|
Мистерия для Маргариты
|
|
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:24 PM | Сообщение # 1 |
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Михаил ПРОСПЕРО
КАДРЫ ИЗ «МИСТЕРИИ ДЛЯ МАРГАРИТЫ»
«Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной,
мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!».
М.А. Булгаков
И, должен отдать должное уважаемому читателю, зритель идет в наш театр именно за той самой настоящей, верной, вечной любовью. Точнее – за ее иллюзией. Ведь по сути своей верность Маргариты Николаевны есть бессовестная неверность, измена настоящему мужу, ведь счастливая вечность дарована героям посмертно, не на этом свете, ведь вера Воланду это… Стоп-стоп-стоп. Разве кто-то смеет на этой сцене сказать «не верю»? Кроме главрежа, разумеется. Главреж имеет право срезать лишние ветки с древа познания добра и зла, дабы яблоки было видно, а змий подразумевался за кадром. Условие успешной постановки гласит: древо авторского оригинального текста в своей основе классически неподвижно, но змий вибрирующего либретто мистерии магически подвижен под звуками волшебной флейты режиссера-постановщика, это элементарно, это очень легко, занавес пошел и вот уже мы с вами не читаем книгу, но летим голышом через мокрый ночной сентябрьский сад….
М______________ Мановения осени мокрые рыжие
А_______________ Арбалетами хлесткими веточки голые
Р_______________ Рваной рябины огни среди серых булыжников
Г_______________ Голуби сизые серые и невесёлые
А_______________ Ах, да зачем это всё? И печали привычные
Р_______________ Разом готова ты сбросить в дорожную грязь
И_______________ И зашипят-защекочут вослед словеса неприличные
Т_______________ Те, кто увидит твой облик и сквозь азазеллову мазь
А_______________ Ах, да пусть им невинности грех славный Воланд отпустит...
Версия 2018 года - Мистерия для Маргариты http://kovcheg.ucoz.ru/forum/40-2560
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:25 PM | Сообщение # 2 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Вконце аллеи этого заброшенного городского сада мы с вами неизбежно попадаем на
волшебную сцену. По факту это обычная пролетарская сцена-ракушка, каковые были
в каждом городском саду для проведения лекториев и других программных
мероприятий, и по жизни мы именно здесь начали репетировать сценки из «Мистерии
для Маргариты». Место выбрал Мастер Лео. Тогда театра у нас еще не было, текста
постановки еще не было, актеры просто читали роман и импровизировали по
эпизодам, даже по отдельным кадрам, еще не по-взрослому, как на кинопробах. Это,
если кто не знает, еще не работа, а так, проверка на кураж, замер уровня
наглости. Когда я поступал во ВГИК второй раз, меня не приняли, сказав, помню дословно: "Вы слишком провинциальны, в
вас не хватает московской наглости". Но я и сейчас горжусь тем, что по
жизни интеллигентен и скромен. Потому я и не актер, а автор реприз, но и скромных
авторов реприз тоже не бывает! Потому
моя версия «Мистерии» начинается с появления самого меня в золотом цилиндре по
центру сцены. Разумеется, Зритель меня,
автора, как всегда не видит. Потому что в прочтении режиссера цилиндр здесь в
прямом геометрическом понимании слова –золотая афишная тумба, а я внутри. Я – без
ложной скромности - настоящая Афишная тумба, в том виде, как это было задумано
англичанином Джорджом Самуэлем Харрисом в 1824 г. Тогда она размещалась на
запряженной лошадью повозке и подсвечивалась хитроумно устроенными фонарями.
Лошади у меня на сцене нет, но цоканье копыт присутствует. Это степ, или, если
найдутся настоящие специалисты ретро – чечетка. Для зарубежного читателя уточняю:
в западной хореографии этот термин неизвестен. У вас употребляется слово «теп»,
от английского "tap" - "стучать", "лёгкий стук".
И под этот легкий стук в видимом зрителю пространстве появляются два танцора,
черный и белый. И сама сцена справа от золотого цилиндра черная, а слева белая.
И под этот легкий стук два голоса читают текст на фоне пантомимы. Или танец-пантомима
идет на фоне текста:
Мы ночью горим
как свечи. Мы утром белее елей. Мы ветром качаем вече. Мы воздух, на самом деле.
Мы - мимы на шумной
сцене. Мы мимо рампы летаем. Мы - молоко у цели. Мы малых сих умоляем.
Мы - мимы...Мы -
хор за сценой... Мы - охра эхинацеи...Мы - Мастеру панацея...
Мы точки
молочной пыли. Мы грозди зимней рябины. Мы точно знаем, что былиМолитвой
Божьего Сына.
Мы ночью горим
как свечи. Мы утром - буквы в тетради. Мы - шаль на Марии плечи. Мы - плач ее
Христа ради.
Мы – мимы…
….и
свет прожекторов на белой половине становится жадно желтым, да именно таким,
как было этой осенью, каждый раз, когда мне снился бело-желтый сон, очень
спокойный и очень жестокий сон. Словно я опять вернулся в этот город. И иду по
каким-то белым хирургическим коридорам. Мне надо найти главного хирурга и
выбраться. Вывести отсюда человека. Имя говорить нельзя. Это как у Орфея и
Эвридики – «не окликай, не оглядывайся!» И выхожу в холл, а там, в аптечном
киоске, торгует моя первая любовь. Пусть она так располнела, изменилась. Это
она. Есть же и вас такое Чувство несловесного взаимопонимания, да? Почти как от
сердца к сердцу. Почему – «почти»? Я слышу. Я даже не спрашивал вслух, что
делать, но сердце-то кричит и плачет. Она слышит. Жалеет по-женски. Более чем
жалеет.«Останься здесь». Это можно понимать и как «останься со мной». Это те
слова, за которые я бы жизнь отдал. И тогда и сейчас. Но только свою. А я же
пришел сюда не за своей. Мне надо отсюда человека вывести. Эту жизнь я не могу
отдать. Кто свою отдает – тот герой. Кто другую жизнь – предатель. Так научен.
Как говорится, «по жизни». А Она мне опять, не разжимая губ, проговаривает
«Другую жизнь. Другую женщину. Что же ты так со мной, за что?»
И
каждый раз после этих слов я вышибаю дверь плечом. Даже болит плечо потом.
Утром. Правое. Наше дело правое. Это мысли уже за порогом. И я уже на улице.
Дождь. Ночь. Очень поздняя осень. Очень больно и всё-таки хорошо. Шаги за
спиной. Значит, я не один ухожу. И действительно, где-то совсем рядом голосок высокий,
беззащитный, почти детский, поёт осеннее моё мизерере:
Помилуй, Боже,
взрослое дитя! Я слышу, громко как шаги Твои хрустят.
И утром чистым о
Тебе я мыслю.
Спасенье осенью
хрустит на мерзлых листьях.
Не знаю, был ли
я в любви зачат, об этом, Господи, пожизненно молчат.
И лишь Тебя
спросить могу - любим ли истинно?
Спасенье осенью
хрустит на мерзлых листьях.
Дождинки пахнут
синим зверобоем, грудным узваром сила тело моет.
И сладок иней на
рябине красной кисти.
Спасенье осенью
хрустит на мерзлых листьях.
О, дай мне
радость Духа Твоего!О, дай мне милость Сердца Твоего!
И - Волею Твоей
верну я к Чистоте Твоей –нечистых!
Спасенье осенью
хрустит на мерзлых листьях.
Я помню, Ты не
любишь жертв сожженья! Но мой костер - иное возношенье.
И догорает рукопись
моих телесно сладких мыслей.
Спасенье осенью
Горит! - на
мерзлых листьях -
…Помилуй, Боже,
всё, что здесь ничтоже...
А не пойти ли и прогулять собаку? Сколько счастья в этих преданных глазах от одного слова «гулять»!
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:25 PM | Сообщение # 3 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Эписодиум 1: День рождения Маргариты Николаевны
ДА,
ЕСЛИ ТЕБЕ НУЖЕН ДРУГ - пусть это будет большая белая собака по имени Джонатан
Джеремия.
Ты
устал, распростер свои ржавые крылья над тобой черный железный ангел. Ты устал
быть Вороном, ворующим неведомое, и пойманным, и наказанным тем
(всего-навсего!), что в твой разинутый клюв бьет мутная тугая струя нечисти,
подобно тому, как в обратной съемке струя грязной дождевой воды изо рта химеры
водосточной на шпиле громадного католического храма — но — наоборот, вовнутрь!—
и разница эта очень ощутима, и, чтоб не захлебнуться, ты все шире разеваешь
свой клюв, но горло уже не в состоянии пропустить взбесившийся поток, тебя
заливает, затягивает, — и держит тебя на поверхности болота только слабая
тонкая перепонка между пальцами вороньей лапки.
Но
— хватит об этом, потому что ты давно вышел из оранжевого теплого дома и
бредешь медлительно через мрак и изморось нудного северного дождя, спотыкаясь о
корни, об поваленный ветрами сухостой — и городок далеко уже позади, за спиной
где-то. И вот ты уже на месте. На Лысой Горе. В самой высокой точке посреди
блюдца окрестности — дождь. Ждешь. Ты — ученик Слуги. И непонятны тебе его
прихоти и забавы, а уж страшные в своей ирреальности деяния дона...— но ведь
приоткрыл же он тебе нечто, хотя и не возжелал взять в ученики — ученика — ха!
кого? — собственного взбалмошного астрального паяца? Ты не доверился любви к
нему детей и собак, так жди же один теперь — но, вдыхая, как прежде, упругую
силу встречного ветра! Тиш-ше. . .он уже здесь? И, действительно — в грудь твою
голую уткнулся знакомый мокрый нос, и большая кудлатая голова трется сырой
шерстью о живот твой — он здесь! — но ты понимаешь вдруг, что пес забежал явно
мимоходом, ему — «извинитенедовас-с...» А — куда?.. Ах, к Маргарите Николаевне,
на день рождения... да? — а меня вот не приглашали, но...
Но спросить уже
не у кого — только белое пятнышко мерцает еле-еле где-то над серединой
дымчато-сонного озера Ханто
и тебе хочется
идти за ним, взлететь, и
потому что за
спиной ночь, а там
там должен же
где-то
начинаться
ДЕНЬ
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:26 PM | Сообщение # 4 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| ДЕНЬэтот в маленьком, увитом плющом домике из замшелого красного кирпича, начинался
как обычно. Маргарита Николаевна стремительной легкокрылой птичкой порхала по
комнатке, доводя до идеального блеска и без того замечательный порядок,
тихохонько, чтоб не потревожить Мастера, работавшего в огромном старом кресле
над громоздким хрупколистым фолиантом, напевая себе под нос нечто, напоминающее
апрельскую капель и июльское утро одновременно. Вот она приостановилась посреди
комнаты, скептически подбоченилась — надо ли? — и, по-матадорски взмахнув
полотенцем, легонько толкнула пальчиком тяжелые створки, свинцовые переплеты
стрельчатого окна. Полотенце пробежалось по мелким слюдяным окошечкам, в
которых тотчас же с неправдоподобной яркостью заплясало белоснежное кипение
вишневого сада. Маргарита радостно засмеялась, любуясь отражением расцветающей
девятнадцатилетней красавицы, но, тотчас же прикрыла губы ладошкой,
оглянулась!.. И кинулась к следующему окну, металлический переплет которого был
настолько раскален воспаленным приморским солнцем, что, казалось — открой это
окно — и по комнате прокатится иссушающее дыхание черного самума. Но она-то
знала, что волны ласковой средиземноморской «талассы» играют свои дельфиньи
игры почти возле самого фундамента из тяжелых круглых валунов, поэтому смело
развела створки обеими руками и замерла, закрыв глаза, вливая теплое
прикосновение солнца всей кожей, глубоко вдыхая крутые горько-соленые запахи
полосы прибоя. Возле третьего окна Маргарита капризно выпятила нижнюю губу,
прикусила ее, зябко повела плечами — но все же высунулась почти до пояса в
зыбкий серый туман и, быстро смахнув прилипший к слюдяному стеклышку корявый
черно-бурый лист, нырнула обратно в комнату. За четвертым, заиндевелым окошком,
в этот час была ночь — а кто ж ночью протирает окна? — поэтому Маргарита только
вытаяла посреди белых джунглей на стекле глазок, чтоб взглянуть на скучно
стынущую среди волнистых туч луну. Она прильнула к глазку, и - ! - тут уж от
громкого возгласа изумления удержаться ей не удалось: луна кипела!
Мастер
встревожено поднял голову в своем кресле, но спрашивать ему ничего не пришлось
— в дверь постучали, потом послышался смех сдавленный и шум какой-то возни,
веселый такой шум, наконец дверь открылась, и на пороге возник во всем блеске
потертого кургузого клетчатого костюмчика — господин переводчик с иностранных
языков Коровьев-Фагот! Он сделал шаг в комнату и тут же упал, споткнувшись об
выкатившийся у него из-под ног черный шерстяной клубок. Клубок развернулся
посреди комнаты в обыкновенного черного кота. Кот чихнул и церемонно вытер
лапою усы.
—
Будьте здоровы, Бегемот! — кинулась с радостным смехом к гостям Маргарита.
—
Ну, вот, так и завсегда. . .— обиженно забурчал клетчатый, шаря по полу в
поисках упавшего на ковер пенсне. — Просил же я Мессира посылать к дамам одного
толстого Бегемотища...
—
Ой, что вы, дорогой Фагот! Я так рада вас видеть, — запротестовала Маргарита
Николаевна, стала коленками на ковер и протянула Коровьеву пенсне.
—
Вы, королева, передо мной, на коленах?..— изумленно-испуганно запричитал тот.
—
Па-азволь-тэ прэдложиттэбэ руку! — церемониальным шагом подошел к ней Бегемот,
но уже не кот, а стройный кавказец в полуопереточном обмундировании
«грузинского князя Вах-какого!».
—
Ах! — томно опустила ресницы Маргарита и, прикоснувшись к расшитой серебром
перчатке, легко вскочила на ноги. — Какими ветрами к нам, князь, простите?..
—
Бек де Мот! — звякнул шпорами восточный красавец, упал на одно колено и припал
усищами к ручке дамы.
—
Вот-вот... Чики-чирики, а дело, завсегда, мне одному... — продолжал бубнить
Коровьев, охлопывая карманы тощего пиджачка. — Бумажка-от, записка-то —
где-кось она? Опять за подкладку завалилась, што ли?
—
Добрый день, господин Коровьев, день добрый! — радушно произнес Мастер и,
успокаивающе добавил: — Если не особо существенно Вы своими словами...
—
Нет! Существенно! Ни как своими! — вскричал Фагот. Наконец вытащил из кармана
мятый засаленный листок календаря с красной датой и, торжествуя, поднял его над
головой: — Вот! С ДЕВЯТНАЦАТИЛЕТИЕМ Вас, значится, Маргарита Николаевна, и всех
благ! Фу... Индо, взопрел...
-
Ах «сэтгот комильфо» Фахотс, трэзнонсэнс! С бухты-барахты — а где же суприс? —
с французско-замоскворецким изяществом разочарованно протянул Бек де Мот.
—
Стол накроем в саду! — захлопала в ладоши Маргарита и выпорхнула за дверь. —
Мастер, Мастер! Нет — вы только взгляните — что за чудо! — летел из сада ее
восторженный голосок.
-
САМ прибудут...— значительно сообщил на ухо Мастеру господин Фагот.
И
грянул пир! Невидимый оркестр вспенил лепестки цветущих вишен, сумасшедшей
прелести вино заискрилось в высоких хрустальных фужерах, почерневшие доски
дубового стола заскрипели под тяжестью лебедей и павлинов, устриц и кокосов,
винограда и ананасов — да стоит ли перечислять все, что можно увидеть на столе
у силы, тем более - нечистой? Один только перечень сыров, да не наименований
сортов, а стран-производителей этого продукта, занял бы больше времени, чем
потребовалось гостям и хозяину, дабы подойти к столу, за которым уже восседал
Воланд. Азазелло широко осклабился за его спиной, Гелла хлопотала, поудобнее
устраивая на деревянной скамеечке больную ногу Повелителя Тьмы.
—
Любезнейшая госпожа Маргарита Николаевна! — сусальным петушком пропел Коровьев.
Все встали, взяли бокалы. Маргарита, возбужденно дыша, как бы случайно,
мимоходом, прижалась к плечу Мастера. — Э-ус... от имени и по поручению кхс…-Коровьев
поперхнулся и отпил глоток вина. Волаид шевельнул бровью удивленно. Раздался
звон бьющегося хрусталя и гомерический хохот Бегемота, показывающего пальцем на
прислоненный к стулу фагот, возникший на том месте, где только что стоял г-н
Коровьев.
—
Позвольте Бегемоту, Мессир? —изогнулась над столом лебединой шеей Гелла. Воланд
кивнул, с некоторым еще раздражением и Гелла слегка укоротив шею, свысока
оглядела стол и плавно наклонила голову: — Просим вас, Бек...
—
Самая прекрасная обезьяна, — сказал Гераклит, — безобразна по сравнению с родом
людей. Самая прекрасная женщина — это говорю я, Бегемот! — не подлежит и
сравнению с Вами, виновницей нашего сегодняшнего торжества! Виват абсолютной
Красоте Вечной Юности! Виват!! Виват!!! - Гости заулыбались, Маргарита
Николаевна порозовела от смущения, Мастер поклонился и поднес к губам вино, но
из-под стола раздалось, словно кто-то скреб ногтем по фаготу:
—
Виват Непреходящему Абсолюту... Виват вовремя умершему, дабы открыть дорогу
беспредельному росту своего внутреннего «эго» — будь то красота души, или тела!
Воланд
хмыкнул. За столом появился Коровьев. Все вышили.
—
Благодарю, я так рада...— Маргарита запнулась и беспомощно повернулась к
Мастеру, повела рукой неопределенно — и он пришел на помощь:
—
Господа наши, дорогие гости, благодарим вас за этот неожиданный праздник,
который, будь он даже традиционным, вряд ли доставил бы нам с Маргаритой
меньшее, большее ли наслаждение...— Мастер понимал, что говорит что-то не то,
что звучит его спич вроде как «дорогие хозяева, а не надоели ли вам гости?» —
но...
И
тут Бегемот, сглаживая возникшую шероховатость, заорал:
-
Мессир! Какова идея — традиционное девятнадцатилетние Маргариты Николаевны!?»
Однако
никто даже не улыбнулся. Тем не менее, Мастер благодарно взглянул на Бегемота
и, слегка склонив голову в направлении Воланда, скомкал-смял решительную речь
следующим образом: — Как вам будет угодно, Господа, всегда рады. А по
дополнению господина Коровьева — оно справедливо, спасибо... Виват!
Воланд
благосклонно кивнул, и все снова выпили и разбили бокалы оземь, и зашумели,
заплескали вновь шампанским, заугощались закусками. Коровьев и Азазелло
набросившись на главное украшение стола - торт с павлином - наперебой предлагая
имениннице лучшие кусочки, но хитрый кот Бегемот и тут успел:
—
Вы позволите, Мастер? — галантно осведомился он и, словно грациозная птица
взмахнула черным крылом его бурки и белым крылом воздушного шлейфа Маргаригы,
под томительную венскую мелодию.
—
Не свежо ли Вашей ноге здесь, Мессир? — озабоченно спросила Гелла. — Может
быть, соизволите послать к Абадонне, за квартой свежей крови?
—
Нет. Мы пройдем с Мастером к камину, и там я подарю ему свой подарок. Если не
ошибаюсь, дорогой Мастер, "Игру в бисер" придумали на Земле несколько
позже Вашего отбытия сюда?
—
Вы, разумеется, никогда не ошибаетесь, — поднялся Мастер из-за стола вслед за
Воландом. Они шли, а черно-белая птица пролетала перед ними, упоенно кружась. И
Маргарита хохотала, а Бек Бегемот, топорща, в неимоверно ужасной гримасе,
восточные усы, надрывно декламировал: «орет продюсер, пирог уписывая: вы просто
дуся! Ваш лоб — как бисерный! А вам известно, чем пахнет бисер? Самоубийством,
самоубийством...»
Мастер
предложил Воланду свое кресло у камина, а сам хотел присесть на скамеечку
Маргариты, но под руками услужливого Азазелло скамеечка выросла в тяжелый
резной палисандровый трон. Сухо пошутил некто невидимый при этом, чтоб Мастер и
оставался при своём кресле. Чин-по-чину. И опять бокалы «Чин-чин!» И в камине
весело затрещали березовые чурки.
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:27 PM | Сообщение # 5 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| —Итак — «Игра в бисер», — сказал Воланд. — Игровое поле — Вечносгь,
распростертая в ближайших к вам Девяти Вселенных. Фишки — девять Муз с
Философией во главе, а также допускается призывать все прочие известные вам
проявления Пронизывающего все сущности и сути, все помыслы и идеи. Правила? —
всего одно: Гармония. Цель — Катарсис. Я намеренно изъясняюсь в терминологии
древних греков, любимой вашей ступени детства человеческого сообщества. Мастер?
—
Я начинаю догадываться, Мессир! Как Гераклит Темный, я могу играть сочетаниями,
образующими «целое и нецелое, сходящееся и расходящееся, созвучие и
разногласие, из всего одно и из одного — все».
—
Полагаю нашу Игру начатой, — усмехнулся Воланд.
—
Да, если угодно. И, добавлю, что «расходящееся сходится и из различных
образуется прекраснейшая гармония, но все возникает через борьбу».
Авторская
ремарка: Здесь и далее я вынужден опустить имена авторов цитат-фишек этой
любопытной игры — к сожалению, книга академика А. Ф. Лосева, подарившая мне эти
крупицы древнегреческой мысли — сгорела в 1988 году, 28 октября. Там же
осталась и книга К. Бальмонта «Костры мирового разума», «Запись неистребимая»
(заметки о Юном Сатане) Якова Голосовкера и другие, не восстановимые для меня
первоисточники. Рукописи не горят — но авторы порой, да...
—
Не сомневаюсь, что вы преднамеренно ошиблись, цитируя Аристотеля. Ведь не зря
сказал Ипполит: «Скрытая гармония сильнее явной».
—
Да... Демокрит полагает, что скрытая гармония сильнее... То есть, нет, не так!
Что «гений счастливее жалкого искусства — и он исключает здравомыслящих из
Геликона...», — грустно сказал Мастер.
—
«Прекрасна надлежащая мера во всем", - заметил Воланд.
—
...«часто я слышал, что никто не может быть хорошим поэтом (говорят, что это
сказано в сочинениях Демокрита и Платона), без душевного огня и без некоторого
вдохновения, своего рода — безумия...»
—
. . . «если перейдешь меру, то самое
приятное станет неприятным...»
—
"Человек — есть мера вещей существующих, что они существуют, и
несуществующих — что они не существуют...»!
—
. . .«у кого есть ум, для того мерою слушаний и рассуждений является целая
жизнь".
—
Простите, Мессир! Но кто же из земных философов имел в запасе не жизнь, а эту
проклятую бесконечную Вечность?! — вырвалось у Мастера.
—
«И - », — торжествующе загремел Воланд, — «этот космос, один и тот же для всего
существующего, не создал ни один бог и никакой человек, но он всегда был, есть
и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим!» И все
рождено Великою Материей. МАТЕРЬЮ ТЬМЫ!!!
Мастер
порывисто, быстро, скользнул взглядом по подбородку Князя Тьмы и, зажав рот
ладонью, уставился в камин. Воланд не торопил его.
«Кто
горел — того — не по-дож-жешь...», — провыл под окном Бегемот, бренча на гитаре
средь веселящейся молодежи.
—
Наташа! Наташа! — закричала, захлопала в ладоши Маргарита. Действительно, в
саду появилась ведьмработница Наташа, но уже не верхом на хряке, а, правя целой
тройкой этих неблагородных животных, причем коренной был во всем
"хилтоннс-диор», правый пристяжной — в "пума-адидас", а левый —
вообще в какой-то причудливой сбруе, разукрашенной пластмассовым и
металлическими бляхами с черепами, молниями, пауками и малоприличными надписями
на английском языке.
Подруги
расцеловались. Наташа преподнесла с поклоном Маргарите большую коробку,
перевязанную розовой ленточкой, предупредила: "осторожно, тяжелая..."
—
Ах! - вскричала Маргарита. Конечно же, это были журналы мод, каталоги
супермаркетов и прочая, прочая, прочая...— Какая прелесть! Какая прелесть...
—
Теперь говорят «шарм», — поправила ее Наташа.
—
А самый модный возраст? — спросила Маргарита, приглядываясь к облику подруги с
некоторым удивлением: «Париж-сюр-шарм и свекольная раскраска?..»
—
«Девочка сегодня в баре, девочке пятнадцать лет», — снова забренчал на гитаре
Бегемот, приглашая всех пить и танцевать, гудеть и отрываться. Уверял, что
ситуация под контролем, но гости из массовки уклонялись от его ужимок, зная,
как легко он отрывает головы и иные предметы материального жизнеобеспечения.
—
Сейчас, сейчас! — ой! — откуда это? — Наташа достала из коробки букет
отвратительных желтых цветов, мокрых, земных...
—
Дай сюда! — резко вывихнув ведьмработнице руку перехватил букет Коровьев,
встряхнул. Выпала бумажная трубочка. Он развернул ее, прочел, сидя на
корточках, протянул снизу, медовенько промолвивши: — Это никак вам, хозяюшка,
письмецо...
Маргарита
пробежала глазами записку, нахмурилась, скомкала ее в кулачок: принужденно
улыбнулась гостям:
—
Странная прихоть. Фрида просит, чтобы ей опять подавали платок. Мессир! —
повернулась она к окну. — Я, право, ничего не понимаю — она отказывается от
вашего милосердия... Нет, право -
странно — платок! Какой-то самосадизм, мазохизм... Это что, тоже сейчас
в моде? — повернулась она к Наташе.
—
Мадам! Чес-слово, я даже не в курсе, кто такая есть эта Фрида! — испуганно
замахала руками и ресницами та, делая заученно-честные глаза, как прежде, в
домработницах, по случаю неприятностей с хозяйской мелочью.
—
Это тот самый платок, — улыбнулся Коровьев доверительно, погладил Наташу по
руке и вдруг сильно сдавил ей ладонь, дернув на себя, — тот самый платок,
которым наша Фрида удавила своего байстрюченка... - И вытянулся во фрунт перед
окном: - Мессир! Позвольте нам с Азазеллой быстренько, мухой слетать! Мы
подадим ей, раскопаем и подадим, трупик дитятка, на три ха-ха... — и попятился
Фагот от окна.
По
саду прокатилась удушающая волна серного ангидрида. Голые деревья протянули
черные обрубки рук к свинцовому небу.
—
С кем приходится работать. - железом по стеклу резанул голос Воланда. — Гелла —
глобус! – и, прихрамывая, пошел в дом. Все гуськом потянулись за ним, только
Наташа бочком отступила к своему свинячьему экипажу и тихо испарилась.
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:27 PM | Сообщение # 6 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Глобусмедленно вращался перед Воландом. Багровые сполохи войны то тут, то там озаряли
его серые бока, словно засиженные металлическими мухами. В некоторых местах
цвели бархатные черные маки, излучали мертвое сине-зеленое сияние. Азазелло
завистливо защелкал языком, его желтые клыки прямо на глазах выдвигались из
нижней челюсти. Казалось — сейчас с клыков закапает слюна.
—
Мушек стало меньше, Мессир, — заметил Бегемот.
Воланд
ткнул тростью в подставку. Глобус остановился, и из облачного тумана возникли
дымчатые очки Абадоны и его пробковый плантаторский шлем.
—
Что происходит, Абадонна? Почему уменьшилось количество мушек? — сухо спросил
Воланд.
—
Мессир! Есть мизерный демонтаж устаревших установок, не более того. Но,
обратите внимание — они вышли в околоземное пространство — скоро рои
металлических шершней загудят вокруг этого перспективного переспелого яблочка.
Они уже бредят звездными войнами, грезят часом, когда железные ржавые угловатые
рукотворные звезды посыплются с черных небес. Должен отметить, что и в текущем
моменте оставшегося после демонтажа ядерного потенциала вполне хватит на
десяток таких планетишек.
—
Хорошо, хорошо, достаточно...— пожевал губами Воланд и равнодушно спросил: — а
что там поделывает наша освобожденная Фрида?
—
Ищет лесок, в котором закопала когда-то дитя. Не беспокойтесь. На том месте
сегодня колодец для двухсот-мегатонной межконтинентальной «мушки», код изделия «Дама
СтиллСатан». После визита дамы- 200 нет необходимости собирать груз-200. Очень
чисто моющая дама.
—
Благодарю вас за информацию, Абадонна. Работайте, работайте, любезнейший. И
побольше фантазии. Планетарный взрыв — это мы уже видали с Фаэтоном —
подготовьте более оригинальную версию. Конец связи. — Воланд отнял трость от
подставки, глобус вновь завертелся, уменьшаясь в размерах и, чем мельче он
становился, тем заметнее было роенье над ним реденького облачка металлических
«мушек».
—
Учитесь, Коровьев — сухо бросил Хозяин, поглаживая трость. — А то — «дать ей
платок, трупик», детские игрушки. Нет! Она сама выбрала нож моего милосердия, и
оборвана связующая паутинка, и теперь так будет вечно и бесконечно, и не только
в час, когда самоубийцы восходят на мосты!
Настроение
Главного Гостя явно улучшилось. Деревья в саду зашевелили ветвями, словно
усталый пианист пальцами, под чуть слышимый перезвон лопающихся от сока почек.
—
Продолжим игру, Мастер! - "Кто хочет в произведениях своих облететь мир,
должен долго оставаться в своей комнате; и кто хочет жить в памяти потомства
должен, как бы умерев для себя самого, покрываться потом и дрожать не раз. Это
крылья, на которых писания людей взлетают к небу...»
Маргарита
подала Мастеру его черную шапочку с вышитой буквой »М». Он благодарно улыбнулся
ей, но не надел шапочку, а держал ее в руке, смиренно отвечая: — «....я не
нахожу удивительным, что воображение причиняет горячку и даже смерть тем, кто
дает ему волю и поощряет его».
—
Позвольте и мне? — улыбнулась лучезарно Маргарита, — »...чем больше заполняется
наша душа, тем вместительнее она становится, и...»
И
тут Мастер вскричал:
—
Довольно игры! Мы проиграли, Мессир... Отпустите нас туда, на Землю... Пусть мы
не умерли для себя, а только для других, но ведь для них-то, этих самых жругих,
чужих, соседей по коммунистической коммуналке, жил я и писал, оказывается, свою
книгу о пятом прокураторе Иудеи!
Воланд
улыбнулся леденяще-ласково:
—
Милейший… - процедил он, и в воздухе запахло новой волной гнева. — Добрейший
Мастер... Вы — "лакомка", опять хотите стать "травоядным»? Дабы
предотвратить недопонимание ближними, - сообщу открыто даже — да! — вашу Книгу
там уже читают, ибо многое и многое из вашего времени уже в прошлом, но не обольщайтесь:
нет, и не будет, ни времени, ни человека, желающего слушать ваши речи. Выпейте
лучше со мной в честь вечно несвоевременной и бесполезной правды - да вы просто
ничего не разглядели на глобусе! Напомню вам прекрасные строки древнего
индийского поэта: "Гуляй спокойно, о благочестивый! Ведь свирепый лев,
засевший среди лиан на берегу реки Годавари, растерзал сегодня эту злую
собаку!»
—
Да, я знаю...— Мастер взял в руки лежавшую на столике у камина старинную книгу.
— Вы бьете меня тем, что я с восторгом читал сегодня, перед вашим визитом:
(читает)
—«Три льва пришли к отшельнику. Он сказал
каждому: Ты только что умертвил путника, спешившего к семье. Ты похитил
единственную овцу у слепой. Ты уничтожил коня у вестника важного. Можете, львы,
стать людьми. Наденьте страшную гриву и начните войну. Не удивляйтесь, что люди
окажутся более жестокими, чем вы».
-
Х-м-м, «насмешки вечные над львами, над орлами», — засмеялся Воланд. — Почему
вы не прочли описанное выше? Потому что там не львы, а мелкие мыши? Будьте
любезны...
-
«…мыши приблизились к отшельнику, привлеченные его недвижностью», - читал
Мастер, и яркая краска пылала на его щеках. — Он сказал каждой из них: «Ты
поселилась в муке, хотя ее хватит на весь род твой. Но от этого ты не стала
добрее. Ты избрала местожительство в книгах и перегрызла немало их, но не стала
образованнее. Ты поместилась среди священных предметов, но не стала
возвышеннее. Право, мыши, вы можете стать людьми, Как люди вы посрамляете
данные сокровища».
—
Напрасно ваше смущение, Мастер, эка красна девица, — улыбался Воланд. - Это —
не о вас, улетевших из царства пирующих крыс на облаке багрового огня, чтобы
—? Читайте!
- «...прилепиться
к чужому храму...», — прочел Мастер и тихо закрыл книгу. Все молчали. Праздник
был безнадежно испорчен. И тут, как нельзя некстати, раздался грохот в каминной
трубе, посыпалась сажа, покрыв пушистой кучей пылающие поленья, сверху на куче
лежала коньячная бутылка, она зашевелилась, забулькала, куча встряхнулась и
завыла голосом самого пьяного из всех черных котов в мире:
—
Мессир, я виноват, я испортил вам сюрприз...— Бегемот рыдал, растирая по морде
потеки светлой сажи.— Я...хрю...я проболтался очаровательнейшей Марго об
увеселительной прогулке, завершающей программу ее дня Рождения...
— Ладно.
Коней и ладью, — сказал Воланд.
И
вот уже Всадники Ночи летят над бездонным омутом Вселенной. Чуть поодаль плывет
ладья из зеленовато-лунной латуни, скользит по гребню стремительного
космического течения. На носу ладьи стоят Мастер и Маргарита. Скорость потока
нарастает. Цвет его из черного переходит в пепельно-кровавый. Бурунный след
ладьи подобен морозному рисунку на рубиновом стекле, только свет идет изнутри
рисунка, а само стекло плотное-зыбкое-окутывающее, и какие-то жадные, гибкие
конусы — наподобие земных вулканов — только уже полупрозрачные и — кратерами
вниз, тянутся к ладье серыми раструбами. Вдруг призраки мира восьми измерений
исчезли. Разом оборвалось в груди ощущение стремительного полета, словно
путники попали в глаз бури — это ладья вслед за всадниками нырнула в один из
смерчей-конусов и зависла над огромным деревом, безлистым, с голыми
темно-коричневыми ветвями. Точнее — над кроной дерева, ибо мощный ствол его
уходил куда-то вдаль, словно терялся в других измерениях
пространства-времени-и... чего-то еще, чему имени нет на языках землян.
Желтая
капля на одной из веточек дерева оказалась небольшой теплой звездочкой, а
смутное облачко вокруг нее — демоном. Демон парил, широко раскинув крылья,
правое — черное и левое — белое. Неподвижно — летел, к плечу прижимал альт и
тихо водил по нему смычком. Мелодия, светлая и гармоничная, бурлила изнутри
какой-то тревогой.
Ладья
проскользнула сквозь туман над темным крылом и повисла в беспредельности за
спиной демона, над спиной и в то же время — в тени крыла. И стало видно, что
сердце демона, это маленький пульсирующий бело-голубой шарик, а крылья на самом
деле более сродни хвосту кометы, головой которой и был этот, родной Мастеру и
Маргарите, шарик.
-
Дальше — ни шагу! — раздался слева прерывистый от сдерживаемого гнева голос.
Это Левий Матвей стоял лицом к Всадникам Ночи, раскинув руки, словно прижавшись
спиною к невидимой стеклянной стене.
Мастер
спрыгнул с ладьи, подал руку Маргарите, и они подошли и остановились у незримой
черты, рядом со свитою Воланда.
-
Не трясись, старый выхолощенный схоласт! — насмешливо процедил Черный Герольд
(и не было в этом высоком голосе шутовских интонаций нахального Кота — но холод
и изящество шпаги, покалывающей плечо простолюдина!) — Ты же знаешь, кто перед
тобою. Он — помнят о них. Что же ты?..
—
Мы хотим увидеть Землю, — сказал Мастер Левию.
—
Что хотите увидать вы, зрячие слепцы, не живые и не мертвые, не холодные и не
горячие? Что хочешь увидеть ты — якобы мужчина, и ты — якобы женщина? — Левий
смотрел под ноги Мастеру, словно выискивал место: куда плюнуть! - Имеющий уши
да услышит: легче верблюду пролезть в игольное ушко, нежели послушникуТьмы
войти в царство Света!
-
Что ты городишь, рыцарь чужого ножа? Через час пробьет Время Тьмы, и ты,
плешивый верблюд, сочтешь и игольное ушко достойным укрытием во спасение свое!
- зазвенел голос Черного Герольда, и конь под ним заплясал нетерпеливо, и свита
Воланда длинными закатными тенями нависла над малыми тремя фигурками, и смех
сатанинский загрохотал.
—
Имеющий сердце да откроет его...— тихо произнесла Маргарита. — Но почему же
нельзя хоть одним глазком на белый свет... хоть разок — не через желтый глаз
электрической ночи? ...даждь нам днесь...— еле слышно прошелестели ее слова,
словно тяжелые капли упали на пыльную дорогу, Левий, не веря ушам своим,
вскинул на нее испепеляющие очи! Но и святое пламя тонет в глазах женщины? так
или иначе? — но он трижды осенил себя крестом и отступил, и словно рассек
хлебным ножом крест-накрест пустоту перед собою: "Иди! смотри! если
увидишь…»
Крылья
демона сблизились, словно сложились в туманно-серый параболоид, где по черному
краю шмыгали знакомые темные личности — вот и домработница Наташа проскакала на
своей свинячьей тройке — но Мастер и Маргарита ее не заметили, так как
напряженно всматривались в клубящееся и барахтающееся во глубине туманной
ленты: вот, словно на проявляющейся фотобумаге всплыл силуэт восьмилапого
дракона — и по мере проявления — стало видно, что это в шею огромного
ящера-диплодка впился саблезубый тиранозавр, и сам гибнет под тяжестью
рухнувшей на него безвольной туши; а вот неандерталец колотит каменным топором
по черепу надвигающейся на него крупной полуобезьяны — и вот — смутные тени,
смутные тени... Тень Каин рвет волоса и посылает главу пеплом над трупом Авеля,
и с плачем вытаскивает свой нож из груди брата, и аккуратно заворачивает в
платочек нужную в хозяйстве вещь, - живым - живое. Незаметно для себя Мастер и
Маргарита, словно на нитях в руках Левия Матвея, опускались все ниже, ближе к
потоку. Стало слышно отдельные слова даже обрывки фраз.
Сухощавый
индус в зеленой чалме говорил молодому человеку с пожелтевшим от лихорадки
лицом: «…возможно, тогда вы не вошли бы в историю Искандером Великим Двурогим,
но, кто ведает? — вошли бы в число безвестных посетителей Шамбалы?..»
Лукавый
китаец поучал круглолицего монгола: - «Тот, кто способен убить человека не
моргнув глазом, может в Оно Мгновение стать Буддой. Он знает и действует в одно
и то же время, прячется, как будто стоит на виду, для него каждое событие —
высшая истина…»
Маргарита
зажала уши руками, но, вспомнив, очевидно о третьем за спиной, снова вцепилась
побелевшими пальцами в плечо Мастера, и, не моргая, вглядывалась в кровавые
лужи цирков Нерона, в костры православных и еретиков и колы с вопящими
правоверными и детьми Магомета, бледные серо-зеленые лики узников гнилых ям и
каменных мешков, в толпы колющих-режущих-насилующих-грабящих.А на горизонте
вырисовывались, медленно приближаясь, геометрически красивые параллелепипеды,
украшенные колоннадой дымящихся труб, и жирный дым клубился зеркальным
отображением Реки Забвения, и было понятно, почему плотный поток входит туда
(поток людей? — Маргарите даже почудилось — шаркают, вытираются о половичок,
тысячи ног!) — а оттуда не выходит никто и ничто, только дым. И в одном из окон
Маргарита заметила человека с вдохновенным лицом Сальери (в белом халате),
который играл на клавиатуре пульта управления этой машиной-фабрикой, другой же
стоя спиной к окну, видно было только туго натянутую на плечах
серебристо-черную униформу, равнодушным даитесовским голосом диктовал какие-то
цифры,как отсчет перед стартом, выстрелом…
—
Куда же вы? Вот, здесь ваше время, — сухо молния Левий Матвей, указан перстом
на точку в потоке.
Небольшая
фигурка величественного усача в белом мундире генералиссимуса. Чуть поодаль,
склонив голову к правому плечу, идет тонкогубый человек с печальными глазами
доброй собаки, слушает и поглядывает под ноги: как бы не ступить ногою в черную
тень Вождя, который учит, весомо и сурово...
-
Мы позволим напомнить господину либеральному барину о народе, которому мы дали
подлинный демократизм, как сознательный, так и вынужденный. Мы знали, что
крестьяне не пойдут бороться за социализм, что их можно и нужно заставлять
бороться за социализм, применяя методы принуждения. А как же иначе? Оглянитесь
в истоки истории — где они, деяния пророков-гуманистов? В умелых лапах палачей,
обращающих философскую школу в секту! Мы не дойдем до такой крайности,
благодаря подлинному внутрипартийному демократизму – сознательному, из которого
взрастет сознание слабых, не входящих в твердый союз единомышленников...
-
...да вы трубочку-то — зажгите... табачок специальный, "Герцеговина
Флор", по листику собранный, по ветру впустую летит — не жалко ли? ведь труд народный, женских
рук", - усмехался тонкогубый.
К
Левию Матвею подбежал огромный корноухий пес. За ошейником виднелась записка.
Левий достал ее, развернул, прочел, поцеловал и подал на ладони текстом вверх:
«Княже Тьмы! Отпусти пожелавших Пути. И да идут пусть прочь из обители покоя,
если им сладко горе людское, если заместо видений чудесных движимы жаждою болей
телесных. И дойдут пусть. Если смогут». Вместо подписи стоял маленький крестик,
какие раньше ставили неграмотные.
—
Дорогу идущему, — перекрестился Левий Матвей.
—
Порознь! Мое условие — порознь, — каркнул голос Воланда.
-
А не проще ли отказаться, оставить все как есть? Зачем испытывать реальность
какими-то неоформленными возможностями? Это же не приказ, но вот необдуманное
действие, поймите...— улыбаясь, увещевал медовый Коровьев.
Мастер
— решаясь — взглянул в глаза Маргариты, и просил этим взглядом прощения у нее.
За все, что должно будет с ней произойти.
—
Боже, родной! Я не смогу без тебя! — вскричала она и,
оттолкнув
протянутые к ней руки,
первой
бросилась
в
СЕРЫЙ ПОТОК...
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:28 PM | Сообщение # 7 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Занавес, музыка полета, световые пятна, голос за кадром:
Неотвратимо, до
отвращения, скрип приближался земного вращения. Плач в коммуналке чужого
ребенка. Ночь на каталке в реанимации. Зеркало, как неживая иконка. Тысячи
теней реинкарнации. Мантра растерянного метронома.
Мы снова дома?
Необъяснимо, до
зависания, мрак приближался, тень за сиянием. Так на стекле проявлялась
картинка, помнишь? Тебе накануне приснилось детское имя больницы
"Тропинка", где его сердце остановилось. Бисер рассыпанных капелек
грома.
Мы снова дома.
Невыразимо, до
отрезвления, срок приближался движенья в прозрение. Маленький гром прошептал
"Маргарита". Снова есть боль, и есть стук гулкой грудью. Чувствую
кожей, в больнице обритой - мы снова люди!Мантра растерянного метронома.
Мы снова дома.
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:29 PM | Сообщение # 8 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Эписодиум 2: Пожарв студию!
СЕРЫЙ
ПОТОК покупателей обтекает наш небольшой островок в этом людском предновогоднем
водовороте, в рыночном супермаркете, на месте бывшего рабочего театра
«Прометей». Спрос на литературную продукцию в этот период, невелик, мягко
говоря - значительно более чем обычно ничтожен, но не закрываться же от людей,
пусть и идущих мимо. В числе продукта, выставленного на продажу, есть и мои
книжечки. Одну сегодня два раза купили: «Ребенок сердца Твоего». И это радует.
И я радостно продолжаю писать «Мистерию для Маргариты». Отметим здесь не для
зрителя некоторые приметы времени, точнее – метки на мостике времен.
Как
я уже кратко упомянул в «Дне рождения М.Н.», первоначальная версия рукописи
объемом 9 глав благополучно сгорела. Несгораемой оказалась только первая глава.
И еще стихи в «Мистерию». Они ходили по рукам, особо интересная версия рукописи
нашлась 20 лет спустя в Черкассах, у полковника Дробахи. Я с удивлением перечитывал
эту «Ученическую работу художника Де (из и т.д.)», под таким псевдонимом это
готовилось в рамках театрализованной «Школы Икстлэна», да, назовем так, вместо «сакрального
имени» того эзотерического периода эти недолгие занятия хатха-йогой и
Кастанедой. И ученическая рукопись не поднялась выше библиотерапии, не стала
полновесным литературным продуктом. Зато эти заметки очень хорошо поработали в
последующей жизни, в самый яркий период моего пребывания на этой земле под
именем Просперо, в те дни, часы, минуты, когда Магистр Игры, мастер Лео, ставил
с нами здесь, в театре «Прометей», «Мистерию для Маргариты». Конечно, это были
постановки эпизодов с учетом мастерства исполнителей, с адаптацией для творческой
студии машиностроительного завода. Но не подлежит сомнению мастерство
постановщика, обладателя Золотой Ветви и Фестивального Льва, специалиста по
Восточной кухне и Философии Дао Де Дзин – так, возможно, следовало мне
изначально понимать «Де из и т.д.». Возможно. Или да, главное – не философия, а кухня?
Да,
именно так. Мастер Лео очень любил готовить белую форель, которую сам ловил в
озере Тургояк, и приговаривал при этом: «если блюдо на столе пахнет рыбой,
зачем же его было готовить?» - так говорил Кун-Фу-Цзы. То есть, в переводе с
китайского на русский профессиональный поэтический, даже простая текстовая
«рыба» для эстрадной песни должна нести зрителю не саму философию. А некий не
сразу узнаваемый отпечаток идеи. А уж театральная постановка любого сюжета,
даже библейского, не должна повторять слово в слово то, что уже сказано. Зачем?
Не в церковь же зритель пришел.И не считайте публику глупее себя. Зритель, который пришел смотреть «Мистерию для
Маргариты», безусловно, читал Булгакова, как Булгаков читал Гете, как Гете
читал наглые немецкие народные раешники о Повелителе Мух (но не особо дерзкие
всё-таки осторожно называют его Мастером, не уточняя при этом – каких дел) и магистре
микстур Фаусте. Не читающий зритель к нам не пойдет. Так говорил Магистр Игры
мастер Лео, но то было время перехода от
массовой советской грамотности к евро-масс-медиа рекламному разуму, тогда
он еще не был столь редкостным раритетом
– читающий зритель, аристократ духа.
Мастер
Лео участвовал в 12 постановках по «Мастеру и Маргарите». Наша должна была
стать 13-й. Такая вот числовая пифагорейская мистика. Из них 5 – киноверсии, 5
театральные, и по 1-й попытке, балет и опера. На первой импровизации я вспомнил
детские домашние постановки и привычно начал: «Выступают артисты погорелого
театра». Тут же был выключен микрофонный усилитель и нам была прочитана лекция
о туземных табу. Труппе товарищей, во-первых, самого Мастера Лео было запрещено
на репетициях называть Мастером, во-вторых, за час до репетиции все нательные
кресты, кольца церковные с надписью «Спаси и Сохрани», всё это снималось всеми,
даже Иешуа и ближайшими его апостолами. В третьих, чертыхаться было нельзя.
Всего заповедей было 10. Внизу кто-то дописал 11-ю - «нельзя летать на съемки
на метле». Лео сразу вычислил этого остряка, мне пришлось заново переписывать
памятку 11 раз. Но это еще ничего, он пригрозил, что в следующий раз он отдаст
мне роль кота-чечеточника. По комплекции я как раз подхожу на роль Бегемота, но
не чечеточника, вы понимаете жестокость этой шутки мэтра…
На
самом деле актеры ни при чем. Все говорят «нет правды на земле. Но правды нет и
выше. Здесь, в Кремле…» Все версии постановок в лихие 90-е не пошли дальше
вип-просмотров для спонсоров, а в тихие ретро 70-е – для людей, приближенных к горкому
КПСС. Что, в принципе, одно и то же. Балетная версия легко провалилась на
просмотре из-за одной неосторожной фразы главного художника, что было вызвано
продукцией Дома шампанских вин «Новый Свет», который был основан в 1878 году
князем Львом Голицыным. И на презентацию балета выставили несколько бутылочек,
чуть ли не ровесниц фирмы. Главный художник выпил этот элексир правды и сказал
в тосте что-то типа того, что как Дега готов написать, как много деньга
отвалили спонсоры, знать бы откуда такая деньга… В общем, это было понято
четко, несмотря на ошибки в формулировках. Гений современности получил в зубы, Лео
получил деньги на оплату актеров, короткометражный фильм положил зубы на полку.
Легко отделались.
С
оперной версией произошло некое эхо балета, режиссер оперы решил сэкономить, а
заодно украсить спектакль сольными номерами кота-чечеточника, уже отснятыми.
Также великолепный канкан «Его превосходительство любил домашних птиц» был
поставлен, на мой текст «Ай, браво, Маргарита, а вот и помело! На вас, как
будто сшито. Ну - чтоб вам повезло!» Но не повезло, хоть и спонсоры были, вроде
бы, другие. Но, видимо, касса общака одна. Так пошутил Мастер Лео после
вип-премьеры в Провансе, в замке, владельцем которого был в своё время Донасьен
Альфонс Франсуа де Сад. Да, тот самый, по-нашему, далекому от культурной
западной толерантности восприятию, просто садюга, пардон-с… Бал Воланда в этой
точке Вселенной смотрелся, как у себя дома. Обнаженные тела толерантно
отражались среди черных фраков на киноэкране, словно проектор просматривал зал
для гостей, как видеокамеры в супермаркете. Этот юмор гостям не понравился, и,
после того, как випы выпили и закусили, было принято решение всё это оплатить и
на публику не давать. Такая политическая профанация, будто бы для публики
едино, опера или прокламация, сокрушенно говорил Мастер Лео.
В неисчислимых
театральных версиях, фрагменты из которых приносили нам неплохие деньги на
корпоративных вечеринках в регионе Рублевки, Мастер Лео был всего лишь
постановщиком оригинальных танцев и неоспоримым консультантом по манерам,
этикету, замоскворецкому шарму и т.п. Его личный возраст очевидца описываемых
событий давал такое право. А затем была свадьба Мастера с нашей Маргаритой,
когда между женихом и невестой ровно 60 лет разницы – это был супер рекламный
ход, об этом написали все театральные и киножурналы, а уж разговоров в бомонде
не счесть сколь было о дворянской силе, когда человек и в эти годы может…!
Приглашения сыпались дождем. Бывало, что на утренних репетициях в театре Лео
играл Левия, после обеда в кинопавильоне Пилата или Каиафу, а вечером в театре
даже Берлиоза и Азазелло в одном лице – была и такая версия, что-то типа
страшилки о трамвае-лезвии.
Лео при столь сумасшедшей загрузке не
отказывал никому. Сложно было играть на сцене оперетты в Санкт-Петербурге и
одновременно сниматься в Риге. Но в итоге и прибалты сняли свою очень
интересную версию, как антитезу югославскому прочтению. Сильная музыка Паулса,
международный состав актеров, режиссер… Ну, фамилию называть не буду, так как
этот фильм распался на эпизоды. Гениальные эпизоды, часть которых шла под
греческий хор, пели хоралы на темы «Эпифаний» Зиедониса. Банионис сыграл
Мастера, может быть под его влиянием и получился зеркальный оттиск с «Соляриса»
Лема-Тарковского. А может быть потому, что свои вставные эпифанииИмантЗиедонис
писал, видя Маргаритой АусмеКантане, других женщин он в тот период просто не
замечал. И как-то не сообразил, что его Прекрасная Дама должна летать на метле
в весьма фривольном виде перед публикой.
Даже
такая версия, как полупрозрачный балахон, его, в конечном счете, не устроила.Прекрасную
Даму заменили. И вторая часть съемок пошла уже не в ритме пылкой страсти к
Королеве Марго, а в красивых и изящных, но холодных эпифаниях. И холод этот не
растопил даже дежурный пожар в студии, что случалось на постановках всех
версий. Наша студия, где мы играли свою домашнюю версию, тоже осталась нам
после пожара у одного великого режиссера, человека уровня Герасимова и Климова,
вот так-то!
Но
об этом пожаре потом. Потому что сегодня мы сидим на даче Раймонда Паулса,
самого хозяина с нами нет, неожиданно громко зазвенел телефон рано утром,
вызвали на репетицию. В театр. Не как музыканта, как и автора пьесы и актера!
Да, великий Маэстро играет в небольшом молодежном театрике, в этом у них
имеется безусловное сходство с Мастером Лео, правда – с очень значительным
исключением. Всесоюзное признание, слава, превыше шлягерной, - это с той
стороны, а всемерное замалчивание, дурная слава о жизни лагерной – это с нашей
стороны. Так было при коммунистах. Но ведь всё изменилось. Князь Лео получил
пальмовую ветвь в Каннах, мы,в нашем провинциальном счастии, и радостно ждали и
горестно тревожились – будет ли он с нами теперь хотя бы иногда? Он остался с
нами. Более того – он не пошел в телешоу, после которого могло бы измениться
ВСЁ. Но не изменилось НИЧЕГО. О пальмовой ветви написали в прессе как-то
вскользь, как-то небрежно, дескать «за многолетние заслуги» и не более того.
Мастер Лео не вошел в рамки нового московского бомонда. Почему?
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:29 PM | Сообщение # 9 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| - «Нокак прекрасны те немногие дни, когда человек выходит из своих рамок. Словно
космонавт покидает свой корабль, чтобы выйти в невесомость... Мне необходимо
вернуться в свою раму, чтобы снова выйти из нее однажды», - это читает эпифании
сына Янка Зиедонис. Очень необычные заметки. Не каждому понять. Но это не
задача, а забава для человека с дворянским образованием, легко, пусть и немного
поверхностно, владеющего греческим и латынью. Мастер Лео с улыбкой не то
спорит, не то наоборот, превозносит поэта:
-
Безусловно, великая дерзость со стороны Иманта писать от первого лица в стиле
Гомеровскихэпифаний, ведь даже Джойс свои эпифании излагал устами Улисса.
«Припомни свои эпифании на зеленых овальных листах, глубочайше глубокие, копии
разослать в случае твоей кончины во все великие библиотеки, включая
Александрийскую. Кому-то предстояло их там прочесть через тысячи лет, через
махаманвантару. Как Пико дела Мирандола. Ага, совсем как кит. Читая одну за
одной страницы одинокого однодума кого уж нет не одну сотню лет будто
сливаешься заодно с тем одиночкой который как-то однажды..." Меня этот
текст подвигнул в свое время на изучение связей индуистской манвантары с
Золотым Веком в греческой мифологии. Мир ведь во все времена был един, Элладу и
Индию связывала не только тоненькая нитка Великого Шелкового Пути, это была
мечта не только Александра Македонского.
-
Лео! Никогда не соглашусь, что эпифании моего сына хоть каким-то образом
связаны с Джойсом! С Гомером – да, ведь мы живем при дороге из варяг в греки,
так с детства все мы считаем. Вы меня провоцируете на некий литературный спор,
да? – Янка и улыбается, и несколько раздражен. Маргарита выступает в роли
миротворительницы, бросает на пол белый платок. Оба сребристоликих джентльмена
наклоняются, слегка стукнувшись лбами, хохочут!
-
Господа, мы ведь собрались послушать рассказ Лео о том, как погорела последняя
постановка «Мастера и Маргариты». У Владимира Наумова вы ведь тоже работали? По
легенде к нему во сне явился лично Булгаков и запретил ставить синема-версию. –
это спрашивает джентльмен, очень похожий на рекламу кофе «Грант». Боюсь
ошибиться с фамилией, это не сам великий актер, не запомнил имя, похоже - кто-то
из родственников. Но очень похож. У нас вообще сегодня крутой бомонд второго
эшелона, я бы сказал.
-
Владимир Наумов одним из первых начинал экранизировать «Мастера и Маргариту»
вместе со своим другом Александром Аловым. Наумов был знаком с вдовой писателя
Еленой Сергеевной Булгаковой ещё со времён работы над «Бегом». Она работала на
съёмках литературным консультантом, она же и дала прочитать Наумову полную
версию романа. У нас же в журнальном варианте 1966 года материал был
значительно урезан. Новые эпизоды коренным образом изменили сценарий. Когда
Владимир, наконец, приступил к работе над фильмом, Елена Сергеевна уже умерла.
И,вскорости, ночью Наумову приснился сон, что во входную дверь позвонили.
Режиссер подошел к двери и посмотрел в глазок. Смотрит: Елена Сергеевна в шубе.
Он открыл дверь, пригласил гостью зайти. Она же отказалась войти, спешит,
сказала: «Я на минутку - Михаил Афанасьевич ждёт внизу. Хотела вам сообщить,
Володя, что фильма не будет».
-
Так это был просто сон?
-
Безусловно. Но Наумов после него обращался к врачам. Потому что в ту ночь я
ночевал у них, спал на диване в большой проходной зале. Слышал сквозь сон
звонок в двери и разговор. Потом проснулся окончательно от порыва холодного
ветра и остановил Володю на краю балкона. Он пытался спасти какого-то кота,
который упал откуда-то сверху и впутался в бельевые веревки. По словам Наумова.
Я кота не видал. А водки мы в тот вечер выпили поровну, сразу отвечу на обычно
следующий вопрос.
-
Так это был не сон?
-
Кто же теперь определит? Я ведь тоже спал во время разговора у двери. А кот,
как вещественное доказательство, приложен быть не может, ибо сбежал по крышам.
-
Вы не просто шутите. Вы Миф выстраиваете. А, по вашей версии, у Эльдара
Рязанова, там что произошло со съемками?
-
Рязанову просто запретили делать фильм сверху. Без объяснений. Так он говорит,
и я не стал докапываться до истины, кто именно запретил и почему. Тут пошла
«Ирония судьбы» в ход, я там был не нужен, уехал на Урал, медитировал несколько
лет на островке посреди озера Нагов. Есть там такой след индуизма, знак Йоги
Огня. В современном просторечии именуется Остров Веры. Что не связано с
православием напрямую. Просто там после революции долгое время жила некая
княгиня Вера. И вот там я читал впервые вслух эпифанииИмантаЗиедониса, и вот
там именно ощутил всю яркость вспышек небесного огня над водой. Эпифании – это
ведь вспышки свободного огненного духа, не так ли?
-
Да, кстати, о вспышках огня на съемках!? Вы ведь не раз попадали в эти казусы
на репетициях?
-
В основном это несовершенство техники. Вот, например, надо в павильоне создать
безбожную жару на Патриарших. Нагоняли тепловыми пушками, я вам скажу, до сауны
Сандуновской. Но все натурально мокрые, потные, даже абрикосовая вода в
бутафорском киоске натурально горячая. Я пробовался на Берлиоза, дублей 15
сделал с различными партнерами, в конце-концов меня решили заменить, раз не
совпадают партнеры. Предложили Воланда, я не решился.
-
Отчего же?
-
Не моё. Я ведь и священный сан имел честь принять в военное время. Пусть
церковь потом не признала, но и не отлучала, а сам я не отрекался.
-
А кабы Иуду предложили?
-
Тем более.
-
Непонятная щепетильность.
-
Не согласен. Понимая важность роли, я обычно, на правах консультанта, предлагал
друзьям-режиссерам кандидатуры людей, из которых Иуда получался без малейших
усилий.
-
Язвительны вы, батенька, не по сану церковному. А при съемках в павильоне сцен
из Ершалаима, там ведь еще жарче. На Патриарших у Климова тогда скамейки
сгорели, два дерева и бутафорский памятник Крылову. А у Наумова пожаров во
дворце Пилата не бывало? Или на Голгофе?
-
Бог миловал. Кроме того, как в театральных пьесах слово «Пожар» опытные
режиссеры из текста исключают, так и в жизни киношной многие табу начали теперь
вводиться. Вы поверьте, друзья мои, если кто хотя бы раз видел, как работают
настоящие индийские или болгарские заклинатели огня, тот уже не будет многих
слов произносить всуе.
-
Атеисту можно. Вот смотрите, Лео, сейчас я произнесу трижды – или надо 13? Или
666 раз? Ха!.. Итак: «По Воле Воланда войди, огонь, войди!» И ведь ничего не
произойдет, вот в чем слабость всех ваших мифов! - и тут и правда запах дыма
ощутили все спорщики и как-то заторможенно, напряженно, стали глядеть друг на
друга. Хорошо, хоть Марго эти все беседы об одном и том же изрядно надоели, она
одна включилась в реальность сразу.
-
Боже мой! На кухне пожар! - она вскочила и побежала туда. Это в огонь-то с такими
длиннющими волосами! Я вскочил и оттолкнул ее, залил печку сам. Просто кофейник
забыли, болтуны бомондские. Руки пожег здорово. Мне намазали ожоги маслом.
Когда часы снимал, посмотрел дату и время. Почему-то четко пропечаталось в
памяти. Даже записал в рабочем дневнике
- пожар на даче у Паулса. Часы показывают то же самое время, что и на картине
Верещагина «Пожар в Замоскворечье».
Потом
узнал, что точно в это же время у нас на Урале загорелся павильон, который мы
подготовили для съемок пожара в ресторане Грибоедове. Сгорел подчистую и очень
натурально. Только актеров не было и съемка была на любительскую камеру
пожарного наряда. Но время фиксации вызова в их журнале точно совпало с моим
бытовым подвигом пожаротушения за три тысячи километров западнее. Конечно, это
все ерунда, случайные совпадения, но почему так постоянно? С какого количества
совпадений физический эксперимент становится научным доказательством? Вопрос,
конечно, не в тему. Но я больше вслух никогда не говорю - "Пожар в студию",
чего и вам не желаю. Если это от нас зависит, если не сам по себе вдруг
прилетает Ворон от Воланда.
Сегодня вечер
силы. Черный ворон - он взял сонный город.
Закружил смерч.
И свечи ночи
зажигает Воланд. Станет боль любовью.
Это стоит свеч.
Ритму сердца
Маргариты твоё сердце говорит ли?
- "я
здесь".
Где-то рядом с
тьмой сражаясь, взглядом мир преображая
- "аз
есмь" -
А над рекой
кричит Черный ворон - станет страх позором,
Вспыхнет мести
меч.
На нас с тобой
глядит туча-Воланд. Дождь надеждой полон.
Это стоит свеч.
Масть черна, но
ты же Мастер. Ночь нежна, гори на счастье!
- "я
здесь".
Мы с тобой опять
не знаем, что надежды не сгорают
- "аз
есмь" -
И пусть мы стали
лет на сто старше, ноу Патриарших,
Старость сбросим
с плеч.
И будем пить
вино с черным хлебом, слушать плач неба.
Это стоит свеч.
К возвращенью
дерзкой пары вспыхнет ночь любви пожаром!
–«я здесь».
Ритму сердца
Маргариты твоё сердце говорит ли?
- "аз есмь".
Это всего лишь мечта, мираж на мокром отдождя стекле, ведь Воланд сказал «Порознь». И в центре кадра на белом экране
бледнеют московские высотки, их ступенчатые пирамидки обретают форму обычных
пирамид, египетских. И там тоже дождь.
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:30 PM | Сообщение # 10 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Эписодиум 3: Маскии Маргарита 3011 г. до н. э.
СЕРЫЙ ПОТОК жрецов с курительными чашами обтекал
Меритнит с двух сторон. От дыма благовоний кружилась голова, тяжелая корона
Низкого Египта очень сильно давила на виски. Девочка покачнулась и, может быть,
даже упала бы, если бы не заботливые руки Масая Маара, личного телохранителя
принцессы, но от тока этих сильных мужских рук тело еще сильнее затрепетало и
какое-то кружение вихря вокруг и молний электрических возникло…
Маргарита Николаевна вынырнула с дождем из серого
потока осенних облаков, и вместе с потоком тихой воды скользнула по пологой
стенке пирамиды и каплями осыпалась в одну из курительных чаш, и зашипел
космический дождь на раскаленных углях, и облако пара окутало двенадцатилетнюю
принцессу Меритнит, и девочка вдохнула полной грудью странный дерзкий аромат,
еще более вызывающий, чем запах Масая Маара…
- Падайте
ниц! – возгласил Верховный Жрец Храма Миллионов лет Ра, громоголосый Небмаатра,
Владеющий правдой Ра. – Великая Меритнит приняла благословение. Радуйтесь,
пьющие дождь Меритсекрет, пьющие Молчание. Нами доволен Ра. Слушайте правду Ра,
открывающую уста мои. Завтра наш народ пойдет просить милости у Белого Коршуна,
которого прислала богиня Мут. И мы будем жить счастливо по воле её…
- Остановись, Небмаатра! Подай сюда папирус. Я, владычица
Низкого Египта, сама оглашу моему народу звездные знаки. – Жрец застыл в
изумлении, девочка кивнула головой Масаю и он прыгнул, легко, как храмовая
кошка, выдернул папирус из рук жреца и протянул владычице. Лист был абсолютно
чист. Конечно же, слова бога видят только Посвященные. Жрец ухмылялся, он
склонился перед властительницей, но его лицо отражалось в чаше с жертвенной
водой. Он быстро изменил текст мистерии в соответствии с действиями
непосвященных: - Даю этой девочке Второе имя Небхепрура – Владеющая сиянием Ра.
И да носит она это имя с честью до третьего рождения, когда разобьёт цепи
завоевателя Менеса и примет своё истинное Имя, еще неведомое ни Книге живых, ни
Книге мертвых.
Девочка легко выдохнула, приняла эту ложь, хлопнула
в ладошки и позвала:
- Бенемуут! Подай мне, Небхепруре – знак - Владеющая
сиянием Ра!
И Бенемуут действительно явился в облике огромного
кота, что было достаточно дерзко, ибо этот облик обычно принимал сам Ра, вкушая
жертвенное молоко на ступнях своей статуи, защищающей стены Храма Миллионов
лет. Все участники посвящения Меритнит оцепенели. Только она сама, узнавшая в
многочисленных медных зеркалах себя - Маргариту Николаевну - в белых одеждах,
ничему не удивилась. Её перестало забавлять противостояние со жрецом. Она могла
дать девочке Меритнит силу легко противостоять тому, что значит в эти годы
учащенное дыхание Масая Маара. Но помощь дают только тому, кто просит. Только
если просит. А Властительница и сама знала, куда далее идти в час своего
совершеннолетия.
....в тронном зале гулко были слышны шаркающие шаги
по дворцовой площади. Это жрецы обходили 77 кругов вокруг ее кенотафии во
здравие новой властительницы. Так должно сделать возле каждой из 40 могил
владычицы. Меритнит сняла обувь и обруч, взяла у Масая теплый шерстяной плащ и
укуталась, поджав ноги, сжалась в клубочек прямо на троне. Сказала – «Горячее
молоко и деловые папирусы мне. Через получас…» - и уснула, как провалилась. Ей
снилось, что она, совсем уже взрослая. Тихо разговаривает с Бенемуутом, который
сменил черную кошачью шкуру на пурпурный плащ с кровавым подбоем.
- В какой год я вернулась, Бегемот? – спросила
Маргарита Николаевна. – Места чем-то знакомы, по-моему, мы с мужем были здесь
между первой и второй мировой войнами, были в туристическом круизе по Египту. Я
еще монетку здесь, рядом, оставляла, она как приклеилась к камню, я её ногой
сбросила с террасы храмаМиллионов лет, чтоб вернуться когда-нибудь.
- Год три тысячи одиннадцатый до вашей эры, о прекраснейшая
из всех известных мне воплощений Маргариты.
- Вы очень любезны де Мот... Так здесь
совершеннолетие всех девочек в двенадцать? Или только царская привилегия это?
Любопытно. Для такого тела и крем Азазелло еще ни к чему… А, если позволено
узнать, Мастер тоже здесь? Или «порознь» Мессира нас разделяет на пять тысяч
лет?
- Узнать позволено. Но узнаете ли Вы его, это вопрос.
Игра такова: сейчас этой девочке принесут на утверждение список двухсот с хвостиком
великих мастеров, строивших погребальный комплекс владычицы Низкого Египта.
- И в этом списке я найду его Имя?
- Возможно, по каким-то ощущениям, почувствуете. Точно
не могу утверждать, не всегда и не у всех получается, это не ясновидение,
просто по-женски. Хотя, лучше бы вы не нашли это имя. Лучше утвердите казнь
мастеров безликим списком. Так требует сложившаяся ситуация. И пока всё под
контролем, но не под вашим контролем, сударыня. Люди Великого Фараона Всея
Египта наблюдают. Каждый ваш шаг может стать последним.
Маргарита побледнела, почувствовала, что теряет
сознание, что только шарканье ног Пьющих молчание Ра еще как-то связывает её с
этой новой нереальностью. Да, именно связывает, крепко, по рукам и ногам.
Перехлестывает через горло стальной струной. Но надо что-то сказать.
- Почему именно это время, де Мот?
- Более схожих с вашим жизненным путем декораций
исторического периода не нашлось в ближней истории. Сегодня, вполне вероятно,
начнется Великая Освободительная Революция Низкого Египта. Власть народа и всё
такое. Это случается в социуме каждые пять тысяч лет, плюс-минус сто на
дисперсию, то есть на брызги волны накануне войны. Разумеется, это не точно, а
образно, так и говорят в нашем мире о математических закономерностях для
случайных величин.
- Почему казнь мастеров?
- Обычай. Обыкновение. Обыденность. Всех времен и
народов. Пирамиду достроили и сопутствующие здания скрыты песком, но каменные
знаки отмечают подземные ходы, есть и иная сакральная информация, которую
только строители знают. Нужно ограничить распространение информации. Отформатировать
носителей информации. Вы же понимаете, вы помните строгую секретность работы
вашего мужа тогда. И теперь, то есть задолго до вашего времени, тоже...
- Да, я понимаю, я помню. И я могу что-то сделать?
- Безусловно. Вы можете покориться, склониться, попросить
чашу счастья и разумно жить многая лета аффилированной наложницей фараона Всея
Египта. И,как Соправительница территории, разве не найдете вы местечка для
постройки красного кирпичного домика для Мастера? Или вы можете не покориться,
что означает море крови и неясный исход. Вариативно, знаете ли, весьма, весьма
вариативно.
- То есть я могу предотвратить гибель мастеров и во
всем Египте кровопролитие? И остановить восстание я могу?
- Приостановить лет на сто. В пределах
вариативности. Длиной в одну-две жизни. Разве мало? А предотвратить ход истории
даже нам с Коровьевым не приходило никогда в голову, о Высокая властительница
Низкого Египта!
- Моё время на решение – тридцать-сорок минут, так?
- Чуть поболе того. Властитель Верхних Фив разбил
лагерь в получасе отсюда, в смысле не пешком конечно, а для хорошей колесницы.
Ему положен на утверждение папирус, время проведения процедуры вашего
совершеннолетия, и всё такое. Процедура внушительная, так что только через
несколько часов вы получитеи царственное возвышение, и… как бы это не по бытовому
сформулировать? Никогда не думал, что будет так трудно разговаривать об этом с
взрослой женщиной, когда видишь перед собой дитя!
- Царственное унижение женственности – хотели вы
сказать?
- Возвышение и унижение суть две стороны одной
медали, сударыня! Вы получите целую жизнь во власти за одну ночь без любви. Обычай.
Обыкновение. Обыденность. Всех времен и народов. Но унижение, это же не
уничтожение. Наоборот, может получиться царственный ребенок. Как долго мы
говорим об этом, а на самом деле всем всё понятно. Пусть человеку не дано
почувствовать разницу, но как-то решают же нормальные люди? Просто по жизни.
Просто люди. Простолюдин ваш вернулся.
Пришел Масай Маар и налил немного теплого молока в
блюдечко. Кот должен попробовать перед Властительницей. Затем осторожно
погладил плечо спящей девочке Меритнит. Очень осторожно, почти нежно. Кот
молока не хотел. Но никого рядом не было, да и антилопу Масай доил сам, сам
держал чашу на углях. Потому молоко подал, вопреки традиции. Девочка села
поудобнее на троне, свесила ноги, выпила молоко, и, болтая ногами, приказала:
- Деловые папирусы перенести в длинный ящик.
Возможно, взгляну завтра. Там всё равно казни, думаю, никто из перечисленных в
списках жителей Низкого Египта не будет иметь претензий к власти за лишний день
жизни.
Масай кивнул и кинулся, радостный, бежать прочь из
зала. Девочка остановила его:
- Ты так рад. Почему?
- Там мой брат.
- И ты принес
мне папирус, который убьёт твоего брата? И не попросил ничего? И всё ещё любишь
меня?
Масай молчал. Холодный осенний ветер крутнулся по залу,
раздул огонь в жаровнях.
- Положи папирусы в жаровню, Масай Маар. Теперь тебе
не надо нести их в длинный ящик, потому расскажи-ка мне – каков из себя
Властитель Верхних Фив? Крепок ли? Силен?
- Да. О н
очень силен.
- У него крепкая охрана?
- Да, у него очень крепкая охрана.
- А у нас есть вино, которое крепче мужской силы?
- Есть. Но Властитель Верхнего Египта не станет его
пить, он пьян ожиданием встречи с вами, Властительница.
- Распорядись подать охране Властителя самые лучшие
вина. Подожди. Еще не всё. Вот золотая шпилька со вставкой явленного с неба
железа. Скажи, достаточна ли длина этой шпильки, чтоб достать до сердца спящего
мужчины?
Масай молчал. Кивал головой. Ему было немного
страшно, так как казалось, будто перед ним не девочка Меритнит, а богиня-кошка,
женщина с глазами красного вечернего Ра…
- Или мне всё-таки, ну скажи, если любишь меня,
Масай Маар, нужно ли мне, всё-таки, в честь высокого гостя сделать прическу
повыше, попышнее? Но не согнется ли слишком длинная шпилька?
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:31 PM | Сообщение # 11 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Что былодальше, я не знаю. Надеюсь, у нее всё получилось. Папирусы тех времен
сохранились в очень малом количестве. Сгорела ведь Александрийская библиотека,
помните? Революция точно была, но нас ведь не история Египта интересует, а
мистерия любви и/или смерти маленькой царицы. И об этом пока всё. Правда, в
заметках Мастера Лео к этому эписодиуму я нашел еще один арабский сон
Маргариты, однако это уже намного ближе к нашему времени, точнее – к времени
паломничества Иешуа в Страну Востока. Так мне представляется, но лучше вы сами
посмотрите эту ремарку:
Арабский сон Маргариты
И тихо искры из
камина уходят в сказочную высь.
И из эскиза для
картины поспешно убегает рысь.
И рукописные
наброски, разбросанные на полу,
Идут, как люди
за повозкой, за Моисеем через мглу.
И - ах! - вдруг
колеса поломка, остановилась их арба.
Иешуа сказал
негромко - "Здесь не дорога, но судьба".
И взгляд ударил,
словно змейка, и всё! - и нечем отрицать,
И Маргира бежит
от шейха на верблюдице кузнеца,
И это есть любви
осанна, но вслед же смерти торжество,
И улыбаются
шайтаны, бо человецех естество...
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:31 PM | Сообщение # 12 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Эписодиум4: Воландская осень 1944
Глобус медленно вращался перед Воландом. Багровыесполохи войны то тут, то там озаряли его серые бока...Эта картинка проецируется
на задник сцены, на нее наплывает красная строка ВОЛАНДСКАЯ ОСЕНЬ, 1944
СЕРЫЙ ПОТОК тяжелых дождевых облаков летит
сквозь мои легкие. Я падаю в стае ворон на черное горелое поле. Я падаю и вижу
человека в белой рубахе на броне тяжелого танка. Танк горит, человек неспокойно
как-то стоит. Да, в него сейчас будут стрелять из автомата. Всё тело его
вибрирует, но он не трясется от страха смертного, он танцует будто бы. Какие-то
ритмичные полудвижения делают его руки и ноги. Словно танец изнутри прощается с
телом. И немец с автоматом увидел этот танец,
и раздраженно вскинул свою смертоносную игрушку…
…и
очередь прошила...
...и
очередь прошила воронью стаю, и я
получил пулю в крыло и кувырком уже полетел вниз...
...и
очередь еще не пришла помирать танцору Лео. Он лежал под горелым танком, белая
рубаха пропитывалась кровью, небо темно-серое вдруг тоже пропиталось каким-то
красноватым сиянием, как горячий снег стало небо, и тут же, сразу, резко
потемнело, словно огромный пушистый черный кот улегся на лицо. Лео потерял
сознание.
-
Швайне Шоммер! За каким чёртом ты полез в эту яму?
-
Герр оберст! Я споткнулся, обходя черного кота, и упал.
-
Суеверный дурак! На войне, на минном поле, надо обходить кошку? Тебе повезло,
что ты в похоронной команде и воюешь только с мертвецами, швайне Шоммер.
-
Герр оберст! Но кот всё-таки есть, он здесь, он жрет ворону прямо на трупе. А
труп шевелится. Сейчас я пристрелю и эту тварь, и русского, и выйду.
Автомат
был весь в жидкой грязи. Шоммер оторвал кусок белой рубахи русского и стал
аккуратно чистить оружие. Потом оторвал еще полосу от рубахи и прошел в окопный
дощатый сортир, присел по нужде. Спешить было некуда. Если убирать все трупы
быстро, скучающий оберст заставит еще что-нибудь делать. Лучше сортир, чем
оберст.
Лео
медленно приходит в себя.
-
Нет, это Мастер приходит в Лео, - пробурчал негромко кот. Он брезгливо
отодвинул от себя ворону. Танцора всё-таки убили, а мы с вами, уважаемый
Мастер, будем танцевать в возвращенном времени. Всё понятно? «О, сладостная
привычка бытия!» — повторю я вам слова героя трагедии Гёте «Эгмонт», сказанные
тем накануне казни. Мы, мудрые коты... Урр.. Экая вонь! Не Эгмонт-с, да-с… Но
это жизнь. Мы все не имеем ни малейшего желания когда-либо расставаться с этой
привычкой бытия. Сейчас Шоммер нас, то есть вас, узнает. Потому я буду уже не
котом, я буду благородным черным пуделем, смешной игрушкой при Повелителе мух.
А вы вспомните приветствие, которое всегда говорили герру Шоммеру, когда
опаздывали в павильон киностудии, помните - съемки в Веймаре?
- «Ветрено
в Веймаре что-то. Меня укачало сначала. Как долго шел я в русскую рулетку...
Или в объятья ветреной кокетки? А если так, я не шутя дивлюсь: к чему без
пользы мучить бедных муз?» – продекламировал вполголоса Лео.
- «Смотрите,
на немецкой сцене – резвятся, кто во что горазд. Скажите – бутафор вам даст все
нужные приспособленья». - Шоммер ответил сугубо автоматически, не оборачиваясь,
продолжая и справлять нужду и протирать автомат тряпкой.
- «Потребуется
верхний свет, — вы жгите, сколько вам угодно. В стихии огненной, и водной, и
прочих - недостатка нет». - Лео приподнял тело на локти и почувствовал, что в
напряженный позвоночник, вибрируя, возвращается танец.
- «В
дощатом этом балагане вы можете, как в мирозданье, пройдя все ярусы подряд,
сойти с небес сквозь землю в ад». – Шоммер вдруг начал что-то понимать,
вскочил, натянул штаны, закинул автомат на плечо и расплылся в улыбке. –
Ichwerdeverzeihen, zuentschuldigen! Их вердеверзейхен… Вы – жив? ВЫ кто? ВЫ
правда ВЫ????
- «И с непонятной быстротою опять
вращается земля, на ночь со страшной темнотою и светлый полдень круг деля...»
Такая невероятная быстрота вращения Земли сегодня, герр Шоммер. И я опять опоздал.
Но это ведь просто эпизод, дубль, мы это переснимем завтра.
- Ах, герр Лео!
Вы точно заговоренный. Чудо из чудес, что я вас не убил. Вы заговоренный. А как
вы заговорили - я снова будто на проходной студии с бутылочкой пивка. И вы
будто опять опоздали и просите пропустить вас на съемки, в ад. Добро пожаловать
в ад!
-
Вы не шутите? Я могу пройти за кулисы этой тяжкой войны? Тот ад, который мы
ставили на студии в Веймаре, это игрушка Мефистофеля, а этот... Да вы сами это знаете,
вы ведь тоже солдат, герр Шоммер.
- Да,
я знаю, герр Лео. Но какой я солдат? Я не делаю из людей трупы, я их утилизирую.
Слышите голос моей судьбы? - Издали раздался рев оберста:
-
Швайне Шоммер! Фу - asshole! Почему всегда, когда ты справляешь нужду, ветер
дует в мою сторону? Ох, как мне хочется кинуть гранату в твой окопчик!
-
Прошу прощения, герр оберст. Уже бегу. - Шоммер напрягся, надул щеки и громко изобразил звук, словно выпустил
газы, подмигнул мне, то есть некоему Лео, и тяжело полез вверх по склону
воронки. Собака тявкнула. Толстенький солдатик вернулся, схватил пуделя на руки
и на полусогнутых побежал опять наверх.
-
Смотрите, герроберст, этого черного русского кота прогнала очень приличная
немецкая собака. По-моему такой пудель спал в столовой у полковника люфтваффе.
Если я отнесу вместе с вами собачку на аэродром, нам обеспечен хороший коньяк.
-
Ты хоть не повредил собачку, не наступил на него сапожищем, когда летел в яму,
умник Шоммер? - Оберст был рад полезной находке. Трупы никуда не спешат. А если
и правда это пес летчиков, то вечер может быть нескучным, был бы повод собрать
буршеншафт! Хоть мы и в отступлении, но должны же быть у людей маленькие
радости войны?
- «Смотрите,
на немецкой сцене резвятся кто во что горазд. Скажите – бутафор вам даст все
нужные приспособленья». – Шоммер потряс головой, словно отгоняя наваждение, и
еще раз пробурчал это. Но слишком явственно и членораздельно, оберст услыхал.
-
Что ты бормочешь?
- Это из пьесы о Фаусте. Я служил
охранником на студии в Веймаре. Там снимали кино. Очень большие деньги
вкладывал фюрер в это кино. Пела фрау Марлен. С ней танцевал русский граф,
которого специально выписали из Советской России. Он был настоящий мастер-мим.
-
Шоммер, ты дурак. Откуда в Советской России танцующий граф? Их всех советы расстреляли. Второе. Где ты видел
аристократа-актера, мима? Ты вообще видел когда-нибудь на сцене графа? Третье.
Что ты приплел за песенки и танцы к славному проекту "Фауст-патрон",
а? Нет, Шоммер, Ты даже не Schweinekopf! Тупая твоя башка, даже для похоронной
команды - слишком тупая!
Голоса
моих убийц удалялись. Лео, мастер-мим, поднялся на ноги и легко прошел сквозь
березовую рощу, как сквозь коридор осени. Надо ж было... Слишком много
совпадений. Но жизнь всегда строится из многих случайных совпадений. Это смерть
- точка вне вероятностей.
На
берегу реки стояла каменная церквушка. На пороге лежал убитый монах. Я захотел
помолиться. Но сначала надо захоронить. Я зашел в церковь и в шкафчике отыскал
лопату. Там была и ряса. Я надел её. Может быть, не выстрелят в монаха, который
хоронит другого монаха. Рыть было тяжело. Часа четыре прошло, пока я вернулся в
церковь. Сил молиться уже не было. На полочке шкафчика нашелся сухарь. Крепкий,
черный, кисловатый. Вкусный, как жизнь. Я засыпаю с сухарем в руке. Завтра
схожу в деревню - Валдаевка, Валандаевка, Воландеевка? - сдамся властям. Может
быть, еще раз не расстреляют. Кто такой – Лео…? Казалось – я буду думать над этими непонятными
переходами через Воландскую осень томительнейшую вечность…
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:31 PM | Сообщение # 13 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Ремаркак эписодиуму:
И падает тонкий
медленный снег. И, значит, я не умер во сне.
На теплой руке
моей точка тает, лишь каплю холода оставляя
- и я один.
А во сне мы
вместе. Горит камин. И чайника песня.
И кот мурлычет в
твоих руках. Нет – Ты уснула на облаках!
Ты стала веткой
в белом саду. А я навстречу тебе иду.
Так ходят друг к
другу во сны во сне, и оба здесь дома, а не извне.
Когда влюбленные
рядом спят, так и бывает. Аум Тот Сад.
О, Господи!
Нынче не
солнечный день. Все ровно и просто. Ни свет и ни тень.
Из белого ангел
мой сад сложил. Какого же цвета я сам, когда
жив?
О, Господи…
На заднике сцены снова сменяется картинка. От ужасоввойны воля режиссера переносит нас в тихий и спокойный городок Ершалаим. А на
переднем плане рабочие сцены переоборудуют церковку Лео в обитель древнего римского
писателя-евангелиста, что, впрочем, не очень сложно, я бы не нашел десять отличий.
Одна и та же к вере дверь и тогда, и теперь.
...и красой не проймёшь, и умом не
осилишь, и - сердцем воспримешь - это странную прихоть, трехструнную притчу о
дьявольской двери в чертоги любви.
Ночью падает дождь. Ночью время
вернулось рептилий. Ночью голос в пустыне: "Подснежникам сердца - на
выход!" - подколодная фраза какая-то. Но ведь открылся овин.
Наш овин стал вертеп. Нам обратно земля
завертелась. Нам - пусть сердце не плачет! Пусть криком ребенка чужого уже не
кричит, я прошу Вас, Мессир и Исус, ну не надо...
А бывают и добрые дети, не слабые,
добрые, правда?
Где меж божьим и мне неизбежным граница?
И почему эти белые лица, здесь, на этом кресте, рядом с богом палач,
проститутка, убийца - это значит они станут зрячи и будут вершить Страшный Суд?
Как же быть-то? Каким-то другим я не
стану, по возрасту поздно. Зря, как видно, всю жизнь проторчал в этом самом
овине навозном, вычищал сей вертеп. Думал - пусть будет чище, когда снова Сына
сюда принесут.
...их красой не проймёшь. И себя не
поймешь.
А бывают ведь добрые дети, нет, правда?
А прочее снится, скажи же, Исус!
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:32 PM | Сообщение # 14 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Эписодиум5:ОтМарка, бывш. Крысобоя
...томительнейшую
вечность – почти шесть часов уже – сидел Марк за столом сгорбившись, охватив
голову руками - и ни строчки на пергаменте, ни точки...Мария захрипела,
застонала во сне, пьяно засмеялась, неприлично раскорячила ноги. Марк подошел,
поправил на ней рубашку, одеяло. Она снова пьяно забормотала, присмеиваясь
хрипло, не открывая глаз: «мальчишечка, мальчишечкин, не убоись, не съем...»!
Огромный кулачище Марка взлетел над... – и заплакала девочка рядом в кровати.
Марк взял ребенка на руки. Заходил по комнате, укачивая.
«-
Моя ли?» - привычно подумал, но уж не столько с гневом, сколь с нежностью и
страхом. Вглядывался в личико младенца, отыскивал свои черты и не находил. И от
этого было и горько и спокойно: «...может быть будет в мать –красивая, ...а в
кого – счастливая?» Быстро уложил уснувшего ребенка, подбежал к столу, подвинул
ближе плошку чадящего дешевого светильника, расправил чистый лист пергамента и
начал жадно и торопливо вырисовывать неподатливые буквы:
Помилосердствуйте,
добрые люди! Или в вас нет больше милости сердца? Что же тогда с нами, сирыми,
будет, коли отверзнутся очи младенца?
...тусклые свечи
не резали мрака, им бы к себе бы свеченье привлечь, а не следить за сияющим
Знаком - Крест ли оплавленный? Огненный меч?
...шли великаны
с глазами стальными, женщины с безднами лжи на лице, девочки с каплями марта
шальными. Мальчик слепой замыкал эту цепь.
Шел, как во сне,
изгибаясь порочно, гордо красуясь верблюжьим горбом. А два отверзия в мир
полуночный пусто чернели под выпуклым лбом
И великаны в
испуге косились, женщины ложь прикрывали рукой, девочки смерти наивно просили,
падая наземь... Он шёл – как живой
...разве он
страшен? Нет, разве что странен. Честные жесты и тихая речь. В стадо согнал их,
в отару баранью, и засиял, яко Огненный меч
Нам снизошедший?
Да просто сошедший, кто его знает – с креста ли, с ума? Свет утерявши светило
обретший? Это скрывала глазниц его тьма.
Жар подымался и
травы дымились. Я задыхался, я рвал воротник. Капли дождя словно с неба
свалились. Лопнула кожа. И тут я возник
Новый родился.
Такой, как все люди. Тихо бредущий не ведая срок. Это был суд? И другого не
будет? Ложь! Я сожгу этот мерзкий листок!Ох и устал я....
Он
смял хрустнувший пергамент, попытался стереть написанное, снова разгладил,
посмотрел и отодвинул от себя всё это. Вскочил, поднес к лист к огоньку в
плошке, но плохо выделанная дешевая кожа не хотела гореть, только трещала,
коробилась и воняла...Марк затушил край листа прямо голой рукой. От ожога стало
легче.снова сел за стол, дул на руку, качал ее, как ребенка.
-
Не то, не то, не то... – шептал Марк. – Это снова говорит о себе Крысобой, но
не он о людях, не ласковый распятый. Где ее взять – твою любовь к людям? У кого
спросить? Молчат книги твоих, как ты говорил, учителей твоих, молчат,
проклятые!
Марк
сбросил со стола свой, еще тлеющий по краю пергамент. Достал из сундука и
развернул старинный свиток, начал читать вслух:
-
Наконец и ритм и мелодия синтезируются и разрешаются в один, глубокой и
всеохватывающей вибрации, звук «ОМ». Здесь достигается вершина пирамиды,
поднимающейся от плана колебаний дифференциации... –
Умолк.
Пошевелил немного губами молча. Переждав горловой спазм начал читать вслух
снова: - Как же затерто, сколько неразборчиво.... «ОМ» - квинтэссенция,
семенной слог Вселенной, магическое слово, универсальная сила всеохватывающего
Учения. Взяв, как лук, великое оружие Тайного Учения. Вложи в него стрелу
заостренную... – неразборчиво... Натянув его умом, наполненным тем... –
неразборчиво...Порази, оюноша, то Непреходящее, как мишень. Стань одним с ним,
как стрела с мишенью. «ОМ» - всеобъемлющее космическое сознание – турия – на
четвертом плане по ту сторону слов и понятий – сознание четвертого измерения...
Ну
и что? «ОМ»! «ОМ»! «ОМ»! – твердил Марк волшебное слово и ничего не
происходило, гори оно все огнём!!! Где-то у соседей заливисто залаяли собаки.
Какая-то своя жизнь шла в ночном Ершалаиме, кто-то крался тайком в чужой дом
украсть любовь или деньги, кто-то пьяно орал песни на всю улицу, остальные
спали. Как спали и здесь, в доме, Мария и дитя. Марк вдруг понял, что он один.
Один во всем окружающем мире. Хуже, чем в бою, где ты нужен хотя бы врагу. С
врагом просто. Разрубил и порядок. А самому с собой что делать? Марк снова
начал писать короткими фразами:
Как
трудно одному с собой бороться. Носить в груди горбатого уродца, слюнящего
корявые слова. И прочь бежать. И за воротцамина те же иглы напороться, инасухую
их жевать. Слезами, что ли, запивать?
И
ни отрады, ни награды. Саднит пустейшая досада. И тут бы точку ставить надо. Не
точки, мелкие гвоздочки, в своё же тело бъём да бъём. И умираем в одиночку. Сто
раз. Покуда шаг шагнём. Вот так идём...
Как
просто – когда о себе. Как трудно – когда об этом, неуловимом, неподдающемся.
Марк встал, взял с полки пачку уже сшитых листов с красными эллиническими
буквами сверху «Откровение от Марка», стал перечитывать свои записи:
...и
тогда тот, который называл себя «Петрос», то есть «Камень» по-гречески,
возразил мытарю Матвею:
-
Надо уходить. Он говорил НЕ УБИЙ. Да ты и не сможешь убить его. Он воин из
лучших. Он нас нашел. Надо уходить. Пока не вошли те, кто должен войти заКрысобоем.
Они найдут нас, как нашел тот, кто проткнул копием сердце Учителя. Ему теперь
нужны наши сердца – так он сказал уходя прошлый раз. Вы забыли?
-
Ты – трус!!! – вскричал Матвей. – Все вы – трусы. Только бумагу портите
неуемными своими речами о том, чего не поняли из слов Учителя. Камень, нож,
бумага... Если ты, Петрос – камень, то я – Матвей – нож. Я не буду ждать, пока
отрежут мне голову и подадут Ироду на блюде, как Иванову! Я сам – нож разящий,
я ....
И
тут он замолк, ибо я, Марк Крысобой, дверь одним пинком распахнул и вошел с
мечом в руке. Они все сгрудились за толстым дубовым столом в страхе. Тоже мне,
защита! Я поднял руку и меч мой легко разрубил стол трапезный. А затем я взял
лезвие в руку и протянул рукоять Матвею:«Возьми. Режь меня. Но смотреть в лицо
при этом. Не свинью хлебным ножом колешь. Смерть от меча принимает римский
воин. Что трясешься? Не нужно вам моё сердце – проткните его. Я велю,
кентурионКрысобой».
И
тогда блудница Мария закричала; «Видите! Слышите! Я же говорила – он сердце
своё отдал Иисусу! Он и убил и полюбил. Таковы мы все. Он с нами!» И она у ног
моих опустилась и сандалии мои целуя говорила: «Здесь пыль от шагов Его». Я
поднял ее одной левой, а она припала губами к глазам моим: «Сие очи со слезой
от Него».Дура. Дура. Дура. И смешались ее слезы с моими и оторвал я ее от себя
и пошел прочь, и, не зная куда деть меч свой, порубил на ходу какие-то стулья,
какие-то деревца при двери, ибо перезрели гроздья гнева в душе моей и крушить
хотелось всё и вся, как в бою, а боя не случилось.И наутро нашла она меня в
кабаке у Садов Гефсиманских, легко нашла, ибо только здесь горели факела –
разве мог хозяин отказать кентуриону? И говорила она, сидя напротив и гладя
руку мою:
-
Они ушли. И не в отряд Иванов, не в ряды бойцов за честь, месть и свободу. На
все четыре стороны ушли. Так и сказал Павелос – на все четыре стороны света
понесём Свет Его. Я не знаю, есть ли во мне его свет. В тебе есть какое-то
тепло. Потому я пришла к тебе. Дай мне вина. Красного. Он говорил «се кровь
моя». Терпкая какая.
-
Пить кровь его? Ты понимаешь, что говоришь, дура?
-
Не понимаю. Так он сказал. И все пили. Мужики ведь всегда пьют, когда клянутся.
Чтоб потом сказать – «по пьяне было, не помню». Ты так не скажешь никогда. Ты
не трус.
-
А ты смелая, да? Одной рукой тебя сломать могу. Ему ты смела что говорить?
Правду свою ему сказала? Как Он принял твою правду, почему был с тобой,
последней блудней?
-
Правда была в том, что только я приходила к нему днем. Потому что я в это время
не работаю. И сказала я ему: «Мужики ходят за любовью только ночью к тебе и ко
мне. Ты же сказал – даёшь им любовь. Мне платят стыдом, тебе страхом. Что горше
тебе – их стыд или их страх?»
-
Ты пьяна была?
-
Конечно. И побаловать хотелось себя. Это любопытно, когда святого, нецелованного,
возжигаешь страстью. Это гордость для такой, как я. У меня их много было, кто в
первый раз. Один был почти ребенок еще...
-
Замолчи! Что мне блудные бредни? Пей моё вино и говори о Нём.
-
А ты мне нравишься. Ты сильный. Как ты не умер, когда копиём коснулся сердца
его? Ведь отнятая жизнь идёт дрожью по древу...
-
Замолчи! Убей сама и узнаешь, как это, смерть в руке.Пей вино и говори о нём.
-
Оставь меня у себя.
-
Отчего же не с ними, кто любил его, а со мной, кто убил его?
-
Для них я – печать позора на челе Его. Тебе – не так. Я чувствую это. Или ты
тоже хочешь только испить из чаши, откуда пил любовь Он?
-
А вместе с ним – весь Ершалаим. Тоже мне – святой родник. Ты ведь от Него опять
шла торговать телом своим.
-
Дело житейское. Да и кто я Ему? Мне стыдно было очень – Он говорил со мной, как
с человеком. Не то, чтоб был особо любовен со мною... я даже не помню ничего.
Просто как в другой мир уходила, как в детский сон, когда рядом с Ним. Помню,
что гладил меня. А любил ли? Не знаю. Не помню. «Чистый сосуд наполнен будь
любовью». Так он сказал. И я стала полна. Не как беременная. Я не знаю. Я не
смогу рассказать тебе Любовь Его. Как ты не можешь Смерть Его.
-
Ты врёшь! Ты опять порочишь меня, блудь ночная! – я ударил ее. А она кинулась
мне в ноги. Было уже утро. Полон кабак был, но никто не обращал на нас
внимания, здесь часто коты колотят своих рабынь тела за утаенные деньги. Она
рыдала, лежа лицом на коленах моих. Я стал трезв. Мне... мне было больно. И
тепло внутри. Я вдруг понял, ощутил внутри что-то. Впервые за много лет женщина
идет ко мне не в страхе. Не за деньги, сотрясаясь от омерзения. По иному,
как-то. Мы с ней сшиты оказались вместе суровой ниткой. Он нас соединил,
распятый. И с ней я стану на полшага ближе к Нему. Нет, я тогда так не думал,
это я написал сейчас. Тогда я только сказал:
-
Идём. Будешь блудить – убью.
Не
убил я ее и не стал ни на полшага ближе к Нему. Даже когда ребенок родился.
Хорошо, что девочка. Не будет такого Марка Крысобоя больше. Не надо такого. Не
пожелаю никому такого. А есть ли кто, чтоб пожелал другому свой крест? А как
люди отдают своим детям свои дела, свои мечты? Не знаю.
Что
я опять о себе? А о ком? Не стал никто из них на полшага ближе к Нему, ни
Петрос, ни Павелос, ни Фома, ни Иван. Все они темные, по одной искре малой
уловившие от Него сетью души своей мелкой. И от этого горько мне и радостно в
гордыне даже некой – неужели я, столь мало вижу – но вижу более всех иных? И
тебе, брате мой неведомый, читающий эти слова, я хочу только отдать свою долю
Его тепла и света. Есть ли тебе Его тепло и свет через боли моя?
И
помолись со мной. И попросим вместе, чтоб сказал он во сне тебе и мне одно
слово. То слово, которое не нужно в мире больше никому, кроме тебя, которое
никто никогда не отберет у тебя, потому что только тебе жить без этого слова
нет больше никаких сил.Бывает сон, когда и вижу я Его глазами, и слышу я Его
ушами, и слышу я от себя запах Его чистого тела, и вкушаю я вина красные,как
восходящее светило небесное, вкушаю не кровью, а горлом Его. А потом я и Он отдельно.Только
рука моя в Руке Его. И ум мой устает быстро хранить мысль Его. И когда я пишу
утром, или среди ночи сразу проснувшись, то много слов остается на бумаге. Но
они чужие. И не мои, и не Его.
Колесо
прокатилось по мне. Сансара – так написано в старом пергаменте. Точка человека.
То есть – когда колесница катится, она находится в движении только в одной
точке на ободе колеса. И во время покоя покоится только в одной точке. Так,
стало быть, и Он живет в движении только во время одной вспышки моей слабой
мысли. И умирает опять в этой мысли неспособной...
Далее
было пусто на пергаменте. Марк взял стило и продолжил писать на чистом
месте.Брате мой неведомый! Ни я, ни кто иной, не скажет тебе всего. Всю правду
Его. Ибо не ограничен Он ничем - ни движением, ни рождением, ни смертью, ни
временем вновь явления. Подобен потоку он, ветру текущему непрерывно из двери в
дверь. Одна сторона двери – это рождение, другая – смерть. То есть несет поток
по анфиладе комнат вселенных и еще не заселенных, пустых, все возможные твои
состояния безначального прошлого и беспредельного будущего. Вот так я понял,
читая книги Учителей Его, и переписал сюда то, что понял. Так, как я понял. Но
и ты сам поймёшь. Как я сейчас пишу и понимаю, что Огонь у порога.
Марк
положил перо на столешницу, с изумлением перечел написанное. Хорошо. Поднялся,
потянулся, пошел к двери, покачиваясь от усталости. Еще несколько слов о Нем
родила мысль. Хорошо. Он распахнул дверь в маленький дворик и стал в проеме, и
словно пил этот свежий воздух, закрыв глаза. Потому и не заметил, как две тени
отпрянули от забора и бесшумно удалились.
«Стань
одним с ним, как стрела с мишенью...» – а о полете стрелы как написать? Полет
ли – двадцать лет бесплодно сеять зерна правды? Или выходила ложь, извивалась
как змий вокруг древа правды и выходила... – что это? Тень Марка вдруг ожила,
задвигалась, изгибаясь. Огонь у порога! Настоящий огонь. Земной. Ветром
сквозняка раздуло отброшенный тлеющий кусок пергамента? Ну да – сразу с четырех
концов дома...! Подожгли с улицы! Кто? Некогда было разбираться, раздумывать,
домик горел по-настоящему. И Марк схватил в охапку сразу двоих, и ребенка и
Марию, вместе с одеялом, вынес их во дворик. Было жарко, как в недавнем
бредовом сне. Своя кожа пусть бы и лопнула, но девочка и Мария... Марк вышел с
ними дальше, на улицу и стоял, держал на руках их, испуганных, проснувшихся
давно. Можно было бы спасти что-то из книг, деньги, оружие. Но он стоял и
смотрел. Прижимал к себе ребенка и женщину. Ему было сейчас не одиноко. Он был
един в трех – и сам, и Мария, и дитя. Он улыбался огню.
А
огонь охватывал бревно за бревном, словно оранжевые клавиши играли на черных
смолистых бревнах, словно веселые лисенята-бесенята дружно пожирали родившее
огонь дерево.
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:33 PM | Сообщение # 15 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Рукописине горят вместе с их авторами, возможно, вполне возможно…
Иммортель-верлибр над горящей рукописью
Иммортель-то ужель
стала вечной? И это из божьей овечки...Маргарита - конечно же, имя жемчужное не
для подвалов простуженных. Аргамак-то… Кипит черный конь, ровный дьявольский
тихий огонь
Погоди-ка! Ведь
чудо чудес перед нами - роман возвращается в пламя. Как выдох, как будто бы там
ты и был, когда бог вдохновил. Нет! - как вдох.Нет! - конечно, не бог, нет,
такого сказать убелённый не мог.
Нет! - он только
лишь уши руками своими зажал, как тисками, чтоб это не слушать, как вышли, как
гулко грохочут по мартовским крышам дожди, те, что ищут, в чье сердце забросить
жемчужину, точку горькой любви, человеку простому не нужной
Те, что вечно обманчивой
речью нашепчут о над-человечном. И слова их безумнее уст Заратустры в эпоху
Биг-маков и мега индустрии.
Погоди-ка!
Но если роман
возвращается, то значит, нам всё не прощается?
Значит, снова мы
будем смеяться за ужином, за дешевым прекрасным вином. Как смешно. Как же
глупо, как коротко счастье в подвале простуженном. Как же дымно. Глаза
заслезились, там дождь и поэтому скверная тяга. Стало видно, слова проявились
на черном листе, где уже прогорела бумага
Иммортель-то
ужель стала вечной? И это всего лишь один огонек из горящей в миру, Неужели и
правда, бессмертной? - любви человечной…
Ты знаешь, сегодня
немножко дождливо…
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:33 PM | Сообщение # 16 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Эписодиум 6: У кострас мастером Лео.
…веселые
лисенята-бесенята дружно пожирали родившее огонь дерево. Так и мы, не раз
сжигавшие рукописи, легко сживаемся с ожогом на руке, ухватившейся за
Неопалимое?
Это
не я спросил, это Гогованя, трагик жизни, которого в труппу и взяли-то только
за то, что он принес в студию настоящий альбом Рика Вэйкмана «Шесть жен Генриха
Восьмого». Мы ставили слайд-шоу по шести женам, но качество имеющихся магнитных
записей никак не устраивало мастера Лео, хотя, на мой взгляд, достаточно громко
ревело в концертных динамиках. Рок-н-ролл я никогда не пойму, так я был уверен
тогда, потому что до прорыва в Пинк Флойд было еще два года и армия в том
числе. А армия это своя маленькая война, о чем меня предупреждали пацаны, но
что стоят эти предупреждения о том, что огонь горячий? Пока уголь в рукав не
упадет, не поймёшь. У меня так вышло позавчера, когда прикуривал. Вытащил
веточку из огня, кусочек отломился и в рукав, я семь раз считал до десяти, и
потом, всё-таки, выругался. Почему-то легче от этого. Спички безопаснее, но мастер
Лео не разрешает у костра прикуривать от спичек, примета какая-то. И ещё он
требует посчитать в уме до десяти, прежде чем ругаться в гневе, или задать
глупый вопрос. И сейчас я быстренько посчитал и спросил:
-
А что вам сказали в горкоме, когда вызвали по письму ветеранов? – И тишина. Как
будто я из колодца вверх крикнул. Какой-то пузырь холода вокруг меня
образовался. Так было, когда меня ребята на спор в колодец опускали, в пустом
ведре на цепи, а сами ушли ненадолго. Помню это ощущение. Пузырь холодного
молчания. Но мастер Лео умел разрушать ледяные пузыри. Он сказал;
-
Надо бы подсобрать хворосту. А вы, Просперо, останьтесь, - как Мюллер Штирлицу,
елки-палки! И когда все разошлись дружно, он продолжил тем же мягким и в то же
время утверждающим тоном. – Не буду спрашивать, что и откуда тебе известно. И
не буду ничего рассказывать. Это закрытая информация. Не мной закрыта. Это
тайна другого человека, более чем уважаемого мною. Скажу даже больше, это тайна
женщины. Если ты мужчина, никогда не спрашивай о тайне женщины.
-
То есть вы типа Штирлиц?
-
Нет, я просто в кино снимался в Германии. Это было в период, когда мы еще
дружили социализмами. До войны. Не смотри на меня так. Мы с немцами дружили,
союзниками были. Да, об этом всем нам лучше теперь забыть, после того, как 20
миллионов погибло, поэтому в школьных учебниках эти факты сейчас объясняются
другими формулировками. Но я не нуждаюсь в новых формулировках, я действовал в
рамках идеологии того исторического периода. Мы снимали фильм по Фаусту. Не
смотри на меня так. Я воевал потом с ними, как и твой отец. Только я не с
автоматом, а с кинокамерой воевал. Эти съемки врагом не поощрялись. Нас
специально снайперы отстреливали, был такой приказ по войскам рейха.
-
Почему так? Что страшного в кинофильме? Это же иллюзион. Шоу. Тени, тогда ведь
вы только черно-белое снимали, то есть даже без цвета, тени людей на белом
экране. Даже без звука.
-
И всё-таки это не шоу, а подлинная черно-белая правда. Мои съемки не нравились
и руководству Госкино. Видимо, им делали замечания надзорные органы. Я ведь
снимал и наши войска, наших солдат в окопах под идущими на них танками. Сидеть
под идущим над тобой танком, это страшно. Видеть, с каким лицом человек ложится
с гранатой под танк, этого эпизода и в черно-белом варианте без звука
достаточно, чтоб бежать из этого сюжета, пока глаза глядят. Каждый раз, сдавая
материал, я думал: «Может быть, еще раз не расстреляют?»
-
Наши?
-
Наши, наши. Русские. Но на деле меня расстреляли всё-таки немцы. Почти
расстреляли. Мне повезло. Среди них оказался мой киногеноссе еще по довоенным
съемкам и он дал мне уйти к нашим. Да, к русским. Я не враг народа, но противник
определенной элитно-шариковой части советского социалистического народа. Я
русский дворянин. И мне было трудно танцевать перед немцами, но нам казали «стране очень нужна эта валюта. Это не
просто турне, это советская миссия». Да зачем я так подробно? Думаю, ты никогда
не сможешь себе представить то время, когда немцы были тоже наши. После 41-го
это требует нечеловечески большого напряжения, даже во дворе сейчас немцем
никто быть не хочет в ваших играх, так ведь? Для вас много, уже 30 лет почти от
Дня победы прошло, но это ничтожно мало, если по историческим меркам. Может
быть, лет через шестьсот, сживемся с этой мыслью и с этими людьми, как после
татаро-монгольского нашествия сжились. И татары теперь наши. В братстве
народов. Из нашествия в наши, такой путь и варяг на Русь, да и хунну за шестьсот
лет до них, до варягов, тоже пришли нашествием и остались в наших. Ребята уже
идут, хворост несут. Вот что я тебе скажу, Просперо: закончен твой отдых на
острове Веры. Во-первых, ты сам уже нарушил обет затворничества, информацию обо
мне из города не сорока тебе принесла, видели ребята тебя в городе. Во-вторых,
я вчера получил письмо из Салехарда, от полковника Дробахи. Он может устроить
тебя в районную газету. И перекроет канал для информации отсюда, то есть сам
напишет запрос в местный горком, сам получит ответ и… Зачем тебе подробности?
Твоя ошибка молодости будет заблокирована.
-
Это нечестно, - возразил я.
-
Это игра. Это роль такая. Новое имя – Просперо – это ведь просто твоя роль в
«Шести пирах с Шекспиром». Но, после того как отыграем спектакль, ты оставь это
имя себе, как псевдоним журналиста. И тогда моему приятелю, полковнику, не надо
будет лгать. Он честно напишет, что журналист Просперо не зафиксирован в городе
по месту постоянного жительства. И это будет правда, ведь ошибся и не ты, а
твой предыдущий псевдоним, Петр Мишин. И он за это как сочинитель уничтожен. А
новое имя-рек – мой подарок тебе на день рождения. Принимаешь?
-
Спасибо! Я справлюсь! Правда, Просперо-то худощавый старик у Шекспира, а я даже
не слегка полноватый и вчерашний Ромео по возрасту, как вы отметили на полях
пьесы.
-
Об этом не беспокойся. Бери роль, пиши текст. Лет через 40 ты будешь точно
соответствовать. Время – замечательный гримёр, не беспокойся, - улыбнулся Лео.
Мы
разгребли затухающий костер, вытащили печеные картошки. На то же место уложили
уже новый ворох хвороста, прыгали через весёлое пламя. Это здорово! Как в
какую-то огненную трубу попадаешь, когда летишь над костром. Особенно после
купания в подмерзающем уже озере. Мастер Лео научил нас не бояться холодной
воды. Он прошел школу холода после войны, был в заключении где-то под Салехардом.
Или в самом Салехарде? Сегодня я не стал спрашивать, хватит на один день
слишком личных неудобных вопросов. Решено. Еду работать на Полярный круг. Увезу
себя я в тундру. А все проблемы здесь оставлю.
И,
забегая вперёд на полтора десятка лет, здесь же расскажу о том, как нашел ответ
на свой неудобный вопрос, раскрыл тайну Женщины. Прошло-то с того времени 100
лет в обед, многие секретные данные разведслужб уже могут быть опубликованы,
полагаю. Но на всякий случай фамилии в рукописи Лео меняю, да и сам текст
немного правлю, переделываю в рассказ от третьего лица – просто не могу писать
«я» от его имени. А рукопись не нашел бы никогда, если бы в нашу редакцию не
привезли новую печатную машину. А редакция размещалась тогда в бывшем зэковском
театре. И даже в театральный широкий вход машина не проходила. И мы разобрали
стену. И я увидел выцветшую тетрадь за обшивкой, и на обложке ничего не было, и
подписи не было, но почерк был знакомый. И на открытой наугад странице я прочел
запомнившуюся мне фразу из монолога Лео у костра:
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:34 PM | Сообщение # 17 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| …можетбыть, еще раз не расстреляют? – мелькнула вдруг огоньком далеким мысль надежды.
Ведь раз расспрашивают подробно, значит, зачем-то я ещё нужен этому миру.
Далеко внизу катила своё величавое молчание свинцовая красавица Обь. Мастер Лео
видел её сверху и издалека, Словно смотрел с точки Ворона, высоко сидящего. На
самой верхушке старой сосны. На вершине мира почти – в городе на Полярном
Круге. В старом остроге Обдорске. Возле деревянной церкви Петра и Павла. Так
бывает – видишь всё издали и сверху. Герман Гессе называл это выходом
астрального духа, кажется…
-
Пришли в себя? – спокойным безучастным тоном спросил следователь. - И зачем же
это, князь, вы, после того, как из военнопленного стали священником, вдруг
из-под божиего крыла добровольно выпорхнули прямо в руки НКВД? Не прошло и
полгода, как говорится...
-
На всё воля божия, гражданин начальник. Спасибо за водичку. – Мастер Лео
поставил стакан на край стола. - Но, нет, не полгода. Не могу сказать точно,
был без сознания в основном, но, скорее всего, не прошло и двух дней, как
Валандайку отбили наши советские войска и я лично явился в Первый отдел. Доложил
по форме. И был взят под стражу. Однако в следственном изоляторе со мною
приключился сильный жар, как следствие недо-расстрела немецкой похоронной
командой. Дивизионный хирург признал ранение несовместимым с дорогостоящим
лечением. Меня отвезли по месту жительства, указанному в показаниях при
задержании. То есть в сельскую часовенку Матки Боски. Положили помирать на
паперти. Что должно быть отмечено в деле.
-
Это есть. И здесь есть копия заключения о смерти, не оригинал, почему-то...
Курите?
-
Благодарствую - нет. Но сокамерникам в подарок нельзя ли..?
-
Нельзя. Продолжайте по теме – положили помирать и добрые самаритяне вас
излечили. Конечно же, - должна быть женщина в этой истории… Почему-то все ЗК
рассказывают о том, что на поле боя умирающего его… Да, уж… Что, это так обычно
в военное время – женщины собирают падаль полумертвую, раз уж живых мужиков
«нетути»? И почему вы всё время называете это место «Валандайкой»? Там ведь
некие «Вильдановичи», что ли, в нынешнем написании. При немцах «Валленбаден»
было, так? Уточнитесь, князь, будьте так любезны.
-
Именно так я услыхал первый раз, выходя из пост-расстрельной комы – имение
«Воландофф», или, как поляки, кормившие меня, говорили - «Валандайка». Так я
дал в первых показаниях. Полагаю, лучше не менять показания без особой
необходимости, ни имена, ни место, ни время.
-
Принято. О женщине-спасительнице доложите. В деле непонятно изложено. Например
имя Джонатан Джеремия – это же мужское имя.
-
Точно пол спасительницы мною не установлен.
-
То есть? В смысле? Шутить изволите? Забыли, где?
-
Никак нет, гражданин начальник. Я уже пояснял много раз, что это была большая
белая собака по имени Джонатан Джеремия. Она приходила и вылизывала рану.
Собачья слюна хороший антисептик.
-
В деле это не записано. Тут какой-то бред о черном коте есть, который толкнул
автоматчика. И о съемках на киностудии в вермахте. Вот об этом теперь
поподробнее. Как вы танцевали перед фашистами.
-
Вы вновь со мной, туманные виденья, мне в юности мелькнувшие давно... Вас
удержу ль во власти вдохновенья? Былым ли снам явиться вновь дано?
-
Ну-ну… Из сценария вспомнилось? Гете, «Фауст». Почему не по-немецки?
-
Я не учил тексты по-немецки. Я был мимом, танцевал с Ольгой Книррен в отдельных
эпизодах, а текст шел за кадром. Неплохая режиссерская находка. Фюреру
понравилось. Впрочем, ему нравилось всё, что делала Книррен. Многих фюрер
отбраковал – тех, кто не соответствовал его пониманию славянской души.
-
Не отвлекайтесь. Ни к чему говорить о других? Вы о себе – как вы лично
отплясывали перед врагом, предатель.
-
Отмечу, что на ту пору не перед врагом – перед союзником по пакту
Молотова-Риббентропа. И госпожа Книррен, которая с легкой руки режиссера
Шюнцеля получила нелестное прозвище «Рекс-Ольга», отмечу, вела себя с друзьями
по пакту несколько странно. На людях весьма радушно, а в артистической уборной
очень внимательно слушала московское радио, всегда в одно и то же время. И
записывала какие-то цифры на полях сценария. Когда я спросил, пояснила, что это
личный секрет, зашифрованы аккорды для танца, никогда не видел столь
замысловатой записи танца…
-
Вот об этом больше никогда и никому говорить нельзя. Запрещено под страхом
расстрела. А вы опять, князь… Что делать с вами?
Вопрос
«что делать?» на Руси всегда граничил с ответом «кто виноват». Кабинет пожелтел
и поплыл перед глазами. Тело Лео начало сползать со стула. А ворон полетел над
свинцовой рекой в сторону последних островов Гипербореи. Холодная вода лилась
откуда-то сверху. Не было грома, дождя, просто поток воды из звездного космоса.
Следователь
раздраженно закричал в дверной проём – «Караульный, мать твою! Еще ведро воды!
За смертью вас посылать только, черти полосатые!» Мастер Лео открыл глаза.
Закашлялся. Вода попала в легкие. Кашель был острым, болезненным. Черт
полосатый, то есть караульный в тельняшке,
легко поднял его сухонькое тело с кушетки, перегнул, как пальто, через
руку, похлопал по спине. Стало легче. Только озноб пробил сильно.
-
Сейчас я скажу принести чаю. Успокойтесь, князь. Я же сказал «под страхом
расстрела», а не «расстрел».
-
Под страхом расстрела я живу последние пять лет. Извините. Просто вы взяли
такой доверительный тон, я расслабился. А во-вторых - мы же наедине и это
следствие. Как я могу молчать о записанном в деле? И это просто эмоционально
невозможно забыть. Это минута на вершинах управления человеческим сообществом!
На чаепитии у фюрера Ольга получила место рядом с вождем. За чаем завязалась
довольно сумбурная беседа. Фюрер заговорил о своих художественных амбициях. Из
рук в руки стали передавать его акварели и эскизы. Кое-кто из гостей не
удержался от тихих колкостей в адрес трудно воспринимаемой гениальности творческой
манеры автора. Ольга интуитивно почувствовала, что эта завуалированная ирония
глубоко уязвляет самолюбие ее соседа, и шепнула ему несколько понимающих слов,
она сама писала акварели и выявила для себя некоторые мелочи, которые утяжеляют
работы. Гитлер ответил ей благодарной улыбкой, он ценил искреннюю критику...
-
Достаточно! Даже если это вы, князь, высказались о художественном таланте
фюрера аристократически завуалировано, этого не нужно больше рассказывать
никогда и никому. Уведомляю вас, что из Дела приказано изъять все упоминания о
товарище Книррен.
-
То есть я опять прав? Она была наш товарищ? Любимая актриса фюрера? Сильно!
Лео
разволновался, пил горячий чай, обжигаясь и не замечая этого. Он опять сидел в
кафе в Гайнхофене с Германом Гессе. По очереди – то Лео играл на флейте «из
Моцарта нам что-нибудь». Ольга танцевала. То Герман читал главы из «Сидхартхи».
Два мима (Ольга и я) исполняли тантрические танцы. Сначала показалиритуал на
уничтожение, темный, как на мирском, так и на духовном уровне он ассоциируется
с чёрным цветом. Его иногда так и называют - чёрным ритуалом. Затем ритуал
наложения чар, он у нас ассоциируется с красным, это красный ритуал. Ритуал
умиротворения - белого цвета, это белый ритуал. Публика аплодировала стоя. Красный,
черный, белый, сочетания флага наци! Гессе противился этому однозначному
успеху, пояснял публике, что речь идёт вовсе не о том, чтобы приписать каждому
цвету некое неизменное и исключительное значение. Здесь скорее имеется в виду
попытка вообразить, почувствовать, ощутить на уровне переживания, то, какими
эмоциональными и духовными характеристиками могут обладать цвета в контексте
тантры, что мы, собственно, и показали. Но если мы рассмотрим каждый из
основных цветов с точки зрения тантры, в особом свете тантрической традиции, то
можем обнаружить, что тантрическая символика цветов не всегда совпадает с
символикой цветов в западной традиции или даже с символикой цветов в других
областях востока, в особенности дальнего востока.
Тогда
я сказал Герману – «Ольга не может быть предателем России. Ни той, моей, ни
этой, советской. Веришь?» Герман грустно усмехнулся и сказал «Никому не говори
больше этого. Истину не рассказывают, в ней живут. Хорошо, что я уезжаю в
Швейцарию. Тебе будет некому больше рассказать о несбывшейся любви к этой даме.
О своих грёзах и опасных предположениях. Живи молча в своей истории». И вот я
двадцать лет жил молча в этой истине, и теперь, когда чувствознание сердца -
ах! - всё подтвердилось, она просто по долгу службы не могла быть моей… да как
же трудно дальше молчать…
-
Тем не менее, повторю слова вашего друга Гессе. Подпишите о неразглашении в
дальнейшем НИЧЕГО из связанного с товарищем Книррен.
-
Безусловно! Какая женщина! Подписываю. На каждом листе справа внизу.
-
Теперь подпишите этот документ, если желаете, конечно.
-
Простите – не понял… «Прошел собеседование и принят в театр ГУЛАГа, колонна
номер 503, место дислокации город Обдорск… Утверждаю – главный режиссер…» Так
вы не следователь? И это фактической роли товарища Книррен я обязан? Нежданный
поворот судьбы судебной…
-
Следователь и также режиссер-исследователь – разве одно другому мешает? Что
наша жизнь – игра. Последнее упоминание об основном предмете разговора. Нет, не
товарищ Книррен за вас ходатайство подала. Она очень глубоко засекречена, судя
по требованию очистить все, связанные с ней эпизоды в делах культработников. А
за вас, товарищ князь, мне поручился лично товарищ граф Кондратьев, главный
инженер лагколонны номер 501. Вот написанный мною сценарий. Драма «Степной
волк», сплетаются фрагменты философии Гессе и времена Ивана Грозного. Вы -
человек с волчьей головой посреди собакоголовых опричников. Для достижения
некоторой схожести боярина-лжеопричника с товарищем Берией, что строго между
нами, вам необходимо переписать вашу роль применительно к реалиям советской
действительности. Прослушивание послезавтра. Будем танцевать?
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:34 PM | Сообщение # 18 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Ремарка о Мастере Масок
Мастер Масок
Маэстро Иллюзий
Иллюстратор Игры
в Красный Бисер
Дегустатор Любви
Послевкусий
Имитатор
Магических Чисел
Он гуляет
сегодня по дому
Он сцепляет лучи
и подвески
Он заставил
сиять по-другому
Лунный камень за
занавеской
Мастер Масок
Маэстро Корриды
Мальчик Таинства
Первой Любови
Модератор
Сердечного Ритма
Просто зеркальце
у изголовья
Мы забыли его,
мы как дети
Мы ушли в
полусон свой тревожный
А луна всё
навязчивей светит
И в её
отражениях ложных
Мастер Масок
становится плотным
И пьет кофе. И
дым сигареты
Над окошком
рисует ворота
Я когда-то уже
видел это
Фатум вечной
невесты Морганы
Фантом -
ненависть Мёрлина – точно
Фонари за окном
и фонтаны
Фейерверк из
трубы водосточной
Мастер Масок –
но чья ж это свадьба?
Чьи тут волки
сидят полукругом?
Ах, всё страшное
быстро проспать бы
И забыть.
Бросить зеркальце в угол!
Слишком много
для маленькой сказки
Слишком мало для
первого раза…
Мастер, Мастер!
– а кто эти маски
Что насквозь
меня видят - безглазые?
Я уже почти
понял подсказку
Я спокойно вхожу
в волчью стаю
Я уже белый
бисер от красного
Отделяю – как
меч отмываю
Мастер
Масок?
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:35 PM | Сообщение # 19 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| Эписодиум7: Маски иМаргарита, год 1111
-
...нужно ли мне, всё-таки, в честь высокого гостя сделать прическу повыше,
попышнее? Но не согнется ли слишком длинная шпилька? - госпожа Маргарита Мелузи
явно нервничала. Да и что нужно было скрывать в присутствии нищих парижских
парикс-махерш, бездомных, хоть и знатных родов? Что нельзя сказать графу де
Моту, ближайшему из... Из кого выбирать? Все, кто не боялся Марго, давно умерли
скорой и легкой смертью. До вчерашнего дня жив был только нелюбимый Альби Амандус,
король-супруг, владелец небольшого карликового королевства под протекторатом
Аквитании - нет, вы подумайте только! - король в свите герцога Аквитанского,
какая дьявольская насмешка, как ухмылялись они вначале, все эти швали,
именующие себя шевалье, причем не за спиной, в лицо. Какая оплошность, однако,
доставлять себе дешевое удовольствие. Куклы крашеные.
Скоро
они поняли, что не зря она считалась малограмотными васконцами прямой
наследницей Мелузины, королевы фей. Что - истинный бог! - есть правда и то, что
сама Мелузина, была порождением дьявола. Бедная матушка, она хранила облачение
из змеиной кожи в замке Ламбано, но обстановка при дворе накалялась, пришлось
привезти все в дом и заняться постановкой непростых спектаклей в ближайшем
окружении. И однажды, будучи застигнутой врасплох своим супругом, искавшим
близости, Мелузина от неожиданности наполовину превратилась в змею. От страха
разоблачения любимым человеком она умерла, но дух ее, если хорошо попросить,
влажными сумрачными вечерами возвращается в образе полузмеи.
А
ее старый любовник де Мот любит гулять по стенам замка в образе огромного
черного кота. Если разозлится - огнем плюется. В общем, все эти простенькие
трюки быстро выстроили шваль на конюшне герцога Аквитанского, а лишних кукол
упаковали в ящики. И всё было бы долго и счастливо, с поступательным
восхождением на трон, пошагово. Графство одно в Нейстрии, а другое, да просто
деревенька на Пиринеях плюс, затем во главе герцогства Аквитанского, раз уж там
стоят эти чертовы войска, этого, Хельмут, как его там? - куда денешься от
власти по факту. Но кто, кроме Альбы, даст герцогству статус королевства, затем
престол Франции, затем и объединение против сарацин за Гроб Господень даст
статус империи, затем развод и с этим убожеством и восхождение на трон
Плантагенетов, но это всё так не интересно... На самом деле Любовь правит
миром. А на этом поле здесь не растут цветы. Де Мот не был никаким любовником.
Ни матери, ни дочери. В деле политического продвижения ничего личного нет, если
действительно нет.
Маргарита
не колдовала и не молилась, но некто свыше дождь даждь днесь даже не на
наколдовано, и нена свято место, на грешной земле пусто не бывает. И она
пришла, незваная любовь, как после войны на выжженную землю приходят незабудки.
В нарушении Маргаритой клятвы продвижения виновата музыка. Музыка, которая
всегда раньше слов. Музыка, которая проходит в женское сердце даже сквозь
доспех из змеиной кожи. А ведь был простой концерт вульгарных трубадуров с
баснями о крестовом походе. Никчемные слова для тех, кто знает цену войны. Но
музыка была, как не о том. Как ниоткуда. Как дождь на сухую землю. Как девичьи
слезы из слепых глаз ведающей, ведомой оттуда и ведущей здесь. Умом старуха,
сердцем девочка. Так говорил трубадур. Хоть и не о том слова были.
Песня
была старинная, тех славных и чистых времен, когда Аквитания звалась
Немпопулана. Какое отношение к деловой женщине аристократического пула
современности имеют эти явленные Альбигои? Никакого. Правда, говорят, что Одо
Великий сам был из Альбигоев, просто перепрятал подлинные документы, а себе
велел написать более низкое родство со святым Губертом. Но это давало право на
наследство над всеми немусульманскими землями по Хартии Алаона. Непризнание же
абсурдного поступка Одо влекло за собой разрушение Хартии и войну с испанскими
маврами. Вот об этом и должен был петь трубадур, если говорить строгим языком
исторического факта. Но он пел о любви.
«Тело Севилии вянет в
бессилии - где настоящий Одо?
Женщины Нубии стынут в
безлюбии - где настоящий Одо?
Хочется власти, как
позднего счастья - где настоящийОдо?
Кто может взять, в
полусмерть заласкать - где настоящий
Одо?
Где эти грубые, твердые
губы - где настоящий Одо?
Плачь, безымянная
дочерь норманна - где настоящий Одо?
Сон в красном мареве,
царь древних Ариев - где настоящий Одо?»
Вот
такое бессмысленное изложение стратегических вопросов передела территории.
Хотя, песенка древняя, в ней заложена извечная мудрость, скрытно указан путь,
истина и жизнь. А ведь и правда – зачем тебе территория, если по ней не будут
бегать твои дети? Даже если армия отступила, но оставила за линией Пиренеев
десять тысяч беременных женщин – это ли не успех моего народа? Плодитесь и
множьтесь, повелел Господин наш. Так подумала почти вслух госпожа Маргарита
Мелузи тогда, на пиру. Сделала движение непонятное, словно защищаясь, протянула
руку. И упала, потеряла сознание. Ее вынесли в сад. Пошел дождь, и…
Маргарита
Николаевна вынырнула с дождем из серого потока осенних облаков, и вместе с
потоком тихой воды скользнула по пологой стенке часовенки и каплями осыпалась в
одну из древних египетских, доарабских курительных чаш, и зашипел космический
дождь на раскаленных углях, и облако пара окутало девятнадцатилетнюю на вид, а
на деле уже приближающуюся к полувековому рубежу, вечно юную принцессу Мелузи,
и грозная правительница вдохнула полной грудью странный дерзкий аромат, еще
более вызывающий, чем запах лютни Мастера Песен…
Как
жаль, что от песен не беременеют. Какое счастье пить музыку любви. Какой ужас
потом исполнять супружеский долг при всех неизбежно подслушивающих, не считая
обязательной охраны королевских покоев. Как недолго живут дети, рожденные без
любви. Но здесь ведь всё честно, никакой магии, если конечно не Бекинг де Мот,
который во имя великой цели мог и распорядиться сам. Но как это проверишь, да и
надо ли?
Графиня
Маргарита Мелузи давно приобрела Мастеру Песен небольшой домик на берегу океана,
на мусульманских землях. Там они будут недосягаемы даже для Альбы. Потому что
деньги испанских евреев святее буллы папы Римского. Точки финансирования при
любой войне обходят регулярные войска, да. И даже неорганизованные мародеры.
Вчера пришла весть о том, что АльбиАмандус, король-супруг, владелец небольшого
карликового королевства под протекторатом Аквитании, спокойно почил. Сегодня
выезжаем на похороны. Ждём. Великий царственный владыка Аквитании, Хельмут, как
его там, охотился неподалеку. Кстати охотился. Врачи ошиблись со сроком кончины
Амандуса всего на неделю. Хорошие врачи.
Выезжаем
вместе, и будь даже слабы снадобья Бекинг де Мота, красота змеи, глядящей в
глаза кролику, сделает своё дело легко. Как легко взять любовь без любви в
своём сердце. Как трудно совладать с этим бесконечным ожиданием возвращения в
домик Песен. Да, в конце-то концов, хватит уже возиться со шпильками. Этой
длины вполне достаточно. Всегда было достаточно. Надолго ли спокойствие?
Бек
де Мот словно ждал вопроса. Он пренебрежно перелистнул еще одну страницу Книги
Мертвых. Остановился на странице 1122.
-
Только в этом году родится Алиенора Аквитанская, которая способна пройти вашим
путем по этой земле. То есть лет двадцать-тридцать у нас есть. Чтоб быть точным
– 26, так как она выйдет замуж в 15 лет.
-
Выезжаем навстречу этому Хельмуту. Великому властелину Хельмуту. Достойному
владыке Средней Европы Хельмуту. Мы откажем ему на обратном пути, когда он уже
будет предвкушать победу. Его слава рухнет на повороте Пиренейской дороги.
Оставим историческую победу на этом углу. Вы что-то хотели сказать, Бек?
-
Стремление к Даме бесконечно. Целью куртуазной любви является не обладание
объектом поклонения, а трудное, но радостное духовное совершенствование
мужчины, в том числе и совершенствование поэтического мастерства. Вас ждет
женское разочарование в Доме Песен, о великая королева вечного бала.
-
Я решила.
На
повороте Пиренейской дороги когорту ждал приятный сюрприз – подарок от Хельмута
Великого. Мальчик-араб, который играл на лютне. Дальше поехали под музыку, и
этот его аккомпанемент напоминал звуки пересыпающихся по сухому бархану
песчинок. Накануне самума. Или когда тихая змейка ползет по гребню. Или… Что
еще напоминает этот звук? Чем он так знаком? Бек?
-
Вы угадали, сударыня. Это его лютня. Люди Хельмута были в Доме Песен. Мастер
Песен лежит в заливе посреди жемчужин. Русалки танцуют, они счастливы.
-
То есть, за тридцать лет беспорочного замужества судьба дарует в награду два
варианта благодарения. Еще лет десять беспорочной власти. Пока не наскучу и этому
величеству. Или полжизни одиночества в Доме Песен. Второй раз туда люди
Хельмута не пройдут.
-
И от вечного бала – в одиночество. Зачем такой покой? Разве вы сможете,
сударыня? – Бек де Мот спрашивал с неподдельным любопытством, словно впервые
увидал свою госпожу.
-
Ты думаешь – я старая и опытная политическая лошадка, машина для власти и не
более того? Нет, Бек, я еще могу летать! И пусть в летописях запишут, что
Маргарита Мелузи была всю жизнь верна и осталась верна Альби Амандусу,
король-супругу. Пусть нас впишут в пантеон святых небольшого карликового
королевства под протекторатом Аквитании.
Сорокапятилетняя
женщина легко выскочила из кареты, сделал два шага к краю дороги и, машинально
подхватив руками края черного плаща, чтоб не оступиться, сделала еще один шаг и
стремительно полетела вниз с обрыва, в малый и мелководный приток реки Адур. На
лету рванула застежку плаща и отпустила его. Поток не успел покраснеть от
крови, пока черная птица плавно опускалась на круглые серебристые камни. А
может быть там была уже глубокая вода? Никто никогда не купался и не брал воду
в этом ущелье. Вода ныряла прямо под скалу. Может быть поток выходил прямо в
море, в жемчужный залив Маргит?
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
| Просперо | Дата: Среда, 2015-01-07, 9:35 PM | Сообщение # 20 |
|
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 6017
Статус: Offline
| ОзероОз из его глубины смотрелось очаровательно, таким видят наш мир жемчужины,
подумалось Маргарите Мелузи, очень спокойно подумалось, в скрипичном ключе шума
далекого водопада. Словно этот ключ повернулся и новое звучание пошло, как
будто пошли друг на друга, словно створки раковины жемчужной, словно тяжелые
раздвижные врата аквамариновые. Это движение легко отделило навсегда ее от
печальной лютни, нежный звук которой лютой болью всего лишь минуту назад
пронзил на лету остановившееся сердце.
Она
увидела равнодушно, где-то вдали, лежащее на песке тяжелое тело Мастера Песен.
А его легкое тело играло в фанты с хохочущими русалками, вот так вот и в моё
отсутствие с горничными, наверное, шалил, мальчишка вечный. Без ревности, с
усмешкой подумалось. Здесь, за гранью жизни, вдруг стало ясно и понятно, что
этот мальчик был всего лишь придуманным образом, сценической иллюзией одинокого
сердца. Но действие стало реальным только после смерти, которая вовсе не была
самоубийством от любви, какое-то иное побуждение, что-то тянет туда, в глубину.
Что там?
Фиолетовые
медузы поддерживали мантию бархатную и даже отдельные складки платья королевы
Марго Мелузи – интересно – м-медузы, ф-фрейлины М-мелузи, так спел бы лукавый
королевский паж, который очень завидовал умению лютни Мастера. Как он навивал и
опять распускал с пальца её локоны любовно, а она делала вид, что не замечает
шалостей этого порочного ребенка. Или он был карликом, всё-таки? Какая разница
теперь, если и тогда королева не путалась с лилипутами, не порочила свою честь
с чернью. Что бы там кто ни врал, а настоящих женщин влекут неодолимо только
настоящие мужчины. Или по-настоящему лживая музыка.
А
музыка звучала, поток водянистого времени медленно носил ее кругами, круги
постепенно сужались. Движение происходило вокруг естественного центра, пока
смутно видимого далеко внизу. Что там?
-
Вспомните видение Ронабви, Мабиногион. – подсказал откуда-то снизу верный Бек
де Мот. Какая верность – следовать за королевой даже за рекой, отделяющее добро
от зла, свет от тьмы, горе от радости.
Видение
Ронабви… Меч ? «Тут они услышали, как зовут Кадора, графа Корнуолла. И он вышел
с мечом Артура в руке, на котором были изображены две золотые химеры. Изо рта у
них, когда меч обнажали, вырывались языки пламени, и нелегко было смотреть на
них из-за их пугающего обличья».
Потому
и под водой, чтоб языки пламени из рук Мастера Масок не обжигали. Здесь они
похожи на косматые водоросли. Вспышки Силы наполняются в воде элементалами
воды, в огне – элементалами звезды, в вине – элементалами беды. Как интересно!
Слова нанизываются на некие ниточки. Словно умение жить припеваючи осталось
семечком в сердце и теперь прорастает поздними цветами сияющихстанц. И эта
песенка водит и водит по кругу, как в детском хороводе, и разорвать криком круг
очень легко!
-
Моргана! – с ужасом вскрикнула Маргарита Мелузи, круг лопнул, медузы
рассыпались в разные стороны, как от камня брошенного. На самом деле это и был
камень из стен Камелота, квадратный тесаный камень в руках пробившей водяное
зеркало феи Морганы. Она стремительно летела в темную глубину и потоком увлекла
за собой Маргариту, и… ничего страшного не произошло. Маргарита просто плавно
опустилась на дно напротив другого, высокого белого камня, на котором лежал
каменеющий Мастер Масок. «Там обнажил он меч Эскалибур, и в то ж мгновенье
зимняя луна, посеребрив края тяжёлых туч, одела изморозью рукоять. В лучистой
россыпи алмазных искр, зажгла огнём топаз и гиацинт - отделки филигранной…»
Ясно
ведь сказано в заклинании, что происходит с теми, кто берется за меч Велунда
при недостатке в сердце своего Огня. Как дети, эти мальчишки самоуверенные, они
опять и опять приходят сюда. Вода в озере начала твердеть, густеть. Вот-вот и
появится донный лед. Моргана что-то шептала сквозь зубы и по одному пальцу
отделяла правую руку рыцаря от рукояти меча. Надо попытаться помочь. Маргарита
с трудом приподняла левую руку в стальной перчатке – вот ведь, даже в озеро он
нырнул в доспехах, точно – мальчишка.
Наконец-то
Моргана разжала кольцо из указательного и большого пальцев рыцаря на рукояти
меча, легкая искра проскочила при этом, но волна пошла очень сильная и горячая
от камня, когда меч качнулся и мягко пошел обратно в свои ножны. Смотрите-ка –
у мальчишки почти хватило силенок! Они подхватили отброшенное камнем тело
рыцаря и подозвали морских лошадей. Карета с огромными зеркальными стеклами
явилась быстро. В отражениях Маргарита с трудом отделяла свое лицо от Морганы.
То есть слияние всё-таки происходит. Ужасно. Опять не своя жизнь. Она
безропотно вошла в белоснежную карету, но села подальше, чтоб не соприкасаться
даже платьями – и – о ужас! – ощутила душой окружение и, подняв глаза – о,
Небо! - увидела в зеркале на потолке кареты себя в окружении трех копий
Морганы!
-
Разрешите представить вам моих дочерей. Морганетта. Ниветта. Карвилия. А этот
камушек полуживой - сэр Ивейн, рыцарь Круглого стола, наш сын и брат. Мастер
Меча. Почти мастер. Вы в семье.
-
Где мы вообще? У меня какое-то странное ощущение, словно изменился ход времени.
То есть появился ход, пошло течение времени. Нет тишины страны Оз.
-
Совершенно верно. Моя тетя Нимуэ, дама Озера, уже закрывает морские врата.
Скоро Авалон. Там юные леди сейчас же займутся подготовкой операционной, а мы
пока с вами можем посмотреть. То, за чем вы пожаловали.
-
Я пошла за музыкой, которая где-то здесь. Так я думаю. Но точно не знаю.
-
Точно не знает даже Книга мертвых, откуда вам приносит подсказки ваш верный
спутник. Где он, кстати, наш надменный Гринурсус? Пусть опять позабавит дам
своей историей о зеленом шнурке для шеи сэра Гавэйна. Не за эту ли шутку вы
были отправлены Мерлином в слуги Вельзевулу? От Круглого стола – к Повелителю
мух! Как забавно.
-
Как в жизни, леди, как в жизни. Все смеются, один плачет. Все в пируют, один
платит. Все танцуют, один дирижирует. – Зеленый рыцарь с зеленой веткой в руке
легко отделился от рисунка на стене кареты, начал принимать осязаемую форму. –
Обиднее всего, что старику не понравилось именно то, что я не отрубил голову
сэру Гавейну. Может быть, вы скажете, милые дамы, что из тела рыцаря должен был
хлынуть поток зелена вина, как бывало на пирах Воланда? Нет, скажу я вам,
ничего подобного! Шею Гавэйна мой топор всё-таки зацепил. Была кровь. Обычная
красная. То есть ничего веселящего не было бы в этой отрубленной голове.
-
Достаточно Гринурсус. Старик сам скажет вам, что он посчитал бы хорошей шуткой.
Вам идет маска медведя. Добротный дорожный костюм не этих широт. Опять в
Московию? Ну, что ж, я отпускаю вас, Зеленый Медведь, – с улыбкой сказала
Моргана.
-
Большое спасибо. Я удаляюсь. Никогда не бывал в вашей трупорезке на Авалоне, но
уж как-нибудь вдругорядь. – Бек с улыбкой изобразил, что прикладывает руку к
сердцу, а на самом деле просто погладил лацканы темно-зеленого пиджака фабрики
«Большевичка». И растворился в темной зеленой морской воде.
-
А нельзя ли нечто объяснить, сударыня, пока мы одни, – они сказали это хором, дети
Морганы и Маргарита. И напряженно замолчали.
-
Пожалуй, не стоит говорить о том, что гнетущая ситуация сильного мужа, или синдром
старшего брата, будет повторяться, пока женская слабость будет вашим
единственным оружием. Египет, Аквитания, Московия, да хоть Атлантида… Фараон,
король Франции, нарком НКВД – все мужчины одинаковы, не так ли?
Марагрита
прошептала: «вы ведь лучше меня знаете, что не так».
-
Я лучше знаю, потому что родила от единоутробного брата? Я лучше знаю, потому
что в моей операционной, как там сказал де Мот – «в трупорезке Морганы»? – так
я лучше вас, потому что руки мои в крови лично? Я лучше знаю – ЧТО?
-
Я думаю, что без ваших рук давно сузился бы круг Круглого стола. Это о крови. Я
думаю, что говорить слово «морганатический брак» в связи с вашим именем, как
брак по крови – это ошибка. Я думаю, но не уверена, какая-то пелена мутной воды
впереди, я не знаю…
-
А я знаю. Это снова будет, то, что для вас уже было, как бы это пояснить
близкими вашим новым временам понятиями? Да, да – именно медиатизировано, по
времени скоро, при роспуске Священной Римской империи, в 1806 году. Но вы
выйдете из воды лет на 100-200 позже. Это во-первых. А во-вторых, ауру
аристократизма не сведешь к средней линии, это не геометрия, не медиана или биссектриса.
Книгу «Что я знаю об искусстве актрисы» помните? Будет невыносимо стыдно перед
молчащим залом. Вы ведь не Великая старуха Малого театра. Инженю-amoureuses,
алле!
-
И я его всё-таки встречу, но неравенство будет еще более трудно одолимо?
-
Более чем. Скорее – неодолимо. И в жизненном окружении не будет ничего
королевского. Вы будете низкого рода. И еще более унижены другими низкими за
непохожесть. «Жесть» - да, именно так они говорят о своих примитивных забавах. И
я даже не предлагаю вам отказаться, как женщина женщину я вас понимаю.
-
И я понимаю. И еще раз прошу меня отпустить. Пока наше взаимопонимание не свело
нас в одно целое в этом зеркальном мире.
-
Вас никто не держит. Воля Воланда исполнена вами дважды. Сейчас мы выйдем из
ауры озера Оз и еще не войдем в ауру острова Авалон. Вам будет плохо, вы
начнете тонуть по-настоящему, по-человечески, до тошноты по-человечески. Вы…
Пора!
Карета,
Моргана, ее девочки, мальчик-рыцарь – все вдруг стало плоским рисунком, даже
штриховым наброском, но в то же время живым. Как на офортах Гойи. Небо над
головой стало темно-серым. Как японская бумага Васи. Странно – наш Мабиногион
ведь написан на бумаге Митиноку. Вчера в библиотеку пришла факсимильная копия. Валлийский
текст на японской бумаге. Как всё смешивает ветер. Трубчатый смерч, вихрь
крученый, настолько плотный, что этот воздух нельзя было вдохнуть, помнишь
полет на ладье Воланда? Само стекло плотное-зыбкое-окутывающее, и какие-то
жадные, гибкие конусы — наподобие земных вулканов — только уже полупрозрачные и
— кратерами вниз, тянутся к ладье серыми раструбами, помнишь? Вихрь накрыл
Маргариту тяжелой оловянной волной и она снова пошла ко дну.
В сердце каждого человека живет ребенок будущей души
|
| |
| |
•Новые сообщения ·
Правила
•Поиск•]
Традиции Галактического Ковчега тут!
.
.
.
..
