|
Воскрешение под наркозом. Александр Путяев
|
|
| lariks | Дата: Пятница, 2012-11-23, 11:06 PM | Сообщение # 1 |
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
|
«Соль истребляет все».
Илья Эренбург.
Легким прикосновением пальцев к определенным точкам струны смычкового инструмента можно извлечь на свет звук, напоминающий флейту. Это и будет флажолет.
Владение 28-ой позицией в скрипичной технике является вершиной мастерства. Первым, кто ее продемонстрировал, был Паганини.
Поэты. Братья. Увенчали нас не люди.
Мы древней людей.
Мы своды иных планет.
Мы Духа переходы.............Константин Бальмонт
Стихи мои прочтёшь,
Пообещав любить.
Они же – ни про что,
Про обещанье
Жить!...Александр Путяев
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Пятница, 2012-11-23, 11:17 PM | Сообщение # 2 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| Вначале было слово. Вечная тяга к Началу Начал осталась..
Не горят только рукописи надиктованные Свыше!
Я не верю, что нет жизни после смерти. И я это доказал с помощью логики: грустно было бы умереть, не веря в продолжение; грусть останется, даже если род человеческий исчезнет; грусть – чувство присущее только жизни. Значит, есть жизнь после смерти!
На снимке, полученном из дальнего космоса, галактический Хаос прорезывает могучий и бесконечный Сноп Света, больше похожий на Белую Флейту, или шест канатоходца. Поражают параметры и совершенство этой межгалактической фигуры, заставляющие сомневаться в бесхозности Вселенной, в ее спонтанном устройстве, в ее подчинении хоть каким-то «разумным» законам.
Человеческий разум, даже помноженный на удачу, – инструмент не очень-то совершенный, но иного, увы, нет, когда нужно работать головой. Другое дело процесс написания стихов. Разум, затравленный самовоспетыми идеологиями, самопровозглашенными науками с их неколебимыми догматами, спасаясь от рабства иллюзорных канонов, панически начинает искать резервные связи, цепляться за спасительный Луч Озарения. Боже! Боже! Тысячных долей секунды ему достаточно, чтобы выйти в открытый космос и преобразоваться в пронзительную бесконечность.
Известный поэт и философ Константин Кедров в книге «Поэтический космос» замечает: «Мы повторяем, как заклинание, что вселенная бесконечна, забывая при этом, что человек тоже бесконечен».
И это факт. С этим нельзя не согласиться. С этим может не согласиться один Господь, но ведь не изувер же он какой-то?! А вспомните строчки из сонета «Поэт» космического пастыря Константина Бальмонта?
Поэты. Братья. Увенчали нас не люди.
Мы древней людей.
Мы своды иных планет.
Мы Духа переходы.
«Сборник стихотворений» (1890) не принес ему славы. Бальмонт уничтожил тираж. В том же году – попытка самоубийства.
Эль Греко был забыт на триста лет.
Известны «Подписные нотные листы» Моцарта. (Всего-то – двенадцать!).
Примеров непростительной недооценки гениев «при жизни» множество. Но!.. и все-таки они существуют вопреки всеобщему хамству и невежеству, потому что цивилизованный космос, бесконечен. Он – их изотерическая родина.
Мы – дети бесконечности. Мы вписаны в орбиты всех начал. Мы пытаемся очертить круги ада и рая своими нервами с неровными краями.
Жаль, что поэт бесконечен только одноразово, как, например, Леня Губанов, написавший:
О, Господи!
За Зов –
Калитку мне нарежь
И подари –
Засов….
Или Арсений Прохожий:
Если ты еще не расстрелян,
Значит, душу твою растлили.
Но ведь жизнь начинается и после смерти. Зачем приспосабливаться к земному циклу перемен с его удачами и неудачами, к чему добиваться восторга толпы, которая не имеет никакого отношения ни к бессмертию, ни к космической проводимости, ни к Белой Флейте. Не всегда «глас народа – глас Божий».
Перефразируя Достоевского, – да простит нас гений, – лучше сказать так: «Любите женщин, пейте вино и пишите стихи, пока прямо в постель вместе с чашечкой кофе на завтрак не подали апокалипсис…
Не бросайте камнем в каждую лающую на вас собаку, ибо вы никогда не дойдете до цели
Сократ не верил в демократию, не признавал мнения большинства, считая его глашатаем невежества. Отсюда и вывод:
Избранные – это не те, кого избирают путем голосования!
***
Иногда спрашиваешь себя: возможность видеть каждый день один и тот же прекрасный сон – это дар или наказание Свыше?
Ответа нет.
Стихи это – сон. Ты погружен в него навеки без права на пробуждение. В образах и рифмах почти отсутствует реальность. И ты будто загнан в угол Мироздания, где не существует ни крыш, ни стен, а человеческое понимание большая редкость. Что за необходимость трогать смычком высокие ноты, касаться болью перламутровых клавиш или ронять возвышенные слова к губам любимых?..
Ответа нет.
Порою до слез хочется, чтобы тебя забыли и ангелы, и люди, ведь гораздо легче переносить одиночество, когда ты совершенно одинок.
Известность и признание: признание – у кого, известность – где? Разве мы рождены не Неизвестностью?.. Разве мы уйдем не в Неё?
– Пиши!
– Пишу.
Стихом пишу и прозой.
– Пиши!
– Пишу.
И кистью и резцом.
– Пиши!
– Пишу.
Единственную просьбу
Навеки исполнять я обречен».
Владимир Батшев написал это стихотворение в семнадцатилетнем возрасте.
Милый, как же прекрасны и безжалостны были наши сны!
Наш общий друг Леня Губанов напророчил себе вечный сон в тридцать семь. Однажды мы проснулись с ним после посещения могилы Пастернака на кладбище в Переделкино, вблизи могил старых большевиков. Головы трещали от выпитого накануне.
И мы тогда, помнится, поклялись друг другу повеситься как-нибудь на досуге однажды четвертого. Я не сдержал своего обещания. Возможно, мне не понравилось, четное число, а, скорее всего – вера в Бога не позволила уйти из жизни также запросто, как поднять стакан с водкой. Когда я задыхался от стихотворных строк, меня бросало к холстам. Я напивался до чертиков и писал картины. Я разбавлял краски спиртом и кровавой мочой, а на холстах оживали обнаженные женщины и цветы. И я понимал, что, возможно, ангелы не хотят моей смерти.
Однажды, впав в депрессию, я уничтожил почти все свои полотна и рукописи. Тогда, возможно, «наложив руки» на несовершенство своих творений, я попытался покончить с тем «я», которое было ниспослано мне Богом. Я хотел умереть хотя бы наполовину, чтобы не стоять на одной паперти рядом с гениями и пророками… И, слава Богу, из этой затеи ничего не вышло. И теперь я работаю с удвоенной одержимостью, потому что там, в далеком космосе, есть одна на всех спасительная соломинка – Его Любовь!
И ещё я верю в то, что данный мне Богом дар, – образное мышление и обостренные чувства со временем, как и само Время, будут переработаны в космическую энергию, которая будет работать на расширение Вселенной.
«Культура» же варварства сильна и опасна.
Великая История знакома с ужасными осквернениями.
Работая над римским правом, Юстиниан сжег все греческие свитки в Константинополе после победной войны с остготами в Италии.
По приказу Шихуанди, первого императора Китая, объединившего пять царств и построившего Великую стену, были уничтожены все книги, написанные до его рождения.
Впрочем, все когда-то имеет смысл начинать заново…
Нас есть кому оплакивать!
Стихам не лейте риз!
Своим надеждам
пламенем
Не ставьте свечи
Вниз!
И ещё:
В рассказе Г. Бёлля «Ящик для копа» герой замечает: «Моим детям подарили картинки для раскрашивания. На одном листе был напечатан готовый пёстрый рисунок, а на другом – только его контуры. У детей не было ни красок, ни цветных карандашей, и они замазали все контурные рисунки сплошь черным карандашом».
Есть и другой вариант: замалевать черным готовый пестрый рисунок, и представить мир таким, каков он есть на самом деле?..
Ал. Путяев
В безлюдье страшное,
в пустыню Пресыщенья,
Бросает мне в глаза, сквозь морок,
сквозь туман
Одежды грязные
и кровь открытых ран, -
Весь мир, охваченный
безумством Разрушенья. Шарль Бодлер
***************************
Ничего-то, мой друг, не останется
Из того, что так дорого нам.
Дети выметут пыль,
Что состарилась,
Вместе с нами ютясь по углам.
Занавески на окнах повыцвели.
Белый иней не собран в узор.
Вот и стрелки часов –
В черном
рыцари!–
Оставляют полночный дозор.
Будут старые платья и галстуки
Раздражать наших внуков,
Поверь.
Время – парусник.
Пятится галсами
В тишину отворенная дверь.
А за ней –
Мы так молоды, счастливы…
А за ней – крымский берег и соль…
Карадаг с драгоценными чайками,
И на синем –
Босая
Ассоль.
Неужели же нет продолжения,
И вся жизнь -
Как терновый венец;
Примитивнее, чем умножение
В длинный столбик
С чертой под конец…
***
Мне позже Бог тебя подарит.
А, помню,
Прежде предо мной
Стояла
девочка на шаре,
И рядом не было другой.
Нас не бессмертие спасет,
А луч, пробившийся сквозь листья,
Когда –
Как бритвой,
Полоснет
По жалким венам
Острой кистью.
Во что со мной играли
Краски,
Светясь и прячась по углам?
Я оживал от божьей ласки,
Прилипшей намертво
к холстам.
Там было вдоволь тишины.
Там я с моста бросался в Сену.
Там океан, впадавший в стену,
Был родом из другой страны.
Мне не хватало этих стен,
Соборов стрельчатых и башен…
И я латал изнанки вен
Цитатами из жизней ваших!..
За призрачной чертой –
Я знал –
В тумане –
Как в прозрачной шале –
Меня ждет
девочка на шаре,
Чьи я колени целовал.
***
Я –
С матрицы чьих-то
Палитр первобытных –
Еще не прочитанный
Парно-
копытным.
Я –
Спутник,
Упавший
С чугунной орбиты.
Я маршал!
Я маршал
Без маршей и свиты!
За то,
что -
Без кожи,
Прости мне,
завистник…
Пошлите мне дождик,
Товарищ баллистик!
Я вечный изгнанник.
Мальчишка нон грата.
Я бронзы изнанка
Бродяги с Арбата.
Веревкой от торта
Успев обвязаться,
Я падаю гордо
Вдогонку
Пизанской.
Я –
просто художник
Рисующий листья…
Рябине лишь должен –
За краски и кисти!
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 11:31 AM | Сообщение # 3 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 
ТВОИ ГЛАЗА
Жаль не был я
снов твоих возле
Чуть раньше,
чем наше –
«Потом».
Жизнь,
может,
случится и после…
А мне бы хотелось –
Как до…
Со стапеля хмурые тени
Сойдут и растают вдали,
Где волны,
как лестниц ступени,
Придут навещать корабли.
Я мачты по скрипу узнаю,
И парус тугой обниму:
Не знает,
Куда ускользает,
Неведома вечность ему.
На нерест отправятся звёзды.
Настигнет окна западня
Средь рифов затерянный остров, –
Где вряд ли застанешь меня.
Но –
знай же:
Я буду
Под утро
Зеленую ветку качать,
И пробовать,
страшно мне будто,
Губами твоими кричать!
***
Стерт тобой ошибок график...
…Как за карточным столом,
При раздаче – туз,
а на фиг,
Если –
вместо хромосом?
Мысли трезво,
если пьющий,
Пусть душа за всё болит:
Жизнь – поступок вопиющий,
Смерть – надуманный конфликт.
***
Весна…
А день морозный,
гулкий.
Но почему-то всё внутри,
как церкви грустной «закоулки»
той,
что на Дебре,
у реки.
Там свечи теплил и молился,
почти небрежно и
тайком.
Что!? В этом мире я родился,
чтобы плутать всю жизнь
в ином»?!
***
Никто на земле не ведает,
Не видя судьбы в упор,
Когда нас покроет бедами
Отчаянный форс-минор.
Безвредное насекомое,
Состарившееся почти:
Хожу босиком по комнате,
Повсюду ищу очки.
И, сам себя перечитывая,
Конечно же, нахожу,
Что нечего и рассчитывать
Понятнее стать ежу.
Затем, на кровать присаживаясь,
Желаю себе –
Как в старь:
«Спокойной Вам ночи,
Сашенька,
Милостивый государь»!
***
На склоне лет я понял вдруг,
Роняя жизнь, как чашу, наземь:
Чтобы цвели цветы вокруг –
Разбейте вазы.
***
Всех пережить –
Не приведи Господь,
Чтоб прибираться в памяти –
как в доме!
Лишь для тебя
Чего-то значит плоть
И поцелуй –
пылинками с ладони...
Ступени –
как вершины.
И почти
Не дышит грудь –
медведь набитый ватой…
По комнате брожу,
ища очки,
Чтоб узелки распутывать и даты.
***
Ещё бы раз взглянуть в твои глаза
и паволоку отвести,
как тину.
Слеза не одолеет середину
Твоей щеки и не скользнёт назад…
Спаси меня!
Спаси и сохрани!
Приставь ко рту оплавленное эхо.
Я выскользну на землю,
как родник,
дробясь о камни грецкого ореха.
Я дам тебе серебряную сень.
Я нарисую заново пейзажи.
К окошкам, где качается сирень,
по солнышку со всех сторон прилажу.
***
Ты так любима и добра,
но мы не вместе.
Из серебра, из серебра
на теле крестик.
Ношу твой знак, а сам, а сам
божусь стихами,
и как слепой, по волосам
схожу губами.
Не узнаю седую рябь,
но кольца те же
в ложбинку опустил сентябрь,
меня утешив.
Схожу с ума, схожу с ума
по той тропинке,
где в роще прятались дома,
как две слезинки.
Я провожал твои глаза
в дожди и стужу,
как будто знал, что опоздал
туда, где нужен,
где ужин скромен, но тепло
от свечки льётся.
До нас всего-то
НЛО –
часа три
лёта.
Лишь не хватает парусов
и пары снов - счастливых, алых.
Проснёшься - стол и антресоль,
бетон да шпалы.
И стол в чудовищной дыре -
вдали от окон.
Листок тетрадный на столе
и милый локон.
Меня трясло на стыках дней,
Но, понимаешь, -
из твоего окна видней
всё, что теряешь.
***
Пока ты юн, красив, и хищен
нарви в саду немного вишен,
пока она неровно дышит
одним тобой.
Плени луной
ресниц излучины,
как гаммы в полутьме разучивай,
чтоб ощутить волшебный зной,
И помни шепот:
"Милый мой"!
Пока она неровно дышит,
И звёзд не счесть над вашей крышей,
и простынь рдеет не от вишен, -
люби такой,
люби измученной,
желанной, юной, необученной...
А после - там уж как получится...
И помни шёпот:
"Милый мой"!
***
Выкорчевывайте нервы:
В прошлом всё до беспощадности.
Засыпаю ночью в первом:
пот холодный, Верещагинский.
Перепрячу ульи в небо
с голубыми незабудками,
чтобы все, кто был и не был,
любовались ими сутками.
На конверты клейких почек
не достать, как дело к осени.
Сердце жмёт, а верить хочешь,
что оно ещё разносится.
***
Остановись – забыть.
Перебинтуй закат.
По голым ранам плыть
Приговорён Сократ.
Не свей себе вериг
На сто веков вперёд.
Твой замысел,
Перикл,
Тебя переживёт.
А я на чистый лист –
Как девочку в альбом –
Рябины красной
Кисть,
Где будет Вавилон…
Рассыплется гортань,
Рассорятся мосты...
О, губы
не порань,
О свечи и посты!
Не торопись
Задуть
Ты этот свет земной -
Лишь встань
когда-нибудь -
Как к зеркалу –
Спиной!
***
Чёрный иней, белый бант...
Так ко мне и приходите;
примоститесь, как стакан -
рюмки с водкой прародитель.
Приходите при луне,
приходите стрелок после,
даже если не ко мне,
даже если и не в гости.
Приходите поболтать,
яблок с дерева откушать -
Здесь ведь божья благодать,
Торричелливые кущи.
Пенье птиц - коту под хвост,
а сонеты - на обои;
клейте сами вкривь и вкось,
как сапожные набойки.
Приходите побренчать:
семиструнных радуг - вдоволь.
Здесь и надо бы венчать
и дарить чертям подковы.
Приходите бить челом -
вас никто здесь не обидит.
Под землёй –
как под чехлом –
Я останусь -
Небожитель.
***
Удача мне руки ни разу не пожала,
Лишь госпожа Печаль, –
я был приятен ей, –
За мной ходила в шелковой пижаме,
И молча провожала до дверей.
Я не прощу той преданности ей,
Которой,
как в сиротстве, окружала.
Я б вышиб из себя и ямбы, и хорей,
Чтоб – как у всех людей – желудок
или жало.
Ольге Шабинской
Снятся сны мне
Пронзительно-странные:
Летний дождик и рыбы в пруду –
Как чаинки в стекле с подстаканником…
А на утро лишь горечь во рту.
И, ресницами милыми сцеплены,
За верстой отмеряя версту,
Два вагончика тянут бесценные
Миражи
За собой в пустоту.
**************************
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 11:50 AM | Сообщение # 4 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| В ЛАБИРИНТЕ БЕЗУМНЫХ МОРЩИН
(поэма)Часть1
1.В лабиринте безумных морщин
В садах твоих листва упала навзничь.
Я протяну ладонь – в которой крест
Моей судьбы
Обидно жизнью назван,
Но место есть в той ямочке, где перст
Сгибается, когда сжимает сердце,
И кровь бежит, горячая, как скерцо,
Как летний луч –
под солнечный навес…
Там будет благоденствие витать,
Как над Орантой в доме Патриарха,
Когда зачем-то выносом петард
Плебеи будоражат тени парка.
Я в это время рисовал печали
И краски целовал за то, что им
Другую жизнь глазами обещали –
Нездешнюю –
Как прошлогодний дым.
А главное, что ты сегодня рада,
И на моём плече лежит рука, –
В какой-то мили милости от Прадо,
Всё тот же дым
От божьего мазка…
……………………………………….
Господь, взведя часы, переборщил.
Напрасно по утрам хранишь и будишь:
Насильно жив, как зеркало, не будешь! –
Заблудишься в хранилищах морщин!
А шлейф рябин бесцветен, как мираж. –
В космическую брошен косметичку?
Я буду помнить в Икшу электричку –
Пенал, где истончался карандаш,
Который рисовал немые лица,
Мельканье окон, толчею колёс,
И всю тебя… до кончиков волос,
И всю тебя!..
А иначе – зачем же, –
Измучена – как горлышком вода, –
Пренебрегла бессонница
Ночлежкой,
Где спят вповалку – похоть и нужда?!
Не верю, что на небе – ни следа
От страсти, что с ума меня сводила:
Безумье, как крещенская вода, –
Не знает брода. –
В этом
Божья
Сила!
Забудь мой код с набором хромосом,
Со сломанной Вручителем печатью…
Что проку в этой чувственной печали,
Ниспосланной зачатьем и
Христом……
Забудь меня,
как забывает луч
Своё же неземное отраженье
В колодце с амулетом черных туч,
Где капель остановлено движенье,
Где жажда находила забытьё,
А губы провожали наслажденье
К ладоням, из которых пил Вийон,
К ладоням, где покоится
Крещенье...
Что память? –
Лепрозорий класса
Люкс:
Обглоданные кости Парфенона,
И тяготенье тени –
До Ньютона.
Мне кажется,
Безумный,
Я молюсь
Бессмыслице.
Я зря морщиню лоб,
И свечи обношу стеной молчанья,
Ведь ангелы не видят смысла –
чтоб
Гнездиться там, где всё гниёт и чахнет…
…………………………………………….
Непомнящим
Родства с погасшей бездной,
Где светится экран,
и переносит луч
В Пространство
Оглушительную пьесу,
Им не прочесть бегущих титров туч.
Не хватятся пустынных переулков,
Не подойдут к часам – поправить тень,
И не поверят,
«снявши» проститутку,
Что, в общем-то, напрасно прожит
День.
А есть Кижи, Воздвиженка и Клич,
И крылья Мельниц в бреющем полёте.
Гламур, кутюр… всё превратится в китч –
В картинки от безделья на работе…
………………………………………...
Чулан и погреб –
Черных дыр изнанка.
Чердак, чтобы взглянуть –
не сверху вниз
На кучу хлама, где – полозья санок,
Не перенесших новогодний криз.
Под стрехами, где черный вар и толь,
Гнездится первобытное наитье;
Но вдруг небытие берет бемоль,
Ползя по грифу паутинной нити...
Иди туда!
Заведуй барахлом!
Жизнь после смерти –
как блошиный рынок,
Где можно сумасшедшим пятаком
Отделаться от тысячи ошибок,
Вернуть себе корабль дураков,
Назначить капитана попугаем.
Семь футов чтоб –
под килём. –
Семь кругов –
Без ада
Над висячими лугами
Твоих Семирамид, твоих княжон
С огромными и синими глазами!..
Немыслим свод без сновидений
пеших,
Прогулок век
под голубым дожём,
Где эхо молний собирает леший
Медведицы запутанным ковшом;
О, странность странствий,
Где не встретишь друга,
Не бросишь парус в море на двоих:
Всё потому, что в каждом ищешь Брута,
Что и кинжал в сердцах не утаит,
А руку подаешь, смиряясь с потерей
Заранее, как в Хилтоне швейцар
При чаевых, –
подобострастной двери,
Оптическому сброду при часах,
Фантомам с белозубою улыбкой,
Корыстолюбцам –
Точно как под пыткой –
Шекспировских трагедий
горький
прах.
……………………………………..
……………………………………..
Был
Виден
Свет.
Он падал и вставал.
Всё – выдумка!
Но он не мог присниться!
Я изобрёл божественный Овал,
Куда впускают по губам –
Влюбиться!..
Под куполом, в чудесной пустоте,
Куда уже не вцепится веревка –
Какая к черту удаль и страховка
Желанию на свет очей
Лететь?!
Арена счастья,
Или
Колизей,
Где корчится в предсмертных муках тело…
Рот – чтоб кричать?!
Глаза – глазеть?!
И на надгробьях –
Точно теорема –
Зачатки моха, неделимость дат,
Под штихелем дробящиеся брови…
Венки и ленты не пускают
В ад,
И выпитое –
(пусть не «за здоровье»)!..
………………………………………
……………………………..……….,
Как будто видя пыль,
рука скользит
По конурам безумного пространства.
То дорого, к чему не прикасался
Давным-давно, чтоб,
не дай Бог, расстаться…
……………………………………...,
Где от руки написано:
«Транзит».
………………………………………
Ещё горит
Звезда над Вифлеемом…
Загадочен не свет, а то –
что рядом с ним:
Чудесный звук –
с клеймом протяжной флейты,
Заглавье сна –
с бессонницей – как нимб;
Дыханье слёз,
следы босого ветра,
И шепот недоверчивых волхвов,
И с грустью перемешанная вера
В ретортах пролетевших облаков…
Мороз сковал
Оскал звериных терний:
Кому – хомут,
Кому –
на век –
венец.
Да как!
Он!
Там
людскую подлость терпит,
И ставит
Недостойного в Конец
Кровавых бичеваний,
мук небесных,
Раскаяний, которым полцены!
Но ты –
Мой Бог!
И лишь тебе известно:
А будут ли и гвозди прощены?!
Ещё глаза от холода незрячи…
Тем ангелам –
и пряники, и кнут…
А Истина – как дурочка –
маячит
Средь страждущих.
К ней некому примкнуть!
Всё суета!
Рождественские свечи
Несут меня под Икшу, в Вифлеем,
Где звёздами и мой приход
отмечен,
Увы и ах! –
отнюдь не на совсем!
Я – за решеткою сонат.
Меня не тронет глупый случай.
Не –
ковриком в тупой Сенат!..
Мне – с булочником лучше!
По улочке.
Плечом толкать,
Подобно барже тычась в мели,
Над Икшей облака,
Где мы –
балдели!
Цветник камней,
цвети – ко мне,
Бросайся в брызги поворотов,
Не прикасайся к колее
Плебейским
проторенной потом!
К вершинам гор гони
Ночлег.
Не ной – как Ной,
боясь разбиться…
Предназначение –
влюбиться!
Возьми и выдумай ковчег!
И на корме, что пахнет стружкой,
Устрой сочельник для ночей.
Потом не спрашивай:
«Зачем»,
Прекрасно зная, что –
Не нужно!
Но так устроен твой сенат,
Где заседают стоя –
Будто
Однажды в облаке сонат
Бог сотворит
Иное
Утро............................
Я – выдумка!
И я тебе приснился,
Но прежде обновил наш карнавал,
Куда пускают по губам –
Влюбиться
В начертанный созвездьями
Овал!
О!
На беду тебя
Я
Рисовал.
***
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 12:00 PM | Сообщение # 5 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| В ЛАБИРИНТЕ БЕЗУМНЫХ МОРЩИН
(поэма)Часть2
2.
Я звал тебя ночами, Чтец,
Ходил в твоём чепце по крыше,
И всё хотел понять,
Зачем –
Как клавиши – неровно дышим?
Свечей слоняться по углам?
Пугать пропавшие столетья,
Столетья –
Что
По погребам
Бомжуют в баночках солений?..
Зачем мешаем бред с вином,
И жить мешаем домочадцам?
Весь подвиг – в рощу босиком –
До ржавых листьев –
Домычаться!
– Побойся Бога! – Правил Бог. –
Ни слова –
В слове настоящем!..
Я торопился. Я – как мог –
Писал немым столетьям –
в ящик.
И черенки
черновика,
Который скомкан, –
и в корзину, –
Сквозь чернозёмы и века –
Пергаментам
глаза
Разинув...
Я примерял одежды снов,
И моль кропил живой водою,
А время оставлял
Вдовою
Над урной с парой нежных слов:
«Люблю тебя»!
Мы только ветвь
Таблиц и графиков искусных,
Которым проще умереть,
Которым
И
в пустыне – пусто!
Но что-то,
что-то есть же ведь
В словах божественно парящих,
В тех самых, из которых –
Ящик,
Куда словам не долететь!
3.
Коса – на камень…
Но звенит
Над сгорбленным пригорком:
«Марья»!
От жизни к смерти тот транзит.
Мы поздно камни
Обнимаем!..
***
Когда займут все переулки,
Все площади
И этажи,
Напомни,
что и мне должны
Хотя бы литр в собачьей будке
Поставить,
помня,
что я жил,
Срываясь кистью виноградной…
И это будет мне наградой:
Уж искушать – так искуши!
Есть площадь Пушкинская.
Гоголь
Почти что едет на метро.
А мне?! –
Хоть плохонький, фиговый,
И пусть без кепки и пальто.
Вся знаменитая орава
Отметиться в веках спешит…
Пусть будет «Сашина Застава»
По требованию души.
***
Да вся моя жизнь –
Новолунья химера!
Однажды. Однажды. Однажды. Однажды
Сойдёт ко мне вечер с полотен Рибера,
И вспомню Мадрид,
изнывавший от жажды.
Святая Инесса,
Твой атлас неточен:
Лишь звёзды, да звёзды,
А где ж многоточья,
Что я отправлял вам с вокзала Аточа*
Глазами,
в которых мимоза клокочет?!
Мне веки казались ступенями ада.
Они тяжелели.
Но так им и надо:
Пустили слепца из Нескучного Сада
Часок потоптаться под окнами Прадо!…**
*-Аточа - железнодор. вокзал
в Мадриде
** - Мадридский музей
***
Блошиный рынок. Продавая вазу,
Старушка поминает всех святых:
«Побойтесь Бога, да в неё ни разу
Не ставили дарёные цветы».
Изъята пыль. А грани потускнели.
Глаза грустны. Морщиниста рука.
Здесь всё в изъянах: кукла из фланели,
Морской бинокль, цепочка для брелка…
Останки непрокормного достатка.
Крушение каких-то вех и дат.
На прошлое дурацкая досада,
Которую пришла пора предать.
Уже пора. Сиреневая ваза,
Скажи на милость, чем нехороша?!
Вам сбавить рубль? Торговля – как проказа.
Себе в убыток, видно, жизнь прошла.
***
Я буду часто вспоминать:
Те дни,
куда нельзя вернуться…
Там осыпался рафинад,
Как айсберг,
на горячем блюдце.
Там розы чайные –
внахлест…
Там капало варенье с ложки
На мамин фартук в туче ос
И книгу
в красочной обложке.
Я б внёс те дни
в календари,
Отметя их небесным цветом,
Чтоб каждый день благодарить
За каждый день с Её рассветом.
***
Пусть голос мой останется тебе
И музыка,
что я во сне придумал.
Я даже записать её успел
И провести
По тонким акведукам
Над пропастью,
что встала меж людей
Таинственно,
как в церкви
Богоматерь…
(Я верил в этих белых лебедей
На коврике над детскою кроватью).
Ещё не зная,
что там,
за стеной
Ладони материнской,
Током крови
Мне был обещан царственный покой,
Божественный,
как на её
Покрове.
Я помню эту нежную ладонь,
Скользившую по лбу
в холодном поте.
Пред нею отступал больной огонь,
Причастный
к сыпи,
судорогам,
рвоте...
Моя Спасительница!
Ма!
Моя икона в темноте извечной!
Когда умру, ты всё опять сама:
И причитать,
и в церкви ставить свечи,
И краски разнимать,
и скипидар –
Не выдохся б,
Как утро на Монмартре! –
Закроешь пробкой,
чтобы написал
Когда-нибудь тебя,
Как
Богоматерь…
Пусть голос мой останется в тебе,
Пусть грусть моя
отправится однажды
Под облака,
как пара лебедей
Над головой
по комнате витавших.
***
Венера расстегнула пряжки туники,
и обнажилась перед сыном Приама… (Суд Париса)
Постой, развратная Венера,
Не растворяйся в наготе,
Не льни к обивке бельведера,
Светясь, как свечка,
В темноте.
Твой белый мрамор оживает
В чужих ладонях.
Я ж пока…
Я только слепну,
подавая
Тебе прозрачное боа.
Я наслаждаюсь хрупкой тенью.
Пишу,
Пишу тебя среди
Ночного неба, звёзд и терний,
Сложивши руки на груди!
***
Уже ли это надо мне?!
Да нужно ль –
В наушники впускать тебя и Баха,
И запивать таблеткою от страха
Сонаты, что прописаны
Наружно?!
Неужто это нужно мне:
Натужно
Помешивать сиреневые стены –
Как крепкий чай без сахара и кружки –
Горячий –
точно кровь из гибкой вены?!
За что такая адская работа,
Когда височную зашкаливает
фазу,
В которой есть божественное что-то,
Но вовсе не похожее на разум…
***
Зубришь уроки допоздна,
Изъяны ищешь в бутерброде,
Боишься в школу опоздать…
А жизнь проходит! Жизнь проходит!
Курю табак на чердаке.
Анчар в который раз – на двойку.
Я ставлю кляксу в дневнике:
И пусть я завтра буду дворник;
Да-да, не хмурый геометр
И не портной в тщедушном платье –
Весенних крыш бортинженер –
И прелых листьев поджигатель!
Вот мой талант! Через забор
Перемахну, – и в переулки,
Где нет притворства: вор так вор… –
Мести окурки!
… "В пустыне чахлой и скупой",
Быть может, мне найдётся дело,
Как только встанет передо мной
С указкой и кусочком мела
Тот, кто просил Его любить,
Кто двоек мне не ставил, вроде,
И только заставлял зубрить:
«А жизнь проходит!.. Жизнь проходит»!
***
Белый снег ложится грустно на перила,
Точно чувствуя нездешнюю усталость.
Так на локоть обопрётся обессилев
Головою обездоленная старость.
Белый снег глаза туманит и слезится
Одиночеством, как чья-то свечка в храме,
И не может притвориться синей птицей,
Чтоб лететь наперерез оконной раме.
Он запутался в силках треклятой жести,
Что свалявшейся пропахла шерстью кошки,
Променявшей на свободу путешествий
Планетарий у закрытого окошка.
Чистый-чистый, с перламутром утра будто,
Этот снег, кого я встречу, будет первым
На дорожке, что во веки не распутать,
Чтобы под руку с тобой бродить по скверу.
***
Всё блекнет перед именем твоим.
Он всё ещё гостит в оконной раме –
Тот непослушный, прошлогодний дым,
Уложен в бигуди
ещё при маме.
Всё пусто без тебя.
Защиты нет.
Как будто целый мир опутан скотчем,
И в безутешной, мёртвой
тишине,
Прощальный шелест листьев
обесточен…
Смеркается.
Тебе машу рукой,
Как ты когда-то мне,
Когда уж поздно очень:
« Смеркается. Пора идти домой»...
– Любимая»! –
Кричу
со всех обочин.
***
Целуйтесь: Бог зачтёт.
О, каково любить
Так просто, ни за что –
За обещанье быть!
На дождевой меже
Над тёплой мостовой –
Изнеженная жесть
И шерсть лучей –
Трубой.
Лежим, ловя загар
И неб небытиё;
Припарковался пар,
Повиснув, как бельё…
Стихи мои прочтёшь,
Пообещав любить.
Они же – ни про что,
Про обещанье
Жить!
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 12:02 PM | Сообщение # 6 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| В лабиринте безумных морщин.(поэма) Часть3
***
В памяти – клеенка, соль и супница…
Локти застолбили край стола…
И неправда то, что ты отступница:
Никогда моей ты не была.
Не виню тебя: ты не изменница.
Не печалься. Думай об ином:
Как бы прокатить по небу мельницу,
Как бывало прежде, с ветерком…
Выводок семян на подоконнике,
Стекла одурманены мытьём…
Так всё и должно было закончиться,
Чтоб пальто в прихожей – не моё.
Всё пройдёт. Ты отстоишь вечернюю,
И опять останешься одна,
Чтоб вздыхать и стариться по-честному:
Локоть к локтю с креслом у окна.
***
За амальгамой тусклою,
Как взбитый крем-неон,
Сокрыто что-то русское,
Печальное –
как звон.
И пыль там ненормальная:
Спрессована – как жесть.
Но –
стоит в накрахмаленных
Туда по крышам лезть,
Чтоб –
заключить в объятия,
Чтоб их увидеть сны,
Ведь, может, они братья нам –
Лунатики с луны?
Уже ль там только кратеры,
И –
некого послать
В сердцах к такой-то матери,
Чтоб после в дом позвать?!
***
Кто выдумал тебя, Бугаз?
Какое длилось в мире горе,
Когда из чьих-то чистых глаз
Вслед за слезой
скользнуло море?..
Жаль, что не мне, а лишь богам,
Дано, –
покуда верим
в верность, –
Давать названья берегам,
Будить в ночных созвездьях
ревность;
Нести солёный бриз в Къутлакъ,
Такой волнующе-изустный,
И горы складывать в кулак,
Как пальцы белые – до хруста!..
Теперь скажу: «Я знаю сам:
Песчаный пляж – часы без боя…».
Я б гладил вас по волосам
И молча слушал чушь прибоя.
***
Такая жуткая тоска!
Что дал тебе,
моя Изольда?
А, помнится, о край соска
Губам обжечься было больно.
И, помнится, в рассвет ресниц
Летел,
как будто бы с обрыва,
Всё время вверх –
до синих птиц,
До изумрудного прилива…
Да брось ты гладить и стирать –
Уж лучше бы взялась перечить!
Душе уже не нужен рай:
Найти бы
ветку и скворечник.
***
… Возьми, старик, немного денег
На привидений и вино,
А я своих друзей проверил:
Иных уж нет, а те – давно
Не верят в набожность объятий,
И, провожая до дверей,
Глаза отводят, будто спятить
Могу в присутствии друзей.
Умывшись утром у колодца,
Что сшит из досок гробовых,
Не обижай своих уродцев:
Что стоят скальпы домовых?!..
Ведь ты, ты в праздничных одеждах,
Неважно, что гниёт сукно, –
Зато ты светишься надеждой,
Придя замёрзнуть под окно…
***
Достали ангелы-носители
С их электронною начинкой!
Пред алтарём хочу – просителем,
По Вечной Книге – без запинки!
Перенеси курсивом бисерным
К вратам поближе строчки скорби.
Окаменевшая, но – искренность:
Последняя – как «Спи спокойно».
О, Господи, издай хоть исповедь
В обложке райской с облаками;
Не отменяй совсем уж письменность,
Что добывалась дураками.
***
...Да мест полно, куда в России
Всю жизнь за жилы тянет волоком;
Из-за нехватки керосина
Не жаль Икаром – мордой в облако!
Казалось бы – и пруд с ладошку,
И домик – сирый, неказистенький,
А приютишь за печкой кошку, –
И обретаешь независимость.
Там, за окошком, будто колышком,
Дорожкой лунной обозначена
Юдоль другая –
не под солнышком –
Но почему-то с грустью дачной.
Грешно пугать бездомных избами,
Дразнить родильною рубашкой,
Ведь мы любимы, мы ведь избраны,
Хотя и с профилем букашки!
Вдали влачилось круглое перекати-поле,
верблюд следил за этой большой живой травой глазами,
добрыми от надежды, но перекати-поле уходило стороною;
тогда верблюд закрыл глаза, потому что не знал, как нужно плакать.
Андрей Платонов
***
Начало Букв Твоих Боготворю,
Ведь речь без них –
Как проповедь
без просек.
Как снятую с креста,
Люблю
Твою
Рябинами
Забрызганную
Осень!
***
Заброшен дом.
Лишь тень
Ещё твердит:
«Люблю»!..
Прогнил порог.
Ступень
Оставлена шмелю.
Крыльцо я уступил
Сиреневым ночам,
А полосу перил
Я подарил лучам.
Здесь их аэродром.
Зашторено окно…
Иль просто в этот дом
Не заходил давно?
***
Мир будто бы не настоящий:
Средь улиц серых и домов
Ютится лавка для цветов,
Для писем есть почтовый ящик,
Детей приводят в цирк зверей,
Усердно дрессируют кошек,
И даже звездам выдан «ковшик»
С благословения людей!
Заборы вдоль шоссе частят,
Чадят, как трубы, тротуары,
Как кобры,
Впрыскивают яд
Под кожу
Вспыхнувшие фары.
Она сжигает изнутри –
Урбанизация бесовства…
Уж против шерсти фонари
Полуденное треплет солнце,
И пса в наморднике во двор
Воткнул хозяин –
Как в розетку…
Я в страхе обнимаю «зебру»,
Летящую на светофор!
***
… Но – «ретурнен а но мутон»* -
Мы даже хуже, чем бараны,
Когда спускаемся в метро,
Нашарив горсть монет в кармане,
Когда едим дешевый суп,
Плевком заправленный в пакеты.
Мы одомашнили котлеты,
Чтоб взять с собой на Страшный суд?
Нам незачем читать Рабле…
И, тронув радуги стеклярус,
Нам не отплыть на корабле,
Не наскрести
На алый парус…
* «retournons a nos moutonsw» - вернемся к нашим баранам.
В романе Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» рассказывается,
в частности, как во время морского путешествия за бараном,
выброшенным за борт, добровольно последовало все стадо.
***
Погода непонятна и глупа:
То солнышко взойдет, то крутит ветер.
Уж с набережной схлынула толпа.
Лишь рыбаки налаживают сети.
В рыбацком счастье
скрытый есть обман:
Просоленная роба тянет душу
За горизонт, в обыденный туман,
Незаселенный радостным грядущим.
И ко всему – доверчивый эскорт:
Дельфинья стая –
как сырьё «парфюма».
Я видел их, поверженных, у трюма,
Забитых насмерть, как рогатый скот.
Я в церкви отпевал их. По свече
Огни святого Эльма пробежали;
Ладонью грусть лежала на плече,
И Божье Око слепло от печали.
***
Век мой, век, ты, наверное, болен,
Иль ослеп, как погасший маяк…
Но я слышу тебя в ми бемоле,
Утонувший в ромашках овраг!
Если в память уткнусь, как в жилетник,
Пред глазами, как шахматный шах, –
Утонувший в ромашках передник
С керосиновой копотью в швах.
Ты мне снишься, страна голубая,
Где березы и слезы в обхват.
Я по пояс вхожу, улыбаясь,
В этот в белых ромашках закат.
Я в ромашковом поле – не воин.
И, едва устояв на ногах,
Поклонюсь этой белой неволи,
И уйду с лепестком на губах.
***
… А память, точно, как река –
С пираньями, с пирогами.
Хоть вешалку от номерка
Запомнить бы попробовать.
Хотя бы гвозди отстирать
С крестов, что на пергаментах…
Потом еще и роль сыграть –
Тень младшего из Гамлетов.
Но это так, причуда
И
Дурачество под дудочку…
Почти как слезы у Дали:
В бессмертье – как на удочку.
Пока хоть что-нибудь внутри
Есть от игрушек елочных,
Включить бы левый габарит,
Где в сердце бьют
Иголочки…
***
Белый снег – кружева из комода…
На ветвях нафталиновый след
То ли серой папахи комвзвода,
То ли пледа таинственный свет.
Белый снег – это память об окнах,
Унесенных подобно плоту;
Белый снег – это строчки из Блока,
Сочиненные им на ходу.
Испросив разрешенья у Бога,
У заснеженных звезд на виду
Я и сам у чужого порога,
Как пушинка на снег упаду.
***
Что-то в нас оборвется навек,
Может, смысл дорогой
и ничейный;
И в ковчеге смежившихся век
Что-то нежное
С грустью
Исчезнет.
Мы взойдем на орбиты планет,
Наступая пространству на пятки,
Долгожданный появится свет,
Точно спятит, играючи в прятки.
Ты дождись:
Непременно к утру,
Непременно весенней порою,
Нам,
Ладони приблизив ко рту,
Бог второе дыханье откроет.
Зря боялись мы слова «Пока»:
В нем и букв-то неполная горстка,
Как на ленте прощальной венка
За чугунной оградой погоста.
***
Любимая!
Хочу, чтобы в комнату падал свет сквозь дырочки черных флейт, хочу, чтобы не спрашивал контролер у падающих с неба звезд, есть ли у них проездной... Хочу, чтобы ты прощала меня, если случится так, что я возвращусь не из всех миров с желтым букетом роз, но все равно я к твоим ногам сложу лепестки снов. И вспомнишь ты, как любила меня, как я тебя боготворил, как таял в пальцах морской песок...
Вспомни:
Я тоже
Был!
Вспомни, как волны ласкали нас и паруса из радуг... Любимая, если я не вернусь к тебе, если не буду рядом, если... То только из пекла, из ада! Но ветер, но ветер тебе донесет мой шепот, и шелест неясный, и я не умру — над твоей головой звездой негасимой погасну……………..
…………………….И
Будет свет
От моих слов
Лететь
Миллионы лет
К тебе одной,
К одной лишь тебе
Через
Черные
Дырочки
Флейт...
***
Окно. И белая стена.
И свет бумажный.
И дверь последняя.
Она
Не скрипнет даже.
Не слышно шорохов
За ней.
И тени в белом –
В своем уме,
В своем уме –
Как в круге первом.
Спешат укрыть своим плащом,
Любовью бредят:
Как все же суетны еще –
Как в круге третьем.
Слова –
Как будто дыма клуб.
И речь невнятна.
Круги расходятся от губ
Лишь в круге пятом.
Круги. Круги.
Круги кругом.
Мутнеет разум.
Я был бы круглым дураком –
Пройдя
Все
Разом.
Ищейкой по снегу… -
Под лед… -
Идя по следу,
Объятий круг тебя спасет,
Мой круг последний!
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 12:14 PM | Сообщение # 7 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| ДОМ В СЫРОМЯТНИКАХ
Просвет оконный –
как просфора –
Лучом последним иссечен.
Вот поворот у светофора.
И дом,
Что сгинуть обречен.
Следы дождя.
Следы печали.
Обрывки утренних газет.
Объеденный до дыр початок.
И двор,
Где прячется «Газель».
Разбит фонарь.
Как льдины – стекла.
Оконных рам живой скелет.
Луна с ночного неба стерта.
Разбитых дней разбитый свет.
Здесь,
За больничною оградой,
Цвела сирень…
Иль снег белел.
Здесь, мучимый подагрой,
дворник
С котом на лавочке сидел,
И, помню,
с ним делились, воры
Последней пачкой сигарет…
Зияет лишь дыра в заборе –
Украл бы,
Да призванья нет.
************************
СИРЕНЕВАЯ КАПЕЛЬНИЦА
01.
О, человек, ты зол и тучен.
Ты скучен.
Гадок.
Недалек.
Всего обиднее,
Что –
Кучен,
Как выстрел дробью
В потолок.
Убожество,
Куда ты прешь –
Как необъезженная
Лошадь?
От пошлости
Спасут калоши
И мыслей
Старомодный клеш.
02.
Огни обетованные…
Впусти, сирень!
Ты убран в готовальню
Крещенья день?
Скакать на ножке циркуля?
Зубрить балет?
Я клоуну из цирка
Подал билет
На светопреставление.
Последний ряд.
Внесите Ленина
Сто раз подряд!
Но разовьется фабула –
И грянет бой.
Нас будут –
шашки наголо! –
Тупить тобой!
И голова не вынырнет:
Ума-то нет…
Кто громче ее выронит:
Всю кровь – на снег?
А, помнится,
по Пушкину
Стонал
народ.
Впусти
хотя б в наушники
Его,
урод!
Игла да бабы звездные
Из микросхем…
А замки –
Где –
из воздуха
И хризантем?!
Нас в груде одиночества
Господь искал,
Чтоб мы несли пророчества
На пьедестал,
А не затем,
чтоб крепла
в Толедо
сталь.
Скажи, какого хрена
Не знать гнезда,
Не знать креста и крена,
Не стать отцом,
И – чтоб в берет
из крепа
Упасть птенцом…
Антенною отравленной –
Тупым лицом
Куда направлены
В конце концов?
Уже ль тебе не хочется
Приблизить ту
Грудастую молочницу –
За красоту,
Чтоб с ней слоняться по небу,
Лететь – как в «Ту»,
В траве валяться огненно
В седьмом поту.
С глазами, как у дьякона,
Святую Русь
Своею цепью якорной
Цепляет грусть.
Когда же звезды тикают,
И гаснет день,
Бездомную и дикую
Впусти сирень!
И постели ей почести,
Воздай за хмель.
Пусть ей самой захочется
В твою постель.
В углу – халат и тапочки.
Скрипит кровать.
Пусть прилетают бабочки
К нам умирать…
03.
…Как это вы сподобились
Жрать не спеша,
Когда у вас под окнами –
Труп с этажа –
Затравленный и маленький –
Птенцу сродни…
Над ним в повязке марлевой
Склонились дни.
Ох, эти дни
Без святости! –
По локти в нас –
Кровавые –
Как свастика,
Как чей-то сглаз!
По Божьему велению
Уже ль хоть чуть
Не хочется Вселенную
Рукой качнуть?!
А дальше –
Бог да колокол.
Не дорасти!
Впусти сирень:
Ей холодно
По нам цвести!
04.
Ты странная, ты странная.
Люблю тебя!
Ты зеркало
Астральное
Без бытия.
Как яблоко –
Прокатимся
Каемки вдоль.
Сиреневая капельница
Снимет
Боль!
05.
Зачитан апокалипсис
Судьбой до дыр.
Давай с тобой покаемся –
Как тот клавир,
Что высвечен
Безумием
Из клавиш,
Из
Потухшего Везувия –
Им бредит бриз…
Ты странная.
Ты горлица.
В погожий день
Впусти ее по горсточке,
Мою сирень.
В углу халат и тапочки.
Скрипит кровать.
Пусть прилетают бабочки
К нам умирать!..
06.
Ты светлая! Ты жаркая!
Крещен грозой,
Перед тобой расшаркался
Судакский зной.
Хожу, как неприкаянный.
И –
как Гольфстрим –
Высматриваю камешки
С лицом твоим.
Другие так и стелятся,
И больно жгут, –
Родной
такой
безделицы –
Ни там, ни тут:
С прожилкою сиреневой –
Как у виска –
Под кожею шагреневой,
В тисках песка
Лежит запавшей клавишей...
И нимб – над ним…
Незаменимый камешек
С лицом твоим!
******************
"Здесь будет всё: пережитое
В предвиденьи и наяву…"
Борис Пастернак
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 12:26 PM | Сообщение # 8 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| Я тебя люблю, когда...
Мне странно, что мои картины,
Со мною рядом не живут,
Не слышат шороха гардины,
Не понимают,
как я тут
В безвестности и заточении
Ростком из-под асфальта рвусь,
Берусь за новый холст в Сочельник
И, как могу, рисую
Русь.
Подолгу всматриваюсь в стужу,
В стежки на грубом полотне,
Чтобы увидеть брешь в стене –
С цветами вырваться наружу.
Вы не стояли на окне,
Не прижимали к сердцу вазу,
Что предавала по приказу:
«Увядшие –
Лицом – к стене»!
Вы не держали их в руках,
Не понимали их значенья,
А я дарил им заточенье,
Что оставалось на губах!
Сочельник. Нынче именины
Белил, что сохнут на полу…
Так странно:
ни одной картины
За грязной шторою
В углу.
***
Ты наваждение.
Ты музыка.
Роялем белым снег лежит,
Под аркой,
где проспект Кутузовский
И клавиши –
Как этажи,
Где яблони цветут пассажами,
Где объясняются в любви,
Где во дворах сирень посажена
Совсем как ноты –
Ля и ми.
День начинается сонатами,
А я охрип –
Как до-диез,
Пока искал ногами ватными –
Не помню уж,
какой подъезд.
Всему виною наваждение
И снег,
что голову кружил,
Как бант
в косичке –
в честь рождения
Тебя, бумаги и чернил.
***
Пока ты жив, пока ты жив,
Дразни слова, бросай на ветер.
Спусти на землю этажи.
Оставь незапертыми клети.
Касайся губ, касайся струн,
Чтоб на тебя они бросались,
Как чьи-то кольца на Сатурн,
И обручальными казались.
Пока ты полон юных чар,
И судный день тебе не страшен,
Не спрашивай, который час,
Того, кто и минуты скажет.
Пока ты молод как Тристан,
Не покидай свою Изольду,
Перелистай её уста, –
И сделай памятью настольной.
Люби! Люби! Неси свой крест!
А, спутав сонные ресницы,
Не отлучайся от небес
На расстоянье синей птицы.
Звони, звони в колокола!
Целуй ромашку полевую…
И – чтоб петлей не заросла –
Сгнои веревку бельевую.
***
Пальм зелёных шумный карнавал
В сентябре,
увы,
пойдёт на убыль.
Вспомнишь ли,
как нежно целовал
Я твои обветренные губы?
Закипает море синевой.
Я свои часы к чертям закинул:
Пусть, над этой сонною волной,
Кружат стрелки:
Сто веков под килем!
С радостью теряешь всякий ум,
Добровольно на спину ложишься,
Чтоб смотреть,
Как сахарный лукум
Засыпает на груди ложбинку.
Милая,
Да что такое жизнь:
Счастья островок
С песком и галькой!
На ладонь бы рельсы уложить,
Чтобы не ходить пешком
К гадалке…
***
Вы прежде меня любили,
Любили почти до слёз.
А если и уходили –
Не так,
как дома –
На снос.
Я что-то оставил,
точно,
Под окнами:
Может, свет.
Он будет будить вас ночью,
Хоть сходства со мною
Нет.
Но в лунной капели –
август,
А в этой звезде, что –
Вниз –
Астральные гаснут астры,
Перелетев карниз.
И, сами себя тревожа,
Волос поправляя прядь,
К окну подойдёте всё же –
Глазами меня искать.
Вот память! –
одень в обновки –
Не даст себя обмануть:
Каких-нибудь
три остановки,
чтоб рядом со мной уснуть…
Я тоже окно открою.
Слукавлю, что –
подышать.
Мне просто
не даст покоя
За шторой твоя…
Душа.
***
Да здравствует ночь
без подушек пуховых,
Без чопорных стен
в упаковках картонных!
Зато твои губы греховны,
греховны,
А списаны,
будто с Сикстинской мадонны.
Бездонны глаза, как потоп
приворотный,
И локоны вьются,
как нить Ариадны…
Да здравствуют белых ночей
Коридоры
И твой поцелуй
в первозданной
парадной.
Печали твои я стираю улыбкой,
А –
хочешь?! –
тебе я на скрипке сыграю.
Люби меня нежно,
Забудь –
как под пыткой.
Не верь, если скажут,
Что я умираю.
Лишь выбери время
и лавочку в сквере,
Представь,
Что рисую сейчас на пленере
Тебя,
Но –
с глазами Сикстинской мадонны
Не кистью,
а тёплой своею ладонью.
***
Я тебя люблю – когда
Проклинаю всё на свете:
Улицы и города,
Где другой такой не встретил.
Я люблю тебя! Зачем
Тени прячут за стеною
Тысячу твоих ночей,
И всего одну – со мною?!
Потерялся в облаках
Голос ласковый и нежный.
Растворились на губах
Обещанья и надежды.
Тысячу пройдёт дождей.
Лишь один встревожит память,
Тёплый от любви моей,
Ласковый, как шелест пальмы.
Я тебя люблю – когда
Проклинаю всё на свете:
Улицы и города,
Где другой такой не встретил.
***
***
Серебряное утро! Поле! Поле!
Ты спишь в траве, закрытая по грудь.
Молитву прочитаю над тобою,
Чтоб что-нибудь случилось – что-нибудь!..
Пораньше встану, освещу ладони
Фиалками, и допишу поверх
Ту линию, что вечность не догонит,
Не оборвёт, устроив фейерверк.
Ресницами укрою от печали,
И глаз не отведу, как не проси,
Когда поводишь голыми плечами,
Как паутиной в капельках росы.
Вяжи меня узлами уз бессильных:
Обнять – как и отнять у суеты.
Душа видней всего, когда на синем –
Ни облачка, и рядом только ты!
***
Копнешься в памяти блокнота –
Такая искренняя чушь
В чернильно-масляных разводах
И росчерках,
одетых в тушь.
Запоминаемый,
как скерцо,
Твой телефон…
Но я забыл,
Что означает это сердце
В ладонях выцветших чернил.
С тех пор уж годы пролетели!
Тебе чуть-чуть, наверно,
Жаль
Странички белые метели,
Что я стихами окружал.
И жаль тебе,
И ноет сердце,
Когда по лестнице идёшь,
Что я забыл тебя,
Как скерцо,
Как прошлогодний снег и дождь.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 12:36 PM | Сообщение # 9 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 
Пустеют пляжи.
Время разбросать
по полочкам ракушки и овалы.
Я остаюсь учиться пропадать,
как в связке ключ
от винного подвала.
На набережной дом.
Седьмой этаж.
Там жизнь прошла,
разбитая на сутки.
Когда пустеют пляжи,
мой мираж –
смиренней пса,
отвыкшего от будки.
Когда пустеют пляжи –
где-то там
становятся теснее переулки…
Я узнавал вас прежде по шагам
И молниям на небе и на куртке.
***
Как можно, думаю,
Чинить
Карандаши: ведь –
не машина…
Скорей похожи на ручьи,
К тебе бегущие
с вершины.
Струится платье на ветру,
Глаза лучатся –
Чуть раскосы.
Любую заповедь сотру
Из
карандашного наброска.
Но ты не двигайся.
Замри.
Зачем ты так светловолоса,
Что грифель крошится,
Как Рим,
И шепелявит,
Точно роза….
Ты вся –
заносчивый прибой,
Ты соткана
из дикой пены.
Здесь нужен чисто голубой –
Восторженный –
Как кровь из вены!..
***
Пусть с влажных губ
опустится роса
на горы, на дома и на растенья.
Восторгом напою твои глаза!
Картины напишу,
Чтоб спрятать стены.
Стихи сложу!
Разглажу берега!
Построю дом у синего излёта,
Чтоб в гости приходили облака,
чтобы и после
помнить было что-то.
Наобещаю вечность при свечах! –
жаль, не увижу,
дав дорогу свету,
как промелькну
в почти ручных лучах,
как будто окон милых
мимо
еду…
Ты верь,
что где-то рядышком живу.
Не захожу?..
Но как же я всё брошу:
могильный холм
и желтую листву,
и лунную
к твоим глазам дорожку…
***
Я буду ждать вас и любить.
Вы спать ложитесь поздно:
Вы тот последний
алфавит,
Где буквы
Это звёзды.
Я сяду ночью у окна
И атласы раскрою,
Чтобы заветная одна
Мне подошла по крови.
Скажи мне
Господи,
Скажи,
Пусть без имён и отчеств,
Но звёзды быть ещё должны
С глазами одиночеств?
И расстоянья не важны,
И смена дня и ночи,
Мне б только знать,
Что будут жить
На небесах две точки…
***
Собираю камни.
Столько их вокруг.
Брошу в воду –
только что возьму взамен:
заколдованный,
истёртый сотней рук
вечный круг,
что не вписался в омут стен?
Собираю камни,
пальцы цепко сжав –
ни на цепи же оправ твоих сажать:
не моя ведь, а чужая госпожа,
да и камни –
не достойны грабежа.
Собираю эти камни. А зачем?
Всё равно их разбросаю
в тот же день.
…как оставшийся
без кассы
казначей.
…как забредшая на свет
седая тень.
Разбросаю камни:
кто их зря хранит?
Хоронить о ком-то память –
есть гранит.
Оградит от злых напастей –
оберег,
ну, а берег –
он не нужен в сентябре.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 12:46 PM | Сообщение # 10 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| "Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!"
Иннокентий Анненский
********************
Кто вам подарит музыку?
Я не смогу.
От моего оркестра –
веточка на снегу.
Мой метроном на выдохе.
Всё в нём не так:
маятник вывихнут,
не отбивает
такт.
Нет здесь услуг
по схожести:
сложно,
пойми,
деки отнять от кожи,
не повредив
«ми».
Ми-ла-я!
За кулисами
рампы не виден свет,
а оркестранты –
лысые,
со сцены –
в буфет.
Музыка это выдумка!
Слушается – как вдох,
а пишется-то
на выдохе,
как всё,
что со словом «Бог»!
***
Не тревожьте пыль в углу.
Не будите утром шторы.
Наступите на юлу,
Что затихла
под забором.
Здесь кружился детский смех.
Здесь – как праздничные банты –
На косички падал снег
Белый-белый,
презабавный…
И уже тогда, тогда
Было ясно: ты – святая!
Знал, что стрелки –
изо льда,
Но не знал, что время тает.
Я не знал, кому назло
Циферблат, как чьи-то четки,
Делит вечное число
На разлуки и решетки,
На конверты и углы,
На плюмаж и флердоранжи…
Не досталось белой мглы
Моим голубям бумажным.
Круг обобран.
Чертов круг!
Руки-заводи остыли.
Если завтра встретишь вдруг,
Удивись капризно:
«Ты ли?!»…
Я лепил тебя из снов.
Но в волшебном их сплетении
Не нашлось нелепых слов,
Что слова возводят в тени.
Твой портрет я столько лет
Воскрешаю строчкой каждой…
Может,
их читать на свет,
Чтобы смысл дошел однажды?!
***
Светило солнце. Легкий бриз
Как грифелем скользил по коже
Той, что была всего дороже,
Той, что смотрела сверху вниз,
Пока её портрет писал,
Не разбивая жизнь на сутки,
Мятежной охрой в промежутке
Почти что неприступных скал.
О, синь бы эту зачерпнуть!..
Глаза горели, как у Гойя, -
И время было не другое,
А просто древнее чуть-чуть.
И выплывал её овал -
Капризный, юный и манящий!
Я будто слышу, как мой пращур
Самозабвенно колдовал:
"Да не крути же головой!
Не опускай так низко плечи!.."
О, эти речи, эти речи
Вблизи костра с самим собой!
***
Я жил предчувствием,
наитьем,
Я сочинял твои глаза,
Когда ещё льняные нити
Началом не были холста.
Всё, что не лень,
Зовём судьбою,
О, Господи, на что ж пенять?
Я выбираю краски Гойя
И кисти –
Чтоб тебя обнять!
Я Моцарта зову ночами,
Я говорю себе:
«Пиши,
Пиши зажженными свечами
Не света ради,
А – души»!
***
Спи, мой ангел, тень моя.
Будто на безрыбье,
В небо тянут якоря,
Как когда-то –
крылья.
Был я прежде юн и смел,
Но удачлив – вряд ли.
Отыграться не успел,
Сев с судьбою в прятки.
Двинул пешки наугад,
Прозевал корону.
Птицей счастья обругал
Белую ворону.
Спи, мой ангел!
Я ж пока
Соберу в корыто
В лёгких перьях облака –
Вот и будут крылья.
Постираю,
Просушу,
За спину закину,
Свет в прихожей потушу
И пешком –
покину.
***
Дай знать, что за окном зима,
И снег – как белые бутоны.
Глаза мои сошли с ума,
Перебинтованы бетоном.
Одену пристань в паруса,
Иль на попутной льдине ринусь
В тот мир, где всё со знаком «минус»,
И лишь ладонь по волосам
Стекает тёплым водопадом,
А души липнут к зеркалам…
До середины бы и надо
Доплыть,
Чтоб не достаться вам!
Тогда припомнит Бог один:
Да был ли он?
Я, точно, не был,
Когда губами находил
Тебя одну
И это небо!
Глаза мои сошли с ума,
И помутились в доме стены,
И за окном плыла зима,
Как эхо
Белой
Хризантемы.
************
Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
в чем-то впрямь из тех материй
Из которых хлопья шьют.
Борис Пастернак
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2012-11-24, 12:59 PM | Сообщение # 11 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| Именем
Выманю.
Дай мне опомниться.
Я б тебя выменял
В храме,
где молятся
Юные
Сироты –
С миром – навытяжку.
Кто эти ироды?
Как это выдержать?
Нужно ли,
Нужно ли –
В свет стеариновый
Сонными служками –
Антимариями.
Зелены.
Молоды.
Сломлены голодом.
Прочим
Голгофа-то –
Свитер на молнии.
Я б тебя выдумал
Не за оградою –
В трубочку выдул бы
В небо,
как радугу.
Ты бы мне:
– Сашенька!..
Я тебе:
– Светоч мой!..
Здравствуй,
Не ставшая
Тонкою веточкой!
***
Помани меня светом далёким
Из созвездия доброго Пса,
Что был тоже всю жизнь одиноким,
И сидел на цепи у крыльца.
Не рычит, потому что не нужно,
И дорога петляет –
пуста,
И, наверно, за это на ужин
На тарелке с каёмкой –
Звезда.
Не воруют, не бьются на кольях,
Да и было б – зачем и за что…
Да ступай,
если вдруг недоволен,
Даже тень подадут и пальто…
Здесь желающих целые орды
У крыльца невесть что
Сторожить.
Всё бы отдал, чтоб мордою –
К морде
С кем-то чутким и добрым пожить.
***
Был тёплым май. Цвела сирень
И осыпалась, как стеклярус,
И вазу мучила мигрень:
Вода в ней долго не менялась.
И плавал горкой аспирин
На дне, как будто белый айсберг,
И подоконник говорил,
Что он не будет жить без вазы.
Да я и сам привык к игре
Пастельно-синих, чутких граней,
Похожих чем-то на тире
В твоей почтовой телеграмме.
В ней не меняются слова,
Желтеют, но не тают, вроде;
А закружится голова –
Прочту, и всё само проходит.
***
Поэты,
Наше время – фыр!
Спасибо, если коркой – к горлу.
Запрут безжалостно сортир:
За гаражом струись
– под горку.
Момент прекрасен:
Не нужны
Ни Мнемосина, ни Мелета*
Нас не возьмут с тобой в пажи
За Дожем доедать котлеты.
Наплюй!
Уже поспел инжир.
Гуляй,
гуляй себе садами.
А сумасшедшему скажи:
«Давай с тобой дружить домами»!
*- Музы памяти и размышлений
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| MгновениЯ | Дата: Суббота, 2012-11-24, 5:07 PM | Сообщение # 12 |
Ковчег
Группа: Администраторы
Сообщений: 18800
Статус: Offline
| lariks, столько с вашими стихами сегодня пришло на Ковчег удивительного аромата,
пробуждающего воспоминания потока рифм, лучистого и поэтического вдохновения,
спасибо вам!
Ваше воскрешение под наркозом, конечно же, чудо, талантливые стихи и образы!
Quote (lariks) Разум, затравленный самовоспетыми идеологиями, самопровозглашенными науками с их неколебимыми догматами, спасаясь от рабства иллюзорных канонов, панически начинает искать резервные связи, цепляться за спасительный Луч Озарения. Боже! Боже! Тысячных долей секунды ему достаточно, чтобы выйти в открытый космос и преобразоваться в пронзительную бесконечность.
Quote (lariks) На склоне лет я понял вдруг,
Роняя жизнь, как чашу, наземь:
Чтобы цвели цветы вокруг –
Разбейте вазы.
Особенно понравилась поэма:
В ЛАБИРИНТЕ БЕЗУМНЫХ МОРЩИН
Quote (lariks) Пусть голос мой останется тебе
И музыка,
что я во сне придумал.
Я даже записать её успел
И провести
По тонким акведукам
Над пропастью,
что встала меж людей
Таинственно,
как в церкви
Богоматерь…
(Я верил в этих белых лебедей
На коврике над детскою кроватью).
Ещё не зная,
что там,
за стеной
Quote (lariks) Мы взойдем на орбиты планет,
Наступая пространству на пятки,
Долгожданный появится свет,
Точно спятит, играючи в прятки.
Ты дождись:
Непременно к утру,
Непременно весенней порою,
Нам,
Ладони приблизив ко рту,
Бог второе дыханье откроет.
Quote (lariks) Люби! Люби! Неси свой крест!
А, спутав сонные ресницы,
Не отлучайся от небес
На расстоянье синей птицы.
Желаю Счастья! Сфера сказочных ссылок
|
| |
| |
| Белоснежка | Дата: Воскресенье, 2013-01-06, 8:49 PM | Сообщение # 13 |
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 7483
Статус: Offline
| Александр, поздравляю с Рождеством!
Виртуальный подарок!
Японцы продали эту скрипку Страдивари, чтобы помочь пострадавшим от землетрясения.
В мире сохранилось всего несколько сотен инструментов, созданных великим мастером. Всего он сделал около 1100 скрипок, виолончелей, гитар и альтов. По разным подсчетам, сейчас осталось от 300 до 500 скрипок Страдивари.
***
Привет с Волшебного острова Эхо!
остров
|
| |
| |
| lariks | Дата: Вторник, 2013-01-08, 7:04 PM | Сообщение # 14 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| Хочу, чтоб вы меня узнали и впустили
Путяев Александр Сергеевич
Так счастлив был, когда
Держал в своих объятьях
Державу Бытия и скипетры Надежд.
Я был почти что царь,
Властительный Ваятель,
Мечтательный Нарцисс
Колючек голых меж.
А, между тем, февраль
Копил хандру и слякоть,
Предательство и ложь...
Но в суете сует
Господь мне завещал
не сетовать,
не плакать,
Не упираться фигой
в постскриптумы судеб.
Когда-нибудь потом
в созвездиях отыщут
По компасу без стрелок
собачью конуру,
И вот тогда, тогда,
в щенячью миску тычась,
Поверю, что умру,
придясь вам ко двору.
Со стороны видней:
из преданности или
От счастья рядом быть –
виляние хвостом…
Хочу, чтоб вы меня узнали и впустили
В печальные глаза.
(Не надо сразу – в дом).
Я тот, кто вас любил,
кто, напрягая разум,
Чтоб не сойти с ума,
Сажал себя на цепь
Бесцельно-сладких рифм,
Кто, пригвожденный к фразам,
Шел против часовой –
Как мальчики в лицей…
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Вторник, 2013-01-08, 7:14 PM | Сообщение # 15 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| И будто потечёт по венам лунная...
Путяев Александр Сергеевич
***
Лунатики!.. Они стоят под дождиком
На крышах, или вовсе без опор,
Как будто бы позируя художнику,
Что миру неизвестен до сих пор.
Его влечёт сияние наивное
Невидящих опасности очей,
Такое же неясное и дивное,
Как в Новый год – от ёлочных огней.
И этот свет, ранимый и отверженный,
Что вовсе и не просится в дома,
Покажется, вот-вот во что-то врежется,
Или сведёт черёмуху с ума.
И будто потечет по венам лунная ,
Нездешняя, невидимая кровь,
Как музыка, которая придумана
Про жизнь и смерть,
Про вечную любовь…
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| Белоснежка | Дата: Среда, 2013-01-16, 12:16 PM | Сообщение # 16 |
|
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 7483
Статус: Offline
| Цитата (lariks) И будто потечет по венам лунная ,
Нездешняя, невидимая кровь,
Как музыка, которая придумана
Про жизнь и смерть,
Про вечную любовь…
Работы мастеров Ковчега в тему:
Привет с Волшебного острова Эхо!
остров
|
| |
| |
| Лара_Фай-Родис | Дата: Вторник, 2013-01-29, 3:33 AM | Сообщение # 17 |
Ковчег
Группа: Модераторы
Сообщений: 1722
Статус: Offline
| Цитата И будто потечет по венам лунная , Нездешняя, невидимая кровь, Как музыка, которая придумана Про жизнь и смерть, Про вечную любовь…
Мысли - начало поступков
|
| |
| |
| lariks | Дата: Вторник, 2013-01-29, 4:24 AM | Сообщение # 18 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 
Любимая, ну как спалось?
В моих объятьях душно разве?
За жизнь так мало набралось
Слов бесполезных и прекрасных.
Всё без обмана, милый друг:
Не с теми пил легко, как дьякон,
Не тех любил, бросаясь вдруг
На грудь забытых зодиаков.
Всё было, было и прошло.
Хоть что-то отдано в огранку:
Снег, что в ладони намело,
И два билета на Таганку;
Ещё соболий воротник,
В котором родинки плутали,
Скамейка в парке и родник,
Куда глаза твои впадали.
Я знал, что Чёрный человек,
Придёт однажды разобраться:
Проверит пульс и выдаст чек –
«Спасибо. Жизнь была прекрасна»!
***
Процесс поливания сада несносен:
Докучлив инжир, да и яблоня тоже.
Под каждым кустом – обозленные осы,
Под каждой травинкой –
паук темнокожий.
И каждый спешит обобрать,
уничтожить,
Забраться подмышку,
примериться к туфле.
Всю эту ораву любить мне за что же,
Когда я, ужаленный, лётаю пулей?
Прекрасен процесс поливания сада:
По пыльным дорожкам
ты носишься пулей.
За что ж не любить пауков,
что в засадах,
За то, что не носят рубашки и туфли?
Прикажите маленьких ос уничтожить,
Которые вовсе не бесятся с жира,
И ради чего: ради яблок ничтожных,
Какой-то петрушки и горстки инжира?!
***
(x+a)^n=;_(k=0)^n;;(n¦k) x^k a^(n-k) ; *
Такая формула чужая –
Бином Ньютона –
Плохо стёртый…
Указки спрятанное жало…
И снег какой-то чёрный-черный.
А если рамки вдруг раздвинуть
И растянуть края картона,
Не прочитаешь фотоснимок,
Не разглядишь:
Я здесь –
который,
В каком ряду стою,
Которой
Любуюсь девочкой с косичкой…
Одна сплошная тень от шторы,
Как сумрак от погасшей спички…
И рядом – ни-ко-го!
Ни зги!
Нет резкости иль
фокус сдвинут…
Лишь смутно видишь чью-то спину
И крошки мела у доски.
* - Бином Ньютона
АРМЕЙСКАЯ ПАСТОРАЛЬ
Отвратительному старшине Булавинову и прекрасной Вике Н.,
отчисленной из ВГИКа за непрактичное поведение.
«Служу Советскому Союзу»!
Да никому я не служил.
Я выживал. Я топал юзом.
И в ЖОБСе* с девушкой дружил.
Её отчислили из ВГИКа
За аморальный кругозор.
Любовь моя, ефрейтор Вика,
Усугубим же твой позор!
Мы недотёпы, недоучки.
В твоей казарме полумрак.
На окнах иней. И до кучи –
Под окнами не дремлет враг.
Ты мне постель –
Он гауптвахту.
Ты даришь радость.
Он – муштру.
Лишь возмужал в неравной схватке.
С ним – ни в разведку, ни к шатру!
Я пью за связь, ведь мы связисты!
Скрепим же эту связь собой!
Соединим ажур позиций
Любовью, негой
и
игрой!..
К ядреней фене – гимнастёрки!
Оставим старшину без сна.
И на кальсонах едкой хлоркой
Напишут наши имена!
*ЖОБс – женское общежитие связи
***
О, эти тернии в мозгу:
Разбередят зачем-то разум, –
И ты как доктор Ebbinghaus*
С иголкой мечешься в стогу.
Как могут радовать стихи –
Занудство,
свойственное праздным –
А краски,
А горбатый мастихин,
А скипидар
на дне дешевой вазы,
корявый холст,
с проплешинами кисть,
гвоздь на стене
и прорубь
голой рамы?..
Искусствоведческая драма.
Оценка миссии
«Проспись»:
– Не отрабатываешь хлеб.
Не носишь в дом цветные камни.
На вечность – с голыми руками,
Как будто ты –
Борис и Глеб…
О, эта жизнь под куполами!
* Эббингауз.
Психолог-экспериментатор,
работавший над проблемами
механизма памяти. (1897 – 1902)/
***
Запутай провода бессонницы,
Забейся бражником в окне
Меж стёклами, где жизнь хоронится
И плачет ландышем во сне.
Люби меня! Не дай опомниться!
Помилуй азимут земной
Печальных глаз, а стрелку компаса
Направь на вечность за стеной.
Люби меня! Родная! Нежная!
Чтобы тобой одной дышать,
Через ограду, как подснежники,
Перемахнёт моя душа.
***
Так это сладко лежать на траве,
Радуясь радуге над головами.
Тысяча тёплых лучей в рукаве…
Их продолженье ловлю я губами.
Листья не скоро ещё опадут,
И в небесах облака не утонут.
Белые бабочки в нашем саду
Ищут пристанища в бухте бутонов.
Там и найду я вселенский покой,
Берег солёный, где сушатся сети,
И не смолкает ворчливый прибой,
И не кончается ласковый ветер.
Так вот, наверное, Грин умирал.
Ангел кружил над его волосами.
Что ж не пришел ни один адмирал,
Алый поправить рассвет с парусами?!
***
Чтоб размножаться натощак,
Как благородные чернила,
Не хватит помыслов
И врак:
Душа остыла.
Не размножайтесь!
Бог устал
От нашей глупости надменной.
Привейте крестики к устам.
Включите свет.
Тушите вены.
Не размножайтесь!
Сжальтесь!
Ах!
В коленных чашечках Фемиды
Пусть костенеют
Боль и Страх
И Слёзы скрытной Атлантиды!
Не размножайтесь по углам.
Не догоняйте покрывало…
Не бейте вазу по зубам
За то,
что роз не удержала.
Не заступайтесь за слова.
Они прошли, как дождь проходит,
Как свет, когда летит листва…
И впрямь ничто не вечно,
Вроде.
Воротит даже от небес.
Жизнь странно слышать через щёлку.
Не верится, что
Кто-то
Есть,
Кого, стыдясь, целуют в щёку,
Кого, закрыв глаза в мечтах,
Зовут – как маленького:
– Боже,
Да не гуляй же в облаках!..
Напоят чаем,
Спать уложат…
Нет!
Ничего такого нет!
Одна обложка Постоянства:
Какой-то –
взрыв,
Какой-то – свет,
Обман и выдумка
Пространства.
И всё-таки:
Сказать, спросить,
Признаться, испросить прощенья,
А – главное –
Любить! Любить –
Чьё это дивное Ученье?!
Не размножаться?
Сбиться в строй?
А кто же справит именины
Той первозданной и сырой,
Размякшей в нежных пальцах
Глины?!
***
Помани меня светом далёким
Из созвездия доброго Пса,
Что был тоже всю жизнь одиноким,
И сидел на цепи у крыльца.
Не рычит, потому что не нужно,
И дорога петляет –
пуста,
И, наверно, за это на ужин
На тарелке с каёмкой –
Звезда.
Не воруют, не бьются на кольях,
Да и было б – зачем и за что…
Да ступай,
если вдруг недоволен,
Даже тень подадут и пальто…
Здесь желающих целые орды
У крыльца невесть что
Сторожить.
Всё бы отдал, чтоб мордою –
К морде
С кем-то чутким и добрым пожить.
***
Мне в этой жизни нет покоя,
Когда – как огненные чётки –
Перед глазами краски Гойя
С чумазым чёртом посередке!..
О, в стольких жизнях так и не был!
Дней не изведал азиатских.
Я просто падал, падал с неба
Со дна ночей артезианских.
И кем приказано смириться,
Ютиться на лесной опушке
В твоих, любимая, ресницах,
А просыпаться на подушке?!
Но всё пройдёт.
И знаю точно:
Сольюсь, как чайка,
с грустным фоном…
Я весь – как книжка записная –
В давно умерших телефонах.
***
Осточертели сковородки,
Кастрюли, вешалки, прищепки,
А профиль
безутешной водки
Похож на Ильича без кепки…
И разговор с тобой –
Некстати.
Твой взор печален и несносен.
И ты не станешь на закате
Блуждать со мной
средь пары сосен.
Где те пленительные махи,
С ключом скрипичным*
на сорочках?
Зачем учились на мехмате –
Так замечательно
Порочны?!
Картежный стол.
Постелем шубы.
О, первокурсницы-гетеры,
Так сладки были ваши губы,
Когда вы падали в мизеры!
* Значок мехмата – скрипичный ключ.
"Проходя мимо сумасшедшего дома,
я подолгу засматривался на его вымазанные белилами окна,
подчеркивающие слепоту душ людей…
«Возможно, что хорошо лишиться рассудка»,
- говорил я себе."
Александр Грин
*****************
МАМЕ
[color=#9900ff]Пусть голос мой останется тебе
И музыка,
что я во сне придумал.
Я даже записать её успел
И провести
По тонким акведукам
Над пропастью,
что встала меж людей
Таинственно,
как в церкви
Богоматерь…
(Я верил в этих белых лебедей
На коврике над детскою кроватью).
Ещё не зная,
что там,
за стеной
Ладони материнской,
Током крови
Мне был обещан царственный покой,
Божественный,
как на её
Покрове.
Я помню эту нежную ладонь,
Скользившую по лбу
в холодном поте.
Пред нею отступал больной огонь,
Причастный
к сыпи,
судорогам,
рвоте.
Моя Спасительница!
Ма!
Моя икона в темноте извечной!
Когда умру, ты всё опять сама:
И причитать,
и в церкви ставить свечи,
И краски разнимать,
и скипидар –
Не выдохся б,
Как утро на Монмартре! –
Закроешь пробкой,
чтобы написал
Когда-нибудь тебя,
Как
Богоматерь…
Пусть голос мой останется в тебе,
Пусть грусть моя
отправится однажды
Под облака,
как пара лебедей,
Над головой
по комнате витавших.[/color]
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| Белоснежка | Дата: Четверг, 2013-01-31, 8:35 PM | Сообщение # 19 |
|
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 7483
Статус: Offline
|  Цитата (lariks) Я тот, кто вас любил,кто, напрягая разум,
Чтоб не сойти с ума,
Сажал себя на цепь
Бесцельно-сладких рифм,
Кто, пригвожденный к фразам,
Шел против часовой –
Как мальчики в лицей…
Привет с Волшебного острова Эхо!
остров
|
| |
| |
| lariks | Дата: Среда, 2013-02-20, 3:42 AM | Сообщение # 20 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| И опять, как сто веков назад
Путяев Александр Сергеевич
Моей дочери Энни
Если это будет в двадцать третьем,
Если сохранится волшебство –
Отче!
Отче! –
Мы друг друга встретим,
Нежное моё ты
Божество!
И не будет снега за окошком.
Растворится в синеве стекло.
Угольком сверкнет глазами кошка.
В доме будет грустно и тепло.
Я наполню вечностью бокалы,
И опять, как сто веков назад,
Над хрустальной кромкой
вспыхнет алый,
Будто с губ сорвавшийся закат.
Научи с небес срываться реже.
Все не так я делал –
Мне ль не знать?!
С ангелом кровей одних и тех же –
Никогда не пробовал летать.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
•Новые сообщения ·
Правила
•Поиск•]
Традиции Галактического Ковчега тут!
.
.
.
..
