чего? .."
http://psylib.org.ua/books/shure01/txt47.htm

.

Сказки - жемчуга мира
Книги Семи Морей

Дата: Воскресенье, 2021-08-29, 9:17 PM | Сообщение # 1078

Ковчег

Группа: Модераторы

Сообщений: 5696

Статус: Offline

Отец Александр не затрагивает работу Шюре, ибо это не проза, не популярная литература.

Что касается "Убоялся чего? Какое значение могло иметь это имя для неверующего римлянина, который презирал от всего сердца Евреев и их религию и верил только в одну политическую силу Рима и Цезаря? А между тем тревога эта могла иметь серьезную причину. Как ни изменяли смысл имени Сына Божьего, оно все же было достаточно распространено в древнем эзотеризме. И Пилат, несмотря на весь свой скептицизм, был не лишен суеверия.
В Риме, во время малых мистерий Митры, ..."

Думаю, мистерии Митры тут ни при чём. Полный титул Императора к моменту смерти: Tiberius Caesar Divi Augusti filius Augustus, Pontifex Maximus, Tribuniciae potestatis XXXVIII, Imperator VIII, Consul V — Тиберий Цезарь Август, сын Божественного Августа, Великий Понтифик, наделён властью народного трибуна 38 раз, провозглашен императором 8 раз, пятикратный консул^[4].

то есть "он сделал себя Сыном Божьим" в отношении Иисуса уже приравнивание к Императору.

В сердце каждого человека живет ребенок будущей души