КАРТИНА ТРЕТЬЯ

В художественной студии Якулова вечеринка московской Богемы (поэтов, музыкантов, художников). На сцене появилась Айседора Дункан в танцевальном наряде – длинной тунике, на ногах золотые сандалии, на голову накинут золотой газовый шарф. Якулов встретил гостью и поднёс ей рюмку водки. Под возгласы: «Пей до дна!..» Айседора опорожнила рюмку. Зазвучала музыка чувственная, беспокойная. Айседора подошла к вешалке, сняла с неё чей-то пиджак, кепку и шарф, надела их и превратилась во французского хулигана-апаша, с сигаретой во рту и исполнила танец с шарфом. Айседора исполнила роль хулигана, а шарф служил ей партнёршей в танце.
Узкое, розовое тело шарфа извивалось в её руках. Апаша ломал своей «партнёрше-танцовщице» (шарфу) хребет, сдавливал ей горло, своими жестокими, беспокойными руками. Танец закончился тем, что «тело» шарфа распласталось на ковре, судорожно вздрагивая и, наконец, вытянулось и осталось недвижимым трупом...
Все были потрясены от этого страшного, но прекрасно исполненного танца. Айседора выпила из бокала шампанского и устроилась на софе в своей излюбленной позе, свойственной профессиональным танцовщицам «вытягивая кончики пальцев ног».
На сцену из-за кулис буквально влетел Сергей Есенин, в светлом сером костюме.
Е с е н и н (выкрикивая прямо с порога) Мне сегодня сказали, что в студии у Якулова гостит Айседора Дункан!.. Где же она?.. (Ищет Дункан взглядом.) Я так хотел бы посмотреть на неё!.. (Вновь обводит взглядом всех присутствующих.) Где же она?! Я так хотел бы посмотреть на неё!.. (Заметив Айседору, он подлетел к ней, словно сокол к лебеди...) Господи, это вы... это вы... (Есенин опустился перед ней на колено) Мне сказали, Что вы у Якулова и я, сам себя не помня, со всех ног примчался сюда...
А й с е д о р а (гладит Есенина по голове и, запустив свои пальцы в золотую копну его волос, с удовольствием повторяла): Залатая галава! Залатая галава! Залатая галава!.. Сергей Есенин взял её за руки и увёл за собою во двор, к все-общему удивлению всех присутствующих. Слышался звонкий голос поэта.
Гей вы, рабы, рабы!
Брюхом к земле прилипли вы.
Нынче лужу с воды
Лошади выпили...

Листьями звёзды льются
В реки на наших полях...
Да здравствует революция
На земле и на небесах!

Души бросаем бомбами
Сеем пурговый свист.
Что нам слюна иконная
В наши ворота в высь?

Если это Солнце
В заговоре с ними, -
Мы его всей ратью
На штыки подымем.

Если это месяц
Друг их чёрной силы –
Мы его с лазури
Камнями в затылок.

Разметём все тучи,
Все дороги взмесим,
Бубенцом мы Землю
К радуге повесим!..
Послышался топот копыт лошади и возглас Сергея Есенина: Ей, ямщик, стой!.. А теперь, брат, гони по Москве, что есть духу!.. Послышался удаляющий топот копыт...
Занавес

Занавес поднимается. В глубине сцены изображено большое полушарие Земли, к которому был прикован цепями раб (роль раба исполняла Айседора Дункан). Мимикой, жестами и пантомимой Айседора передавала невыносимые страдания прикованного к Земле раба. Внезапно прозвучала мелодия Российского гимна «Боже, царя храни»... В глубине сцены возник образ двуглавого орла, который устремился к прикованному рабу, мучая и терзая его. Гимн гремел всё громче. Раб мужественно сопротивлялся в напряжённой неравной борьбе. Послышались звуки Марсельезы, рабу удалось освободить от цепей одну руку, и он схватил ею двуглавого орла. Марсельезу сменил мотив «Интернационала». Рабу удалось сбросить с себя остальные цепи. Лицо Айседоры засветилось торжеством и радостью, и она вихрем пронеслась по всей сцене в ликующем танце освобождения...

АКТ ТРЕТИЙ

КАРТИНА ПЯТАЯ

Айседора в своей комнате на Пречистенке. Подошла к зеркалу и долго рассматривала в нём свое лицо
А й с е д о р а (говорит с грустью) Как я изменилась. Сколько на моём лице стало морщинок, глаза мои потускнели, потяжелел подбородок (вздыхает). Серёжа стал часто уезжать из дому с этим противным Мариенгофом. Понятно, что Мариенгоф часто нашёптывает Сергею, что я слишком стара для него и некрасива... Какая странная метаморфоза произошла со мной: так полюбить этого непутёвого юношу и не иметь ни малейшей возможности освободиться от этого сверхъестественного чувства, всецело поглощающего меня... Боже, как же тяжела моя любовь! И никуда, никуда мне от неё не скрыться. Серёжа меня сторониться. Его страсть ко мне прошла, она всегда бывает недолговечной... (Берёт со стола томик стихов Сергея Есенина, открыла его и позвала Шнейдера.) Илья Ильич голубчик!.. (Появляется Шнейдер.) Илья Ильич, прочтите, пожалуйста, мне вот это стихотворение. Объясняться по-русски я хоть и с трудом могу, но вот читать так и не научилась...
Ш н е й д е р (Взял в руки томик стихов Есенина, взглянул на стихотво-рение, потом на Айседору.) Вот что, Айседора, давайте-ка мы с вами выпьем по чашечке чаю...
А й с е д о р а (отрицательно покачала головой) Вначале прочтите стихот-ворение, Илья Ильич, пожалуйста...
Ш н е й д е р (озабоченно) Знаете, у вас сегодня усталый вид, вы слишком много трудитесь со своими милыми учениками... Послушайте доброго совета своего преданного друга. Вам надо отдохнуть...
А й с е д о р а (говорит решительным тоном) Нет, нет, Илья Ильич, я хочу знать, что написано в этом стихотворении у Серёжи...
Ш н е й д е р (Глубоко вздохнув, покачал головой и начал читать.)
Утром в ржаном закуте,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.

До вечера она их ласкала,
Причёсывая языком,
И струился снежок подталый
Под тёплым её животом.

А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.

По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамёрзшей гладь.

А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ей месяц над хатой
Одним из её щенков.

В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.

И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звёздами в снег.
Айседора горько плакала, свернувшись комочком в углу огромного кресла. Илья Ильич стоял растерянный с томиком стихов Есенина в руках...
А й с е д о р а (тихо спросила) Скажите, Илья Ильич, откуда он знает о такой боли?.. Он сам со мной, с этой собакой пережил её?.. За такие стихи можно простить всё... всё... (Прибежали дети, ученики Айседоры и стали ластиться к ней с нежностью, понимая детским чутьём её грустное настроение.)
А й с е д о р а (Приласкала деток и стала читать им стихотворение Уильяма Блейка о маленьком трубочисте.)
Малыш чумазый – в метель и в мороз, -
На гребне крыши ослеп от слёз.
- Куда вы ушли, отец и мать?
- Молиться Богу, спасенья ждать...

- Не унывал я июньским днём,
Не горевал я в метель, в мороз.
Мне сшили саван вы, мать с отцом,
На гребне крыши, в юдоли слёз.

Не унываю – пляшу, пою, -
А вы и рады: работа впрок.
Весь день на небе – да не в раю,
В раю – священник, король и Бог.

Дети в танце изображали неприкаянное состояние маленького, чумазого человечка. Одна девочка так вошла в роль, что даже расплакалась от жало-сти. Айседора взяла её на руки и пыталась успокоить. Всю эту картину зас-тал неожиданно вошедший Сергей Есенин.
Е с е н и н (Очарованный и потрясённый увиденной сценой, произнёс тихо.) Айседора, милая Айседора...
Попытался остаться неприметным в стороне. Дети заметили присутствие Есенина и удалились. Сергей подошёл к Айседоре, показал свою новую книгу.
Смотри-ка, Айседора, чего я принёс... Моя книжка вышла. Понимаешь, моя новая поэма «Пугачёв»... Слушай, я тебе прочитаю...
Яблоневым светом брызжет душа моя белая,
В синее пламя ветер глаза раздул.
Ради Бога, научите меня, научите меня,
И я, что угодно сделаю, сделаю что угодно,
Что б звенеть в человечьем саду!..
(Есенин открыл страницу, где было написано посвящение Айседоре, и прочитал вслух.) За всё, за всё, за всё тебя благодарю я...
А й с е д о р а (Прижимая тоненькую книгу к своей груди, повторила с особым чувством.) За всё, за всё тебя благодарю я...
И л ь я И л ь и ч (Принёс бутылку шампанского, откупорил, разлил в бокалы.) Сергей Александрович, предлагаю выпить за твой успех, за новую твою книгу, за Айседору!.. (Звенят бокалы, выпивают.)
Е с е н и н (Исполняет песню на свои стихи, Айседора танцует.)
Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.

Это золото осеннее,
Эта прядь волос белесых –
Всё явилось, как спасенье
Беспокойного повесы.

Я давно мой край оставил,
Где цветут луга и чащи.
В городской и горькой славе
Я хотел прожить пропащим.

Я хотел, чтоб сердце глуше
Вспоминало сад и лето,
Где под музыку лягушек
Я растил себя поэтом.

Там теперь такая ж осень...
Клён и липы в окна комнат,
Ветки липами забросив,
Ищут тех, которых помнят.

Дорогая, сядь же рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Есенин обнимает, танцующую Айседору.
Занавес.

В концертном зале Петербурга Сергей Есенин и Айседора Дункан дают совместное представление. Звучит шестая симфония Сергея Прокофьева. По сцене вихрем закружилась Айседора Дункан в красной тунике. Сделав несколько кругов по всей сцене, она скрылась за кулисами, и на сцене появился Сергей Есенин.
Е с е н и н (тихо произнёс) Каким стал страшным город Петербург. Мы с Айседорой Дункан много бродили по городу, разговаривали с жителями Петербурга. Мы ужаснулись. Страшная картина... Петербург живёт и умирает просто, он грязен, потому что устал. Зимой в городе замёрзли все уборные, это ещё хуже голода. Замёрзла вода. Нечем мыться. На город напала вошь. Люди сожгли всю свою мебель и книги, разбирают и сжигают малые дома, чтобы согреться. Вот и сейчас, здесь в зале вы не снимаете пальто, шапок и перчаток. А в это время избранная элитная категория кучки «товарищей» живут в удобных квартирах, не зная ни в чём недостатка. Эти «товарищи» живут зажиточно, даже лучше, чем в дореволюционное время. Но верьте, друзья, правда восторжествует (читает свои стихотворения)
Средь туманов сих
И цепных болот
Сниться сгибший мне
Трудовой народ.

Слышу, голос мне
По ночам звенит,
Что на их костях
Лёг тугой гранит.

Оттого подчас,
Обступая град,
Мертвецы встают
В строевой парад.

И кричат они,
И вопят они.
От такой крични
Загашай огни...
Есенин поднял вверх правую руку, требуя тишины после оваций, начал читать своё новое стихотворение
Храня завет родных поверий –
Питать к греху стыдливый страх,
Бродил я в каменной пещере,
Как искушаемый монах.

Как муравьи кишели люди
Из щелей выдолбленных глыб,
И, схилясь, двигались их груди,
Что чешуя скорузлых рыб.

В моей душе так было гулко
В пелёнках камня и кремней.
На каждой ленте переулка
Стонал коровий вой теней.

Визжали дроги, словно стёкла,
В лицо кнутом грозила даль,
А небо хмурилось и блекло,
Как бабья сношенная шаль...
Исполняет свою песню «Не жалею, не зову, не плачу»
Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна берёзового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты всё реже, реже
Расшевеливаешь пламя уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? Иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льётся с клёнов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.

Не жалею, не зову, не плачу,
Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Звучит шестая симфония Сергея Прокофьева. На сцене появляется Айседора Дункан. Сергей Есенин покидает сцену и неожиданно сцена медленно погружается во мрак, смолк оркестр. Илья Ильич вынес на сцену фонарь «Летучая мышь» и попросил зрителей не зажигать огня во избежание пожара. Он зажёг свой фонарь, горевший красным светом. И поставил его у рампы, у самых ног Айседоры и фонарь едва освещал её. Наступила тишина. Было слышно, как потрескивает пламя в фонаре. Илья Ильич набросил на плечи Дункан красный плащ. Айседора подняла фонарь высоко у себя над головой. Её красная одежда и красный свет фонаря создавали сильное революционное впечатление. Зал зааплодировал.
А й с е д о р а (Сделала шаг вперёд, и обратилась к зрителям.) Товарищи!.. Прошу вас пойте ваши революционные песни!.. Огромный зал, заполненный до отказа людьми, запел. Он пел без дирижера, без аккомпанемента... Пели одну за другой русские песни. Айседора так и стояла с высоко поднятым фонарём на протяжении всего пения зрительного зала. Песня нарастала. Пели всё громче, наливаясь неслыханной мощью. По лицу Айседоры катились слёзы. Пели песни: «Ермак», «Ей, ухнем!», «Утёс», «По диким степям Забайкалья», «Раскинулось море широко», «Замучен тяжёлой неволей», «Вы жертвою пали», «Варшавянка», «Смело, товарищи, в ногу!», «Наш паровоз», «Там, вдали за рекой». Наконец, в зале начал появляться свет. Взметнулся красный платок Айседоры Дункан.
Занавес

Действующие лица:

Симон (юный беспризорный скрипач)………….. тенор;
Курыла (названный дед Симона)…………………бас или баритон;
Фрол (хозяин временного приюта Симона)……. разговорная роль;
Параска (жена Фрола)…………………………… меццо сопрано;
Ганна (дочь Фрола и Параски)…………………… сопрано;
Маска (Человек в маске, ведущий спектакль)… разговорная роль;

Действие происходит в Белоруссии;
В качестве увертюры, лейтмотива и мелодекломации в музыкальном спектакле служит мелодия песни «Новый день»
Нотное оформление спектакля представлено в приложении.

ОТ АВТОРА

В известной поэме Якуба Коласа «Симон Музыка» (перевод Б.Иринина) рассказана печальная история талантливого деревенского мальчика-музыканта. Ни в ком не находя поддержки, затравленный и одинокий, скитается Симон в бесплодных поисках приюта, участия, ласки. Люди, с которыми сталкивается мальчик, рассматривают его талант лишь с точки зрения своих мелких, эгоистических интересов.
В поэме Я. Коласа легко угадывается в образе Ганны олицетворение Беларуси. Тяжело больной Ганне приносит исцеление своей чудесной музыкой народный певец-музыкант Симон. К слову заметим, что эта тема глубоко символична и в неше время для больной России: сколько драгоценных самородков из народа затаптывается в грязь, сколько талантов погибает в век коммерции, когда всё продаётся и всё покупается, а истинные таланты « затираются в ветошку».
Поэма изобилует лирическими отступлениями, вставными песнями и легендами, картинами природы. Лирические отступления отличаются мастерством, богатством и разнообразием ритма и рифмы. Симон Музыка наделён чудесной, сверхъестественной силой, в образе которого воплощена сама народная поэзия; легенды, сказки и песни построены в духе устного народного творчества. Исцеляющие мелодии юного певца-музыканта «Симона Музыки», излечивают раны и душевные недуги простых людей.

АКТ ПЕРВЫЙ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Началом музыкальной пьесы служит небольшая увертюра – мелодия песни «Новый день» (представлена в приложении).
Декорация первой картины – дорога в поле, в перспективе – живописный лес. Начало золотой осени.
По дороге шагает юный Симон со скрипкой в котомке. Вслед за ним неотступно шагает человек в маске; Симон не обращает на него внимания, будто это Маска – невидимка. Встретив брёвнышко на дороге, Симон остановился; остановилась и Маска. Симон присел на брёвнышко отдохнуть, рядом с ним присела и Маска. Симон размечтался; Маска пристально за ним наблюдает.

С и м о н
(музыкальный речитатив, мелодия песни «Новый день»)
Эх, дороги в край счастливый!
Эх, дороги, пояса!
Сколько ножек пронесли вы
Через поле и леса!..

Эх, пути, пути-дороги,
Кто вас гонит в белый свет?
Чьи тут пыль взметают ноги?
Чей хоронят ветры след?

Сколько здесь прошло народа?
То могли бы рассказать,
Что не выдумать бы сроду,
Что одним вам только знать!
Симон вздыхает; снимает с плеч свою котомку, кладёт на землю; смотрит на небо, говорит мечтательно (речитатив)
Мысли, мысли роем вьются:
Что начать? Куда пойти?
В дом с повинною вернуться?
В свет ли горе понести?

Свет страшит бескрайней ширью,
Я же только мошка в нём,
Я – пылинка в звёздном мире,
Он – дымок в просторе том.

Коли здесь, между своими,
Я прослыл, как дармоед.
Как сживётся мне с чужими?
Как чужого встретит свет?

А домой? Нет, лучше в петлю,
Чем терпеть да спину гнуть.
Счастье я найду ли, нет ли –
Надо в путь, в далёкий путь!..
Достаёт из котомки скрипку, играет и поёт песню «Новый день», Маска придвинулась к нему вплотную, слушает песню…
С и м о н
(играет на скрипке, поёт)
Заблистала на сонном востоке лука –
Берег неба над краем земли;
Золотые челны поплыли,
А в бескрайней дали
Разливает свой блеск
От зари огневая река,
Поднимает завесу с земли…

Припев:
Новый день, воцарись поскорей!
Вспыхни, солнца пожар! Распрямись во весь рост,
Разгорайся сильней и сильней!
На душе веселей,
Будто капли вчера только пролитых слёз
Заморозил мороз,
В серебро превратил, чародей!..

А над лесом улыбки рассыпал денёк,
Зорко вскинул глаза с высоты,
Сноп колосьев несёт золотых
И парчу, и цветы, -
Свит для неба венок
И распался в мгновенье замок
Непроглядной ночной темноты.

Припев:
Новый день, воцарись поскорей!
Вспыхни, солнца пожар! Распрямись во весь рост,
Разгорайся сильней и сильней!
На душе веселей,
Будто капли вчера только пролитых слёз
Заморозил мороз,
В серебро превратил, чародей!..

Закончив свою песню, Симон вздохнул; вздохнула и Маска; Симон поднялся с брёвнышка, положил свою скрипку в котомку, пошёл своей дорогой, вслед за ним, словно тень пошла и Маска.
Маска
(декламирует)
Шёл Симонка, озирался
На широкий небосвод,
День горел, сиял, смеялся
И манил, манил вперёд.

Обходил Симонка сёла,
Чуть завидятся вдали,
По пластам шагал тяжёлым
Свежевспаханной земли.

Чтоб с людьми не повстречаться
Сгинуть с глаз их без следа,
Чтоб не вздумали дознаться,
Кто? Откуда он? Куда?

Уж над пущами высоко
Солнце красное взошло
И изгнанника ласкало,
Грело, нежило теплом

Как смеются только дети,
Рассмеялся тут Симон, -
Не один мол, он на свете,
А вдвоём со скрипкой он!..

И, глаза поднявши, хочет
Разом всю окинуть даль,
Распрямиться, что есть мочи, -
Что прошло – того не жаль.

Нелегка задача: где бы
Раздобыть еды? Беда!
Попросить ли корку хлеба?
Только сунуться куда?

Встал Симон, на хату глядя, -
(Симон и Маска останавливаются)
Что ж, войти да попросить?
Верно, там пекут оладьи,
Хоть разок бы откусить…

Нет, рискованно, пожалуй, -
Вдруг да спросят: кто такой?
Всюду, знает он немало
Жесткой хитрости людской.

С голодухи млеют ноги,
Цель темна, а ты иди!
Трудны первые дороги,
Что же будет впереди?

Ой, вкусна в золе картошка!
Много во поле добра,
Вот и хворост для костра,
Знай, пеки себе, Симошка…
(Симон снимает свою котомку, копает руками картошку, кладёт её в золу, раздувает костёр, садится на землю довольный)
М а с к а
(говорит речитативом)
Завтрак спеет под золою.
Пламя жаркое горит
И трещит, кипит смолою,
Будто что-то говорит…
С и м о н
(вынул из костра печёную картошку, ест, приговаривая)
Как всё дивно в мире, право!
Чтоб и мне огнём тут быть:
Я б дымком по небу плавал,
На земле бы стал светить…
(достаёт из котомки свою скрипку, осматривает её)
М а с к а
(говорит речитативом)
Скрипку он настроил живо,
Чуть коснулся струн смычок –
И уж песен переливы
Полнят лес-молоднячок.

С и м о н
(играет на скрипке, поёт песню «Запела ты, скрипка, не даром», слова А.Сигачёва
Запела ты, скрипка, недаром, -
Припомнилось, верно, под старость:
Когда молодая была,
Как в рощице дивной цвела.

Под струны звенящие снова
Для милого края пою,
Пою для народа родного,
В родном златоцветом краю!..

Простите, коль отзвук рыданья,
Послышится в песне моей,
Чьё сердце не знает страданья,
Тот пусть и поёт веселей…
(играет на скрипке с большим увлечением)
М а с к а
(декламирует)
И весь мир забыл Симонка,
Только сердцу волю дал,
Отзываясь струнам звонко,
Лес смеялся и рыдал.

Смолка скрипка, содрогнулся
Наш Симонка: перед ним
Сивый дед стоял, нагнулся,
Весь оборван, недвижим.
(дед приступил к Симону с допросом)
К у р ы л а
(обращается к Симону)
А скажи мне, кто ты, милый?
Чей? Откуда? Расскажи!..
Ну и хват, святая сила!
Молодец, чтоб был я жив!
Твоя песня раны лечит,
К сердцу лепится смолой!
С и м о н
(отвечает со смущением)
Дедушка, слыхать по речи -
Ты хоть страшный, да не злой…
Чей я?.. Да ничей… прохожий…
Вот иду себе тишком…-
Ты, дедуля, странник божий,
Что с сумой да посошком?..

К у р ы л а
(говорит с удивлением)
Как же, брат, я удивился,
И никак не разберу:
Что ж, под вербой ты родился,
Иль грибом, каким в бору?
С и м о н
Выгнан, дедка, я из хаты,
А куда иду я? В свет! –
Ты пойми меня, кудлатый,
И поверь мне, милый дед.
К у р ы л а
Хлопчик, хлопчик, ой, смотри-ка –
Не погибни задарма.
Сгинешь так-то, ты взгляни-ка –
Вот уж осень. Там – зима.

А куда пойдёшь зимою?
Без угла тебе пропасть.
Враз спознаешься с бедою,
Как ощерит голод пасть!..

А на свете, хлопчик, всяких
Много сыщется людей.
На понурых и собаки
Брешут яростней и злей…

Так-то жить тебе на свете
Не пристало: как-нибудь…
Нет не гоже так, мой цветик,
Не на тот встаёшь ты путь!

Вот я сам-то как смекаю:
Всё уладим, не тужи,
Я – старик и лучше знаю,
Что к чему, чтоб был я жив!

Мы пойдём моей дорогой:
Легче будет нам вдвоём;
Голод? Ну, его до Бога,
Раньше срока не помрём.

У меня своя есть хатка,
Дров нарубим, знай, лежи.
Печь пригреет нас, как матка,
Хорошо, чтоб был я жив!

Встретим зиму без опаски,
Пусть трещит себе мороз,
Стану сказывать я сказки, -
У меня их целый воз.
С и м о н
(спрашивает настороженно)
Ну, а бьешь? Скажи по чести!
К у р ы л а
(перекрестился)
Что ты?! Нет, чтоб был я жив,
Помереть на этом месте!..
То-то ж, страшно у чужих…
(Симон убирает свою скрипку в котомку, и странники отправляются в путь, а следом за ними отправилась в дорогу и Маска)
М а с к а
(мелодекламация, мелодия песни «Новый день»)
Словно день за ночкой следом
Ходит круглый год, Симон;
Так же шел за старым дедом,
Дед – под горку, в горку – он.

К хате шли они от хаты,
Круглый год, из края в край,
На плечах одни заплаты,
На устах одно – подай!

В тех скитаньях всё бывало:
Их мороз студил не раз,
Вьюга снегом засыпала
Ярый ветер торбы тряс.

На дорогах жить-то просто ль,
Кто судьбину обманул?
Вот когда Симонка вдосталь
Злого горюшка хлебнул.

Но он шёл себе покорно,
Мерным шагом, как и дед,
И на стёжке им просторно,
И открыт им белый свет.

В убогой землянке топится печурка. Закашлялся дед. За окошком слышится весенняя капель.
М а с к а
(декламирует)
Как своё-то горько горе,
Паче нету искони…
Как по хатам, да подворьям
Зиму мыкались они.
С и м о н
(играет на скрипке, поёт песню «Приходи, весна!..»)
Ей, седая, полно злится!
Приходи скорей, весна,
Ты – крылатая зарница,
Ты – призывная струна.

Ты – девица-чаровница,
Ты приветлива, ясна,
Ты душе моей – жар-птица,
Звонкой радости полна.

Ты - надежд и грёз слиянье,
Песен гром и тишина,
Ты – блистанье и сиянье,
Ты – раздумий глубина.

Приходи ж, весна-отрада,
В крупных росах засияй,
Дай добра, теплом обрадуй,
Разбуди дремотный край!
М а с к а
(декламирует)
Вновь Симонка наш весёлый,
Чует он, что вновь живёт,
И дивится жизни новой,
Что в травинке жизнь поёт.

Только вот одна досада,
Дед хитёр и скуповат, -
То - посулами наградит,
Забирает их назад.

И за проповедь берётся,
Как прилично старикам.
Всё к тому ведёт, чтоб хлопца
Поверней прибрать к рукам.
С и м о н
(обращается к деду Курыле)
У меня одёжки нету
Обещал купить, скажи?
(Курыла, вынимая свою трубку-носогрейку из беззубого рта, отвечает Симону)
К у р ы л а
А зачем? Ведь дело к лету,
Не к зиме, чтоб был я жив!

Наряди в обнову мальца, -
Так какой же нищий он?
Люди станут тыкать пальцем,
Из домов прогонят вон!..

Да собак ещё насвищут
И наложат под бока…
Бедность, хлопец, доля нищих,
Рвань – отметка бедняка.

Ты моей послушай речи:
С волком – вой, с конями – ржи,
Будь ягнёнком средь овечек…
Только так, чтоб был я жив!..
М а с к а
(речитатив)
Симон слушал басни эти:
Ох, и врёт же старый пень!
Всё, куда он тонко метит,
Ясно хлопчику, как день.

Видит: стонет дед притворно,
Будто вправду бок болит,
На боку ж, в лохмотьях чёрных,
Целый груз монет лежит.

Между тем, начало мая.
И была ж тогда весна!
Ну, такая, что бывает
Может за сто лет одна.

Выйдешь в поле на рассвете, -
Так и пил бы дух земли,
Кинь их в борозды - и дети
Тут бы, кажется, росли.

Да весна была на диво,
Тут бы только жить да жить!
Той весны, поры счастливой,
Ввек Симонке не забыть!

Позвала опять дорога…
К у р ы л а
(обращается к Симону)
Ну, Симон, чтоб был я жив!..
Заиграй, да будем с Богом,
Мерить жизни рубежи.
С и м о н
(играет на скрипке, поёт песню «Здравствуй, весна!..», слова А.Сигачёва)
Ой, весеннее раздолье,
Синью напои меня,
Благодатью и привольем,
Светом солнечного дня.

Помоги мне радость эту
В сердце дальше пронести,
Пусть закаты и рассветы
Будут ласковы в пути.

На весеннем многоцветье
Закружится голова.
С тополей доносит ветер
Несказанные слова…

Ах, весна, весна хмельная,
Я так ждал твоих цветов,
Дай напиться песней мая –
Мёдом тёплых вечеров!..

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Просторная комната белорусского деревенского дома с расписной печью, большим дубовым столом и лавками. Семья Фрола (жена Параска и дочка Ганна) собралась за столом ужинать. Слышатся раскаты грома и ливневые потоки дождя. В дверь постучали. Хозяин открыл дверь. На пороге появились промокшие от дождя дед Курыла и Симон, перекрестились, уважительно поклонились хозяину и хозяйке.
М а с к а
(декламирует)
Буря, ливень, гром грохочет,
Воды мчатся, что есть мочи…

С уважительным поклоном
В дверь вошли Симон и дед
По обычаям исконным
Дому отдали привет.

Стал Симонка возле лавки,
Робко торбу снял с плеча,
А с халата безрукавки,
Льют потоки в три ручья.
Ф р о л
(обращается к деду Куриле)
Кто ж, дедуля, этот хлопчик?
Свой тебе он, или как?
К у р ы л а
Нет, родные, не свояк,
Так, недолей связан общей.
Ф р о л
Но родню имеет всё ж он?
Иль сиротка? Как, сынок?
К у р ы л а
(замявшись)
Он, сказать, ушёл из дому,
Из приюта выгнан вон.
А куда пойти такому?
Вот со мной и ходит он.
Ф р о л
(нахмурившись)
Что-о? Прогнали от порога?
Вот так штука, коль не вздор…
Ты сбежал? Побойся Бога!
Э, да ты, видать, востёр!
Что ты сделал, признавайся?
Верно, ты прожжённый плут?
П а р а с к а
(заступаясь за Симона)
Брось ты, батька, не ругайся.
Ни при чём он может тут.
Успокойся, Фролыч, тихо,
Не ругайся задарма…
Не сбежал бы, каб не лихо
Не сладка ведь и сума.
М а с к а
Слушал хлопчик – да и в слёзы:
Жалость режет без ножа,
Как в ненастье лист берёзы
Весь он мелко задрожал.

Знать, слыхал малыш несчастный
Слово ласки в первый раз;
Первый раз видал он ясный
Взгляд сочувствующих глаз…
К у р ы л а
(строго обратился к Симону, трясёт его за плечо)
Полно, стихни, как не стыдно,
Да сотри-ка слёзы с глаз!
Что вдруг стало так обидно?
М а с ка
Дёрнул за плечи, потряс.
Ф р о л
(указывает на скрипку)
Ну, а чья же это скрипка?
Любопытно очень, слышь?
К у р ы л а
(отвечает за Симона)
А его! Способный шибко
К этой мудрости малыш.

Ну, Симон, сыграй-ка, братец,
Пусть послушают паны…
М а с к а
(музыкальный речитатив, мелодия песни «Новый день»)
И словами деда в хате
Были все удивлены.

Осторожно скрипку вынул,
Голову к плечу склонил,
Стрелы-брови к небу вскинул
Симон всех обворожил.

И запела скрипка людям
Песни сердца наизусть

И теплом вливаясь в груди
Осеняла души грусть.

Затаили все дыханье,
Так Симон зачаровал,
Только изредка молчанье
Вздох невольный прорывал.

Подперевши лоб рукою,
Сам хозяин сел за стол,
С нежной ласковой тоскою,
Устремившись взглядом в пол.

А хозяйка, как стояла,
Так застыла и молчит,
Точно, что её сковало…
На лице слеза блистала,
А струна звучит, звучит!

А Симон в тревоге сладкой, -
Глядь – и вскинет взор подчас,
Чтобы встретиться украдкой
С парой милых, ясных глаз.

А они, лучась, глядели
Мягко, нежно, словно пели,
Так светло и так пригоже,
Как глядеть лишь юность может.

И тогда все струны словно
Оживлял весёлый тон,
Плыл смычок легко и ровно
Со струнами полюбовно
Звонко вёл беседу он.

Так на поле в вечер мая
Ветерок дохнёт, взлетев,
Колоски чуть-чуть качая,
Тайный шёпот их слагая
В тихий ласковый напев.

Смолкла скрипка, песен звуки
Живы в памяти души,
Как живут слова разлуки.
Что воскреснули в тиши.
П а р а с к а
(восклицает, всплеснув руками)
Хлопчик, друг ты наш любезный!
Что за мастер ты, браток!
Как зовут тебя, болезный,
Золотой ты мой цветок?..
Ф р о л
(словно спохватившись)
Ну, иди за стол, приятель;
В этот красный угол в хате!..
Сядь сюда, старик, и ты,
Подкрепитесь-ка с дороги…
Дед, сними ты свой мешок! –
Кушай, странничек убогий!
К у р ы л а
(говорит с поклоном)
Благодарствуйте, панок!
Вот я тут присяду с краю,
Да хранит вас божья мать…
Я, панок, не стану лгать –
Очень хлопца уважаю,
Славный малый, молодчина,
Кровь чужая, а скажи:
Вот люблю его, как сына,
И кормлю, чтоб был я жив!
Х о з я и н
(с отеческим вниманием к Симону)
Худ он, дед, не руки – плети…
Что ж, Симонка, ты не ешь?
Ганна, сбегай-ка да в клети
Сыру хлопчику отрежь!
Угощай артиста, Ганка! –
М а с к а
(декламирует)
Застыдилась тут она,
И, как маков цвет, белянка
Стала вся красным-красна.
Всё же глазки подымает
На Симонку, но опять
Их стыдливо опускает,
Не найдётся, что сказать.
Ф р о л
(говорит гостям любезно)
Заночуйте в нашем доме,
День-то вон уже на склоне.
П а р а с к а
(душевно)
Право слово, вон на сене
Любо-мило отдохнуть,
Чем в грязи-то по колени
Проторять в потёмках путь!

К у р ы л а
(отвечает с благодарностью)
Пусть вас бог не оставляет!..
Крыша есть – и хорошо!
Ну, Симон, чего желаешь,
То сегодня и нашёл…
Дед Курыла и Симон уходят на сеновал; Маска последовала за ними.

Дед Курыла и Симон расположились на сеновале. Дед лёг спать, а Симону не спиться. Хочется дать волю тихой песне.
М а с к а
(декламирует)
И по струнам по шелковым
Вдруг повёл смычок Симон,
И, звуча напевом новым,
Полетел к полям, к дубравам
Чутких струн согласный звон.
Говорили струны, пели,
Душу всю излить хотели:
С и м о н
(играет на скрипке, поёт)
Как прекрасны вы, звёзды-узоры!
Словно высыпал иней огнистый,
Словно кто-то цветные монисты
На парчовые бросил уборы.

Кабы солнечной был я искринкой,
Заглянул бы высоко, далечко,
И шептался бы с чистой росинкой,
Я из тучки катился б слезинкой.

Звёзды – очи вы темени ночки,
Где ж мои золотые денёчки?
(Симон прерывает пение, настороженно всматривается, прислушивается, говорит сам с собой)
Странно, что это такое?
Ветка дрогнула листком!
Вон в кустах у частокола
Что-то прячется тишком.

Кто там? Кто там за кустами?
Г а н н а
(говорит тихо)
Это я, Симонка, я!
Прятаться в кустах устала…
Не пугайся ты – своя!

Как я скрипку услыхала, -
Не стерпела, да в кусты.
С полчаса я тут стояла.
Хорошо играешь ты.

Что ж молчишь? Я помешала?
Ты, Симонка, мне не рад?
С и м о н
(смущённый)
Мне сдаётся – солнце встало,
Осветило этот сад.

Ты ведь добрая, с душою,
Вся ты светишься добром,
И мне кажется – с тобою
Я давным-давно знаком;

По душе душа тоскует,
Маясь в сирости земли.
Г а н н а
(смеётся)
Где ж ты взял меня такую?
Зря меня ты не хвали!..
Поиграй!

С и м о н
А как услышат
Да велят идти домой?
Так побудем, только тише, -
Ночке дай сыграть самой.

Г а н н а
Что ты, разве ночь живая?
Ночка просто…просто тень,
Когда землю тьма скрывает,
Когда гаснет ясный день.
С и м о н
(музыкальный речитатив, мелодия песни «Новый день»)
А не слышала ты, что ли,
По ночам совсем живых
Голосов в безлюдном поле
Либо шёпота травы?

Или как в лесу сердито
Речь дубов идёт, гудёт,
Или как на ниве жито
С ветром песню заведёт?
Вон прислушайся, Ганнуся,
Как звучит, звенит вокруг…
Г а н н а
Нет, мне страшно. Ох, боюсь я…
Иль обманывает слух,
Или то нечистый дух?
С и м о н
(музыкальный речитатив)
Ты не бойся: не посмеет
К нам злой дух и подступиться,
Здесь добром и миром веет,
Он же этого боится.

С духом неба светлокрылым
Дух сливается земной,
Не давая тёмным силам
Потревожить наш покой.

И тем звёздам неподвижным,
И тем звёздам, что дрожат,
И просторам непостижным
Что над звёздами лежат;

Всяк тут чувствует и дышит,
Всё вокруг поёт, звенит,
Лишь глухой их не услышит,
Как и мы живут они (мелодия смолкает)

Г а н н а
Всё, что ты сказал мне – ново,
А цветочкам в поле этом, -
Объясни ты мне толково, -
Больно им, как рвёшь их летом?
С и м о н
Ну, конечно, больно будет,
Хоть заплачь – живые всё же,
Не видать лишь слёз, а может,
Не хотят их видеть люди!
Г а н н а
(говорит с большим чувством)
Как всё ясно мне с тобою!
Я не стану рвать их больше:
Пусть живут себе подольше,
Как положено судьбою…

Как постиг ты, знать хочу я,
Что вокруг и что над нами?
С и м о н
Больше так я – сердцем чую,
Вижу кое-что глазами.

Был я меньше, жил я с дедом,
Да не с этим, а с другим,
Он мне многое поведал,
Толковал я вволю с ним.

Он и скрипку дал мне эту,
Обучил смычком водить.
Помер он прошедшим летом,
Я ж с сумою стал ходить.
Г а н н а
Ты – с сумой! Как это стало?
Разве это справедливо?
Ты же вправе быть счастливым,
А дают тебе так мало!..
С и м о н
(мелодекламация, мелодия песни «Новый день»)
Может – да, а может – нет:
Не без счастья белый свет.
Вот послушай, сделай милость,
Как в народе песнь сложилась.

Жил дубочек неказистый,
Всяк прохожий обижал,
Но в листах его игристых
Ветер песенки слагал.

Летом с ним и день, и ночку
Булькал светлый ручеёк,
А с полей из рощ дубочку
Нёс все вести мотылёк.

Так сроднившись с белым светом,
Клад, отдав родным местам,
Он бездольный и отпетый
Дивным песенником стал.

И так песнь его звучала,
В час, когда весь свет стихал,
Что и небо замирало,
Соловейко замолкал!..

Но срубили диво-древо,
Сердце вынули его,
Чтоб не слышалось напева
Задушевного того.

Лишь один старик прохожий
Вопреки лихой судьбе,
Из котомки вынул ножик –
Дудку вырезал себе.

И пошёл по белу свету
Подаянье собирать,
Хоть не так уж дудка эта
Стала сказочно играть.

И однажды на минутку
Вольный голос к ней проник
И вернул печальной дудке
Злобой отнятый язык.

И за миг желанной воли
Всё могла она отдать;
И свою былую долю
Стала дудка прославлять.

И дубки под отчей сенью
Молодые прорастут
И другому поколенью
Песню эту допоют (мелодия смолкает)
М а с к а
(декламирует)
Тут Симонка кончил сказку,
Свесил голову на грудь,
И былого жгучей лаской
Осенила хлопца грусть.

И внезапно Ганна встала,
Миг – придвинулась молчком,
Обняла, поцеловала
Крепко, крепко и пропала
Вдруг в вишеннике густом.
М а с к а
(музыкальный речитатив)
Край родимый, край пригожий!
Милый дедовский приют!
Что на свете нам дороже?
Где душе теплей, чем тут?

Где под осень плачут лозы,
По весне луга в цвету.
Где вдоль большаков берёзы
В дальний путь гуськом бредут?

Край родимый! Где ж на свете
Край другой такой найти,
Где с гнильём бы рядом с этим
Красота могла цвести?

Где бок о бок с нищетою
Нивы пышные цветут?
Где б под долею людскою
Надсмеялись так, как тут?..

К у р ы л а
(пробудившись, зовёт Симона)
Гей, Симон! Симон! Ты слышишь?
Солнце встало уж – пора!
Аль забыл, под чьей ты крышей?
Время, брат, и со двора!

Я-то вон проснулся рано,
Надо отправляться в путь!..
Ишь, заспался, вроде пана,
Хоть невежею не будь!

Вот уж собраны пожитки,
Но опять встаёт вопрос:
Где же хлопец? Экий прыткий!
Прах куда тебя занёс?

Эй, ты, слышишь? Где ты сгинул? –
Я уж всё в мешок сложил…
Или ты меня покинул?..
Убежал, чтоб был я жив! –

Не могу я сделать шагу,
Думка мозг весь обожгла:
«Обокрал и дал он тягу?!»
Но мошна с деньгой цела…
(на зов Курылы появился Фрол)
Ф р о л
Где ж твой хлопец, дед?
К у р ы л а
(пожимает плечами)
Не знаю…
Сам, по чести говоря,
Ни на воле, ни в сарае, -
Вот ищу, да, видно, зря.

Провалился, как сквозь землю…
Ох, проспал его, проспал!
Мы-то спим, а враг не дремлет!
Я ж без хлопчика пропал!

М а с к а
(речитатив)
Весь народ из дома вышел,
Всполошился целый дом,
От подполья и до крыши
Всё обшарили кругом.

Забрели к соседу даже,
Чтоб напасть, хотя б на след, -
Точно сгинула пропажа,
Сиротой остался дед.

Чуть жива, печальна Ганна,
Мысль о нём крушит её:
Где ж теперь он, бесталанный,
Горе мыкает своё?

Что ж ушёл он спозаранку?
Хоть словцо сказал бы он!
Эх, обидел хлопчик Ганку,
Свет закрыл со всех сторон!

А ведь тут, под этой грушей,
Он сидел, а с ним она.
Тут он ей встревожил душу,
Сладко пела тут струна.

А Симонка зачарован
Красотой такой вокруг;
И нежданным, смутным, новым,
Что вечор родилось вдруг.

Сам не знал, где заночует,
Что поест, но счастлив был,
Словно в каждой жилке чуял
Он избыток новых сил.

И стоял он на границе,
Где решалась вся судьба:
Там – манящий блеск денницы,
Здесь – во мраке – жизнь раба.

Где своим он даром может,
Счастье трудное добыть?
Нет, покуда век не прожит,
Он, как люди, хочет жить.
С и м о н
(музыкальный речитатив, мелодия песни «Новый день»)
Будь счастливой, Ганя-зорька!
Не побрезгала ты мной.
И в моей судьбине горькой
Будешь светлою мечтой.

Будет ветер гнуть былинки,
И навеет думок много

Мне о ласковой дивчинке
Та далёкая дорога.

Изменю свою судьбину,
Чтоб по-новому зажить,
Чтоб вниманье у дивчины
Честным делом заслужить.

Будьте все вы все здоровы,
Будь и ты, дедок, здоров.
Пусть же к вам с прибытком новым
Новый день придёт под кров!..

На просторе сердцу любо,
Там цветы, рассыпав краски,
Говорить мне станут сказки,
В тень заманят ветви дуба…

Конец спектакля.

МУЗЫКА

Занавес опущен. Для музыки монодрамы в целом и во вступлении в част-ности, характерны соединение поэтичности, высокого духовного пережива-ния и суровой жизненной правды, господство певучей, выразительной мело-дии, лиризм. Наряду с мелодическим стилем народной музыки, ощутимо вли-яние музыки классического стиля, сказывающееся на обрисовке главного и единственного действующего лица (говорящего и поющего). Драматургия музыкальной пьесы отличается непрерывностью развития. Важную роль играют музыкальные антракты и эпизоды; они связывают воедино сюжет-но разобщённые сцены, концентрируют в их в идейно-эмоциональный смысл, дополняют и комментируют речь и пение актёра, раскрашивают их в музы-кальные тона.
Проникновенно и сердечно звучит оркестровое вступление спектакля, настраивая на духовное переживание добровольного затворника. В карти-нах чередуются мелодизированный речитатив с мелодекламацией, поэтичес-кое слово, исполнение песен и романсов.
В первой картине господствует возбуждённый, тревожный характер музыки, которая передаёт переживание героем неясной перспективы пребы-вания в монастыре.
Вторая картина сопровождается музыкой вдохновения от русской при-роды, от вдохновенного труда; привольная мелодия певца, наполненная чувс-твом причастности к небесному началу, сопровождается особой душевной теплотой вызванной чувством от контраста с отринутой бессмысленной жизнью в удушливой атмосфере общества.
В третьей картине преобладает музыка, раскрывающая глубину раскаи-вания, внутренней борьбы, самоупрёков в маловерии.
Четвёртая картина образует драматургический центр пьесы борьбы души, склоняющейся к подвижнической жизни, духовному очищению, тор-жества чувства обретения пристани святой. Звучат светлые песни: «Утро» и «Без надежды надеюсь».
В пятая картина характеризуется тревожным чередованием борьбы искушения, вызванных воспоминанием с весенним пробуждением природы и Воскресением Христовым. Мелодия напряжена тревожной затаённостью. Навеяны теплотой и любовью песни «Заря вечерняя» и «Город святых».
Шестая картина распадается на две контрастные сцены. В первой преобладает нарастание драматизма борьбы молодой души, завершаясь исполнением «Элегии», вторая исполнена решимостью покинуть монастырские пределы во имя любви «она меня зовёт...», завершаясь песней «Из мая в май».

ВСТУПЛЕНИЕ

Занавес опущен. Тихо звучит музыка. На авансцене появляется Апухтин. Читает «Посвящение» к «Году в монастыре»
А п у х т и н (мелодекламация)
О, возврати мне вновь огонь, и вдохновенье,
И светлую любовь недавней старины,
И наших первых встреч счастливое волненье,
И красотой твоей навеянные сны!

Останови на мне чарующие взоры,
Когда-то ласково встречавшие мой стих,
Дай мне услышать вновь былые разговоры,
Доверчивый рассказ надежд и дум твоих.

Опять настрою я ослабленную лиру,
Опять я жить начну, не мучась, но любя,
И пусть погибну я – но на прощанье миру
Хочу я бросить песнь, достойную тебя.

Исполняет песню «Роза» (слова Г.Х. Андерсена)
Ты улыбнулась мне улыбкой светлой рая...
Мой сад блестит в росистых жемчугах,
И на тебе, жемчужиной сверкая,
Одна слеза дрожит на лепестках.

То плакал эльф о том, что вянут розы,
Что краток миг цветущей красоты...
Но ты цветёшь, - и тихо зреют грёзы
В твоей душе... О чём мечтаешь ты?

Ты вся любовь, - пусть люди ненавидят!
Как сердце гения, ты вся одна краса, -
А там, где смертные лишь бренный воздух видят, -
Там гений видит небеса!..

Звучит тихая мелодия, которая является ведущим мотивом, музыкальной темой, повторяющегося на протяжении всего спектакля (лейтмотив). Диа-позитивом слайда на опущенном занавесе изображены монастырские врата с иконой Спасителя над ними.
А п у х т и н (Снимает шляпу, крестится, кланяется монастырю, с боль-шим чувством декламирует.)
О, наконец, из вражеского стана
Я убежал, израненный боец...
Из мира лжи, измены и обмана
Полуживой я спасся, наконец!

В моей душе ни злобы нет, ни мщенья,
На подвиги и жертвы я готов...
Обитель мира, смерти и забвенья,
Прими меня под свой смиренный кров!
Крестится, кланяется монастырю, уходит за кулисы. Занавес открыва-ется. Сцена в монашеской келье. В окнах видны следы поздней осени – голые ветви деревьев, покрытые инеем. Царит тишина.
А п у х т и н (в монашеской одежде говорит негромко, взволнованно)
Итак, свершилось: я монах!
И в первый раз в своей одежде новой
Ко всенощной пошёл. В ребяческих мечтах
Мне так пленительно звучало это слово,
Исполняет ариозо «Хлеб насущный», слова народные.
Если ты обездолен людьми и судьбой,
Если горе к тебе залетело,
Если тяжкий недуг присосался змеёй,
Как огнём иссушил твоё тело;

Если нет от тоски тебе сна по ночам,
Если труд твой в руках не спорится,
Приходи в монастырь приложиться к мощам,
Приходи в монастырь помолиться!..

Припев:
О Боже, ты для родины моей
Даришь тепло и дождь – дары благие неба;
Но хлебом золотя простор её полей,
Мне также, Господи, духовного дай хлеба.

Если друг у тебя из окружных людей,
Если счастье не сходит с порога, -
Я желаю тебе в этой песне моей:
Не бывать и минуты без Бога.

Если нету друзей среди многих людей,
Нелегка твоей жизни дорога...
Пожелание есть в этой песне моей:
Обрести себе в Господе Друга.

Припев:
О Боже, ты для родины моей
Даришь тепло и дождь – дары благие неба;
Но хлебом золотя простор её полей,
Мне также, Господи, духовного дай хлеба.
(говорит негромко)
Уж две недели я живу в монастыре
Среди молчания и тишины глубокой.
Наш монастырь построен на горе
И обнесён оградою высокой.
Их башни летом вид чудесный, говорят,
На дальние леса, озёра и селенья;
Меж кельями разбросанными – сад,
Где множество цветов и редкие растенья.
Исполняет песнь «Сады напевают», слова А. Садкова
Сады напевают...
Люблю их напевы,
Где птицы смолкают,
Тот сад омертвелый.

Песня вспорхнёт и смолкнет,
Вновь зазвучит, пропадёт...
В руки даваясь – вскрикнет.
Снова, стихая, замрёт.

В песне многих дум звучанье,
Но в одной душе звучит,
Если скрипка говорит,
То скрипач хранит молчанье.

И сад в тени задумчивых аллей,
Таит напевы поднебесной сказки,
И жаворонок, не страшась огласки,
Взовьётся песней в тишине полей!..

Я среди тех, кто жаждет песнопенья,
Ведь песни вечны, хоть не вечны мы,
Весна в цвету и слышатся напевы:
И пенье птиц, и мерный плеск волны...

Побудьте с песней этой одинокой,
С моей невестой неба – синеокой...
Как упоительны напевы в тишине,
Она поёт о вас и обо мне.
(мелодизированный речитатив)
Цветами монастырь наш славился давно.
Весной в нём рай земной, но ныне
Глубоким снегом всё занесено,
Всё кажется мне белою пустыней,
И только купола церквей
Сверкают золотом над ней.
Направо от ворот, вблизи собора,
Из-за дерев, едва видна,
Моя ютится келья в два окна.
Приманки мало в ней для суетного взора:
Дощатая кровать, покрытая ковром,
Два стула кожаных, меж окон стол дубовый
И полка книг церковных над столом
В киоте лик Христа, на Нём венец терновый.
(исполняет песнь «Легенда», слова А. Плещеева)
Был у Христа-младенца сад
И много роз взрастил он в нём,
Он трижды в день их поливал,
Чтоб сплесть венок себе потом.

Когда же розы расплели
Детей еврейских созвал он;
Они сорвали по цветку
И сад был весь опустошён.

Припев:
Взростятся цветы,
Воскреснет Любовь,
Коль живы мечты
В счастливую новь!.. – 2 раза

- Как ты сплетёшь себе венок,
В твоём саду нет больше роз?
«Вы позабыли, что шипы
Остались мне», - сказал Христос.

И из шипов они сплели
Венок колючий для него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили его...

Припев:
Взростяться цветы,
Воскреснет любовь,
Коль живы мечты
В счастливую новь!.. – 2 раза

(говорит задумчиво)
Жизнь монастырская без бурь и без страстей
Мне кажется каким-то сном беспечным.
Не слышу светских фраз, затверженных речей
С их вечной ложью и злословьем вечным,
Не вижу пошлых, злобных лиц...
Но Бог поможет мне; Его любви нет меры
И милосердью нет границ!..

(исполняет песнь «Заря вечерняя», слова А. Садкова)
У ручья за рощей –
Монастырский сад.
Солнце – лик Твой, Отче,
Лик Христа – закат.

И, венчая вечер,
Снизошёл Христос,
Умащая сердце
Сладким током слёз.

Припев:
Сделай мне, Боже, сердце открытым
Для покаяний и для молитвы... – 2 раза

Зорька угасает
Над распятьем дня,
Звон вечерний тает
В пенье соловья!

И царица ночи
Звёздный ткёт узор...
Воскрешает рощу
Соловьиный хор...

Припев:
Сделай мне, Боже, сердце открытым
Для покаяний и для молитвы... – 2 раза

Душу грусть не точит,
Так легко дышать...
Сердце – лик Твой, Отче,
Лик Христа – Душа!..

Если б каждый вечер
Явлен был Христос,
Умащая сердце
Сладким током слёз...

Припев:
Сделай мне, Боже, сердце открытым
Для покаяний и для молитвы... – 2 раза

Креститься, говорит негромко
Проснувшись, каждый день я к старцу Михаилу
Иду на послушанье в скит.
Ему на вид лет сто, он ходит через силу,
Но взор его сверкает и горит.

Он говорит со мной сердечно,
И показал мне гроб, в котором тридцать лет
Спит, как мертвец, он, саваном одет,
Готовясь к жизни бесконечной...

Я с умилением и горестью сердечной
Смотрел на этот дар унынья и борьбы.
Но старец спит в нём только летом;
Теперь в гробу суровом этом
Хранятся овощи, картофель и грибы.

Звучит тихая музыка, предвосхищая встречу с холодной серебрящейся красотой зимнего леса, одного из четырёх русских чудес времён года – зимы. Из окон кельи видны деревья с большими хлопьями снега на их ветвях.
А п у х т и н (мелодекламация)
День знаменательный, и как бы я его
Мог описать, когда бы был поэтом!
По приказанью старца моего
Поехал я рубить дрова с рассветом
В сосновый бор. Я помню, в первый раз
Я проезжал его, томим тяжёлой думой;
Октябрьский серый вечер гас,
И лес казался мне могилою угрюмой:
Так был тогда он мрачен и уныл!
Теперь блеснул он мне красою небывалой.
В восторге, как ребёнок малый,
Я вежды широко раскрыл...
(следует музыкальный речитатив)
Покрыта парчовым блестящим одеяньем,
Стояла предо мной гигантская сосна;
Кругом глубокая такая тишина,
Что нарушать её боялся я дыханьем.
Деревья стройные, как небеса светлы,
Вели, казалось, в глубь серебряного сада,
И хлопья снежные, пушисты, тяжелы,
Повисли на ветвях, как гроздья винограда.
И долго я стоял без мыслей и без слов...
Когда же топора впервые звук раздался,
Вес лес заговорил, затопал, засмеялся,
Как бы от тысячи невидимых шагов.

А щёки мне щипал мороз сердитый,
И я рубил, рубил один в глуши лесной...
К полудню возвратился я домой
Усталый, инеем покрытый.
О, никогда, мои друзья,
Так не был весел и доволен я
На ваших сходках монотонных
И на цинических пирах,
На ваших раутах игриво-похоронных,
На ваших скучных пикниках!
(исполняет песнь «Невыразимы» (слова А. Садкова)
Невыразимы: Божий Свет
И каждая былинка,
Дорога, посох и сума,
Росистая тропинка.

Невыразимы небеса,
Зарёй, венчая землю...
Всю эту дивную красу
Душою я приемлю.

Невыразимый солнца свет,
Невыразимы звёзды
И лунный свет, и санный след
Рябиновые гроздья.

Невыразимый ты, Господь,
Даруешь нам понятье, -
Как весь Твой необъятный свет
Нам заключить в объятья...

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Монашеская келья. Мерцает зажжённая лампада и свечи перед святыми образами. Царят тишина и покой.
А п у х т и н (говорит негромко)
Неверие моё меня томит и мучит,
Я слепо верить не могу.
Пусть разум веры враг и нас лукаво учит,
Но нехотя внимаю я врагу.
Увы, заблудшая овца я в Божьем стаде...
Наш ризничий – известный Варлаам –
Читал сегодня проповедь об аде.
Подробно, радостно, как будто видел сам,
Описывал, что делается там:
И стоны грешников, молящих о пощаде,
И совести, и глаз, и рук, и ног
Разнообразные страданья...
Я заглушить в душе не мог негодованья.
Ужели правосудный Бог
За краткий мир грехопаденья
Нас мукой вечною казнит?
И вечером побрёл я в скит,
Чтоб эти мысли и сомненья
Поведать старцу. Старец Михаил
Отчасти только мне сомненья разрешил.
Он мне сказал, что, верно, с колыбели
Во мне все мысли грешные живут,
Что я смердящий пёс и дьявольский сосуд...
Да помыслы мои успеха не имели!..
Исполняет музыкальный речитатив «Элегия», слова А. Садкова
В холодной синеве природа онемела,
Поднялся белый сон над стынущим ручьём.
И где-то далеко за рощей отзвенела
Осенняя печаль отлётным журавлём.

И чудится душе, встревоженной мечтами,
Безглазый лик времён дохнул из прошлых бурь,
Ветлою гнётся жизнь, и мчатся дни за днями
Певучей желтизной в предвечную лазурь.

В заоблачных путях, где звёздной нет печали.
Но там, где нет тебя, я всё отверг, как зло,
И за тобой лечу, в твой белый круг объятий,
В безбрежные края, где Солнце расцвело.

И всё вперёд гляжу – над белою страною,
Мелькнёт ли вновь, Господь, сияющий Твой лик,
Сольёмся ли с тобой сладчайшею струёю,
Твой, орошая сад и огненный цветник.

Я долго тешил взор в забаве бесполезной.
Живые горы звёзд держал в ладонях рук.
И вот спустилась ночь, и бросил я мой звёздный,
Мой звонкий, звёздный дождь в пустой её сундук...
Драматический речитатив
Увы! меня открыли! Пишет брат,
Что всюду о моём побеге говорят,
Что все смеются до упаду,
Что басней города я стал, к стыду друзей,
И просит прекратить скорей
Мою, как говорит он, «ескападу».

Я басня города! Не всё ли мне равно?
В далёкой, ранней юности, бывало,
Боялся я того, что может быть смешно,
Но это чувство скоро миновало.
Теперь, когда с людьми все связи порваны,
Как сами мне они и жалки и смешны!
Мне дела нет до мнений света,
Но мнение одно хотел бы я узнать...
Что говорит она? Впервые слово это
Я заношу в заветную тетрадь...
Её не назвал я... но что-то
Кольнуло сердце, как ножом.
Ужель ничем, ничем: ни трудною работой,
Ни долгою молитвой, ни постом
Из сердца вырвать не придётся
Воспоминаний роковых?
Оно, как прежде, ими бьется,
Смешно ли лгать перед самим собою...
Но этих помыслов я старцу не открою!
Исполняет песнь «Город святых»
Вечность святых видится мне,
Дом мой небесный в родной стороне.
Ночью и днём вижу, как наяву,
Город святых, а над ним синеву...

Припев:
Там, только там – небо чисто от гроз,
Там, только там – в небе тесно от звёзд.
Там – звуки арф и повсюду цветы.
Там – моей жизни святые мечты...

Странник я здесь, мне трудно в пути.
Но уж немного осталось идти
Цепью земных бесконечных дорог,
Где, даже сны в ожиданье тревог.

Припев:

К небу возносится песня моя, -
«Господи, я умоляю Тебя:
В дом к себе блудного сына прими,
С лаской Отцовской меня обними...

Припев:

Ночь перед Новым годом. Из окна монастырской кельи видна монастыр-ская башня, освещённая пылающим факелом. На башне пробило полночь...
А п у х т и н (говорит негромко)
На монастырской башне полночь бьет,
И в бездну падает тяжёлый, грустный год.
Я с ним простился тихо, хладнокровно,
Один в своём углу: всё спит в монастыре.
У нас и службы нет церковной,
Здесь Новый год встречают в сентябре.
В миру, бывало, я, в гостиной шумной стоя.
Вел тихий разговор с судьбой наединк5е.
Молил я счастья, - теперь молю покоя...
Чего ещё желать, к чему стремиться мне?
А год тому назад... мы были вместе с нею,
Как будущее нам казалося светло,
Как сердце жгла она улыбкою своею,
Как платье белое к ней шло!..

Не помню, как я с ней расстался,
Могучей страсти пыл мой рос и поднимался;
Как вышел я в тумане на крыльцо...
Когда ж немая ночь пахнула мне в лицо,
Я понял, что меня влечёт неудержимо
К её ногам... и в сладком забытьи
о, мимо, мимо, воспоминания мои!
Исполняет мелодический речитатив «Небесные покои», слова неизвест-ного автора
Душе видны небесные покои,
Звезда лучом взглянула на цветы;
Не чудо разве это неземное.
Что встретились лучами я и ты?

Вращенье сфер излечит все невзгоды,
Вот новая румянится заря...
Куда-то исчезают наши годы,
В которые не тонут якоря.

Прощайте удивительные страны,
Российские прощайте города...
В лесах России, как это не странно,
Нашёл приют я этот навсегда...

Душа омылась счастьем и покоем,
И ждёт весны, как расцветут цветы...
Мне видятся небесные покои,
Где встретились лучами я и ты!..
Мелодекламация
Зачем былого пыл тревожный
Ворвался вихрем в жизнь мою,
И разбудил неосторожно
В груди дремавшую змею?

Она опять вонзила в сердце жало,
По старым ранам вьётся и ползёт,
И мучит, мучит, как бывало,
И мне молиться не даёт.

А завтра пост. Дрожа от страха.
Впервые исповедь монаха
Я должен Богу принести...
Пришли же, Господи, мне силу на пути,

Дай мне источник слёз и чистые восторги,
Вручи мне крепкое копьё,
Которым, как Святой Георгий,
Я б раздавил прошедшее моё!
Исполняет песнь «Без надежды надеюсь», слова народные
Прочь печальные думы седые!
Нынче время поры золотой!
Неужели года золотые
Беспросветной пройдут чередой?
Нет, я петь и в слезах не устану,
Улыбнусь и в ненастную ночь.
Без надежды надеяться стану,
Буду жить! Прочь, печальные, прочь!

Я цветы на морозе посею
Устном поле, в убогом краю.
Те цветы я горючей своею,
И горячей слезой окроплю.

И холодного снега не станет,
Ледяная растает броня.
И цветы зацветут и настанет
День весны и зимой для меня.

Всю студеную ночку промаюсь,
Буду в темень глядеть пред собой,
Королевы ночи дожидаясь –
Путеводной звезды голубой.

Да и в горе я петь не забуду.
Улыбнусь и в ненастную ночь.
Без надежды надеяться буду,
Буду жить! Прочь, печальные, прочь!..
Понижая голос, исполняет лирический речитатив
Труды говения я твёрдо перенёс,
Господь послал мне много тёплых слёз
И покаянья искреннее слово...
Но нынче – в день причастия святого, -
Когда к часам я шёл в собор,
Передо мною женщина входила...
Я задрожал, как лист. Вся кровь во мне застыла.
О, Боже мой! Она!.. Упорный, долгий взор
Её заставил оглянуться.
Нет, обманулся я. Как мог я обмануться?
И сходства не было: её походка, рост –
И только... Но с тех пор я исповедь и пост –
Всё позабыл, молиться я не смею,
Покинула меня святая благодать,
Я снова полон только ею,
О ней лишь я могу и думать, и писать!
Два месяца безоблачного счастья!
Пусть невозвратно канули они,
Но как не вспомянуть в печальный день ненастья
Про тёплые, про солнечные дни?

Постылый век... Мне монастырь святой
Казался пристанью надёжной,
Расстаться надо мне и с этою мечтой!
Напрасно переплыл я океан безбрежный,
Напрасно мой челнок от грязных спасся волн, -
На камни острые наткнулся он нежданно,
И хлынула вода, и тонет бедный чёлн
В виду земли обетованной.
Исполняет песнь «Бурное море», слова А. Садкова
Долей враждебною, волею страстною,
Сердце изранено битвой напрасною.
Вечное море, бурное море,
Ты усмири мои боли и горе...

Припев:
Мой парус, наполненный ветром ненастья,
Полощется трепетно в поисках счастья.
Срывает одежды мне ветер забвенья,
О вечность надежды, часы и мгновенья!..

Вечное море, бурное море,
Гимны-псалмы я пою на просторе.
Ты осени лучезарным покровом,
И вдохнови меня Божеским словом.

Припев:

Припев:
Там, только там – небо чисто от гроз,
Там, только там – в небе тесно от звёзд.
Там звуки арф, неземные цветы,
Там моей жизни святые мечты...

Странник я здесь. Мне трудно в пути.
Но уж немного осталось идти
Цепью земных бесконечных дорог,
Где, даже сны в ожиданье тревог.

Припев:

Художественное чтение, сопровождаемое музыкой (мелодический речитатив)
Христос воскрес! Природа воскресает,
Бегут, шумят весенние ручьи,
И теплый ветерок и нежит, и ласкает
Глаза усталые мои.
О, Боже мой! Зачем томлюсь я тут?
Мне тридцать лет, совсем здоров я телом,
И наслаждение, и труд
Могли бы быть ещё моим уделом,
А между тем я жалкий труп душой.
Мне места в мире нет. Давно ли
Я полной жизнью жил и гордо жаждал воли,
Надеялся на счастье и покой?
От тех надежд и тени не осталось,
И признак юности исчез...
А в церкви громко раздавалось:
«Христос воскрес! Христос воскрес!»

«Она была твоя!» - шептал мне вечер мая,
Дразнила долго песня соловья,
Теперь он замолчал, и эта ночь немая
Мне шепчет вновь: «Она была твоя!»
И некуда бежать, и мучит ночь немая,
Рисуя, милые, знакомые черты...
О незабвенная! О вечно дорогая!
Откликнись, отзовись, скажи мне: где же ты?

Говорит речитативом, с чувством раскаянья, понижая голос
Сейчас ударит колокол соборный,
По всем дорожкам сада там и тут
Монахи медленно в своей одежде чёрной,
Как привидения идут.
И я туда пойду, попробую забыться,
Попробую унять бушующую страсть,
К ногам Спасителя упасть
И долго плакать и молиться!
Теперь я не прошу ни счастья, ни забвенья,
Нет у меня ни сил, ни слёз...
Пошли мне смерть, пошли мне смерть скорее!
Чтоб мой язык, в безумье цепенея,
Тебе хулы не произнёс;
Чтоб дикий стон последней муки
Не заглушил молитвенный псалом;
Чтоб на себя не наложил я руки
Перед Твоим безмолвным алтарём!

Вдруг образ матери передо мной предстал,
Давно забытый образ. В колыбели
Меня, казалось, чьи-то руки грели,
И чей-то голос тихо напевал:
Исполняет песню «Соло соловья», слова А. Садкова
В саду, где растут ивы и цветы, -
В раю благословенной музыки,
При бледном свете полной луны –
Внезапно запел соловей...

Припев:
Утром весенним солнце взойдёт,
Иве плакучей слёзы утрёт;
И над рекою – в гуще ветвей
Соло исполнит солист соловей!..

Пусть с ветки ивы вспорхнул чародей,
Встряхнувший росу с ветвей.
В саду, где растут ивы и цветы,
Вновь запоёт соловей!..

Припев:

Последний день свободы, колебанья
Уж занялся над тусклою землёй,
В последний раз любви воспоминанья
Насмешливо прощаются со мной.

А завтра я дрожащими устами
Произнесу монашества обет.
Я в божий храм, сияющий огнями,
Войду босой и рубищем одет.

И над душой, как в гробе мирно спящей,
Волной неслышной время потечёт,
И к смерти той, суровой, настоящей,
Не будет мне заметен переход.

По тёмной, узкой лестнице шагая,
С трудом спускался я ... Но близок день:
Я встрепенусь и, посох мой роняя.
Сойду одну последнюю ступень.

Засни же, сердце! Молодости милой
Не поминай! Окончена борьба...
О Господи, теперь прости, помилуй
Мятежного, безумного раба!

Исполняет песнь «Элегия», слова А. Садкова.
В холодной синеве природа онемела,
Поднялся белый сон над стынущим ручьём.
И где-то далеко за рощей отзвенела
Осенняя печаль отлётным журавлём.

И чудится душе, встревоженной мечтами.
Безглазый лик времён дохнул из прошлых бурь,
Ветлою гнётся жизнь, и мчатся дни за днями
Певучей желтизной в предвечную лазурь.

В заоблачных путях, где звёздной нет печали,
Но там, где нет тебя, я всё отверг, как зло,
И за тобой лечу, в твой белый круг объятий,
В безбрежные края, где солнце расцвело.

И всё вперёд гляжу – над белою страною,
Мелькнёт ли вновь, Господь, сияющий Твой Лик,
Сольёмся ли с Тобой сладчайшею струёю,
Твой орошая сад и огненный цветник.

Я долго тешил взор в забаве бесполезной,
Живые горы звёзд держал в ладонях рук.
И вот спустилась ночь, и бросил я мой звёздный,
Мой звонкий, звёздный дождь в пустой её сундук.

В холодной синеве природа онемела,
Поднялся белый сон над стынущим ручьём.
И где-то далеко за рощей отзвенела
Осенняя печаль отлётным журавлём...
В открытое окно кельи падает на стол письмо. Апухтин быстро вскры-вает конверт бегло читает. Прижимая конверт к своей груди невольно вос-клицает.
Она меня зовёт!.. Как с неба гром нежданный
Среди холодного и пасмурного дня,
Пять строк её письма упали на меня...
Что это? Бред иль сон несбыточный и странный?
Взволнованный оглядывается, прислушивается, снова бегло читает письмо, и, прижимая его к своей груди, говорит тихо
Пять строк всего... но сотни умных книг
Сказали б меньше мне. В груди воскресла сила,
И радость страшная, безумная на миг
Всего меня зажгла и охватила!
О да, безумец я! Что ждёт меня? Позор!
Не в силах я обдумывать решенья:
Ей жизнь моя нужна, к чему же размышленья?
Когда уйдёт вся братия в собор,
Я накануне постриженья
Отсюда убегу, как вор,
Погоню слышащий, дрожащий под ударом...
А завтра иноки начнут меня судить.
И будет важно им игумен говорить:
«Да, вы его чуждалися недаром!
Как хищный волк он вторгся к нам,
В обитель праведную Божью;
Своей кощунственною ложью
Он осквернил Господний храм!»

Нет, верьте: не лгала душа моя больная,
Я оставляю здесь правдивый мой дневник,
И, может быть, хотя мой грех велик,
Меня простите вы, его читая.
А там что ждёт меня? Собранье палачей,
Ненужные слова, невольные ошибки,
Врагов коварные улыбки
И шутки плоские друзей.
Довольно неудач и прежде рок суровый
Мне сеял на пути: смешон я в их глазах;
Теперь у них предлог насмешки новый:
Я – неудавшийся монах!
А ты, что скажешь ты, родная, дорогая?
Ты засмеёшься ли, заплачешь надо мной,
Или, по-прежнему, терзая,
Окутаешь себя короной ледяной?
Лирическая мелодекламация исполняется взволнованно.
Но жизнь моя нужна, разгадка в этом слове –
Возьми ж её с последней каплей крови,
С последним стоном сердца моего!
Как вольный мученик иду я на мученье,
Тернистый путь не здесь, а там:
Там ждёт меня иное отреченье,
Там ждёт меня иной, бездушных храм!
Прощай же, тихая, смиренная обитель!
По миру странствуя, тоскуя и любя,
Преступный твой беглец, твой мимолётный житель
Не раз благословит, как родину, тебя!
Прощай, убогая, оплаканная келья,
Где год тому назад с надеждою такой
Справлял я праздник новоселья,
Где думал отдохнуть усталою душой!
Хотелось бы сказать ещё там много, много
Того, что душу жгло сомненьем и тревогой,
Что в этот вечно памятный мне год
Обдумал я в тиши уединенья...
Но некогда писать, мне дороги мгновенья:
Скорее в путь! Она меня зовёт!..
Исполняет песнь «Из мая в май», слова В. Волкова
Опять светло зазеленеют дни
О, музыка облиственного края.
Разлей меня на всё пространство мая
И снова к родине живым верни.

Как речка – шумом, как сосна - смолой
Как птица - голосом, добро – молвою,
Так я хочу повеять над землёй
Своею доморощенной судьбою.

Живу в предчувствии успеха своего,
Иду к нему сквозь тяжкую усталость.
Глядишь порой – готово торжество!
Проснёшься – ничего и не осталось.

Растерянный, скрываешься в тени,
Построенные корабли сжигая.
И вдруг опять зазеленеют дни,
И разольют на всё пространство мая.

Опять весна! Любой её росток
До времени свой цвет хранит в бутоне,
В какой-то час, в какой-то верный срок
Он зёрна высыплет на чьи-нибудь ладони.

Опять светло зазеленеют дни
О, музыка облиственного края.
Разлей меня на всё пространство мая
И снова к родине живым верни...

Конец спектакля

На бульваре Гоголя погожим апрельским вечером прохаживался молодой человек по имени Василько вдоль памятника великому писателю, Играл на дандуре пел украинские песни и взволнованно читал стихи собственного сочинения, посвящённые памяти Н.В. Гоголя. Он приехал с хутора близ Диканьки, что на Полтавщине специально ко дню рождения своего великого земляка Николая Васильевича Гоголя и, таким образом, выражал ему своё благодарение... У памятника Гоголю собралось немало случайных прохожих, и тех, кто пришёл, чтобы возложить цветы великому русскому писателю...
- Так будем же мы достойны светлой памяти русского гения, - сказал Василько в заключении своего выступления, - Николай Васильевич Гоголь не отделял себя от России и считал, что Великороссы, Малороссы и Белорусы – это один великий народ. Гоголь поистине является сыном трёх братских народов в одной великой семье. Вожди приходят и уходят, а братская дружба народов остаётся...
Бандуристу долго аплодировали, и он громко запел песню « Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь!..» Все до единого, кто были на этом неформальном, стихийном вечере памяти Великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя дружно подхватили эту песню, и лилась она вольная и могучая, словно волны матушки Волги-реки, и словно откликнувшись на это великолепие зазвонили Православные колокола Храма Христа Спасителя... Это были незабываемые минуты возрождения красоты, величия и славы Великой Руси...
К Василько стали обращаться многие присутствующие на этом знаменательном вечере, с просьбой передать низкий поклон родимой сторонке великого писателя Николая Васильевича Гоголя... Василько смутился и признался, что не сможет сейчас вернуться к себе на Родину. «Тамошнее начальство меня невзлюбило меня, - сказал он вздыхая, - им не нравится мой призыв к единению трёх братских народов, которые были предательски разъединены тайным сговором трёх большевистских партийцев в Беловежской Пуще... Начальство на Полтавщине обвиняют меняв измене Украине и называют российским прислужником. Так что теперь Василько и не знает, куда прислонить голову...
- Идите ко мне в актёры в мой молодёжный театр, - предложил ему мужчина в длиннополом пиджаке, - там вы обретёте друзей, кров, и средство к существованию...
- Но я не актёр... Я ничего не умею...
- Вы хорошо сейчас пели и читали стихи, а если что-то в сценическом слове или в сценическом действии, у вас не всё по началу будет получаться как надо, - мы подскажем, научим, поможем... Ну, что – идёт?!
- Идёт!..
- Ну, брат, тогда давай будем ближе знакомиться и сразу же пойдём в наш театр!..
- Согласен, - сказал в ответ, немного смутившись на дружеское предложение Василько, - а у меня написана небольшая миниатюрная пьеса, которую я назвал «Бандурист с хутора близ Диканьки». Мы её на своём хуторе самодеятельно ставили... Хуторянам нравилось...»
- А ты не сможешь нам показать отрывочек из этого спектакля?
- Могу показать небольшой отрывок из вступления...
- Это замечательн!..
Высилько, поднял воротник своего пиджака, слегка взъерошил волосы на голове, опустил пряди волос на виски, в виде Пушкинских бакенбард и принял стойку памятника Пушкину, что на Тверской улице. Читает с поэтическим вдохновеньем:
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа...» (Меняет позу на свю обычную, обращается к публике.)
Мне все прохожие говорят: «Дружище, ты молодец, - вылитый Пушкин. А куда подевался сам Пушкин с этого пьедестала, ты случайно не знаешь?..
- Да никуда Пушкин я ещё не подевался, - отвечаю им, - вот же я!.. (Демонстративно выворачивает свои карманы, достаёт старинный рубль, предлагает его публике.) Нигде не принимают старинную монету и не дают за неё даже глотка воды из-под крана... Я так надеялся, что у меня этот рубль возьмут, да куда там... Я готов читать свои стихи даром почтенной публике, но у меня от жажды в горле пересохло... Между прочим. На Гоголевском бульваре, мой друг Николай Васильевич Гоголь тоже погибает от жажды. Ему ещё хуже, чем мне. У него не оказалось при себе боже старинного пятака... (Снова принимает позу памятника А.С. Пушкину, но тутже хватается за голову.) Боже мой, боже мой!.. Я от жажды, кажется, схожу с ума... (Обращается к прохожим.) Любезный друг! Я кажется схожу с ума от жажды... (Безнадёжно машет рукой.) Ну вот: я ему о своём, а он мне – не берите в голову... Да я и рад бы не брать в голову, но у меня это уже сидит в голове, понимаете ли Вы это или же нет?.. (Хлопает себя обеими руками по бёдрам.) Ну, мать честная! Я ему своё, а он мне своё – постой здесь ещё немного! Ему видите ли очень некогда, он несёт Н.В. Гоголю на Гоголевский бульвар русского квасу. Ты же мимо меня идёшь и сможешь конкретно по пути за одно и меня спасти от жажды ... (Снова хлопает себа обеими руками по бёдрам.) Да разве же я не понимаю, что у Николая Васильеича юбилей, который бывает один раз в двести лет!.. Но ты же всё равно мимо меня проходишь? Тебе чего - глотка квасу для Пушкина жалко?.. (Благодарит и кланяется, кланяется и благодарит.) Ну вот давно бы так, брат! (С жадностью пьёт, возвращает бутылку обратно.) Вот уж спасибо, так спасибо, брат Великоросс! Вот уважил, так уж уважил! Натурально спас меня от верной погибели от жажды... Ты, вот что, любезный друг, товарищ и брат: загляни и к памятнику Сергею Есенину, утоли и его жажду. А после того, как повидаешься с Гоголем, напоишь его русским квасом, так будь таким любезным, загляни и к памятнику моему тёзке Грибоедову. Ну поторапливайся, друг, время не ждёт...
Нет, не перевелись ещё добрые люди на святой земле русской. Жив ещё курилка!.. Жива ещё Русь-матушка!..
Мужчина в длиннополом пиджаке, обращается к Василько.
- Ай, да молодец!.. Завтра же начнём репетировать твою пьесу «Бандурист».

Действующие лица и исполнители:

Петро - бандурист
Ганна - возлюбленная Петра
Мама-Галя - мать Петра
Мама-Дуся - мать Ганны

Место действия – хутор близ Диканьки
Время действия – начало ХХ1 века

Тихая, тёплая, лунная укаинская ночь. В саду на высоком берегу Днепра белая хата залита ярким лунным светом. Сад весь в цвету. Слышатся неумолчные соловьиные трели. На скамейке под цветущей вишней за столом сидят мама Петра Галя и мама Ганнушки Дуся – мечтают и ведут веждоусобную беседу. Из открытого окна хаты слышится задушевная песня Петра (он поёт, аккомпонируя себе на бандуре и, время от времени, песня его смолкает, он тяжело вздыхает и снова поет песню «Взял бы я бандуру». Некоторые слова песни он заменяет на свои собственные слова и от этого вздыхает ещё тяжелее и чаще.
П е т р о (поёт и играет на бандуре)
Взял бы я бандуру
Да на ней взыграв,
Через цю бандуру
Бандурыстом став!..
Э-э-эх!
Через сю бандуру
Бандурыстом став...
(громко и долго вздыхает и снова поёт)

Славится бандура
Аж, на всё село...
Грай, моя бандура,
Ганнушке на зло!..
Э-э-эх!
Грай, моя бандура,
Ганнушке на зло...
(снова громко и долго вздыхает)
М а м а-Г а л я (обращается к маме-Дусе) Кажи мени Дуся, а чого це твоя Ганна невзлюбыла моего Петра?
М а м а-Д у с я (с удивлением) Та шо це ты молвишь, Галочка? Чтоб моё дитятко Ганнушка, та не взлюбыла твоёго Петра?.. Я гляжу на них и ни чого не бачу.. Колы ж моя Ганна, да не взлюбыла твоего Петра? Це дило - треба гарно разжувати...
М а м а-Г а л я (с обидой в голосе) Ой, Дуся, та шо ж тут разжовуваты? Ты послушай як мой Петро грае, спивае, та и вздыхае... (зовёт Петра) Петро, Петро, а ну-кось выйды из хаты с намы побалакать... (появляется Петро, руки держит у себя за спиной, говорит невесело) Шо ты, мамо, мени все шукаешь, та скликаешь? Шо ты все грать и петь мени мешаешь...
М а м а-Г а л я (обращается к Петру с повелительными нотками в голосе) А ну-ка, Петро, покажи нам: мне и маме-Дусе свою бандуру!..
П е т р о (в сильном смущении) Та шо це ты, мамо, вздумала; не ловко как-то...
М а м а-Г а л я (смегчая свой тон) Ну добре, добре, Петро, покажи нам
Не стесняйся, мы все свои...
П е т р о (достаёт из-за своей спины бандуру, показывает маме-Гале и маме-Гале знатную бандуру, сам очень засмущался, залился краской) Ну, вот она вам – моя бандура. Не чого особенного, бандура, як бандура...
М а м а-Д у с я (громко восклицает) Ого-го! Вот это бандура! Всем бандурам бандура!.. (Петро смутился ещё больше, прячет свою бандуру за спину, уходит в хату)
М а м а-Галя (даже всплеснула руками) Вот це ж и я балакаю: «го-го!..» А твоя Ганна балована... (появляется Ганна)
Г а н н а (говорит взволнованно) Та не балована я, тётя Дуся, но Петро всю душу вывертае из мени своей игрой на бандуре и серденько моё так и рвется из груди!.. (из хаты послышалась музыка; Петро заиграл на бандуре. Мама Галя, мама Дуся и Ганнушка запели)
Взял бы я бандуру
Да на ней взыграв,
Через ту бандуру
Бандурыстом став.
Э-э-эх!
Через цю бандуру
Бандурыстом став.

Славится бандура
Аж, на всё село...
Грай, сама бандура
Ганне весело!..
Э-э-эх!
Грай сама бандура
Ганне весело!..

Конец спектакля

Действующие лица и исполнители:

Масленица – Марья Моревна, она же и Зима-Морена;
Веснянка – сестра Масленицы;
Славен – гусляр;
Любава – возлюбленная Славена;
Сварог – Творец Солнца, Отец Белояра;
Белояр (Яр, Ярило) – сын Сварога, - молодое весеннее Солнце;
Семик (Кощей, Чёрный бог) – брат Сварога;
Камаринский мужик;
В сценах: шуты, скоморохи, ряженные в масках, коробейники, празднующий народ.
Время действия: 14-20 марта (Масляничная седьмица).
Нотное оформление песен, в т.ч. и русских народных – в приложении.

СЮЖЕТ

В Масленичную Седьмицу (сырную неделю с 14 по 20 марта) каждый день имеет своё название: Понедельник – Встреча; Вторник – Заигрыш; Среда – лакомки; Четверг – Разгуляй; Пятница – Тёщины вечёрки; Суббота – Золовкины посиделки; Воскресенье – Проводы, прощанье (Прошённый день).
Испокон веков на Руси в эти дни люди ходят в гости друг к другу, угощают друг друга блинами и вином. Но храмы в эти дни были закрыты для верующих.
В эти первые дни весны Зима – Морена (Масленица, Марья Моревна, Ненаглядная Краса – русая коса, «Честная Госпожа», тридцати братьев сестра, сорока бабушек внучка, трёх матерей дочка) вместе с её родным братом Семиком (Кощеем, Чёрным богом) обретают невиданную силу и власть.
В Понедельник Марья Моревеа встречает Сварога, который приезжает на праздник в расписных санях с бубенчиками и колокольчиками. Тайно встречает Марья Моревна и своего брата Кошеюшку (Семика). Он приезжает на праздник в простых саночках, в одних портяночках.
Во Вторник Марья Моревна заигрывает со Сварогом;
В Среду Марьюшка угощает высокого гостя скромно блинами;
В Четверг (Широкий Четверг) «Честная Госпожа» устраивает ему пир на весь мир;
В Пятницу она совместно с Семиком распинают Сварога на Алатырской горе, приковывая его цепями к скале;
В Субботу сестра Масленицы – Веснянка навещает Марьюшку Моревну, прилетает к ней на ковре-самолёте и освобождает от цепей Сварога;
В Прощённое Воскресенье Сварог воскресает и прощается с Марьей Моревной, прощает ей все её злодеяния и прощает всех грешных людей, пировавших во время его смертных мучений (люди не ведали, что творили). Сварог принял смертные муки для скорого наступления весеннего тепла, чтобы спасти людей и чтобы мир стал на путь Правды.

МУЗЫКА

Музыкальное вступление не связано с драматическими эпизодами мистерии Масленицы. И даже в наивысшие моменты драматизма музыка очень ограниченно подчинена драматическому развитию, так как Истина полна там и тогда, где и когда не угасает надежда на светлое, вечное доброе начало.
Между отдельными сценами пьесы музыкальные интермедии исполнены народного торжества, радости и ликования в честь настепления Весны – Красной девицы.
Речитативы, ариозо, народные песни, хоры, хороводные пантомимы, танцы, пляски ориентированы на раскрытие народного гулянья: сочетаясь между собой, они должны предавать стройность и единство торжества народного. Неразрывна связь музыки с действием спектакля, разворачивающегося на сцене.
Музыкальное действие должно выдерживаться в живом движении, жизнерадостном характере.
Последняя картина выдерживается в светлых тонах фольклорного музыкального свойства. Свирельные и флейтовые наигрыши, струящееся звучание русских народных инструментов, лёгкая, прозрачная оркестровка должны передавать настроение полной умиротворённости, победы добра над злом, красоты над безобразием.

С к о м о р о х и (вырываются вперёд - кувыркаются, пляшут и крутятся волчком, громко декламируют)
Веселись, честной народ!
Сама, Масленка идёт!..

К о р о б е й н и к и (важно проходят вдоль самого края авансцены, говорят речитативом)
Нынче денег не жалей!
Подходи к купцам смелей!..
Лучше в мире нет товаров, -
Отдаём почти что даром...
Не скупитесь, покупайте, -
Масленицу прославляйте!..
Шуты, скоморохи и коробейники покидают сцену также весело и шумно, как они и появились на сцене...
На сцену торжественно «входит» праздник Масненицы, сопровождаемой русской народной песней «А мы Масленницу дожидаем». По сцене с пением и хороводоми проходят празднующие люди.

А МЫ МАСЛЕНИЦУ ДОЖИДАЕМ
Русская народная песня

А мы Масленицу дожидали,
Сыром горушки мы укладали.
Ой, ладу, ладу укладали – 2 раза.

Сыром горушки все укладали,
Сверху маслицем горы наливали.
Ой, ладу, ладу поливали – 2 раза.

Стали горушки наши, ох, катливы,
А все девушки наши, ох, смешливы.
Ой, ладу, ладу, ох, смешливы – 2 раза.

А мы Масленицу дожидали,
Сыром горушки мы укладали.
Ой, ладу, ладу укладали – 2 раза.
За кулисами послышался звон бубенцов и колокольчиков. Все участники праздника расступаются, дают дорогу долгожданным гостям – Сварогу и Белояру, которые торжественно «въезжают» в праздник Масленицы на тройке лошадей со звонам колокольчиков.
Навстречу дорогим, почётным гостям выходит Марья Моревна с хлебом-солью на белоснежном полотенце, расшитом весёлыми узорами и предлагает знатным гостям хлеб-соль говорит выразительным речитативом ласковым, сладостным голосом.

М а р ь я М о р е в н а (говорит речитативом)
Богу Сварогу и Пресветлому Сыну –
Молодому Ясному Солнышку –
Белояру Свароговичу –
Наше почтение и земной поклон!..
(кланяется низко)

Гостюшки дорогие, желанные, долгожданные,
Сполна сердца звали вас неустанно мы...
Примите этот каравай хлебушка, -
Он, словно Солнышко, - всему родной дедушка!..
Сварог принимает хлеб-соль и передаёт Белояру. Исполняется русская народная песня «Костромушка – Кострома».
1. Кострамушка, Кострома, Государыня моя!
- Здорова ли, Кострома? –Здоровенькая!
- А что ты делаешь? – Кудельку пряду! – Ну, пряди, пряди!..
2. ------------”---------- - Клубочки мотаю!
3. -----------“----------- - Вязанье вяжу!
4. -----------“----------- - Вас ловлю!..
Во время исполнения этой песни, водятся хороводы вокруг Сварога и Белояра. После исполнения песни, Сварог приближается к авансцене, и к нему слетаются первые весенние птахи (две танцующие маленькие девочки «с крылышками», изображающие зябнущих зябликов, «закликающих весну». Танцующие зяблики, исполняют музыкальный речитатив.
З я б л и к и (говорят музыкальным речитативом поочерёдно по куплету)
Весна, весна красная,
Приди, весна, с радостью,
С великою милостью,
Живостью, живностью!..

Солнышком ясным,
Дождичком пёплым,
Хлебом зернистым,
Пшеничкой золотистой!..

Рожью колосистой,
Овсом кучерявым,
Ячменём усатым,
Урожаем богатым!..

Пусть зацветут все цветы луговые!
Пчёлки, несите ключи золотые:
Зиму замкните,
Весну отомкните!..
Сварог бережно и заботливо обогревает зябликов, подышав им в ладошки; они весело берут его за руки и уводят за кулисы. Весь весенний карнавал постепенно уходит за кулисы вслед за Сварогом и зябликами, при этом исполняется песня «Запрягу я в телегу воробья» (русская народная песня).
1. Запрягу я в телегу воробья, куда люди поедут – туда и я.
Масляница счастливая, протянися далеко.
2. Запрягу я овечку, да поеду на речку.
Масляница счастливая, протянися далеко.
3. Мы хорошие песни распевади, на блины и веселье созываем.
Масленица счастливая, протянися далеко.
Неприметно для окружающих, с оглядкой, - на сцене появляется Семик (Кощей бессмертный). Он прибыл на праздник украдкой, в простых саночках, в одних портяночках, без лаптей. Марья Моревна осторожно, с оглядкой встречает его, переговаривается с ним о чём-то. Семик злорадостно хихикает.
С е м и к (обращаясь к Марье Маревне, говорит речитативом)

Люди думают, что «Масленка» - игра,
Пусть, как дети, той игрою тешатся...
Но наступит скоро лютая пора,
Лихо нал Сварогом попотешемся...
(потирает руки, зловеще смеётся):
А-ха-ха-ха-ха!..

Семик и Марья Моревна уходят за кулисы.

Второй день праздника Масленицы характерен весёлыми играми, хороводами, танцами, песнями. Исполняется русская народная песня
«Как вставала я ранёшенько»
«КАК ВСТАВАЛА Я РАНЁШЕНЬКО».
Как вставаля я ранёшенько, собиралась я быстрёшенько.
Пришла к нам Масленица, принисла блины и маслице.

Как стояла я у жаркой печи, выпекала кренделя и калачи.
Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.

Вы, подружки собирайтеся, в сарафаны наряжайтеся.
Пришла к нам Масленица, принисла блины и маслице.

Будем вместе хороводы водить, надо нам ещё и зиму проводить.
Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.

Будем весело мы петь и плясать, и блинами всех гостей встречать.
Пришла к нам Масленица, принесла блины и маслице.
На сцене происходят весёлые игры в ручеёк. Появляются Сварог и Белояр, принимают участие в игре. Марья Моревна выбирает Сварога и приводит его за руку на край авансцены, давая ему возмодность в полной мере налюбоваться ей. Сварог очарован Марьюшкой. Он не может оторвать от неё своих глаз. Марья Моревна стыдливо опускает свои глаза, и закрывает своё лицо красивой шалью. Сварог исполняет музыкальный речитатив: «Ты позволь, моя душа».
С в а р о г (говорит речитативом)
Ты позволь, моя душа,
Жить, тобой одной дыша,
Верно, ты сама не знаешь,
До чего ты хороша!..

Научи: каким мне быть,
Постарайся не забыть:
Полюби, чтоб стать любимой,
Будь любимой, чтоб любить!..
Марья Маревна многозначительно улыбнулась Сварогу, одарила его своим обворожительным взглядом и побежала к хороводу девушек. Сварог пытается поймать её в хороводе, но она ловко убегает от него за кулисы. Сварог поспешил за кулисы вслед за ней. Постепено и весь хоровод уходит за кулисы. Затем появляется Семик-Кощей, крадучись, с оглядкой. Обращается к зрителям, приставляя свою ладон к губам:
С е м и к (говорит с воодушеслением)
Ай, да Марьюшка Моревна!
Ай, да красная царевна!
Против чар её Сварог
Устоять никак не смог...
То ли будет, поглядим –
Главный фокус – впереди!..
(злобно смеётся, уходит за кулисы)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ
«Лакомки и Разгуляй»

Народные гулянья в самом разгаре на третий и на четвёртый день Масленицы. Весь народ веселиться сполна: водят хороводы, затеввают весёлые игры (в ручеёк, в перегонки-догонялки, кулачные бои, борьба, катанье на качелях и каруселях и т.д.).
На переднем плане сцены красуется терем Марьи Моревны. Всех, кто проходит мимо терема, Марья Моревна одаривает улыбкой, добрыми, ласковыми словами и горячими масленными блинами.
Проходит мимо терема Камаринский мужик, приплясывая исполняет песню «Здравствуй, Масленица!..» (на мотив русской народной песни «Калинка» или декламируется речитативом).
К а м а р и н с к и й м у ж и к (поёт или говорит речитативом)
Я – камаринский весёлый мужик,
Разве в день такой на печке улежишь?..
Здравствуй, Масленица торновая!
Эх, честная да ядрёновая!..

Оп, оп, оп, оп. Опа-па!
Петь, плясать-то ведь для нас – не напасть!
Веселее веселись, честной народ!
Чай, весна-то ведь вот-вот уже придёт!..

Как работать, так теперь уже – не мы!..
Дело делать, так теперь ещё - не мы!..
Вот попить-поесть – большие мастера!
Петь плясать – мы мастера, хоть до утра!..

Оп, оп, оп, оп. Опа-па!
Петь, плясать-то ведь для нас – не напасть!
Веселее веселись, честной народ!
Чай, весна-то ведь вот-вот уже придёт!,.
Марья Моревна одаривает камаринского мужика приветливой улыбкой и целой стопкой горячих блинов. Камаринский мужик принимает блины, как великий дар, и, пританцовывая-припевая, уходит к хороводу...
Проходит мимо терема Марьи Маревны Сварог, исполняет песню «Свет Марьюшка» (нотное оформление песни – в приложении)
С в а р о г (поёт)
Марья-Марьюшка, зорька ясная,
Словно звёздочка ненаглядная.
Марья-Марьюшка, русая коса,
Как сама весна, - красная краса!..

Лепестки ресниц – цветик бирюза,
В сердце глянули мне твои глаза.
Стань царицей мне, подари свой взгляд,
Иль поднять ресниц люди не велят?..

Как сама весна Марьюшка-краса,
Ниже пояса русая коса...
Ты, как звёздочка ненаглядная,
Марья-Марьюшка, зорька ясная!..
Марья Моревна, смущённая пристальным вниманием Сварога, неторопливо уходит в терем (за кулисы), оглядывась, и своей обольстительной улыбкой и чарующими взглядами приглашает Сварога следовать за собою. Сварог последовал за ней. Хор исполняет песню «Ох, Масленица- Сметанница»:
Ох, Масленица – сметанница,
По горкам катаемся,
В блины запекаемся!..
Барыня ты моя,
Барыня сударыня.

Блинов привезла
Целую телегу,
А на горушке насыпало
Много снегу!..
Барыня ты моя,
Барыня сударыня...
Во время исполнения этой песни Семик и Марья Моревна, крадучись, с оглядкой, вывозят на саночках из терема (из-за кулис) большой расписной короб и с остановками, приглядываясь и прислушиваясь, везут саночки на дрйгую сторону кулис.
С е м и к (говорит в полголоса, обращаясь к Марье Моревне):
- Что ты так бледна, Марьюшка, аль тебе затея наша не мила?
М а р ь я М а р е в н а (отвечает Семику также в полголоса):
- Затея эта мне по-нраву, да боюсь, вдруг очнётся Сварог в этой коробушке, что тогда делать-то станем?..
С е м и к (говорит злорадостно):
- Попробуй тут очнуться, коль ты его такими снадобьями напоила (декламирует с насмешкой в голосе стихотворение «Птичка в сетях»):
Ну, попалась, птичка, стой,
Не уйдёшь из сети,
Не отпустим мы тебя
Ни за что на свете...
(Говорит другим, жалобным голосом):
Ах, зачем, зачем я вам,
Бессердечны дети,
Отпустите вы меня –
Отворите сети...
(Снова говорит злорадостным голосом):
Нет, певунья, нет и нет!
Жить ты станешь с нами,
Мы дадим тебе конфет,
Пряничков с кнутами...
(Злобно хихикает)
Не пытайся улететь,
Радуй слух наш пеньем,
Станешь клетку освещать
Ярким опереньем!..
О свободе не мечтай,
Радуй слух наш пеньем,
Всю округу освещай ярким опереньем!..
(Потирая свои руки, Семик-Кощей радуется, предвкушая удовольствие помучить Сварога, продолжает декламировать с упоеньем):
На скале тебя распнём,
Цепью крепцо прикуём
И по пяточкам, по рёбрышкам –
Погваздаем дубьём!..
С азартом стучит кулаком по своей ладони. Показывет, как он будет бить Сварога дубиной. Зло смеётся. Уходит вместе с Марьей Моревной за кулисы. Увозят с собой расписную коробку.

Молода, красива,
Карие глаза,
По плечам развита
Русая коса.

Русая головка,
Думы без конца...
Ты о чём мечтаешь,
Девица-краса?..

В низенькой светёлке
Огонёк горит,
Молодая пряха
Под окном сидит.

Сразу после исполнения песни, на пороге светёлки появляется Веснянка. Поклонившись девицам, она обращается к ним.
В е с н я н к а (мелодический речитатив)
На ваш призыв прийти я поспешила,
Жить с каждым днём вам станет всё светлей...
Сварога я от мук освободила,
Он был прикован Семиком к скале...

Теперь весна в свои права вступила,
И мне, Веснянке, оттого милей.
На ваш призыв прийти я поспешила,
Чтоб стало жить нам краше и светлей!..
В двери светёлки постучали и вошли молодые парни Белояр и Славен. Декламируя стихотворение «Дары», поочерёдно читают стихотворение «Дары», (каждый читает по одному четверостишью):
В честь широкой Масленицы – будут вечерины,
Мы пришли к вам, девицы, собирать дары...
Чтобы было краше Масленке и шире
С этой самой яркой, радостной поры!..

Пусть же будет краше Масленке и шире
С этой, самой яркой, радостной поры...
В честь широкой Масленицы – краше вечерины,
Не скупитесь, девицы, собирать дары!..
Девушки Любава и Лада собирают у девиц дары в лукошко и преподносят их Белояру и Славену со словами (читают по очереди по два четверостишья из стихотворения «Жаворонки прилетите!»):
Б е л о я р (декламирует)
Жаворонки, прилетите,
Хладну зиму унесите,
Люту зиму унесите,
Тёплу весну принесите.

Подружнее сокликайтесь,
Жаворонушки, слетайтесь.
Ох, зима нам надоела,
Много хлебушка поела...

С л а в е н (декламирует)
- На чём красная весна,
На чём, ясная, пришла?
- На сошечке, бороночке,
На овсяном снопочке...

На ржаному колосочку,
На пшеничном зёрнышке, -
Вот на чём красна-весна
Госпожою к нам пришла!..
Посиделки заканчиваются выходом девушек с рассветом из светёлки. Они выходят на улицу со словами (говорят нараспев все хором):
Сей, матушка, мучицу –
Пеки нам пироги,
К тебе сегодня – сваты,
А к нам пусть – женихи!..