1а Князь пернатых: облак темный
Над изогнутой главой
Вещим пеньем ты пролила,
Облак темный —
Сладкий затвор зеницам зорким,
И под влажной дремой гнет хребет
Ударами струн побежденный…
Сам Арей,
Буйный в бранях, прочь отметнув копие,
Легковейным услаждает сердце сном.
Сильны бессмертных пленять
Стрелы, их же
Глубоколонные Музы
С чадом искусным Лето
Мещут звонко!

1э Те же, кого не взлюбил Зевс, —
Внемля гласу Пиерид,
И на земле обуяны страхом, и средь неукротимых пучин;
15 И мятется, чья темница — Тартар тьмы, недруг богов,
Стоглавый Тифон, возлелеян некогда
Славным вертепом той ли страны киликийской, ныне же
Тяготеют Кумы приморской нагорья
И Сикелия на косматых оных персях, и небесный
Столп его грудь бременит —20Среброверхой Этны устой,
Вечной зимы кормилец снежный.

2с Чистыми кипя ключами,
Там неприступный огонь
Бьет из недр. Днем черный клубит
Огневые
Реки пожар, а во мраке хляби
Пышут бурей яропламенной
И скалы, вращая, уносят
С грохотом —
Испровергнуть в Понта глубокий простор.
А подземный Змий Ифестовы ручьи,
25 Грозные, жерлом струит
Вверх. И чудо —
Въяве предивное видеть!
Диво и повести внять
Тех, кто зрели:

2а Как под Этны чернолистной
Теменем и низиной,
На колючем ложе простерт,
Опирает
Узник об остины хребет язвимый…
Дай, Зевс, дай нам быть угодными
30 Тебе, что блюдешь над горой сей,
Над челом
Плодовитых долов! — ее ж освятил
Именем однореченный смежный град
Хвальный строитель, — и днесь
Этну славит
Игрищ Пифийских глашатай,
Краснопобедный глася
Лавр Иерона —

2эНа колесничном ристаньи!
В путь готовым кораблям
Радость желанная — ветр попутный: он возврат мореходцам сулит
35 И прибыток. Их по слову про свое станем гадать:
Благое начало — благое знаменье:
Конскою славой городу слыть, и венцами краситься,
И греметь молвой на пирах звонкогласных!
Ты же, Ликиец, царь Дилийский, ты, Парнасской Касталии
Ключ возлюбивший! Блюди
40 Сие в сердце памятном, Феб!
Добрых людей блюди отчизну.

3сОт богов вся доблесть в людях,
Все нам дары — от богов;
Разум мудрых, крепость борца,
Речь витии.
Я ж, победителя славя, целю
Копья песен медножалые:
Всех дальше я мечу их ринуть
И за грань
Мощным махом, звонкие, не прометнуть!..
45 Пусть ему в теченьи долгом смертных дней
Те ж изобилья дары
С тем же счастьем
В лоно плывут неоскудно
И претерпенных несут
Зол забвенье!

3аОн вспомянет войн великих
Битвы: как в них устоял,
Крепкий духом; как добывал
Мышцей божьей
Почесть, ее ж ни единый Эллин
Не снискал,— стяжанья многого
Верховный венец велелепный! —
Ныне вновь,
Филоктита труд роковой разделив,
Ополчился вождь за друга: друга звал
Гордый на помощь, смирясь.
Так на Лимнос
(В былях поется) герои
К мучиму язвой стрелку
Плыли древле.

3эСына Пианта приводят
Полубоги в бранный стан:
Он ниспровергнул Приамов город, он Данаев страды повершил,
55 Тело в немощи влачащий: суд то был вечных судеб!..
Да встанет же бог-исправитель в дни его
Пред Иеропом в час вожделенный, в годину чаянья!..
Муза! лепо нам пред лицом Диномена
Четвероконных мзду восславить: отчий дар ему ль не радость?
Муза! покорствуй мне: гимн60Обретем мы Этны царю,
Этны царю хвалу по сердцу,

4с Сыну град, свободы граду
Дал богозданный устав
С правдой Илла царь Иерон!
Род Памфила
И Ираклидов, Тайгета горцы,
По дорийскому обычаю,
В Эгимия древнем законе
Век прожить
Правдой дедов гордые внуки хотят.
65С Пинда стремного сошли сыны побед
И одержали Амиклы
У предела
Тиндара чад белоконных,
Чьих искони процвела
Копий слава.

4а Зевс-свершитель! прав да будет
Голос молвы, что судил
Чести отчей равный удел
У Амены
Струй Этнейских — царям и воям!
Будь помощник,— да водитель — муж,
70Наставник властителя-сына,
Свой народ
Возвеличив, дружный в нем строй водворит!
О Кронион! я молюсь, да низойдет
В грады пунийские мир,
Да утишит
Тусков воинские клики
Кумской обиды морской
Память злая!

4эКак там крушилась их сила
Властелином Сиракуз!
Он же и цвет их страны в пучину с быстролетных поверг кораблей,
75 И с Эллады угнетенной прочь сорвал рабский ярем!
Афинам пою Саламин — и взыскан я
Граждан приязнью; в Спарте мне петь Киферон: побоища,
Где легли костьми крутолукие Персы.
У берегов Имеры светлой Диномена чад могучих
Доблести гимн я воздам:
80 Они гимн стяжали в бою,
Вражеских воев мощь осилив!

5с Кто хранит в витийстве меру,
Кто разумеет вместить
В кратком слово многую речь, —
Нареканий
Меньше тому от людей. Избыток
Пресыщает; торопливые
Надежды не ждут. Чуждый подвиг,
Граждан толк
Тайно сердца темную глубь бременит.
85 Лучше зависть все ж, чем жалость! Славен будь!
Подвиги множь! Правь народ
Прав кормилом!
Пред наковальнею чести
Выкуй нелживый язык,
Ковщик правды!

5а Легкой искрой слово реет;
Но из властительных уст
Тяжко ляжет! Многих ты благ
Управитель:
Много свидетелей зрят управу.
Щедрый нрав блюди; и, добрую
Молву возлюбив, неустанно
Расточай,
Корабленачальник искусный, ветрам
Смей вверять раздутый парус. Не ищи
Выгод обманчивых, друг!
Наше имя
Переживет нас, и слава
Об отошедших прейдет
В роды смертных.

5эЖизнь их молва перескажет
Дееписцам и певцам.
Крез человеколюбивый вечно будет памятен сердцу людей;
95 В медяном быке сжигатель, недруг всем — царь Фаларид,
И нежные струны под кровлей праздничной
Имя его сдружить не хотят с песнопеньем отроков.
Друг! удача — первое благо; за нею ж
Клада нет краше доброй славы; но кто оба дара вкупе
Взял от богов,— улучил
Вожделенный жребий земли:
Жизни приял венец превысший!
http://ancientrome.ru/antlitr/pindar/pindar06.htm#c4

По своему строению монодическая и хоровая лирика также заметной отличались друг от друга. Формой монодической лирики были короткие и складные строчки, легкие для восприятия и подражания; формой хоровой лирики – громоздкие периоды, уловить в которых стихотворный ритм оказалось настолько трудно, что в последующие века их читали не как стихи, а как поэтическую прозу. Среди мастеров монодической лирики числилось много известных поэтов (Сапфо, Анакреонт, Архилох и др.). Но хоровая лирика в представлении всех греков связывалась прежде всего с именем Пиндара!

Известно, что будущий поэт родился в 518 г. до Р.Х. в деревне Киноскефалы Фиванской области. Рассказывают, что однажды в детстве Пиндар охотился на Геликоне и от большой усталости заснул, а пока он спал, к устам его прилетели пчелы и сделали там свои соты. От того он обратился к стихотворству. Беотия в ту пору считалась богатой областью, но отсталой в культурном отношении. Местная лирическая школа была очень замкнутая и архаичная, ее поэты пользовались местным диалектом и разрабатывали местные мифы. (Характерно, что среди них были женщины – самой талантливой из них считалась Коринна из Танагры). Однако Пиндар не стал продолжателем местной школы, и даже музыке учился он не в Фивах, а в Афинах. Имя его учителя было то ли Агафокл, то ли Аполлодор. Однажды, отъезжая с хором на чужую сторону, он доверил свое училище подростку Пиндару, и тот так хорошо управлялся, что сделался помощником учителя.

Впрочем, пора ученичества была недолгой. Самый ранний из эпиникиев Пиндара датируется 498 г. до Р.Х. С этого времени начинает расти его всегреческая слава. В 476 г. до Р.Х. тиран Сиракуз Гиерон пригласил Пиндара в Сицилию. Он полагал, что тот станет украшением его двора, и не ошибся – Пиндар написал для тирана несколько эпиникиев, которые на весь греческий мир прославили Гиерона как усмирителя варварства, утвердителя порядка и гармонии. Для самого поэта жизнь в Сиракузах стала важным этапом в его творческой карьере. Здесь, в самом блестящем политическом центре Греции, он окончательно выработал свою манеру и отточил до совершенства свой стиль. По возвращении из Сицилии для Пиндара настала пора громких устойчивых успехов. Заказы идут к нему со всех сторон. Он пишет и для Коринфа, и для Родоса и для Аргоса и для Кирены, но самая прочная связь установилась у Пиндара с олигархической верхушкой Эгины: из 45 его эпиникиев 11 посвящены эгинским атлетам. Писал он и для афинян. Рассказывают, что в 474 г. до Р.Х. афиняне заказали ему дифирамб. Обращаясь в нем к Афинам, Пиндар назвал этот город «оплотом Эллады». Возмущенные фиванцы (вспомним, какие натянутые отношения всегда существовали между ними и афинянами!) наложили на поэта пеню в тысячу драхм, но афиняне сами выплатили за него штраф.

Творческое наследие Пиндара было огромно. Известно, что он написал семнадцать книг, включавшие в себя все жанры хоровой лирики: гимны, пеаны, дифирамбы, просодии, парфении, гипорхемы, энкомии, френы и эпиникии. Однако из всего этого до наших дней дошли только эпиникии – торжественные песни в честь победителей на спортивных состязаниях. Чтобы лучше понять особенности этого жанра, вспомним, что все общеэллинские игры в Древней Греции были не столько спортивным, сколько религиозным празднеством. В понимании греков состязания должны были выявить не того, кто был лучше всех в данном спортивном искусстве, а того, кто лучше всех вообще – того, кто осенен божественной милостью. Спортивная победа была лишь одним из возможных проявлений этой божественной милости. Фантастический почет, который воздавался в Греции олимпийским, пифийским и прочим победителям, стремление городов и партий в любой борьбе иметь их на своей стороне, - все это объяснялось именно тем, что в них чтили не искусных спортсменов, а любимцев богов. Спортивное мастерство оставалось личным достоянием атлета, но милость богов распространялась на его родичей и сограждан.

Как и любое яркое событие этой жизни спортивная победа должна была быть «воспета». Если она не нашло своего поэта, она забывалась и переставала существовать. «Счастье былого – сон, - говорит Пиндар в одной из своих од, - люди беспамятны… ко всему, что не влажено в струи славословий». Также считали его современники и не скупились на расходы, заказывая эпиникии самым модным и известным поэтам. Что ж, они не ошиблись! Ведь все те атлеты, имена которых запечатлелись в стихах Пиндара, именно благодаря этому известны в наше время и будут известны еще многим и многим поколениям.

Когда звезда Пиндара взошла на поэтическом небосклоне, история хоровой лирики насчитывала уже шесть поколений. Жанр этот считался давно сложившимся. В состав эпиникия должны были входить местные и личные элементы, касающиеся победителя, прославление его рода, предков, общины, указание на место и характер состязания, где были одержаны победы. Столь же постоянной частью являлись мифы и наставительные размышления. Однако Пиндар далеко не всегда следовал сложившимся канонам. Античного слушателя, привыкшего к порядку и норме, это поначалу смущало. Но вскоре за Пиндаром закрепилась репутация поэта «высокого стиля», в котором главное достоинство – «мощь», и все остальные качества отступают перед ней. И действительно, стиль Пиндара поражает своей торжественностью и пышностью, богатством изысканных образов и эпитетов. Каждое его слово полновесно. Все второстепенное, неяркое отбрасывается. Для описания доблести своего героя, его рода и города Пиндар не жалеет слов. Для каждого города, делавшего ему заказ, он писал с такой отдачей, словно сам был его гражданином. Ведь он никогда не выделял себя из общей массы греков, считал себя эллином по преимуществу, и лишь потом - беотийцем.

Но патриотический порыв, объединивший греков в их борьбе с персами, быстро прошел. На передний план вновь выходит полисный патриотизм. Начиная с 450-х гг. призывы Пиндара к всэллинскому единству встречали все меньше понимания у современников. Эпоха, в которой расцвело и бурно развилось его творчество, подходила к концу. В 447 г. до Р.Х. Пиндар пишет последнюю из его сохранившихся од, в которой читаются знаменитые слова о роде человеческом: «Однодневки, что – мы? Что не мы? Сон тени – человек». А другая ода той же поры откликается на это: кто и прекрасен и силен, «пусть помнит: он в смертное тело одет, и концом концов будет земля, которая его покроет». Таких мрачных нот в прежнем творчестве Пиндара никогда не бывало! Началось угасание его творческих сил, казавшихся неисчерпаемыми. В 438 г. до Р.Х. через паломников, отправлявшихся в Египет к богу Аммону, Пиндар испросил себе того, что "лучше всего для человека", и после этого в тот же год скончался.

© Copyright: Константин Рыжов, 2010
http://proza.ru/2010/02/06/282