Летящая в снегопаде (повесть)
|
[
]
| 2012-10-30, 8:17 AM |
Людмила Козлова
Повесть из книги:
ББК 84 (2 Рос-Рус) 6
К–875 Л.М. Козлова.-» Легенда о Беловодье».-Повести -г.Бийск.-
2006 г.- 240 с.
ISBN 5-87643-116-8
********
ЛЕТЯЩАЯ В СНЕГОПАДЕ
(каприччио для скрипки с оркестром)
1.
Женский силуэт в невесомых серебряных одеждах проявился на текучем фоне снегопада. Словно древняя фреска в Соборе. Женщина стояла на краю огромного увала, похожего на спину спящего белого медведя. Устремлённая вперёд, как стрела в невидимом луке, она почти летела сквозь кружево мохнатых хлопьев. Внизу новогодними огнями блестел в снежной мгле город. Маленький, узкий, вытянувшийся вдоль реки. Он напоминал лежащую в снегах, украшенную живыми блёстками, ёлку. Вот-вот поднимет её невидимая рука – и огни вознесутся в небо. Сверкающие снежинки и огни города сольются в едином порыве ветра. Трудно не полететь в этом вихре. И Женщина полетела.
Драгоценной самоцветной кометой неслась она вдоль улицы, освещённой фонарями и огнями новогодних гирлянд. Слева ей был виден серебряно-голубой, парящий над землёй силуэт Успенской церкви. В призрачном свете ночного города сверкали золотом кресты над его куполами. Справа, уходя вдаль, изгибаясь вдоль берега реки, гудел ночной город. Вдали угадывались сквозь мглу кварталы Зелёного клина, похожие на светящиеся вафли остовы девятиэтажных домов.
Она хотела вспомнить сквозь поток снежного времени то, что уже знала об этом городе. Когда-то, в другой жизни, она жила здесь. Да, это было! Как и когда покинула эту землю, она не ведала. Но маленький городок, эти улицы, реку, спящую подо льдом, светящийся собор – всё это ей приходилось уже видеть. Она знала, что здесь заканчивается одна из тупиковых ветвей необъятного железнодорожного пути.
О чём думала Женщина, летящая в снегопаде? Наверное, мысли её были просты и печальны. Она могла говорить, например, такие слова:
Я пришла на эту Землю. Я вернулась. Здравствуй, столица Тьмутараканских Царств, город – пустырь, город – тупик! Спят твои, когда-то важные, секретные заводы. Промышленная окраина похожа на состарившуюся кошку. Она выброшена за ненадобностью хозяином. Ей остаётся только спать, свернувшись клубком. ТЭЦ всё ещё пыхтит. Но это всего лишь механическая машина, пожирающая каменный уголь. Всё это перестало быть сердцем города. Да и где оно теперь, бывшее сердце?
Этот пламенный мотор исчез. Он стучал день и ночь. Война против капитала, защита Родины - рабоче-крестьянской, народной, своей… Тук-тук, тук-тук, так-так… Эта война закончилась. Капитал уже здесь. А сердце переместилось в желудок. Город производит пищу и лекарства от этой пищи. Все идеи, кроме одной – умерли. Но эта идея бессмертна – деньги! Всё брошено на службу великой иллюзии: деньги – богатство – счастье.
Всё продаётся – человек, ребёнок, его ткани, его органы. Мораль рынка… А мысли и таланты человека, который продан, не стоят ни копейки. Всё это – сущий хлам. Кроме идей, приносящих деньги.
Здравствуй, Приют Престольный – я вернулась из дальних странствий. Хорошо бы ещё понять – куда я вернулась? Нужна ли я здесь? Что может женщина в этом механическом мире? Созданная быть женщиной, здесь она – просто игрушка секса. Созданная быть матерью, она - лишь роженица живых существ.
Я вернулась. Я здесь, в этом городе. Значит, выбора уже нет. Значит, надо жить!
***
Так можно было бы представить себе появление в этом мире нового человека где-нибудь в конце восьмидесятых. Прошлого века. Так теперь это звучит. Нового человека по имени Женщина. Она родилась 31 декабря 1988 года. Была новогодняя ночь, шёл снег. Где-то, на ледяных горках визжали дети и взрослые. То здесь, то там громыхали китайские фейерверки, похожие на зимние зарницы. Их причудливые самоцветы резко взлетали над землёй, жили в небе несколько секунд и бесследно растворялись во тьме. На их месте ниоткуда расцветали новые эфемерные цветы, струились водопады, падали алмазные дожди. Корона, которой мир одарил новорождённую, была похожа на них. Видимая только Богу и Пресвятой Богородице, она сияла лучистым солнцем над головой - драгоценная корона Женщины.
Люди никогда не задумывались над тем, кто приходит в мир, когда рождается ребёнок. Они видели, что появился человек. И всё. Им было этого достаточно. А дети долгое время умеют говорить только глазами. Но глаза их настолько чисты, что мир не понимает их языка. Потом они долго учатся говорить словами и не могут всего рассказать взрослым. Взрослые же, не понимая детей, хотят изменить их так, чтобы они стали понятны и просты. Приспособить к общению с собой. Делается это так методично и настойчиво, что почти всегда удаётся довести дело до конца. Дети становятся копией своих родителей. Или копией соседа. Друга. Может быть, недруга.
Если бы всё было наоборот, и взрослые сами приспособились бы к языку детей, они бы очень удивились.
Они бы поняли, что Бог приходит в мир в облике ребёнка. Каждый раз. В каждом ребёнке. Он надеется, что люди когда-то поймут это. Тогда они перестанут изгонять Его с Земли, перестанут превращать детей в себе подобных. Они увидят Бога в маленьком существе и оставят Его в миру. Они дадут Ему жить таким, каким он родился – доверчивым, светлым и счастливым. Постепенно мир заполнится божьими созданиями. Исчезнет ложь, предательство, убийство. Исчезнут все грехи. Земля превратится в Рай.
За время существования человека на Земле Бог пробовал сделать это сотни миллиардов раз. Но каждый раз всё заканчивалось одинаково.
31 декабря 1988 года Бог сделал семисотмиллиардную попытку – он пришёл в мир в теле маленькой девочки. Драгоценная корона Женщины сияла над её головой. Родилась Его новая надежда - девочка, которую назвали Марина. Может быть, на этот раз что-то сдвинется в пространстве, времени, в сознании людей, и произойдёт чудо!
Ведь это могло случиться каждый раз, когда на свет являлся ребёнок. Могло случиться уже много раз. Когда же люди поймут это? Кто-то скажет: «Бог может всё. Почему же он ждёт чуда от людей – слабых, маленьких, грешных?».
Всё дело в свободе выбора. Свобода выбора – это дар Бога человеку. Не может же он забрать назад свой подарок.
2.
Девочка родилась в богатой семье. По меркам России… Её отец два года назад закончил стройку – большой кирпичный дом с башнями на берегу реки. Эскиз этого замка он нарисовал сам. Это было не трудно – мечта детства всегда жила в нём. Детство же осталось далеко позади – где-то в маленькой деревенской избушке. Там по-прежнему, в бездне прошлого времени, жила большая семья – мать, отец, три брата и две сестры. Ему, самому младшему, всегда хотелось построить большой дом. Чтобы всем в нём хватало места. Чтобы у каждого была своя комната. А сестёр он хотел поселить в светлицах. О них он знал из сказок.
Его мечта родилась в избушке на курьих ножках. Замок в три этажа с большими резными окнами, с дубовыми дверцами, жёлтым паркетом. Витые лестницы должны быть украшены кружевным литьём. Цветные стёкла сделают комнаты многоцветной сказкой. Ступени мраморной лестницы будут спускаться прямо к реке. Здесь можно сидеть долгими летними вечерами и наблюдать, как медленно остывает рубиновый закат. Слушать вечернюю песню соловья. Над рекой звуки слышны особенно хорошо.
Отцу девочки было всего двадцать девять лет, но он уже успел стать директором комбината. Этот маленький заводик на пяти автоматических линиях производил столько продуктов, что ими кормился огромный край и его соседи – близлежащие города. День и ночь гудели аппараты с мешалками. Конвейеры подавали в упаковочные автоматы бесконечные сорта майонеза, шоколадного масла, маргарина. Всё расходилось прямо с колёс. Комбинат выдавал дешёвую продукцию – « для народа».
Отцу девочки приходилось много работать. Особенно после того, как он стал одним из владельцев комбината. Новые хозяева решили переоборудовать завод. Те линии, что сейчас, надрываясь, из последних сил выдавали нужные тонны, отслужили свой век. Это было трофейное пищевое оборудование довоенных фирм «Робертс» и «Альфа-Лаваль». Новые автоматические линии договорились закупить в Германии. Отец Марины утонул в документации, летал в командировки, пропадал за границей.
В своём замке с башнями появлялся редко. Обычно это было так. Раздавался телефонный звонок – секретарь отца сообщала, что он собирается прибыть домой. В назначенный час серебристый «Мерседес» бесшумно подкатывал к высокому кирпичному забору. «Китайская стена» - так называл хозяин это сооружение по периметру усадьбы. Охранник открывал ворота, и машина подъезжала к высокому крыльцу. Он любил эти минуты, когда можно было потрогать сказку рукой, войти в неё и на какое-то время стать добрым королём.
Мать девочки не была его женой. То есть была, но она просто жила рядом. Однажды танцевала с ним на Демидовском балу. Попала туда как лучшая выпускница-детдомовка. Её премировали за успехи в учёбе. А премией оказался пригласительный билет на бал. Этот маленький цветной кусочек глянцевого картона заменил ей хрустальную туфельку. Именно он привёл Золушку к принцу - в замок с башнями.
Золушка стояла у стены возле узорчатого бронзового столика. Белое кружевное платье, невиданное и первое в её детдомовской жизни, казалось, поднимало её над землёй. Она и в самом деле не чувствовала ног, словно парила в воздухе и готова была полететь при первом же движении. Поэтому она незаметно держалась рукой за выпуклый мраморный изразец на стене. Слегка кружилась голова. Музыку она слышала так, как будто оркестр играл где-то внутри – в самом сердце. От этого оно стремилось вырваться наружу. Приходилось делать усилие над собой, чтобы окружающие ничего не заметили. Пары в бальных одеждах одна за другой вступали в танец. Вихрь музыки увлекал их, и вскоре зал превратился в радужный фейерверк. Золушка старалась улыбаться, держаться прямо и независимо, отчего была похожа на стойкую белую астру на цветной клумбе.
Он увидел этот ослепительный цветок издалека и сразу направился к ней. Молча подал руку, и они медленно поплыли по залу, отражаясь в зеркалах. Золотые нити солнца опутали их, соединив в одно целое. Он вёл её в танце сильной рукой. Она же старалась быть лёгкой, чтобы не разрушить эти тонкие золотые нити, соединившие их. Ни о чём не думала она, летая по огромному залу в волнах вальса. Ей просто было хорошо. Так, как никогда ещё не случалось в её короткой жизни.
А после бала он увёз её к себе домой. Золушка не удивилась, когда увидела замок. Она считала, что ей снится сон. Прекрасный, волшебный. Не хочется просыпаться, но утром всё встанет на свои места. Ведь принц, усадил её в золотое кресло, поклонился и уехал. Рано утром в городе у него должны были состояться деловые встречи.
Два года в замке с башнями – сказка, в которую Золушка попала случайно. Так Она ощущала свою новую жизнь. Она считала, что ей очень повезло. Её подружки из детдома жили совсем другой жизнью. Всё в этом огромном доме дышало сказкой. Двери с узорами из литья, витые лестницы, каждая ступенька которых была произведением искусства. Картины из яшмы, мрамора, змеевика и халцедона. Узорчатые окна, двустворчатые дубовые двери. Мебель из красного дерева.
Особенно она любила то самое золотое кресло, куда усадил её принц поздним вечером – после бала. Золушка забиралась в него, словно в мягкую ладонь. Прикрыв глаза, грезила наяву. С закрытыми глазами казалось, что она по-прежнему живёт в детдоме. Почему тишина? Ну, да. Очень тихо. Так это может означать, что начался тихий час. Посидев так минут пять, Золушка уже боялась открыть глаза. Каждый раз казалось, что замок исчезнет. Но замок оставался на месте. И ей даже понравилась эта игра. Ведь в ней волшебной была реальность, а не мечта.
Даже солнце, проникавшее в окна, было здесь другим – казалось, золото льётся сквозь кружево филигранных рам и рассеивается, проходя через золотые шторы. На янтарный паркет ложится тончайший золотой рисунок – вечно текущий и колышущийся, как вода.
Золушка постоянно бродила по замку, наблюдая, как меняется освещение комнат в течение дня. Она и представить себе не могла, что простой солнечный свет может стать живым художником – так мастерски был построен этот дом. Он был предназначен для счастливой жизни.
Каждая безделушка радовала Золушку – ведь в детдоме у неё никогда не было ничего лишнего. Она перемеряла все платья из огромного гардероба, который разом привезли из какого-то немецкого магазина. Примерила все бусы, броши, браслеты, кольца. Все эти вещи казались ей живыми, почти волшебными.
Золушка разыгрывала длинные спектакли. Все роли приходилось исполнять ей самой. Вчера она была английской королевой. Ходила по лестницам, как королева. Обедала по-королевски.
Сегодня ей пришлось стать маленькой разбойницей. Она облачилась в восточный костюм с широким узорчатым поясом. За пояс воткнула «булатный» кинжал в серебряных ножнах. На чалме горела звезда из самоцветов. Весь день она каталась по отполированным перилам лестниц, пряталась в засадах. Все эти королевы, разбойницы, принцессы и великие актрисы словно рождались сами собой. Словно всегда жили здесь.
Странно, но только она сама была чужой в замке. Сознание постоянно выталкивало её из этого дома, как бы не понимая, что она уже здесь.
Ещё бы – восемнадцать лет в детдоме, который жил в её сознании как что-то, единственно возможное.
-Ничего, - говорила Золушка, спускаясь по лестнице в столовую, - я привыкну. И ты привыкнешь ко мне, мой дом!
Она не знала, что когда это произойдёт, ей придётся понять: дом – это место, где тебя ждут. Не картины, не лестницы, не золотые шторы и дорогая мебель. Дом – это люди, которые в нём живут. Пока Золушка этого не понимала. Она играла роль принцессы. Роль была красивой, почти настоящей. И Золушка верила в её силу. Ей казалось, что в замке не может жить несчастье. Только радость. Только свет. Только живое будущее. Все желания здесь должны быть исполнены. Все мечты превратятся в явь.
Но однажды она заметила, что день убыл. Солнце не поднималось уже так высоко, как летом. Его лучи пробивались теперь сквозь строй сосен. Краски в доме как-то померкли. Словно тень вошла внутрь и разлеглась большой серой кошкой. И этой кошке нельзя было сказать «Брысь!» И тогда Золушка испугалась.
3.
Постепенно сказка гасла, словно догорающая свеча. Серый мрак выступил из всех углов. Что-то нарушилось в замке. Что-то нарушилось в Золушке. Словно она стояла на ярко освещённой площади, зажмурив глаза. Солнце пробивалось сквозь сомкнутые ресницы. Где-то далеко – на горизонте светлого пространства сияли радуги. Кто-то светлый приближался к ней. Вот-вот должен был дотронуться тёплой ладонью. И вдруг она очнулась. А перед нею – в миллиметре от лица – пронёсся бешеный автомобиль. И от страха сразу померкло солнце.
Не радовали и не удивляли узорчатые горницы. Молча поглядывали на мир каменные картины и равнодушные зеркала. Не восхищало даже то, что было загадкой – в каждом зеркале Золушка выглядела по-разному. С каждым отражением здоровалась, называя по имени: « Здравствуйте, сударыня! Как поживаете, мадам? Как настроение у моей императрицы? А ты что здесь делаешь, девчонка?». Она привыкла и к этим странным обликам, каждый из которых принадлежал лишь одному - своему зеркалу. Надоели украшения и платья. Ненужно высокими казались лестницы. Странно тяжёлой и вязкой была стылая тишина.
Муж ни в чём не ограничивал Золушку, но жил отдельной, своей жизнью. Только время от времени появлялся в замке, словно по обязанности посещал сиротское заведение. Та солнечная нить, которая соединила их на балу, распуталась, истончилась. Казалось, сердце Золушки повисло на этой тонкой дрожащей ниточке и готово вот-вот оборваться.
Она чувствовала опасность всей кожей – словно, действительно, висела над пропастью. Велика эта пропасть, нет у неё дна. И Золушка знала, что там – в этом бездонном чреве. Мир по имени Зверь. Он ненасытен. Он всегда готов принять пищу. Пока он спит, тяжело ворочаясь. Но если ниточка оборвётся…
Теперь Золушка бродила по дому так осторожно, словно и вправду боялась упасть. Всё, что раньше восхищало, теперь говорило о временности и непрочности мира.
Вот она отразилась в глубинах зеркала – Золушка в платье императрицы. Живая, настоящая. Кто скажет, что это иллюзия? Но стоит лишь отступить на два шага, и отражения уже нет. Будто и не было никогда. Лишь витая лестница всё так же видна в зеркале, всё так же уходит вверх, туда, где на втором этаже раньше сиял солнечный рай. А теперь там темно и пусто. Как и в её сердце.
Вот солнце упало на дубовый паркет, потекло живой тёплой рекой. А через какое-то время солнце заглядывает уже в другое окно и оставляет на полу малиновый тревожный след. Но вот и этот след гаснет, и не остаётся ничего. Только ночь впереди. Холодные звёзды, высокая хрустальная луна. Бездна пустого времени. Времени тьмы.
Сегодня Золушка одна провела длинный день в этом замке, где можно встретить только своё отражение в зеркалах да молчаливую прислугу. Муж не появился сегодня. Не появится и завтра.
Каждое утро Золушка спрашивала себя: «Правильно ли ты сделала, когда приехала в замок? Для тебя ли он был построен? Где твоё место? Кто ты сама? Принцесса или Золушка?»
4.
Ночами, когда замок рождал какие-то странные звуки – не то скрипел паркет под чьими-то ногами, не то шелестели шелка пышных штор - ей становилось страшно. Особенно мрачными были дождливые ночи, когда ветер выл в трубах каминов, стучал в окна, словно странник. Потоки дождя сползали по стёклам, застилая внешний мир. Неуют и холод стояли на пороге большого дома. Стоило только открыть двери, и дом сразу превратился бы в сарай.
Золушка видела почти наяву, как дверь открывается. За порогом – дышит бездна. Замок, наполненный светом и теплом – это что-то временное, призрачное. Бездна – вечна. Именно она вытягивает всё живое из человека. Для неё, Золушки, роль принцессы – просто роль. Текст скоро закончится. Дверь откроется и нужно будет уйти. Туда – в холод и мрак. Когда она жила в детдоме, она не думала об этом. Мир-зверь был единственным вариантом. Он должен был встретить её на пороге – на выходе из детдома. Она не боялась, ведь терять было нечего.
Теперь же… Что теперь?
Золушка понимала, что долго так продолжаться не может. Нужно что-то менять. Возможно, она ошиблась в своём первом шаге на этой земле. У неё нет родных. Подсказать некому. Решать ей самой. Действовать в одиночку.
Никто не гонит её. Но никто и не ждёт в этом доме. Порой казалось, что уйди она однажды, даже прислуга не заметит её отсутствия. А муж ничуть не удивится, не найдя в доме своей Золушки. Ну, была и исчезла. Только и дела. На то она и Золушка.
Карета превратилась в тыкву, возница – в крысу. Кружевное платье – в лохмотья. Ночные призраки сказки вспомнит только она сама. А принц не узнает свою Золушку. Вернее, просто не увидит. Он ослепнет. Уже ослеп.
Она знала, что на первом этаже в маленькой комнате спит прислуга, немолодая женщина. Золушка много раз пыталась разговаривать с ней. С этой женщиной по имени Маша. Но как только произносились первые слова, Маша принималась чистить кастрюли, сковородки. Беседа тонула в скрежете наждачной бумаги, в металлическом грохоте посуды о раковину. Золушка замолкала. Некоторое время наблюдала, как Маша остервенело драит дно очередной кастрюли. Грохот не останавливался, пока Золушка не уходила прочь. Почему Маша вела себя так? Может быть, в договоре о найме было записано условие – не разговаривать на посторонние темы? Может быть. Может быть, она просто была стервой. А возможно, несчастным человеком, который боялся потерять то, что есть.
Чувство страха не проходило. Это одиночество шло по пятам хищной кошкой. Когда-нибудь оно должно было вытолкнуть Золушку в мир, что рычал за окнами. Она знала – мир-зверь ждёт её. Ибо она шагнула в сказку, покинув его. Но он никуда не исчез. Он всегда там – на пороге волшебного замка.
Золушка хорошо знала крепость когтей, блеск его голодных глаз. А зависть, подлость и ложь? Это его любимые детёныши. Стоит только открыть дверь… Она мечтала прожить всю жизнь в волшебном замке, и мечта не хотела умирать. Неужели ей суждено упасть и быть растерзанной зверем по имени «Жизнь».
Куски разорванного тела растворятся в земле, а всё, что было Золушкой, улетит прозрачным облачком в небо. Вон там, высоко-высоко, далеко-далеко – это её любовь и мечты о счастье. Мысленно она протягивала руку и старалась удержать облачко. Это было так трудно, что каждый раз у неё темнело в глазах.
-Нет, - говорила она себе в такие минуты, - я должна выжить. Пусть зверь пока остаётся за дверью. Он всегда успеет добыть себе пищу.
5.
Она решила родить мужу сына. Ей казалось, что после этого всё изменится. Должно измениться.
Когда она поняла, что всё получилось… принцесса снова ожила. У крыльца стояла золочёная карета. Кучер ожидал её приказаний. На крыльце сверкала хрустальная туфелька. А Золушка в платье цвета сиреневой зари босиком танцевала в большом зале. Замок сиял вечерними огнями. Скоро должны были прибыть именитые гости. И не важно, что о празднике знала только Золушка. Вернее, принцесса. Настоящее не увидишь глазами.
Надежда на счастье снова поселилась внутри неё. В буквальном смысле. Ребёнок, сын – вот её счастье. Он всё поставит на место. Он спасёт её любовь.
Муж, узнав, что Золушка ждёт ребёнка, поцеловал её и сказал:
-Тебе решать.
Она обрадовалась. Она надеялась, что сын, наследник – это то самое, святое, что нужно каждому мужчине.
-Теперь всё переменится, - говорила Золушка своему отражению в зеркале, - у нас будет семья.
Она снова тихо бродила по лестницам замка, нося в себе тёплое счастье. Снова солнце вело её от одного окна к другому, защищая от зверя, зализывающего раны за дверью. Муж возил её к доктору, покупал фрукты. В сущности, он был неплохим человеком. Он лишь не чувствовал, что у него есть семья. Ему всегда было некогда. Золушка и его жизнь почти не соприкасались. Существовали в разных плоскостях, в параллельных пространствах.
В деловом мире, густо насыщенном осмысленной суетой, и женщины не должны были выходить за его границы. Всё, что выпадало из этого потока, жило отдельно, каким бы красивым и умным оно ни было. Время от времени он вспоминал про Золушку, приезжал в замок – посмотреть, жива ли она. Этого ему было достаточно. Сам он обитал в большой восьмикомнатной квартире в деловом центре города. Всё в этом жилище было приспособлено для работы. Большой кабинет, где он проводил почти всё время. Библиотека, спортивный зал, бассейн. Архив завода он перевёз сюда же. Комната – склад для образцов продукции. И даже спальня была оборудована видеопультом – в любое время он мог увидеть, что происходит на заводе.
Замок был чем-то вроде мечты. Без неё – нельзя. Она всегда должна быть где-то. Но жить в её сказочном пространстве и заниматься делом – вещи несовместные.
Золушку он привёз в замок тоже как часть мечты. Как букет цветов. Ему нравилось, что она бродит по комнатам, словно луч солнца. Замок не мог быть пустым и холодным. Там должна была жить Золушка. И она появилась. Если честно, он даже не удивился этому. Словно так и было задумано.
Целых три месяца Золушка думала о сыне. Она уже придумала ему имя – Марик. «Марк» звучит плохо. Зато «Марик» - похоже на имя цветка.
-Мой цветочек! – обращалась Золушка к ребёнку. – Расти. Я жду тебя.
6.
В один из летних дней муж повёз её к врачу.
Золушка встала рано, надела яркий сарафан. Выпила кофе и бродила по комнатам, ожидая машину. Муж сказал, что приедет к десяти часам. Он никогда не опаздывал. Ровно в десять она открыла дверцу машины и села рядом с ним.
-Сегодня мы сможем узнать, кто у нас родится – сын или дочь, - сказал он.
-Я знаю – родится сын, - откликнулась Золушка. – Его зовут Марик.
Она улыбалась всю дорогу до поликлиники. Мелькали сосны, ели, берёзки. На земле царил славный месяц июль – верхушка лета. В окна ломился воздух, несущий запахи цветущих трав. Летали цветные бабочки. Уносились в неведомые страны по синему небу весёлые облака. Под колёса машины, словно падала разогретая зноем лента асфальта. Дорожные знаки, едва появившись, пропадали где-то позади, растворяясь в мареве текучего воздуха. А между деревьев вслед за машиной летело солнце – надежда на другую жизнь.
Но солнце померкло, когда Она узнала, что родится девочка. Казалось бы – какая разница – сын или дочь. Но Золушка чувствовала, что нужен был сын. Дочь – это другое. Другая жизнь. Другая судьба.
Золушка молча выслушала врача. Равнодушно пропустила мимо ушей его предписания о прогулках и хорошем настроении. Она чувствовала внутри какой-то необъятный вакуум. Он уже начал свою разрушительную работу. Бездна высасывала силы, всё больше истончая нить, на которой висело бедное сердце Золушки.
Муж нисколько не расстроился, узнав о девочке. Наоборот. Из поликлиники заехали на рынок. Собрав с прилавков гору фруктов, он отвёз жену в замок и сказал на прощанье:
- Ты хотела Марика, значит, девочку назовём Мариной.
Потом уехал на свою работу, оставив на круглом столе ворох красных яблок, сизого винограда, ананасов и груш.
Золушка плакала, сидя у стола, не в силах остановить слёз. Она знала, что всё рухнуло. Почему? Объяснить не могла даже себе. Но знала это точно. Дикий зверь, лежащий на пороге, лениво потянулся, чуя добычу. Он, как всегда, терпеливо ждал.
Золушка ела чёрные виноградины пополам со слезами, роняла ягоды на пол. Они катились от стола, похожие на маленьких мышек. Котёнок, которого она принесла в дом неделю назад, гонялся за «мышками» и хватал их лапами и зубами.
Золушка смеялась и плакала. И отчаянно ела виноград, словно стараясь заесть горечь будущего – тот самый страх жизни, который след в след шёл за ней. Изо дня в день.
-Зачем, зачем я поехала к врачу! Если бы я и дальше думала, что у меня родится сын…он бы и родился! - плакала Золушка.
Она была уверена в этом. Муж полюбил бы мальчика. Потому что сын стал бы его копией. А девочка… Странным далёким чувством Золушка знала: девочка - это её повторение. И её судьба не вписывается в жизнь мужа.
Иногда, просыпаясь утрами, она пыталась убедить себя, что эти мысли – просто наваждение. Что всё будет хорошо.
7.
И вот она родилась – девочка Марина. 31 декабря 1988 года. Драгоценная корона Женщины сияла над её головой. Навстречу ей летел год, последний в череде восьмидесятых. Её мать, Золушка-принцесса, с тоской смотрела в метельное окно. За морозным стеклом ей, как всегда, подмигивал мир-зверь. «Давай-давай, - говорил он, - я жду тебя. Теперь уже недолго!»
В роддоме Золушка была ещё спокойна. Это казённое учреждение своими стерильными законами защищало её. Она чувствовала это физически. Размеренный распорядок дня, белые халаты, завтрак, обед и ужин, обход врачей, процедуры – все эти ритуалы выстраивались в какую-то защитную стену. Золушка обрадовалась, когда врач сказала, что им нужно остаться здесь ещё на неделю. У ребёнка на щеке появилось пятнышко. Скорее всего, это было маленькое пищевое расстройство. Но таков порядок. Домой ребёнка увозят только тогда, когда нет никаких отклонений.
Ещё неделю жили мама с дочкой в этом стерильном доме, где было много людей, кричали новорождённые, стонали роженицы. Но Золушка чувствовала себя здесь, как дома. Наверное, потому, что это заведение так было похоже на её родной детдом. Даже отдельная палата со всеми удобствами не меняла ощущения - роддом казался большой семьёй.
Но день выписки всё-таки наступил. Это был понедельник. Отец приехал за своей дочкой в десять утра. Большие букеты красных роз подарил врачу, медсестре и жене. Усадил её с ребёнком в машину. Золушка оглянулась, посмотрела на крыльцо. Там всё ёщё стояли врач и медсестра. Медсестра махала рукой. Но какая-то тёмная сила уводила Золушку и её дочку от этого дома. Ей было хорошо здесь. А вот, что будет в замке? Если бы можно было остаться в роддоме, Золушка бы осталась.
Отец был рад рождению Марины, но почти сразу же забыл о её существовании. Правда, в большом зале замка всё было готово к приезду хозяйки. Много цветов, подарков, игрушек. Фрукты, деликатесы. Но Золушка с дочкой, как всегда, остались одни. Отец сразу же уехал на очередную деловую встречу.
Он пропадал на работе и где-то – в другой, ведомой только ему, жизни. Появление дочери ничего не изменило – работы не стало меньше. Времени не стало больше. Замок по-прежнему неделями ожидал своего хозяина. Плач маленькой Марины тревожил только её мать.
Мать Марины осталась один на один с маленьким существом. Стало ещё тяжелее, чем раньше. Дремлющая бездна под ногами наполнилась теперь страхом за жизнь ребёнка. Природа устроила так, что младенцу нужна защита. Ему нужна двойная защита. Защита с гарантией. Поэтому двое взрослых всегда должны быть рядом. Если что-то случится с одним, на смену придёт другой. Но матери, защищающей жизнь своего дитя, ей самой нужна защита. Такая же, как и ребёнку. Если этого нет, наступает срыв. Невроз – так это называют врачи.
Когда дочь болела, страх наваливался с новой силой. Даже если это была обычная простуда. Дыхательные пути у детей очень слабые. Если слизь на минуту перекроет бронхи… Что будет тогда? Золушке всё время казалось, что болезнь в любую минуту может лишить её ребёнка. Она знала, что не сможет пережить этого. Остаться совсем одной, без дочки, было немыслимо.
Когда Марина кашляла, у матери кололо в груди. Ей было трудно дышать. Она болела вместе с дочерью. Она болела «за неё», принимая болезнь на себя. Ей казалось, что это помогает, облегчает муки ребёнку. Но болезни приходили одна за другой. Одна тяжелее другой. Врачи постоянно теперь дежурили в доме. Золушка знала, что Марина болеет именно потому, что нет той защиты, которая должна быть. Два взрослых человека – мать и отец – должны согревать ребёнка теплом своих мыслей, своих излучений любви. Но этого нет. И ребёнок болеет.
Золушка, отчаявшись, решила мысленно отделить себя от мужа, чтобы стать сильнее. Чтобы успокоиться. Чтобы Марина почувствовала её спокойствие. Никто не учил Золушку психологическим упражнениям. Она изобрела их сама. И делала эту мысленную «гимнастику» каждый день. И чудо произошло. Марина постепенно перестала болеть. Сама же, Золушка, чувствовала, что страх, глубинный страх – первородное чувство опасности… это осталось. Словно заноза где-то глубоко в сознании.
Вырвать эту занозу не получалось. Не помогали и упражнения, которые Золушка придумывала для этого. Она представляла себе ярко и живо эту мерзкую занозу. Вот она – такая колючая, жёсткая. Сидит там, в глубине сознания. Золушка шла туда, в эту далёкую глубину. Пыталась вырвать занозу и выбросить её во внешний мир. Но стоило только отвлечься на секунду, и заноза оказывалась опять на том же месте. Чего-то не хватало в этой придуманной на ходу методике. Но чего? Золушка не знала. Пойти к врачу ей даже и в голову не приходило. Хороший психотерапевт, наверное, смог бы избавить её от прилипчивой беды. Но в детдоме никто не объяснял, кто такой психотерапевт. И зачем он существует.
Сама. Одна. Везде одна. Боролась она с собой, зная, что помочь некому. Зная, что для её дочки очень важно настроение матери. Девочка должна быть здоровой, должна быть счастливой.
8.
Усмирить дикого зверя по имени Страх, мать Марины однажды попробовала с помощью рюмки виноградного вина. И, удивительно, но это помогло. Три часа она летала по замку, словно неведомая птица из страны счастья. Напевала какие-то легкомысленные песенки. Разговаривала с дочкой. Потом они долго играли вместе. Марина прятала игрушку – любимого полосатого котика. Мать искала его. Когда находила, они смеялись, обнимались, целовались. Потом настроение снова упало. Марина отправилась спать. Золушка сидела около кровати, пока дочь не заснула. Потом вышла в коридор и остановилась у лестницы.
В странном заторможенном состоянии, словно стоя в тесном тупике, наблюдала она за игрой теней на ступенях. Просто стояла. Просто смотрела, не в силах сдвинуться с места. Она снова ощущала неведомую силу, которая желала… пока только желала, вытолкнуть её из пустынного замка.
-Нет, - произнесла Золушка, - нет! Я справлюсь.
Она быстро спустилась по лестнице, подошла к стене, нажала кнопку бара. Выпила рюмку того же красного вина. Через минуту стало легче.
Дни шли за днями. Золушка научилась бороться со своими страхами. Вино… оно стало лекарством от боли – оно преображало мир. Оно согревало, освещало замок ореолом лёгкости и меняло волшебным образом настроение.
Так изо дня в день Она боролась с диким зверем, терзавшим её изнутри. Постепенно вино стало её пищей. Потом в ход пошли напитки покрепче.
9.
Отец Марины сначала ничего не замечал. Когда он звонил и сообщал, что приедет, жена приводила себя в порядок. Те роли, которые она играла сама себе, теперь пригодились. Теперь она играла их для мужа. Ей удавалось выглядеть красивой и безмятежной. Тем более, что муж почти всё время проводил с дочкой. Он хотел, чтобы редкие его посещения не оттолкнули ребёнка. Чтобы девочка помнила отца. Знала, что он есть. Что много работает, чтобы ей жилось хорошо. Коробками привозил игрушки.
Но время бежало неумолимо. Постепенно он начал понимать, что что-то происходит. С удивлением наблюдал за Золушкой. Он видел, что она изменилась. Не мог понять, зачем разыгрываются театральные сцены. Его стали раздражать все эти пышные наряды, шляпки, веера и вуали с цветами.
Шила в мешке не утаишь. Он понял всё. С этого момента жизнь в замке изменилась. Он совсем перестал приезжать сюда. Марине тогда исполнилось три года. Её мать поняла, что больше не увидит мужа. По инерции ещё год она жила в замке. Спивалась всё больше. Уже не пряталась от прислуги. Не пряталась от дочери. Марина не осознавала всего, ей было только три года. Но понимала, что надвигается что-то страшное. Она часто просила жалобным срывающимся голоском: «Мамочка! Не пей больше! Мамочка, не падай!»
Но падение уже совершилось. Дверь замка была открыта. Мир-зверь давно уже вошёл внутрь и ходил по пятам за Золушкой. Он ждал удобного момента, чтобы прыгнуть ей на грудь и вонзить клыки в горло. Золушке никогда не стать принцессой. Она всего лишь – детдомовская девчонка по недоразумению ставшая матерью.
Когда отец не появился дома в день рождения Марины, мать собрала вещи, одела дочку, и они пошли прочь. Сказка, в которую Золушка, попала случайно, закончилась. А Марина не успела понять – что такое сказка. Из этой страны она унесла только свою любимую игрушку – полосатого заводного котёнка. Очень похожего на того, живого, что когда-то поселился в замке. Но живой котёнок вырос, давно уже был царапучим котом. А этот «полосатик» так и остался любимым другом и братом. Марина несла его, прижав к животу. Они вместе покидали замок. Что ждало их впереди, Марина, конечно, не знала. А её матери было уже всё равно.
Продолжение... |
| Категория: Электронные книги | Добавил: lyudmilakozlova
|
| Просмотров: 484 | Загрузок: 59
|
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
