|
Чудики, ау!!! Путяевы Александр и Ирина
|
|
|
| lariks | Дата: Четверг, 2013-01-24, 2:26 AM | Сообщение # 21 |
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| ТАЙНА ЖЕМЧУЖНОГО ВРЕМЕНИ.
8. Виноградная Улитка говорит: «Эврика»!
Скукер почувствовал, что в стане врага случилось что-то неор-динарное.
Он больше не слышал в свой адрес угроз и злобных насмешек. Неужели все уснули? И он подумал: «Это шанс. Бесславно умереть я всегда успею. Надо попытаться что-то предпринять для нашего спасе-ния. Я в ответе за жизнь Виулы, ведь это я подбил ее на рискованное предприятие».
Виула будто прочитала его мысли. Она сказала:
– Конечно – ты. Ладно, я не в обиде. Я всегда любила при-ключения. Еще в детстве я мечтала отправиться на льдине через эква-тор. В тех местах тоже есть жемчуг. А какие там прекрасные кораллы, Скукер!.. Вот бы кто преподнес мне коралловое ожерелье! Я бы отда-ла ему руку и панцирь! Скукер, женись на мне. Что скажешь, Скукер?
– Прямо сейчас? Со связанными руками?
– Какая разница? Так даже романтичнее. А потом газеты разнесут по всему миру эту историю. Я уже вижу восторженные заго-ловки: «Отважная дама выходит замуж со связанными руками и за-крытыми глазами!», «Свадьба с невинным исходом!», «Гламурная чехарда в доме на обочине»! Скукер, признайся: ведь я удивительное существо?
– Настолько удивительное, что у меня нет слов! Мы тут свя-заны по рукам и ногам, а ты паришь в облаках. Ты, Виула, удивитель-ное существо!
– Эх, никто не оценит мою лирическую натуру. Жаль, ко-нечно. И умру я старой девой под каким-нибудь бетонным забором… или в канаве с вонючим бензином…
Фантазии её так разгулялись, ей так вдруг стало себя жалко, что она расплакалась.
Скукер пожалел спутницу:
– Не плачь. Возьми себя в руки. Мы еще поборемся за дос-тойную жизнь.
– Или за достойную смерть.
– Лучше помоги мне развязать узлы. Сможешь?
– Я попытаюсь.
– Или так… – Скукер старался сосредоточиться. – Лучше сделаем так. Ты выберешься из мешка, и будешь координировать мои действия. Я хочу подкатиться ближе к костру, который разожгли на-ши враги.
– Что бы сгореть в огне ради меня? О, Скукер, ты последний рыцарь нашей эпохи! О твоей смерти будут слагать легенды! Я после-дую за тобой. Милый, прощай!..
– Не собираюсь я умирать. И тебе не позволю. Просто я хо-чу, чтобы пламя пережгло веревки. Только и всего! Боюсь только, что мешковина загорится раньше, чем я смогу их распутать.
– Вперед, мой рыцарь! Ничего не бойся. Я рядом. Я буду наготове. Я загашу это адское пламя своей кровью. Я буду оплакивать тебя сидя. Ничего? Враг не увидит моих слез.
– Опять ты о смерти? Помолчи.
– Извини. Не знаю, что на меня нашло… Наверное, я съела неправильный гриб… Один мой знакомый в прошлом году съел два неправильных гриба …
– И умер?
– Не сразу. Сначала у него на голове выросло четыре пары рогов… На одном из них он позже повесился… Жаль. Хороший был парень. Картины на пнях рисовал. Давай, признаем его сейчас, после смерти, пока еще не поздно, а?.. Ему приятно будет…
– Прекрати! Когда же ты успокоишься, наконец…
Скукер перевернулся на бок, чтобы дать возможность Виуле выбраться из мешка. Потом он напрягся и сделал рывок плечом, что помогло продвинуться к костру на целых два оборота.
– Аккуратней. Не переусердствуй. – Умоляла Виула, управ-ляя его действиями. – Я боюсь за тебя. Можно еще чуть-чуть крута-нуться. Можно еще…
Скукер чувствовал приближение жара. Сантиметр за сантимет-ром он приближался к костру, пытаясь как можно дальше отжать свя-занные руки, чтобы не обжечь спину. Это ему удавалось. Превозмогая боль, он дал, наконец, волю огню.
Виула изо всех сил дула на тлеющие волокна мешковины, что-бы, обуздать огонь и облегчить страдания Скукера: «Огонь, милень-кий, не бесись, чтоб ты лопнул»!
Стиснув зубы, наш герой терпел боль.
– Не дуй на огонь. Он только сильней разгорается.
– Ничего подобного: от моего дыхания даже огнетушители взрываются.
– Какая ты, однако…
И все же воля к свободе была вознаграждена: веревки лопнули.
Виула помогла Скукеру выбраться из обгоревшего мешка. Она было захлопала в ладоши:
– Молодец! Какой же ты молодец! Я бы тебя наградила ме-далью «За самоспасение», но у меня ее нет. Ты сможешь жить дальше без медали?
Скукер призвал ее к соблюдению тишины и улыбнулся:
– А я бы наградил тебя медалью «За бесстрашие», но у меня ее тоже нет. И все-таки ты молодчина, Виула. Я бы без тебя не спра-вился.
Виула смутилась и призналась:
– Вообще-то, мне было очень страшно. Я даже поначалу по-думала, что ты не успеешь на мне жениться. Но я ведь преодолела страх, правда? Я теперь ничего не боюсь! И знаешь что?
– Что?
– Эврика! Я придумала!
– А давай-ка, Скукер, засунем в мешок Противного и Ужас-ного? Вот будет потеха, когда его примут за тебя и казнят. Я этого страстно желаю…
– Здорово! Мне его тоже ничуть не жаль.
Они оглушили Жабера и спящих часовых увесистой голо-вешкой.
Затем Виула помогла Скукеру связать предводителя разбой-ников обрывками пережженной веревки. Оглушенного разбойника не без труда затолкали в тесный мешок.
Жабер не подавал признаков жизни.
– А мы его не убили чисто случайно? – Спросила сострада-тельная Виула. - Я бы не хотела брать грех на душу. Все-таки, живое существо. Женись он на какой-нибудь ведьме, глядишь, и стал бы чу-точку добрее… Хотя, люди правду говорят: горбатого кирпич испра-вит.
– Могила, а не кирпич.
– Какая разница?
Скукер склонился над поверженным врагом, прислушиваясь к его дыханию:
– Есть. Дышит.
– Может, спросить: кляп во рту ему не мешает?..
– Давай-ка лучше отпустим на волю бедных кузнечиков. Им досталось больше всего.
– Ещё бы! Таскать на себе такую скотину неженатую!
9. Виула ещё раз признается Скукеру
в вечной любви.
Стражники, придя через какое-то время в сознание, поначалу всполошились и намеревались поднять тревогу, но, увидев мешок целым и невредимым, немного успокоились.
– Наверное, на нас спикировал Ночной Орёл.
– Похоже. Похоже, он принял тебя, Мукич, за рваную калошу.
– А тебя, Вукич, за кого он принял? За недоеденную манную кашу?
Потирая ушибленные затылки, стражники вернулись на свои места. Мукич пнул с досады мешок ногой:
– Ах ты, мерзкий мальчишка! Будь у меня под рукой кусок облака, я бы привязал к нему твою левую ногу, а правой ногой заставил тебя топать по небу… Вот бы великолепный шпагат получился! Вот была бы потеха!
– Точно: как в бесплатном цирке. Тебе, дружок, дико повезло, что на небе нет ни облачка!
Попинав мешок и помечтав о самых страшных способах казни, злодеи стали готовиться к марш-броску.
– А куда делись наши гнедые? – Ехидно поинтересовался разбойник по кличке Беззубый Трезубец. Он подозрительно погляды-вал в сторону Мукича и Вукича.
– Да они их сожрали! Точно, сожрали! – высказал кто-то смелое предположение. – И оставили нас без тягловой силы. Кто те-перь карету потащит?
От этих гнусных и несправедливых намеков у Мукича неприят-но заурчало в животе.
– Мы их не ели. Я правду говорю. Они отвязались и сбежа-ли.
– Чёрт побери, вы за это ответите! – Тут, однако, старшину отвлекла другая, более существенная потеря…
Шатёр был пуст. Жабёра нигде не было видно. Поиски в кустах результата не дали. Старшина дал залп из ракетницы. В ответ – тиши-на. Никто на выстрел не отозвался.
Разбойники решили, что их Царь-атаман отправился к замку на своем Белом скакуне в одиночку. Наверное, он очень торопился или был чем-то разгневан.
– Теперь посадит всех на кол, – затрясся от страха Мукич.
– Я не хочу! На колу сидеть неудобно, – заметил недовольно Вукич.
– Потерпишь. А ты думал, что тебе царский трон предложат за трусость?
– Сам ты трус. Ты первый наутек бросился, когда на нас налетела стая ночных орлов.
– Я бросился наутёк?! Я?!
– Не я же?! Я в это время храбро закрыл глаза и повалился на землю.
– А перед тем, как свалиться от страха, ты разбил мне голову. Конечно, это был ты. Я теперь только понял. Ты не хотел, чтобы я стал свидетелем твоей трусости. – И он отвесил приятелю увесистый подзатыльник.
– И ты получи! – огрел его кулаком Мукич.
В потасовку пришлось вмешаться старшему по званию. Он раз-вёл дерущихся, предварительно отвесив каждому по паре шлепков.
– Нечестно. – Хныкал обиженный Мукич. – Я дрался как настоящий лев.
– Как лев?! Что-то трупов на поле сражения не осталось.
– Ты станешь первым. Вот честно, будешь меня доводить, проделаю в твоей голове дырку. Как бабахну по тебе из пушки – сразу поумнеешь!..
Старший разбойник ещё раз призвал к порядку.
Снимаясь с отдыха, отряд построился по ранжиру. После общей переклички, которая показала, что потерь среди состава не было, про-звучала команда: «Вольно»!
И – кто налегке, кто – запряженный в карету, груженную меш-ком с пленниками, рыцари удачи поспешили к замку. Скукер и Виула следовали поодаль. У них были свои планы на ближайшее будущее.
Виула, одержав первую победу над врагом, воодушевилась и решила во что бы то ни стало пробраться в замок и разузнать о судьбе своей бабушки.
– Я вызволю ее из плена. А ты, Скукер, мне поможешь. – Сказала она.
– Это дело чести.
– Ты настоящий друг! – Она хотела похлопать Скукера по плечу, но не дотянулась. – Ты храбрейший из храбрейших! Если бы ты был одним из нашего племени, я отдала тебе свое сердце. Жаль, что ты родился обыкновенным гномом, а не улиткой. Послушай, Ску-кер, ты бы хотел стать улиткой? Мы бы вместе гуляли по лесу, и объ-едались белыми грибами. Ты дарил бы мне сочные лепестки роз и шептал волшебные заклинания. А я бы ходила по салонам красоты, и дорогим магазинам одежды. Ну, Скукер, вспомни какое-нибудь вол-шебное заклинание, которое превратит тебя в улитку.
– Не могу.
– Забыл слова?
– Нет. Не в этом дело. Во-первых, мне не хочется превращаться в улитку, во-вторых, я люблю другую.
– Жаль. А то бы я тебя прямо сейчас и поцеловала. Скукер, ты милый, ты очень милый. Всё-таки я тебя люблю.
Скукер от смущения покраснел:
– Не будем об этом. С моей стороны такое поведение было бы похоже на измену.
– Да никто не узнает о наших чувствах. И я с тебя за поцелуй не возьму ни одной жемчужины. Подумай, это даже выгодно. Точно говорю, отличное предложение. Ну, решился?
– Нет, не могу. Нет ничего выгодней преданной дружбы. Останемся просто друзьями?
– Так и быть. Это лучше, чем ничего. – Виула тяжело вздохнула. – Пусть будет по-твоему. Я привыкла уступать мужчинам во всем. Может, я просто легкомысленная? Не знаю, не знаю. Но если ты передумаешь, я с восторгом приму твои ухаживания.
– И это правильно.
– Угу.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Четверг, 2013-01-24, 2:35 AM | Сообщение # 22 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
|
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Четверг, 2013-01-24, 12:37 PM | Сообщение # 23 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
|
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Четверг, 2013-01-24, 2:52 PM | Сообщение # 24 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 10. Его Величество возвращает себе царственную осанку.
ЖАБЕР тем временем очнулся. Он не сразу понял, где находится, кто его так крепко спеленал и затолкал в обгоревший мешок.
Жабер стал брыкаться и активно работать челюстями. Он надеялся прогрызть грубую мешковину зубами.
Сначала ему удалось высвободить правую клешню, а затем уж он легко справился с остальными путами.
Возмущению его не было предела.
Жабёр орал, требуя, чтобы его освободили. Орал, что было сил. Клешня ныла от боли, пока он просовывал ее под стянутую обрывком каната горловину мешка.
-Всех повешу! Четвертую! Посажу на электрический утюг! Мукичу не понравились чужие угрозы, и он решил проучить
слишком разговорчивый мешок. Он стянул его с сиденья кареты на землю, и принялся дубасить, чем придется: то палкой, то камнем.
– Заткнись, рожденный матерью на электрическом стуле!
– Это ты несчастный! И ты будешь немедленно казнен! Я собственноручно изжарю тебя на костре, ходячий шашлык! - Огрызался мешок.
– Ой, напугал! Напугал-то как! – Мукич сделал вид, что его трясет от беззубых угроз, и нанес по мешку еще несколько ударов.
– Задай ему, задай! – подзадоривал Вукич.
Мешок не сдавался и не просил пощады, а продолжал горлопанить:
– Я теряю терпение! Я взбешен! Вы совсем обнаглели: царя своего по голосу узнать не можете? Мукич, я тебя первого вздерну на веревке. А потом и Вукича.
Живодёры удивленно переглянулись, и Вукич сказал:
– Что-то тут не так. Откуда ему известны наши имена? Уж ни шпион ли?
– А бес его знает! Одно из двух: либо он ясновидящий урод, либо ему удалось подслушать наш разговор.
– А ты не думаешь, что он и вправду царь?
– Царь в мешке?! Ту с ума спятил! Царь бы в мешке задох-нулся. Такого не бывает. Коты в мешках бывают, картошка – бывает, свекла или лук, наконец, но про мешки, набитые царями, мне слышать не приходилось.… Да ты хоть думаешь, что такое говоришь?! Тебя, точно, вздёрнут когда-нибудь на растянутой между пальцами жвачной резинке. Помяни моё слово: обязательно вздёрнут…
– А, может, его всё-таки немного подменили? Чуть- чуть подменили, а чуть-чуть оставили в покое.
– Голову оставили, а туловище подменили?
– Правильно, – вступился за себя царь, – меня подменили. Меня подменили целиком, тупоголовые болваны! Мукич, это твоя до-гадка?
– Моя, вроде.
– Освободи меня, и я тебя награжу орденом… Награжу, а потом все равно повешу. А Вукич без ордена умрет. С гирей на шее.
Мукич не на шутку испугался. Трясущимися руками он стал развязывать узелки на веревке, а когда увидел знакомую клешню с царской «печаткой», рухнул на землю без сознания.
Вукич, убедившись, что в мешке ни кто иной, как царь-атаман-батюшка собственной персоной, затрясся, как осиновый лист: «Мать-природа, посыпь мою голову пеплом динозавра»! Потом, собрав остатки сил, мертвой хваткой вцепился в бахрому мешка: «Седина на мои мускулы! О! Чтоб моему мозгу провалиться мне в голову»!
В нём заговорили гены бульдога. Кружась с мешком в зубах по поляне, он рычал, как бешеный пёс, пока не порвалась холстина, и на землю вместе с его раскрошившимися зубами не просыпался потрё-панный царь.
Всё еще трясущийся от испуга разбойник подал Ужаснейшему из Ужаснейших холодеющую руку и подобострастно преклонил коле-но:
– Я-я-я… Ваше Величество, это Мукич вас избивал. Я нес мешок очень аккуратно, – рот его перекосился. Истязатель продолжал оправдываться, – я того… этого… сразу понял, что в мешке… того… что-то ценное… Я верой и правдой вам служу… Я смою чужой кровью… свою вину. Ваше Величество, только прикажите, и я сам отрублю Мукичу голову… только прикажите. Пожалуйста, очень вас прошу.
Жабер растер затекшие члены и гаркнул:
– Всем смир-р-р-но! Руки в гору! Поднять, Поднять руки!
Разбойники, наблюдавшие за этой картиной со страхом и трепе-том, попадали на землю.
- Лежать будете потом, когда я вас зарою!
Мукич вскочил на ноги, сделал шаг вперед, попытался выслужиться:
– Я-я-я… Ваше Величество, разрешите всем отрубить головы?! Я-я-я… И в первую очередь Вукичу. Он все, подлец, врет: это не я вас избивал, а он. Я держал его за руку, чтобы он не смог хорошенько размахнуться. Честное повинительное! Да я за царя, – и он с разворота ударил Вукича в челюсть, – хоть в горящую баню, хоть в кино!..
Второй истязатель свалился с первого удара, успев выдохнуть бессвязную чушь:
– Прощай, мама… Я улетаю к белке на блины…
Ничего удивительного: его и без того раскачивал страх, как бы-линку.
Царь поднял с земли дубину и стал ею безжалостно охаживать свое войско:
– Вот мы сейчас отделим мух от котлет!.. А заодно и котлеты от мух!..
– И что останется?
– Крахмал и картон.
– Это же несъедобно. Меня бы, – она передала ужимками несварение желудка, – Ну, ты понимаешь…
– Всякое действие вызывает противодействие. Закон Ньютона.
Истязатель махал дубиной направо и налево до тех пор, пока не выбился из сил. Уже еле ворочая языком, приказал:
– Найти мне этого гнома из Содома и Гоморры! А с вами я после разберусь! Вы меня слышали, уроды вы стоеросовые?! Дубины вы неотесанные, немедленно исполняйте!!!
11. Второе пленение поисковиков.
ВИУЛА безмятежно уснула на ладони у Скукера.
Ей снилось ласковое море и раскачивающийся на волнах маленький парусник, на палубе которого стоял прекрасный юноша, так похожий на Скукера. Рядом с ним резвились дельфины. Чайки провожали почти что игрушечное судёнышко каким-то молитвенным пени-ем:
Возвращайся, скорее, любимый,
в ту страну, где оставил меня,
где я плачу, как летние ливни,
не тебя, а разлуку виня.
Сложилось мнение, что чайки умеют только кричать. Неправда, чайки умеют плакать и молиться. Они, как и всё на земле, созданы Бо-гом, а всё, что создано богом, должно в него верить: и камни, и люди!
Виуле казалось, что она парит в облаках вместе с этими пре-красными птицами, оберегая путешественника от яростных штормов и морских пиратов… Мысленно она посылала привет морскому Пифагору: «Семь штанов вам под килем, дорогой товарищ»!
Тем временем разбойники усердно прочесывали местность вблизи кареты, ощупывая копьями каждый куст, каждую травинку.
Опасаясь больше за жизнь Виолы, чем за свою собственную, Скукер решился прервать ее сон. Он осторожно провёл подушечками пальцев по ее вздрагивающим рожкам и сказал:
– Просыпайся. Просыпайся. Кажется, нас не хотят оставить в покое. Спасаться будем быстро и без шума.
– В такую рань?! Нам что, делать больше нечего?
– Не дурачься, положение, действительно, серьезное. Полезай ко мне в карман и сиди тихо. Я спрячусь за нас двоих…
Скукер по-пластунски подполз к придорожному лопуху. Прикрываясь им, как ширмой, распластался на земле и замер, водрузив на голову пучок травы для лучшей маскировки.
– Ой, мне щекотно, – сказала Виула… Знаешь, если я погибну, поставь на могиле надгробие в виде одуванчика… а на виноградном листе напиши капустным соком: «Спи спокойно. Ты больше никому не нужна». Обещаешь?
– Прекрати. Сейчас не до шуточек.
Один из охранников споткнулся о замшелую кочку и упал рядом с беглецами.
Это был Мукич. В падении он совершенно случайно зацепился копьем за полосатый колпак Скукера и понял, что угодил в самое яб-лочко.
Поднимаясь с земли, Мукич победно вскинул копье вверх:
– Есть! Я его поймал! Я поймал негодного петрушку!
Скукер беспомощно болтался на острие:
– Мамочка, я лечу… А говорят, что гномы не летают.
– Летают, медовый, летают… но только низехонько-низехонько…
– А я… кажется… не хочу… Меня укачивает… Отпусти, дяденька…
– Не жужжи!
– Гадкий!
– Не тикай, как часы. Надоел!
– Я же маленький еще…
– Закрой-ка свои лопасти.
– Какой вы ву-у-льгарный…
Мукич приставил копье к ноге, а Скукера прихватил за ухо:
– У тебя, что, колпак гвоздями к голове прибит? – Успела заметить Виула, не понимая трагичности ситуации. – Почему он с те-бя не слетел?
– Просто взял и не слетел. Наконечник копья запутался в моих волосах. Мне ужасно не повезло.
– Тебе дико не повезло. А мне отчаянно подфартило? – Иронизировала Виула.
– Молчи и не высовывайся. Сделай вид, что тебя со мной нет.
А Вукич, претендуя на пальму первенства в поимке беглеца, заявил:
– Это моя заслуга. Если бы я, Мукич, не подкосил тебя под-ножкой и ты не споткнулся, мы бы их проворонили. Так что половина медали моя.
Тогда Жабёр их рассудил:
– Ха-ха! Медали вам, конечно, не видать, как своих ушей! Ишь чего захотели, обормоты несчастные! Но, так и быть, я оставлю вам одну голову на двоих. Ха! И вы ещё скажите мне за это спасибо. Ну же, не слышу слов благодарности!
– Спасибо, о Великий! О, лучезарный кривой и отвратный, спасибо тебе большое!..– хором ответили Вукич и Мукич.
Жабёр что-то буркнул в ответ, и погнался за прыгающими не-подалёку кузнечиками. Легко поймав парочку самых жирных страш-ной клешней, он хотел было отправить их в рот, но передумал. Он торопился на празднество в свой замок, и потому решил запрячь кузне-чиков в карету, благо они были почти свежими от страха.
— Скукер едет ко мне в гости. Двое – со мной! Остальным – подмести поляну, почистить оружие и возвращаться в расположение части. – Приказал повелитель.
Командиром роты Жабёр назначил одноглазого Циклопиуса, праправнука знаменитого Циклопа-одноноса Зашибенного. Виноградная Улитка только теперь прочувствовала тяжесть положения. Виула всхлипнула и плотно прижалась к Скукеру. Мысленно она корила себя за то, что вовремя не отреагировала на опасность. Ей стало по-настоящему страшно, и пересилить страх она не могла.
Виноградная Улитка только закрыла глазки и всхлипнула: «И почему мы такие неудачливые? Неужели я больше никогда не увижу Всемирного Потопа»?..
12. Гномы выходят на след кладоискателя и расчески.
АЛСАЙ, уже отчаявшись когда-либо найти своего возлюбленного, случайно набрела на оброненное Скукером ситечко. Тогда-то она и поняла, что свежевырытая ямка под развесистым деревом, отрыта отнюдь не кротом. Она радостно стала сзывать гномов:
– Скорее, скорее идите сюда! Скукер здесь проходил совсем недавно. Он жив! Он жив! – Радости ее не было предела. Глаза девочки светились от счастья.
Никто толком не знает, что такое счастье. Возможно, это – немного горьковатый воздух в твоем кулачке, а, возможно, – пустой разжатый кулак, в котором нет ничего, даже воздуха. И, всё-таки, счастлив тот, кто держал его хоть раз в своей руке!..
Похоже, и Алсай пока что достался один только воздух. Но счастье было где-то близко. Оно туманило взор и рисовало удивительные миражи; точно смотрелось в волшебное зеркало, отражавшее ласковое пламя камина, маленьких детей, сидящих на маминых коленях, и се-рого пушистого котёнка, играющего с падающим из окна лучом света…
Алсай вдруг показалось, что перед глазами, как в чудесном калейдоскопе, пронеслись картинки из её будущего, но она отмахнулась от них, очнулась, понимая, что ради этого будущего действовать надо сейчас. И надо спешить, чтобы Будущее не оборвалось на самом сча-стливом месте…
Доктор Уксус внимательно осмотрел находку через увеличительное стекло. Хмыкнул недоверчиво:
– Хм, может, это ситечко обронил кто-то из людей? – Рассуждал он как профессиональный сыщик. – Они ведь тоже любят гулять по нашему лесу. Непонятные создания эти самые люди: любят природу, а живут зачем-то в городах… От них столько шуму и грязи!.. Веч-но они куда-то торопятся, копят деньги и стулья, а на стульях и сидеть-то не в состоянии по причине дряхлости…
– Доктор, сейчас нет времени рассуждать. – Говорила Алсай. – Надо торопиться. Я совершенно уверена, что это ситечко принадлежит Скукеру. Людям незачем копать в лесу ямы. Зачем им это?
– Ну, не скажи! Возможно, они искали здесь червей для рыбалки. А, возможно, хотели посадить дерево.
– Сажать в лесу деревья – кому такое придёт в голову?!
– Иногда человек, знаешь ли, тоже может быть сентиментальным. И потом, – продолжал сомневаться Уксус, – научно уста-новлено, что люди с еще большей страстью охотятся за кладами, чем мы, смертные. Вполне вероятно, что ты нашла инструмент, который оставил человек.
– Что вы! Люди оставляют после себя такие воронки, что туда могла бы провалиться вся наша цивилизация. Это же тоже научный факт, доктор Уксус!
– Это не факт, но аргумент. Пожалуй, с этим можно согласиться, тем более, что людей я недолюбливаю с детства, если честно. А вот мой отец вообще не верил в существование людей. Как это ему удавалось, просто представить не могу. Они как-то раз сожгли его дом, сломали ему ногу, а он продолжал отрицать их существование. И объяснял мой родитель это так: «Они не замечают меня, а я не стану замечать их». И ничего, мой вольнодумец дожил до глубокой старости… Впрочем, это тема для моего следующего манускрипта.
Уксус наконец-то закончил свою тираду и приступил к органи-зации поисковых работ по сложившемуся в его голове плану. Для на-чала он собрал растянувшуюся колонну у отправной точки, дал гномам немного передохнуть и велел держаться цепочкой, не разбредать-ся и следовать за Алсай, которая уверенно перемещалась от лунки к лунке. Ямки, оставленные Скукером, служили верным ориентиром.
Через несколько десятков метров путь Алсай преградил странный игольчатый предмет. Она сначала приняла находку за колючего ежа. Попыталась обойти незнакомый предмет сбоку, но это оказалась
овальной формы кукольная расческа, да еще и с окошком для зеркальца.
В зубьях этой расчески можно было заблудиться: такие они были частые. Алсай посоветовала гномам держаться подальше от это-го ужастика. Но практичный Уксус, почесав в затылке, сделал свой вывод. Он сказал: «Эта штуковина может нам пригодиться. Если на-править ее иглами на неприятеля, то она, ощетинившись, заменит собой строй копьеносцев, а если использовать и овальное зеркало, то с его помощью можно ослепить целую армию. Однажды с помощью зеркал была уничтожена флотилия кораблей. Дело в том, что, фокуси-руясь, солнечные лучи становятся опаснее пушечных ядер. Мы возьмем эту нужную вещь с собой».
Возражений не последовало. Семеро гномов взвалили расческу на свои плечи и стали продвигаться вперед.
Особенно обрадовалась находке Кекля. Она рассчитывала после завершения похода установить расческу с зеркалом перед своим крыльцом. Никакое другое зеркальце не достойно отражать её великолепие.
Она сказала по этому поводу:
– Мы скучно живем. Мы не украшаем свои дворы. Теперь же всё будет иначе. Мы установим это удивительное зеркало напротив моего окна, и я буду удивлять вас своей красотой, отражаясь в нём с утра до вечера.
– Понятно, ты будешь отражаться, а мы будем работать, – сказал кто-то из гномов, – неплохо придумано.
– Девочки не должны работать. Девочки, как и зеркала, должны всё прекрасное лишь поглощать и отражать, а не стоять в очередях за лунной пылью, которую им обещают мальчишки! Разве красота, которая должна спасти мир, не стоит обожания?
– Стоит, стоит, Бог с тобой, – согласился Уксус, чтобы не терять время на споры, – только не отставай, пожалуйста. Не плетись в хвосте своей неотразимости.
А Кекля, произнеся зажигательно-назидательную речь, стала капризничать:
– Я девочка слабая. Девочки и не должны быть сильными. Разве я виновата в том, что наполовину создана из кружев. Сейчас мало кто разбирается в истинной красоте. Никто из вас даже не догадался взять меня на руки. Я так устала, так устала… Среди вас нет настоящего мужчины. Вот Скукер, тот бы не дал мне страдать. Я так устала, так устала…
На Акилея подействовали ее причитания. Он сжалился над бедняжкой, и взял ее на руки. Кекля обняла его за шею и похвалила:
– Ты настоящий джентльмен, Акилей, и я спою тебе песенку о себе. Слушай.
И она запела тоненьким голоском:
Я чудная и славная,
Смешная и забавная,
А, главное, а, главное –
Мне отдыхать не лень.
Я девочка-гляделочка.
Я стройная, как стрелочка.
На веточке, как белочка,
Могу сидеть весь день.
Алсай тем временем вышла к поляне. Она обратила внимание на то, что новые лунки перестали попадаться на пути. Чем можно было это объяснить, она не знала. Доктор Укcуc первым предположил, что Скукер попал в плен.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| Натья | Дата: Четверг, 2013-01-24, 3:06 PM | Сообщение # 25 |
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 6116
Статус: Offline
| очень интересно!!!
с нетерпением ждем продолжения!
небесный странник
|
| |
| |
| MгновениЯ | Дата: Четверг, 2013-01-24, 4:09 PM | Сообщение # 26 |
Ковчег
Группа: Администраторы
Сообщений: 18316
Статус: Offline
| 
Желаю Счастья! Сфера сказочных ссылок
|
| |
| |
| lariks | Дата: Пятница, 2013-01-25, 11:29 PM | Сообщение # 27 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| БЛАГОДАРЮ ЧИТАТЕЛЕЙ И СЛУШАТЕЛЕЙ ЗА ВНИМАНИЕ!!!!!!!!!!!!!!
flower_18 icon_131 06a
13. Скукер ищет выход из башни Каменных Слез.
Жабер находился в прекрасном расположении духа. День его рождения совпал с поимкой гнома, которого он собирался превратить в камень. Камень этот должен был придать замку особую прочность и закон-ченность всему архитектурному комплексу.
Его же, Царя Всех Царей, шедевр зодчества должен был сделать бессмертным в прямом и переносном смысле.
Двор готовился к торжествам.
В честь Великого и Ужаснейшего намечалось провести в Колизее большие гладиаторские бои. Их лозунг – «На свободу только на четвереньках»! В праздничной программе был концерт, цирковые номера и выступления факиров. Завершить праздник запланировали бал-маскарадом и обильным ужином.
Магико-ритуальная казнь Скукера, то есть казнь с превра-щением в строительный камень, должна была состояться ровно в пол-ночь. До того времени его бросили в башню Каменных Слез. Там он находился под неусыпным присмотром начальника тюрьмы Мукнаа-мы.
Мукнаама хорошо знал свое дело. Еще никому не удавалось от него сбежать. Ударом своих сильных крыльев он мог вызвать бурю или даже весьма разрушительное землетрясение.
Огромные глазища тирана походили на прожекторы. Они безос-тановочно бегали по полутемным подвалам замка, ощупывая каждый сантиметр подземелья, и пристально следили за заключенными.
Внешне Мукнаама был похож на навозную муху, только еще более омерзительную и докучливую. Ходили слухи, что он родился на помойке, а своё образование получил в кладбищенском колледже.
Детство его прошло среди могильных червей, которые про-мышляли разбоем и грабежами. Они нападали на мертвецов и очища-ли их карманы, хотя, что такого ценного могут положить умершему бедолаге «на дорожку»? Да ничего, кроме белых ниток и чёрствых дырок от бубликов.
Самое гнусное занятие тормошить мертвецов, которым и так приходится кисло в их последнем пристанище: сырость и гниль не поднимут настроение.
Поговаривали, что банда под предводительством этого юного разбойника занималась похищением трупов. Похитители продавали мертвецов одиноким старикам и старухам, которые никогда не имели, но очень хотели иметь хоть каких-то родственников. Зачем? Ну, на-верное, чтобы погоревать над ними, поплакать, попричитать. Зачем же ещё?
За эти преступления Большой Мук, он же Мукнаама, два раза попадал в тюрьму. Но теперь за такие шалости в тюрьмы не сажают. Большой Мук вышел на свободу, поступил на службу в исправитель-ное учреждение и со временем дослужился до чина майора.
Мукнаама сразу предупредил Скукера, что требует от своих подопечных неукоснительного соблюдения внутреннего распорядка.
«Свиноты не потерплю! – Говорил он. – У меня – мухи по потолку ходят в белых тапочках».
По утрам в тюрьме проходил просмотр видеозаписей ночных казней. Ровно в шесть отжимания на каменном полу, пение государст-венного гимна и чтение научных трудов начальника тюрьмы. До обе-да сгибание и разгибание гвоздей. Обед чисто виртуальный, на выбор – фига с маком, или две фиги с подливкой. С обеда до отбоя заклю-ченные готовили бесплатные бутерброды с сыром для знатных горо-жан. Каждый кусочек они должны были накрепко привязывать нит-ками к ломтикам хлеба с маслом, чтобы бутербродами было удобней швыряться в слуг. Рты заключенных на время работы заклеивали пла-стырем, дыбы их голодная слюна не капала на заготовки из теста.
– Тебе, гаденыш, всё ясно? – Пнул Скукера мохнатой лапой Мукнаама, – Ты теперь не мальчик, а футбольный мячик. Ха-ха-ха-ха!
И Скукер, кувыркаясь в воздухе, улетел на соломенный тюфяк.
– Больно же! - вскрикнул он.
– Больно – значит приятно.
– Тебе бы так! – Не тыкай. Говори: «Гражданин начальник».
– Гражданин дурак!
– Ты выведешь меня из терпения!
– А ты меня. Возьму и смажу тебя скипидаром. Знаешь что это такое?!
Стальную дверь Мукнаама надежно запер, а связку с ключами повесил на пояс своего заместителя Мухнамориса, сказав:
– Если этот франт сбежит, разжалую тебя в болонку!
Скукер застонал от боли в позвоночнике. Он, явно, повредил спину, ударившись о стену.
Какое-то время Скукер лежал на тюфяке без движения. Потом, придя немного в себя и собравшись с силами, сел на край лежанки, и стал подумывать о побеге.
Виула, до этого времени не подававшая голоса, пискнула:
– Ой, я чувствую, что мы пропали. Жаль пропадать в расцвете лет.
– Нет, мы так легко не сдадимся. – Успокаивал ее Скукер. – Сила духа поможет нам преодолеть трудности, и мы выйдем на сво-боду! Верь мне!
– Это все красивые слова! А разве одними возвышенными словами перепилишь решетки? Разве они помогут открыть стальную дверь? Вот если бы ты был волшебником, тогда другое дело. Но у те-бя нет ни волшебной палочки, ни шапки-невидимки, ни самовыносящихся носилок. А, значит, тебя превратят в булыжник, а меня польют винным соусом и отправят в чью-нибудь чудовищную пасть. Короче, меня съедят заживо. Жуть, жуть… Жуть и бр-рр… – Ее передернуло от собственных измышлений.
– Не хнычь раньше времени.
– А что такое Время? А что такое Пространство? Древние говорили, если все вечно и бесконечно, то все возможно.
– Мы что-нибудь придумаем. На что нам даны головы? Чтобы шапки носить? Мы выберемся отсюда, обязательно выберемся. Из любой ситуации можно найти выход.
– Выход на тот свет.
– Твое остроумие сейчас неуместно. А я кое-что уже приду-мал…
– Что, что? – В глазах Виулы вспыхнула надежда.
– Свяжем между собой железные прутья куском материи, смоченной в воде, – от этого она становится прочнее, – а потом вста-вим в образовавшуюся петлю черенок швабры, и, используя его, как крутящийся рычаг, согнём решетку. Прутья должны согнуться и вы-скочить из своих гнезд. Только бы цемент, в который они вмурованы, не оказался очень крепким.
– Думаешь, получится?
– Надо попробовать. Я сейчас позову надзирателя Мухнамориса и попрошу у него швабру, тряпку и тазик с водой. Скажу, что они нужны мне для уборки помещения. Не думаю, чтобы он отказал. Все стражи порядка помешаны на порядке.
Скукер стал барабанить в дверь каблуками.
Через минуту в дверном глазке показался прищуренный глаз Мухнамориса. Недовольный голос спросил:
– Что надо?!
– Господин надзиратель, я хочу произвести уборку помещения.
Выслушав заключенного, капитан усмехнулся:
– Отлично! Любая физическая работа перед смертью полез-на. За рвение мы отрубаем головы досрочно.
– Согласны.
– Глядишь, палач мускулатуру разовьет на дохлячках-дурачках.
– А руки не отсохнут?
– Мы эту работу в перчатках делаем. Не волнуйтесь.
– А, это другое дело.
– Я смотрю, вы пререкаться любите?
– Перед смертью можно.
– Перед смертью все можно: даже на голове ходить. Кстати, можете полы мыть, стоя на головах.
– Ура! Ура!
– Да, дарую вам эту привилегию!
– Спасибо, дяденька.
– Не «дяденька», а гражданин начальник.
– Будь по-вашему, гражданин начшвабр.
В камеру доставили тазик с холодной водой и швабру,
снабдили Скукера и тряпкой, так что не пришлось распарывать гнилой тюфяк. Дабы усыпить бдительность стражников, Скукер с издёвкой поблагодарил за любезность:
– Испасибочки иначальничек.
И тут же получил подзатыльник.
Дождавшись, когда Мухнаморис уйдёт и успокоится, а, главное, перестанет таращиться в «глазок», Скукер начал действовать. Он снял со швабры мокрую тряпку, продел ее через прутья оконной решетки, связал концы узлом, вставил между ними черенок, и стал поворачивать его по часовой стрелке. И – о, радость! – прутья стали постепенно прогибаться. Палка сделала несколько полных кругов, и прутья изогнулись буквой «Х». Но выдернуть их из цементных гнезд никак не удавалось.
Виула переползла на задранный к потолку кончик палки, изображая гирю, но веса ее было явно недостаточно для преодоления встречного сопротивления металла.
И Скукер понял, что таким образом вырвать из стены решетку им не удастся.
Виула снова приуныла. Она сказала:
– Может, тебе попытаться прыгнуть на эту швабру с разбегу, ведь вес твой тогда сразу увеличится?
– Этого всё равно недостаточно. Надо изобрести что-то иное.
– Надо. Эх, была бы рядом моя бабушка, она бы уж, точно, решила эту задачку.
– Знаешь что? – Сказал Скукер. – Спускайся-ка ты по стене вниз и поищи свою бабушку. Ей ты нужнее. А обо мне не тревожься. Я что-нибудь обязательно придумаю.
– Нет. Я тебя не брошу.
– А я приказываю.
– Когда ты в беде, ты не можешь приказывать.
– Это почему?
– Приказывать могут только свободные… особи. Вот я сво-бодная особь, и я тебе приказываю со мной не спорить.
– Ты – свободная? Разве?
– Да. Я в любой момент могу отсюда выйти.
– Верно. Вот я тебя и прошу, хорошо, не приказываю, а прошу: «Виула, дорогая Виула, спасайся сама, и спаси свою бабушку. Мне уже ты ничем не поможешь».
– Не падай духом! Слышишь, я тебе приказываю! И хватит иг-рать в благородство! Я, пожалуй, прогуляюсь по мрачному заведе-нию, но только затем, чтобы вернуться с викторией. Я раздобуду ле-стницу, которая тебе ключом от воли …
– Я подкуплю стражников. Я выдам этим вероломным цербе-рам тайник с сушеными белыми грибами. Я заготавливала их целых два года! Это гора вкуснятины! Они не смогут устоять, верь мне…
Так всё-таки здорово быть волшебником! Захотел – превратился в морской песок, и утёк сквозь пальцы, захотел – стал тигром, и одним только рыком обратил в бегство вражеское войско. А ещё лучше стать справедливым судьёй или на худой конец верёвочной лестницей…
Теперь же Скукеру оставалось по-доброму завидовать Виуле, которая с лёгкостью акробата ползла по отвесной стене головой вниз.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Пятница, 2013-01-25, 11:37 PM | Сообщение # 28 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 14. В пасти чудовища Ща.
А тем временем отряд гномов под началом Доктора Уксуса пытался справиться с очередным препятствием.
Дело в том, что на их пути оказалось внушительных размеров озеро. Обходить его значило потерять уйму драгоценного времени.
Команда решила преодолеть водоем вплавь, но тут выяснилось, что не все гномы умеют плавать.
И вот тогда решено было пустить в дело трофейную расческу, благо она была изготовлена из можжевельника, и, значит, легко держалась на воде. Отличное плавсредство.
Накрапывал дождь.
Акилей вызвался закрепить причальный канат на противоположном берегу. По его задумке расческа должна была курсировать от берега к берегу, как паром. Акилей был отличным пловцом. Он без труда справился с течением, и, выйдя на противоположный берег, закрепил на стволе березы свободный конец веревки.
Трудно в это поверить, но Кекля не побоялась взойти на паром первой. Кто бы мог подумать?!
Но это не было проявлением отчаянной смелости, как могло показаться на первый взгляд. Скорее, она так поступила из хвастовства. Это было больше похоже на браваду. Да и болотная жижа под ногами не способствовала комфортному пребыванию на этом берегу. Противоположный был куда приветливей: казалось, серебряная луна разломила мир на две неравные половины, и здешнюю превратила, как сказал бы поэт, в дождливый компот.
Грязь хлюпала под ногами.
Крепко вцепившись в зубья расчески, Кекля жестом показала, что готова двигаться вперед.
И всё было бы хорошо – ни поднимись некстати сильнейший ветер.
Акилею потребовалось сконцентрировать усилия, чтобы бо-роться с волнениями на озере. Веревка врезалась в кожу. На ладонях появились кровавые мозоли. Акилей с трудом выбирал из воды каж-дый сантиметр каната.
Стоящие на берегу гномы подбадривали его:
– Давай, Акилей! Смелей, Акилей!
Он старался. Он очень старался.
А ветер всё крепчал.
Вдруг, откуда ни возьмись, на поверхности воды появился огромный плавник хищной рыбы Ща. Об этой Ща ходили дьявольские легенды. Говорили, что прожорливая рыбина, находясь в плохом настроении, способна проглотить самою себя. И привлек ее внимание, по-видимому, блеск зеркальца, которое было обращено ко дну. Ща приняла импровизированный плот за наживку. На берегу все с ужасом наблюдали за маневрами страшной щуки. Доктор Уксус принялся забрасывать рыбину камнями. Его примеру последовали остальные. Но щука увертывалась от «картечи», то ныряя на глубину, то уходя в сторону.
– Помогите! Не терплю рыбий жир! Я боюсь! – Кричала Кекля.
Акилей тянул канат из последних сил.
До берега оставалось совсем немного, когда, изловчившись и широко открыв пасть, Ща буквально затянула в воронку своего бездонного горла расческу вместе с онемевшей от страха Кеклей.
Акилей попытался выдернуть плот из хищной пасти, но Ща легко перекусила канат острыми зубами, и нырнула на глубину. На берегу началась настоящая паника. Гномы бросились врассыпную. Доктор Уксус призывал к выдержке:
– Без паники! Только без паники, господа!
Будто чувствуя поддержку друзей, Кекля не сдавалась. Ножками и ручками она методично барабанила по пищеводу хищника:
– Чтоб тебя вырвало!!!
– Не дождешься!
– Рыбы не разговаривают!
– Когда хотят кушать, ещё как разговаривают!
– Враки!
– Вот когда от твоих туфелек останутся одни блестящие пряж-ки, тогда и помолчим.
– Мы посмеёмся, когда твои зубы будут плавать в стакане с рыбьим жиром! Что, съела?! Выпусти меня, а то закричу, и ты лопнешь!
Рыбина от такой наглости зло зарычала: «Р-р-р! Поговори ещё у меня»!
– А-а-а!.. Ты ещё и рычать вздумала?! Так получи! – Кекля изловчилась и больно ударила рыбину каблуком по животу. – Нравится?!
Уксус быстро скинул обувь, и смело шагнул в воду. Сделав от-чаянный гребок правой рукой, скомандовал: «За мной, храбрые гномы! Вперед»!
Скорее это был жест отчаянья: рыбина и гном уж больно нерав-ные величины. Наверное, надо было найти другой выход, и не рисковать не принадлежащими тебе жизнями; но уж таков дух большинства подвижников и полководцев. Да и трудно спокойно стоять в стороне, когда кто-то гибнет у тебя на глазах.
Повинуясь властному призыву, гномы покатились с пригорка в воду, точно маленькие горошины. Они, пересиливая ужас, поплыли, – те, конечно, кто умел держаться на воде, – к адской воронке, погло-тившей девочку.
На что они надеялись, не понятно.
Уксус подбадривал слабеющих пловцов: «Еще немного, еще чуть-чуть! Нам Н2О по колено, друзья! Друзья, вперед»!
Акилей горько плакал, закрыв лицо окровавленными ладонями.
Теперь только он понял, что безумно любит Кеклю, и не сможет без неё жить. Ему будет не хватать её писклявого голоска, беспричинного смеха и капризных губ.
Не зная, что предпринять дальше, повторял одну единственную фразу: «Я не буду жить без нее! Без нее я не буду жить»!
Уксус, который к тому времени уже пересек озеро и выбрался на берег, ударил Акилея по щеке, ударил совершенно беззлобно, только чтобы привести его в чувство:
– Не смей так говорить! Мы обязательно спасем нашу Кек-лю.
– Да-а-а… Как, как мы ее спасем?! Нашу Кеклю теперь пе-реваривает желудок этого бездушного чудовища. Что б она подави-лась! А я ведь предупреждал: не надо играть в «подмигушки» со всеми подряд. Да-а-а… Она, наверняка, стала строить этому чудищу глазки, за что и поплатилась.
На самом деле Акилей так не думал. Просто эта трагедия мес-тами повредила его рассудок; и, как бы это точнее выразиться, столк-нула лбами «молочный» ген ревности и извилину со старческим брюзжанием.
– Не говори глупости, Акилей! И перестань, пожалуйста, ныть! Еще ничего не упущено. Мы поймаем чудовище Ща, и освобо-дим Кеклю. Нас, костлявых гномов, без хрена с редькой просто так не проглотишь! Только не стоит распускать сопли! Эту гадкую свиноту надо приманить чем-то более соблазнительным, чем жидкость из но-са.
– Может, стоит построить запруду? А что: перегородим корягами и камнями это проклятое озеро, и загоним чудовище в удобное место, где нам будет легче его достать.
– Наконец-то ты стал соображать. Теперь в тебе говорит не мальчик, но муж. Но строить запруду мы не будем: на это уйдёт много времени. Мы вот что предпримем: мы поймаем ее на крючок с при-манкой.
– Но у нас нет крючков… – удрученно сказал кто-то из гномов, также благополучно выбравшись из воды. – Это был Алкалик, – в прошлом заядлый рыбак и кинорежиссёр. Он был автором сериала «Не тяни рыбу за хвост». – Острым крючком я бы ее быстренько заарканил.
– Господа, у кого есть булавки или крючки? Внимание, – об-ращался к гномам Доктор Уксус, – нам сейчас очень нужны колющие и режущие предметы…
– У меня есть иголки для шитья! – Кричала с того берега Алсай.
Она, и еще двое гномов, к сожалению, не сумели переплыть озеро.
– Отлично-о-о! Ждите меня-а-а. – Орал Доктор Уксус, сложив ладони рупором. – Я ми-го-ом…
Его смелости можно было аплодировать. Рискнуть еще раз сту-пить в эту тёмную воду, кишащую, по всей видимости, многочислен-ными хищниками, может быть даже двухголовыми змеями, отважится далеко не каждый. В другой раз гномы поставили бы такому герою памятник, но сейчас им было не до раздачи почестей.
Гномы с замиранием в сердце наблюдали, как Уксус борется с волнами. Они дружно скандировали ритмичную считалку, чтобы док-тор не сбивал дыхание: «Нам не страшен кашалот. Открывайте шире рот. Ты плыви, плыви, плыви. Бедной Кекле помоги».
И, действительно, считалка помогала Доку держаться на плаву. Он стремительно пересек озеро, и теперь, не реагируя на холод, при-нялся за изготовление из иголок рыболовных крючков.
Металл поддавался с трудом. Гнуть его приходилось одними пальцами. Иголки то и дело вонзались в кожу. Но док не чувствовал боли.
Наконец с заготовкой было покончено. Крючок из себя пред-ставлял нечто среднее между граблями и рукой Клюгера.
– Теперь, – сказал Уксус, – потребуется блесна.
– А что это такое? – Спросила Алсай.
– Любой блестящий предмет.
– Это подойдёт? – 0на вытащила из волос заколку с тре-мя зелеными бусинками. Других украшений у нее никогда не было. Ее соломенные волосы рассыпались по плечам. – Вот, возьмите, док-тор, она мне вовсе не нужна.
Уксус погладил ее по головке:
– Ты прекрасная девочка, Алсай.
В другое время он бы нашел массу теплых и добрых слов. Но сейчас ему было не до сантиментов.
Уксус привязал заколку к леске с крючками, раскрутил над головой импровизированное лассо, и забросив снасть на середину озера, стал, рывками дёргать леску на себя. Бусинки переливались разными цветами в лунных лучах, и своей игрой дразни рыбину.
Уксус на удачу повторял древнее заклинание: «Утю-тю, утя-тя, ловись страшное дитя… Ой-ей ую-я, – тресни рыбья чешуя»!
И, – о чудо! – Ща клюнула на приманку. Рыбина схватила ее с лету и тут же напоролась на крючки. Почувствовав ужасную боль, она взмахнула хвостом и попыталась уйти на глубину. Ей показалось, что её посадили в кресло зубного врача, который нещадно колотит по зубам кувалдой…
«Хорошо же, – зло подумала про себя рыбина, – ты мне зубы, а я тебе голову оторву»!
Первый рывок чуть не стоил Уксусу нового купания. Он едва удержался на ногах. К нему на помощь пришли еще два гнома.
Вместе они обмотали капроновую нить вокруг толстенной со-сны, – ее то уж рыбине не удастся вырвать с корнями! – и продолжили борьбу с чудовищем.
Хищница сопротивлялась долго и отчаянно. Она, шарахалась из стороны в сторону, буквально лезла из кожи, чтобы только вырваться и ускользнуть. Но отвага и упорство гномов одержали верх.
Обессиленную Ща гномы вытащили на берег. Она еще пыталась огрызаться; даже, изловчившись, перекусила капроновую леску, но уйти от справедливого возмездия ей никто не позволил.
В предвкушении благополучного конца кто-то пытался шутить:
– Будешь знать, как кушать маленьких без горчицы!
Но радоваться было ещё слишком рано.
Заранее припасенную корягу Уксус вставил хищнице в пасть. Она щелкнула зубами, пытаясь перекусить палку попалим, но она была ей не по зубам. Страшная боль вынудила рыбину прекратить сопротивление: кол уперся прямо ей в горло.
Заглядывая рыбине в пасть, Уксус закричал, что было мочи:
– Кекля-я-я! Кекля, ты меня слышишь?! Ты жива? Ножки и ручки целы? Кекля, ты как там?!
Чудаковатый, всё-таки этот доктор, и последний его вопрос, конечно, был глупым: а как он хотел, чтоб ей там было? Можно подумать, специально для красавицы Кекли в рыбьем желудке устроили комнату отдыха с телевизором и компьютером.
– Я вас слышу-у!.. – Отозвалась Кекля. Голос её дрожал и был глухим, точно поднимался на верх со дна колодца. – Слышу-у, но не вижу-у! Я… Я больше не выдержу… Я сейчас умру… Здесь так темно и противно!.. Я хочу домой. Я хочу к бабушке. Достаньте меня отсюда…
На глазах Дока выступили слезы.
– Слава Богу, с Кеклей ничего не случилось, – констатиро-вал он с удовлетворением, а про себя подумал: «Конечно, с девочкой нужно будет провести психослабительную беседу, но за этим дело не станет.
Я прочитаю ей небольшую лекцию об обмороках, возникающих у инфузорий от переедания на ночь».
Гномы дружно и радостно подхватили:
– Кекля целёхонька! Она жива!
– Выходи же скорее, Кекля! – Обрадовано воскликнул Док, добавив невпопад: – Мы по тебе скучали, глупышка.
Кекля долго плутала по желудочному тракту чудовища Ща, пока, наконец, не нашла выход из мрачной утробы, и не предстала перед спасателями живой и невредимой.
Платье ее было покрыто зеленой слизью. На нем уже появились первые дыры: последствие действия ядовитой слюны, успевшей разъ-есть ткань.
На взлохмаченных волосах девочки лежали клочья тины и пены.
В общем, в настоящий момент она не выглядела первой красавицей. Но она была жива. И это главное!
— Живая! Живая! – Хором закричали гномы. – Живее всех живых! Фан-тас-ти-ка!
Рука ее шевельнулась.
Она тяжело вздохнула, и легкие румянец разлился по ее щекам. И первым ее словом было слово «Акилей». А что вы хотели? Ничего странного: любовь переменчива. Правда, и слова-то этого, кажется, никто не расслышал, ибо внятно она смогла произнести лишь первый слог. На второй у нее просто не хватило сил.
По щекам ее катились счастливые слезы. Она благодарила своих избавителей. Те в свою очередь бросились ее обнимать и целовать.
Акилей воздел руки к небу и благодарил Бога за спасение дорогой его сердцу Кекли.
Чудовище Ща беспомощно лежало на земле и дико вращало круглыми глазами, пока ее не стошнило от злобы.
Практичный Уксус обмыл выпавшую из пасти Ща можжевеловую расческу, затем спустил ее на воду, и гномы смело шагнули на борт отвоеванного у чудовища парома. Теперь уже, гребя веточками, как веслами, они направились к ждавшим их в овраге радостным товарищам.
До поздней ночи уставшие, но счастливые гномы жгли костры и пели священный гимн:
Браво – брависсимо! Форте – фортиссимо!
Друга всегда мы спасём. Ой-го-го!
Славно живём мы в стране независимой.
Значит мы гномы, скорее всего!
Мы не обманщики и не захватчики,
Но мы врага побеждаем легко:
Всё оттого, что мы – как одуванчики,
Хоть мы и гномы, скорее всего.
Нам помогают смекалка и равенство.
И не зависим мы ни от кого.
Гномы кому-то, быть может, не нравятся –
Только не гномам,
Скорее всего.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Воскресенье, 2013-01-27, 12:16 PM | Сообщение # 29 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 15. Гладиаторские бои.
В залах заколдованного замка шли приготовления к бал-маскараду: повара колдовали на кухне, официанты и прислуга приводили в порядок униформу, музыканты репетировали на большой сцене театра «Три урода». Театр это был знаменит тем, что впервые в его стенах выступило, а затем было съедено великолепное трио музыкантов – скрипач, альтист и виолончелист. Жабёр самолично приготовил из них пельмешки под соусом из конских смычков, украсив блюдо жареными семечками. Аргументировал Жабёр своё зверство исключительно отличным аппетитом и пристрастием к классической музыке.
По случаю сегодняшнего торжества решено было выслушать симфонический оркестр.
И пока Мельпомена, будучи сама богиней и покровительницей театральных трагедий, с ужасом готовилась к возможной вакханалии, приглашенные господа удобно устраивались на гостевых трибунах Колизея, где вот-вот должны были начаться гладиаторские бои.
В царской ложе расположились члены наиужаснейшей фамилии, а также важные визитеры: баба-яга с кощеем бессмертным, вампиры, лешие, граф Удав с дочками, царь Люцифер, две ведьмы и паук Тринадцатый Тридцать Четвертый со своей женой козявкой Чмошей.
В первых рядах партера сидела прочая нечисть: Черная Вдова, медуза Горгона, кикиморы, ехидны, русалки-отравительницы, крысы-затейницы, колорадские жуки-таксисты и оборотни-беспогонники. Бельэтаж и галёрка были отданы волчьей стае и делегации карликовых дикобразов.
Был поднят флаг соревнований больше, правда, походивших на бойню.
Главный церемониймейстер зачитал поздравительные телеграммы, пришедшие на имя царя.
На арену, укрытую разноцветным ковром с изображением двуглавых драконов, вынесли подарки.
В многочисленных сундуках сверкали драгоценные камни и слитки золота; играли на солнце грани потиров и заздравных сереб-ряных кубков, звенели монеты…
Необычным подарком стал развесистый баобаб – подарок посла иностранной державы. Представляя его посол сказал: «Дерево. Бао-баб. Даже не баобаб, а баобабушка. Рухлядь. Старьё».
.
Дереву, как и Жаберу, исполнилось пять тысяч лет.
Он слегка обиделся:
– Не мелите чепуху! Великолепный возраст! Самый расцвет кишечного тракта! Ешь от пуза!
В дупле долгожителя, сидела помещенная в клетку вещая птица Перпетум. Она беспрерывно пела неприличные блатные песни:
«Ку да ку.
Понятно дураку».
Хорошо ещё, что пела она их на малопонятном чундинском языке.
Дерево выглядело гораздо старше своих пяти тысяч лет, а птица, видно подрастеряв в дороге дорогое оперение, была похожа на лысого клерка.
Жабер приказал пересадить дерево куда-нибудь с глаз долой, а птице велел заткнуть клюв калошей. Ей ещё повезло: если бы в репер-туаре эстрадной звезды была хоть одна ария из оперы, её бы не по-несли дальше кастрюли с кипятком.
А вот выступление популярного певца Картавика приняли «на ура». Он спел знакомое всем с пелёнок «Хэппи берсдэй ту ю»… – «С днем рожденья тебя».
Жабер, поблагодарив истинных дарителей за поздравления, выступил с короткой речью. Затем Царь Царей провозгласил основные «принципы» соревновательности: бои будут вестись по-честному, то есть без всяких правил, и победит сильнейший участник, а умрут все.
Перед началом боя фокусник Аникак со своей ассистенткой Азачем глотали волшебный огонь и летали на электрической лампочке.
Во время их представления Жабер позволил себе громко высморкаться. И случился конфуз: лампочка нечаянно взорвалась, и из нее на сцену посыпались детали вертолета: лопасти, шасси, обломки фюзеляжа и одежда факира.
Аникак свалился на толстенную жабу в третьем ряду, и она с кваканьем лопнула по швам, приняв на себя удары обломков. Конечно же, она тут же скончалась. Однако, летун из лампочки и его незадачливая партнерша чудом остались живы.
С многочисленными переломами их выкинули со сцены и освистали:
– Это не фокус, а фикция! Нас могло всех убить!
Кто-то из зрителей предположил:
– Готовилось покушение на царя!
Галёрка возмущалась:
– Арестовать трупы! Казнить останки!
Кончилось тем, что на арену вышел палач. На глазах у изумленной публики он подобрал с пола немытые обломки летательного аппарата, а потом зажарил и съел полумертвых артистов вместе с дохлой жабой, вернее тем, что от неё осталось.
Публику это развеселило, и она проводила палача продолжительными аплодисментами.
Палач поклонился, но разогнуться уже не смог. В таком согнутом виде он резко взмыл вверх, а потом зажужжал и улетел в неизвестном направлении. Вероятней всего, в его желудке сам по себе заработал пропеллер.
– Вот из кого получился бы настоящий фокусник. – Резюмировал царь. И он приказал: «Впредь фокусников кормить только пушечными ядрами, дирижаблями, вертолетами и другими диетическими продуктами!..
Добавил:
– Пусть себе летают. Это красиво»!
В первых рядах кресел почти у самого прохода, сидела семейная пара: огромный хряк, хотя по меркам людей всего лишь раскормлен-ная букашка, и тучная кривоногая свинья. Они грызли желуди и заинтересованно наблюдали за происходящим на сцене. В это время следующий артист, тоже, скорее, факир или, может, разорившийся бан-кир, добывал из таких же в точности желудей золотые монеты, просто разбивая их о свою голову. Чудеса, да и только!
Хавронья воскликнула:
– Смотри-ка, что только ни придумают умные господа! Вот это – да! Вот это – головы!
С этими словами она треснула своего мужа желудем по затылку. Тот взвыл от боли:
– Ты что?!
– Не сутулься! Я деньги для семьи выколачиваю!
– Дура, – сказал Хряк, и потер ушибленную макушку.
Хавронья переключилась на голову незнакомца сидевшего впереди.
Незнакомец обернулся и плюнул свинье в пятачок:
– А ещё интеллигенция!.. Попробуй такое повторить – отшлепаю.
– Ничего не понимаю! Господа, объясните: откуда берутся деньги? Почему у меня нет миллиона за пазухой? Обидно, знаете ли!..
– Откуда, откуда – от верблюда.
– Это я и сама знаю. Я имею в виду большие деньги.
И муж, выведенный из терпения её трескотней, пояснил:
– Дура, здесь важна не голова, а ловкость рук. Всё дело в руках. Ты когда-нибудь видела умного человека с большими деньгами?.. То-то же… Надо быть фокусником, тогда и деньги появятся… А деньги праздность уничтожат, знания и культуру. Мир будет принадлежать невежам! Римлянам, к примеру, удалось показать греческим математикам кузькину мать…
– Если ты такой умный, то – чтоб завтра же устроился на такую работу, а иначе – развод! Ты меня понял?
– Понял.
Герольд возвестил о начале первого поединка, и ворота, за ко-торыми в ожидании близкого конца томились гладиаторы, наконец-то открылись.
Тут пора заметить, что в гладиаторы попадали ни одни только бессловесные и беззащитные букашки. Очень даже сильные и свирепые звери, попадая в плен к Жабёру, становились его рабами, и он был волен распоряжаться их жизнями по своему усмотрению.
Кто-то из невольников работал на строительстве, кто-то на ле-созаготовках, а кого-то судьба определяла в гладиаторы.
Гладиаторы, как правило, долго не жили. Рано или поздно они умирали от ран.
Залитый кровью ковёр свернули в трубочку и убрали, песок под ним разрыхлили граблями.
И вот на арену вышла первая пара бойцов: закованный в доспехи аллигатор и чахлая, едва держащаяся на ногах, черепашка Пупсия. Пупсия до того была напугана, что ни то, что драться – боялась высунуть голову из панциря. Мысленно она уже прощалась с жизнью, и молила бога, чтобы он послал ей легкую смерть.
Скажите, ну, как при таком раскладе сил можно было ожидать честного боя? К гадалке, как говорится, не ходи: исход его был ясен заранее.
Аллигатор вразвалочку прогуливался в своем секторе, демонст-рируя зрителям стопудовую мощь.
Его встретили улюлюканьем и аплодисментами.
– Ну, что, ореховая скорлупа, готовься к смерти! – пригрозил он маленькой черепашке булавой.
– А-а-а… А я-яя-я… - Пролепетала.
– Боишься, кнопка пузатая?
– Бо-бо…
– Сейчас я тебе сделаю «бобо»!
– Я к маме хочу…
– Бобо хочет к Мама – замечательно!.. Ща, сделаем!.. Окоченевшую от страха Пупсию не без иронии подбадривали:
– Давай, кладбищенский трактор, задай ему жару! Врежь ему!
Аллигатор, вращая пастью по кругу, и как только у него челюсти не повыскакивали, как будто задался целью распотрошить стадион со всеми его трибунами, зажигал яростью глаза. Зрачки, казалось, вот-вот выскачут из орбит и взмоют в небо.
Даже бывавшего в переделках разного рода жука-скарабея пе-редергивало от случайно брошенного взгляда на это чудовище. Да, скажу я вам, зрелище – не для слабонервных!
А публика продолжала скандировать:
– Задай ей жару, авоська для куриных потрохов!
Надо заметить, многим было известно о пристрастии аллигатора к парному мясу и цыплятам. За глаза его называли Цыплаком. Это потому, что на глаза крокодила наворачивались слезы, когда он проглатывал цыпленка живьем. Бр-р! Отсюда и выражение «крокодиловы слезы».
Аллигатор с черепахой долго не церемонился. По команде «сходитесь» он резко взмахнул хвостом, и бедная кроха улетела на трибуны, как хоккейная шайба.
Пупсия, даже не успела воспользоваться пробкой от шампанского, которую ей дали вместо настоящего оружия. Больше ее никто не видел. Скорее всего, она разбилась насмерть далеко за пределами Колизея. И никому из присутствующих не было ее жаль.
Так вот бывает…
А аллигатор безоговорочно был признан победителем. Его наградили куриным окороком, который он и проглотил, не сходя с пьедестала почета.
Какой-то пронырливый папарацци перелез через ограждение, чтобы сделать эксклюзивный снимок, но в сей момент был разорван на части и проглочен вместе с фотоаппаратом.
Этот инцидент привел в восторг светских львиц и всю золотую молодежь. Аллигатор стал их кумиром.
Бойкие коробейники сновали в проходах между трибунами, стараясь на волне ажиотажного спроса распродать как можно больше носовых платков и слюнявчиков с изображением слезы аллигатора. Молодежь из движения готов скупала значки и набедренные повязки с изображением черепов черепах, пожилые люди запасались зонтика-ми из черепаховой кости. Баба яга приобрела черепаховую мазь для растирания ступы.
Шоумэр попросил тишины и объявил о начале боя между Мудрозубом и Бормашиной. Шансы Бормашины на победу оценивались весьма высоко, но и Зуб был парень, что называется, – не промах. С виду это была старая, оккупированная кариесом развалина, но палец на него не клади!
Мудрозуб поначалу разнылся:
– Не честно! Не сяду в стоматологическое кресло! Видел я его в гробу в белых тапочках!
Стоматологическое Кресло долго взвинчивать не пришлось. Бравый подголовник лез из кожи:
– Кушать подано, господа!
Мертвой хваткой клешни подлокотников вцепились в ноющий зуб.
Мудрозуб застонал от вопиющего хамства насильника:
– Изверги-и-и! Укушу за пятку! (Это уж, точно: боль всегда выход найдет, не стоит злить боль… и микробов)!
И раненый зуб впился в горло дико вращающегося бура.
Запахло подгоревшей карболкой и жженой костью.
Однако металл сдался первым: не выдержал, разлетелся в «щепки».
Это была настоящая сенсация!
Но и зубу не поздоровилось. Он был раздавлен ножкой Стоматологического Кресла.
Последнее, что от него услышали:
– Двое на одного? Да?!! Справились с маленьким?! Требую анестезиолога! Врача мне! Врача!
Третью пару составили двуглавый дракон Изюб и семиногий кусач Гнус. Чудовищная пара! Атлеты. Монстры. Но, по крайней мере, бойцы эти друг друга стоили.
Зрелище обещало быть захватывающим.
Тотализатор принимал ставки: один к двум.
Большинство отдавало предпочтение дракону. Его стать, его устрашающие огнедышащие пасти внушали ужас.
На арену на всякий случай вызвали пожарный расчет: устроители боялись случайного возгорания. Пожарные выстроились вдоль ог-раждения на асфальтовой беговой дорожке, держа брандспойты наизготовку.
Официанты сновали в проходах трибун, предлагая желающим мороженое и прохладительные напитки. Кусач, играя булавой, точно мячиком, переминался с ноги на ногу.
Пупсия разминалась весьма своеобразно: она то падала в обморок, то вставала на корточки, шатаясь из стороны в сторону, и падала снова. Вообще-то, за одну только попытку преодоления трусости и накопленные синяки ей можно было присудить победу…Во всяком случае, она заслуживала снисхождения.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| Белоснежка | Дата: Вторник, 2013-02-19, 10:14 AM | Сообщение # 30 |
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 6037
Статус: Offline
| lariks, благодарю вас!
Привет с Волшебного острова Эхо!
остров
|
| |
| |
| lariks | Дата: Среда, 2013-02-20, 3:14 AM | Сообщение # 31 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
|  ОЙ, КАКАЯ КРАСОТА!!! БОЛЬШОЕ СПАСИБО!!!
Запираем полнолунье
На замок
Синих штор,
Чтоб не мозолило глаза.
А мне снится:
Нажимают на курок,
Позабыв,
Где обитают тормоза.
Нежный сумрак расстреляли фонари.
А ты помнишь,
Как по звездной полосе
За тобою я –
Со скоростью зари,
Будто съехавший в кювет
Велосипед.
Нежный сумрак.
Нежный сумрак за окном.
В доме свечи,
Точно ландыши в огне.
Я ресницы укрываю вещим сном.
Как луна –
Лицом повернута ко мне.
Нежный сумрак.
Нежный сумрак до утра.
Не забыть бы эти шторы разбудить,
Чтоб сказать тебе,
Как сладко ты спала
В полнолунье,
Точно крестик на груди.
Дни и ночи,
Как безумный Магеллан
Среди звёзд ищу единственный пролив,
Чтобы – к чёрту! –
Облака и океан,
И сектант, и все на свете корабли!
Только сумрак,
Нежный сумрак одеял…
И ключи на связке лучика в дверях,
Что остался от ковчега в якорях,
Что я так и не достроил
Для тебя.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Понедельник, 2013-03-18, 7:19 PM | Сообщение # 32 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 16. Скукер раскрывает
тайну каменной кладки.
Скукер по натуре был оптимистом.
Он твёрдо знал одно: из любого трудного положения всегда можно найти выход, если не сидеть сложа руки.
А под лежачий камень, как говорит пословица, вода не бежит. В пословицах собрана народная мудрость. Она накапливается веками, и к ней стоит прислушиваться.
И Скукер не стал отчаиваться. Он вновь попытался просунуть голову между прутьями, но затея успехом не увенчалась: пространства явно не хватало. Сцепив за спиной пальцы замком, и отчаянно напрягая извилины, Скукер, принялся ходить по кругу: это помогало думать. Но ни одной ценной мысли в голову не приходило…
Тогда Скукер принялся ощупывать кладку, пытаясь найти в ней хоть один незначительный изъян, но, надо отдать должное строителям подземелья: потрудились они на совесть. Камни были подобраны тщательнейшим образом: один к одному. Раствор был прочен, по-видимому, его замешали на яичном желтке. Каждый фрагмент кладки был обозначен специальным клеймом: царской короной в круге. А вот каждый ли? Внимание Скукера привлек камень с изображением улитки. «Это еще что такое? – Подумал Скукер. – Странно, очень странно! Как такой явный «ляп» могла пропустить приемная комиссия? Тут что-то не так».
Скукер присел на корточки, и пальцем попробовал расковырять цемент. И, – о чудо! – и цемент, и самый нижний камень были нарисованы на листе ватмана. Нарисованный камень от настоящего был неотличим.
Скукер содрал рисунок со стены и рассмеялся: «Совсем как холст в коморке папы Карло! Фантастика»! в темной нише, за нарисованным камнем, он нашел скрученную петлями веревочную лестницу. «Спасибо тебе, неизвестный помощник! – обрадовано сказал себе Скукер, и тут же погрустнел: да, но это только средство спасения, вопрос в том, как им воспользоваться? К чему мне лестница, если ее нет применения»?
Скукер подошел к окну.
Снизу тянул к нему ветки старожил баобаб. Тот самый баобаб, который не приглянулся Жабёру. Какая удача, что стражники по недосмотру пересадили его под самые окна тюремной башни. Теперь, если бы появилась возможность перепилить решетки, дело – за малым: добраться до зелёной макушки, а вот тут бы и выручила лестница-чудесница…
Скукер еще раз потянул на себя согнутые прутья: нет, они были неподвижны. Все напрасно! Найти бы какой-нибудь острый предмет, чтобы расковырять цемент, но где его взять? Мечты, мечты, это только поэты превращают вас в явь, да и то чаще после смерти. Скукер без всякой надежды на удачу все же ощупал карманы своей куртки, и, – не верь после этого в проведение! – обнаружил в нагрудном кармане стеклянный пузырек с изображением черепа. Казалось бы, а что можно извлечь из полупустого пузырька со столь зловещей картинкой? Да, а что? Правильно, свободу!
Скукер обернул ладонь рукавом рубашки, чтобы не пораниться, и с силой запустил пузырёк с остатками неизвестной жидкости в цементный подоконник. Он-то рассчитывал использовать один из осколков, как лезвие, ведь им можно было попытаться расковырять цементные ячейки. Но вышло куда лучше: вытекшая из пузырька жидкость оказалась сильнодействующей кислотой. Она буквально на глазах разъела металл и превратила его в пар. Теперь неприступная решетка стала похожа на дырявую рыбацкую сеть. Вот и выход!
Скукер был до того счастлив, что даже не обратил внимания на обожженную руку. Дело в том, что капельки кислоты прожгли и рубашку. Но это, так сказать, небольшие издержки. Лисицы очень часто, попав в охотничий капкан, перекусывают себе лапы, чтобы обрести свободу. А тут какая-то царапина! Ерунда, до свадьбы заживёт!
Теперь прутья подались без всяких усилий. Отогнув их вверх, Скукер легко просунул голову в образовавшийся лаз. Не теряя времени, привязал лестницу к загнутым концам решетки, и стал спускаться вниз…
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Понедельник, 2013-03-18, 7:36 PM | Сообщение # 33 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 17. Виула заполучает паучью шаль.
Тем временем центральная схватка дня в Колизее продолжалась. Изюб и Кусач сражались на булавах. Кусачу первому удалось опустить булаву на голову дракона. У того она от удара сначала сплющилась, и, казалось, исполин сейчас рухнет, но неожиданно для публики и самого Кусача – изуродованная голова, – обычно шея управляет головой, – тряханула шеей, и та выбросила наружу ещё две головы. Теперь их у Изюба стало три. Взбешенный Кусач ещё раз ударил врага по «куполу», но голов стало двенадцать – одна страшнее другой. Головы росли в геометрической прогрессии «Да что же это такое? – Недоумевал Кусач. – Раздвоение личности? Может, это у меня в глазах троится»? И пока он терял время на раздумья, инициатива перешла к Изюбу. Тот ответил ударами на удар. У Кусача сначала отлетели уши, потом провалился нос, а челюсть отвисла до самых колен.
Гладиаторы еще долго охаживали друг друга булавами, пока те ни пришли в негодность. Их заменили копьями. Первым же ударом копья Кусач пронзил дракона. Тот повалился на песок. Из его раны на шее текла огненная кровь. Она хлестала, как вода из крана. Но грудь его вздымалась: похоже, он был ещё жив.
Трибуны взвыли от восторга. Нечисть требовала продолжения побоища. Плюгавая шавка с пампушкой на макушке истошно залаяла:
– Ату его! Ату!
Особенно усердствовали жабы и волки, перенимая друг от друга приёмы «песнопения».
Из громкоговорителей выплескивались слова бравурного марша:
«Намни бока! Намни бока!
Не дай врагу пощады!
Громи врага! Убей врага»! –
Вот наш девиз прощальный.
От таких призывов стыла кровь в жилах, но зрителей словесный каскад заводил: это было круто и прикольно. Толпе во все времена не хватало хлеба и зрелищ! Чужие беды и несчастья переносятся легче, чем собственные маленькие неприятности…
Жабер опустил клешню с оттопыренным отростком вниз, и этот знак был воспринят, как окончательный приговор дракону.
Кусач располосовал противника клыками, вырвал из его груди сердце, которое затем положили на блюдо и поднесли Царю.
– Отлично! – Сказал Жабер, – украсьте этот торт свечами и отнесите в мою спальню. Ночью я его съем. Да, и не забудьте его посолить. Соль самая сладкая вещь на свете! Люблю соль с перцем и горчицей!
Пресытившись неравными битвами, Жабер разнообразил программу, внеся в нее потешный бой. И следующей должна была выступить старая улитка Каракула. В противники ей назначили пирожное «эклер».
Это была пародия на бой. Клоунада.
Жаберу хотелось прослыть правителем с юмором, даже если юмор этот был черным… Ему хотелось одновременно унизить старую улитку и потешить публику.
Гости на трибунах, осознавая комичность ситуации, покатывались со смеху над уморительной парой:
– Бьюсь об заклад, – смеялся Кощей Бессмертный, – эта старая развалина размозжит себе лоб о взбитый крем! Но зато из этой старой клячи получится прекрасная слюнявка с кремом!
– Клячка-слюнячка! Мне так и хочется поцеловать ее в лобик горячими щипцами! Уж я бы постаралась! И почему нам ни крошки не
перепадает с царского стола? Это чистое неуважение к нашей нечистийности! – Подхватила баба-яга.
– У-у-уу! Бячка-слюнячка!– Вторила ей Черная Вдова. Я бы попила ее крови! Говорят, улитки хороши с соусом. Вообще-то, в нашем лесу их полно, но я всё не удосуживаюсь на них поохотиться.
– А еде находится ваш лес? Адресочек дадите? - Поинтересовалась Яга. – Я в своём лесу уже всё, что могла съела. А в этом году такой неурожай, уж такой неурожай, уж поверьте… Просто пухну с голоду по полной программе…
– Царя надо менять, я так думаю… Зажрался царь!
– Да уж…
– Уж да уж, совсем от народа отбился… Сам кузнечиками питается, а нам предлагает худеть. Одних лекарств и пищевых добавок целую тонну завезли на прошлой недели. А, спрашивается, добавки к какой такой пище, если пища в нашем государстве сама по себе, а желудки сами по себе? Если так дальше пойдёт, скоро в лесу будут книгами пичкать, а нас загонят в библиотеки и заставят учить стихи… То-то, говорю, и оно: грустно жить на свете, если соль в конфете…
– А вы кальций кушать не пробовали? Говорят, для костей полезно…
– Как вы говорите, камни... для гостей?
– Да нет же, глухая тетеря, кальций - для костей.
– Точно, одни кости от народа остались. Пора музыку заказывать.
Искусственный перерыв, вызванный замедленными действиями старой улитки, казалось, не готовой даже к бою с собственной тенью, закончился.
Каракула выглядела вялой, и скорая смерть ей была обеспечена. Но так считали праздные зеваки. Кому дано заглянуть в чужую душу? Уж, верно, не этим господам. А, между тем, Каракула совершенно не испытывала страха. Она много повидала на своем веку, и теперь решила, что уж если приходиться принимать подобную смерть, то примет она ее с достоинством.
Прозвучал гонг.
Тем временем совершившая удачный побег Виула оказалась по счастливой случайности почти на самой арене Колизея. За её спиной находился запасной выход, а впереди была только ограждающая сетка. Сквозь её ячейки она и увидела свою измождённую бабушку.
Ей хотелось крикнуть:
– Бабушка, я здесь! – Ее трясло от вида скалящихся чудовищ, но она сдержалась, чтобы до времени не привлекать к себе внимание.
Наши силы удесятеряются в момент опасности. Надо только в них поверить.
Каждую клеточку Виулы переполнял справедливый гнев. Уже через секунду гнев выплеснулся наружу. Виула, решившись спасти бабушку сегодня и сейчас, вышла из себя в прямом и переносном смысле. Скинув со спины защищавший ее домик, она с воинственным кличем «Уа-а!» бросилась на выручку бабушке, укрепляя свою решимость мыслью о хрупких и беззащитных: «Теперь вы узнает, как обижать слабых»!
На её пути оказалась восседавшая в первом ряду Черная Вдова.
Виула подпрыгнула и повисла на ее шелковом платке:
– На тебе, на!
– Ой, на меня, кажется, птичка сбезобразничала. Это, говорят, к счастью.
Но чувство брезгливости заставило стряхнуть незнакомый предмет на пол:
– Не мешай, не мешай! Ишь, уборную нашла! Какая дикая и невоспитанная птичка! Так недолго и гриппом заболеть.
Черная Вдова принялась громко кашлять: подействовало самовнушение. У Вдовы перехватило дыхание, и даже поднялась температура. Она хотела поставить градусник под мышку, но постеснялась сделать это прилюдно: неудобно как-то.
Виула с новой силой принялась колотить паучиху своими маленькими рожками. Черная Вдова отмахнулась от Виулы как от назойливой и несъедобной мухи. Сдвинуть паучиху с места не удалось. Схватка закончилось тем, что Виула скатилась с ее плеч вместе с платком.
Оставалось либо отступить, либо погибнуть вместе с любимой бабушкой. Но, когда идёшь погибать, или бросаешься безоглядно любить, подумай хорошенько – что даст твоя смерть тому, ради кого ты готов умереть? Одни страдания…
Еще не всё потеряно! Ещё есть время! – Сказала себе Уу. – Прежде, чем закончится унижающее достоинство любого существа представление, я успею придти на выручку Скукеру, и мы вместе вызволим бабушку из этого зверинца».
– Бабушка! Милая бабушка, потерпи еще немного! Я скоро вернусь с отважным гномом, и мы вместе сразимся с твоими мучителями! Бабушка, я тебя так люблю, так люблю!..
Рев на трибунах заглушал ее крики.
Виула скомкала трофейный платок, хотела было его выбросить в урну, но вовремя сообразила, что из паутины может получиться хорошая лестница.
Виула прибавила шагу, сочиняя на ходу оптимистическую песенку:
Паутина – не перина,
Не волшебная картина,
Но, возможно, что она –
Занавеска для окна.
Паутина не витрина
Дорогого магазина,
А, скорей всего, она
Нам, как лестница, дана.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| Натья | Дата: Суббота, 2013-03-23, 9:13 PM | Сообщение # 34 |
|
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 6116
Статус: Offline
| Цитата (lariks) Паутина – не перина, Не волшебная картина,
Но, возможно, что она –
Занавеска для окна.
Паутина не витрина
Дорогого магазина,
А, скорей всего, она
Нам, как лестница, дана.
небесный странник
|
| |
| |
| lariks | Дата: Пятница, 2013-04-05, 11:02 PM | Сообщение # 35 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 18. Паутина – не перина, но…
Когда запыхавшаяся Виула возвратилась к тюремной башне, взору её предстала трагикомическая картина: на огромной высоте, из последних сил цепляясь за воздух, раскачивался Скукер. Он повис между небом и землей. Под ногами – заполненный зловонной, застоявшейся водой ров, над головой – серое небо. Скукер, бултыхая ногами, висел на одной руке, тщетно стараясь ухватиться за ветку баобаба.
Лестница, которую он нашел в камере была недостаточной длины. Не хватало всего-то чуть-чуть, чтобы ступить на ветку баобаба. Спрыгнуть на дерево с высоты было рискованно: почти наверняка разобьёшься, или поранишься о ветки.
– Скукер, – крикнула Виула, – Как ты там?!
– А будто ты не видишь? Разуй глаза! Я не могу спуститься…
– У меня кое-что припасено на такой случай. Вот что у меня есть! – Она расправила над головой платок и помахала им Скукеру. – Это то, что тебе нужно! Прочная. Очень прочная. Держись, я сейчас тебя подстрахую!
– А сможешь? Тогда не рассуждай, а действуй! У меня руки совсем онемели…
Виула стала карабкаться вверх. То и дело паутина цеплялась за ветки, и приходилось ее распутывать, теряя драгоценное время.
– Кстати, Виула, где твой домик?
– Я теперь бездомная, Скукер. Но это… – Она едва успевала переводить дух. – Но домик – дело наживное.
– Ладно, потом поговорим… Я десять раз успею разбиться, пока ты доскажешь свою историю…
– Ты сам меня…отвлекаешь. Думаешь легко скакать по деревьям? Я ведь не лошадь, а улитка.
– Ты хорошая улитка, Виула. – старался ободрить ее Скукер. – Ты справишься.
– Что ты говоришь?
– Я говорю, что ты справишься.
– Нет, я не свалюсь. Я лучше снова в тебя влюблюсь. И знаешь почему?
– Не знаю, но надеюсь дожить до завтрашнего дня, чтобы… ой… чтобы узнать.
– Ой-ой! – Виула чуть было не сорвалась с ветки. – Потому что влюбленным море по колено.
Последние сантиметры давались ей с трудом.
– Все, – сказала она, – теперь приготовься поймать паучью накидку.
– Только ты хорошенько прицелься.
– Понятно. Я, конечно, улитка героическая, но два подвига в день – для меня многовато. – С этими словами она метнула платок Скукеру прямо в лицо.
Он чихнул от неожиданности, но успел поймать платок на лету.
– Ты, что – простудился?
– Нет, щекотно…
– Я уж подумала, что к тебе паучья зараза прицепилась.
Скукер зажал накидку между мысками ботинок, потом поджал ноги и перехватил ее одной рукой, второй продолжая держаться за лесенку. Затем он связал концы накидки с последним звеном веревочной лестницы, удлинив ее на достаточное расстояние, и спокойно спустился на верхушку дерева.
Друзья обнялись.
– Какой ты смелый, Скукер!
– Ты тоже!
– Я так рада за тебя, так рада… Можно я тебя поцелую, правда, я так вспотела, так вспотела…
– Глупенькая. Что за мода вечно говорить глупости? В твоей голове такое количество глупостей, я удивляюсь…
– В моей голове – палата ума. Я только и думала, где бы раздобыть лестницу. Чтобы ты без меня делал?
– Да не обижайся ты. «Глупенькая» – я ведь это слово с особенной интонацией произношу, а ты сразу обижаться…
– И с какой ты это интонацией говоришь? Ну, признавайся!
– С тёплой, с тёплой.
– Тогда я на тебя не обижаюсь. Некогда обижаться. Я на тебя как-нибудь потом обижусь. Сейчас мне надо выручать бабушку.
– Ты видела свою бабушку?
– Да. Она в Колизее. На арене.
– Где?
– Ее заставили драться с пирожным.
– С чем, чем?
– С «эклером».
– Как можно драться с пирожным?
– Можно и с мельницами воевать, было бы за что!..
– С этим я согласен.
– Бабушка у меня ведь знаешь какая?!. Она постоит за свою честь. Она… – Тут Виула залилась слезами, – Она самая лю… любимая… Я надеюсь на твою помощь.
Скукер. Ты мне поможешь?
– И ты об этом спрашиваешь?! Теперь я на тебя обижусь.
– Не обижайся… Это я так… для интонации.
Помогая друг другу, они стали спускаться вниз.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Пятница, 2013-04-05, 11:05 PM | Сообщение # 36 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 19. Сражение у подножья Черной Горы.
Доктор Уксус открыл заседание временного военного Совета. Участие в нем приняли участие все гномы. Путем открытого голосования Доктор Уксус единогласно был избран Верховным главнокомандующим. Он поблагодарил сограждан за оказанное доверие и сказал:
– Мы примем бой. Мы не будем отсиживаться в камышах. Мы перейдем в наступление. Наш козырь во внезапности. Я предлагаю нанести главный удар в центре. У кого будут иные предложения?
– У меня есть соображение. – Сказал самый младший в этой компании Смимзя. – Надо ударить сбоку. Сбоку незаметнее. А лучше всего незаметно пробраться в их лагерь, и натравить на них дохлую рыбину Ща. Я представляю, как они побегут в разные стороны.
– Так не пойдёт, – демонстрировал знание военной тактики Уксус, – наш враг – особенный враг. Дохлятиной его не испугаешь. Да они просто сожрут рыбину за спасибо живёшь.
– Правильно. Пусть сожрут. Зато после сытного обеда жабёровцы разомлеют и будут не способны к сопротивлению.
– Логика, конечно в этом есть, но она слишком уж своеобразна. Мы не станем рисковать. Выступление рядового Смимзи оставим для мемуаров. Вам понятно, рядовой?
– Мне-то понятно… – Недовольно буркнул себе под нос маленький гном, и всё-таки он был доволен, что внес вклад в ход истории.
Лица гномов по-прежнему оставались серьезными. Гномы понимали, что победить могущественную армию Жабера будет нелегко, ведь у них не было ни опыта, ни оружия. Никогда раньше им не приходилось вести военные действия. Но они были сплочены и отважны. На их стороне была вера в справедливость!
– Мы не хотим быть рабами! Мы согласны умереть за правое дело! Один за всех, а все – за одного! – Скандировали они хором.
Кто-то затянул строевую песню:
Мы волшебные войска.
Нам любая цель близка.
Никому мы не сдадимся.
Мы любимым пригодимся
После-после марш-броска.
С нас они пылинки сдуют,
И носы перебинтуют…
Без любимых жизнь – тоска!
Ска-ска-ска.
Гномы разделились на два отряда. Основной отряд перешел под командование Верховного, а вспомогательный отдали под начало Акилея.
Алсай оказалась в передовой группе. Она бы никогда не смогла убить живое существо, каким бы страшным и кровожадным оно ни было: ее так воспитали, внушили в детстве, что любая жизнь священ-на. Но если кто-то покушается на твою жизнь или на жизнь близких, ты обязан защищаться. Наказание должно быть неотвратимым. Зло должно быть искоренено. Ему нет места ни на земле, ни под землей, ни в небе.
Гномы особенный народ: в их жилах течет особенная кровь – зелёная. Зелёный цвет символизирует сохранность природы в её пер-возданном виде.
Алсай верила, что когда-нибудь, когда музыка, стихи и сказки переселятся с книжных полок в наши сердца, восторжествуют мир, согласие и любовь. И уже Навсегда. Навечно. И весь мир буде окрашен в зелёный цвет, как большая рождественская ёлка.
Доктор Уксус предложил Алсай стать санитаркой. Это было ей по душе. У нее в сумочке всегда были лекарственные травы. Она не-плохо разбиралась в болезнях, умела перевязывать раны.
Цветинии Перл и Тринда вызвались собрать для нее целебную пыльцу. Но Алсай попросила их о другом: «Спасибо. Спасибо, род-ные. У меня вполне достаточно трав. Я справлюсь со своими обязан-ностями. А вы, пожалуйста, летите вперед и помогите Скукеру, вдруг мы не успеем прийти ему помощь»?..
И цветинии-невидимки полетели к Черной Горе.
Верховный главнокомандующий повел свой отряд вперед. Предварительно гномы вымазали глиной лица, а на головы водрузили венки из зеленой осоки. Так они были менее заметны в камышовых зарослях.
Эта маскировка помогла подкрасться к врагу на близкое рас-стояние. Они застали его врасплох. С криком «Ура»! гномы бросились в атаку, и стали забрасывали жабёровцев желудями и комьями грязи.
Поначалу жаберовцы решили, что для них настал конец света. Они не понимали, что за гадость сыплется на их головы. Небо, вроде, чистое, ветер давно улегся, а невидимая стихия продолжает бушевать. Часовые побросали копья и спрятались под навесы. Генерал жаберов-цев раскрыл над головой зонтик, но и это ему не помогло. Ком грязи попал ему прямо в глаз, и он взвыл от боли:
– Ой-ой! Полундра! Нас атакуют Звездные Тараканы! Спа-сайся, кто может!
Других слов в этот момент у него не нашлось.
Циклопиус до того перетрусил, что бросился прямо в сапогах и мундире в бочку с водой. Он скрылся в воде с головой, выныривая лишь для того, чтобы вдохнуть немного воздуха.
– Сдавайтесь! – Крикнул Уксус.
Циклопиус поднял было руки вверх, но тут сквозь зажмуренные глаза заметил, что их атакуют совсем не звёздные монстры, а какие-то маленькие, совсем безоружные и смешные существа… Какая-то мелочь пузатая… козявки в смешных колпаках.
Циклопиуса передёрнуло от осознания своей минутной слабости. Он собрался с духом и скомандовал:
– Все назад! Мы переходим в наступление! Назад и вперед! Каждый, кто струсит, будет расстрелян!..
Повинуясь своему предводителю, жаберовцы перегруппировались и стали теснить гномов к исходным позициям. Придя в себя и определив, что враг не страшен, разбойники осмелели. Они стали метать в гномов острые копья.
Но гномы обладали отменной реакцией, и легко увертывались от копий.
Раненных не было. Гномы пока что потерь не несли. Но удача не бывает вечной.
Доктор Уксус отвел свое войско в камыши для перегруппировки и корректировки плана наступления. Расчёт на внезапность не оправ-дался. Предстояло как можно быстрее выработать новую тактику.
Для более успешного ведения боя решено было использовать можжевеловую расчёску. Гномы поставили её «на попа», предварительно снабдив колёсами. Теперь это была уже и не расчёска, а мощный, ощетинившийся зубьями, таран.
Гном Рикпатрик был назначен смотрящим при орудии, которое окрестили «занозой». При необходимости снаряд можно было исполь-зовать в качестве щита.
Рикпатрик смазал колеса безъядерной пушки кусачим крапивным маслом, и гномы покатили её на врага. Тяжелый снаряд легко разгонялся с горы. Гномы едва поспевали за своей тележкой, разбрыз-гивающей во все стороны жалящее масло.
Доктор Уксус подвернул ногу и упал на пятую точку, угодив в маслянистую лужу. Крапивное масло ужалило его сквозь одежду, и он, как ошпаренный, понесся на врага, сминая на своём пути всё и всех подряд. Он был похож на рогатую молнию, которая вонзалась то в землю, то в чью-то голову, то гуляла по рёбрам, точно огненная сенокосилка. Кулаки его работали безостановочно. Крапивное масло действовало, как эликсир храбрости. Жабёровцы ничего не могли противопоставить его буйству, и падали поверженные кулаками один за другим.
– А уж когда в бой вступили «занозовцы» противника обуяла настоящая паника. Поначалу они приняли можжевеловую расческу за выстроившийся клином строй копьеносцев, и стали врубаться в его центр, пытаясь расстроить сомкнутые ряды.
– Ты за что меня по уху ударил? – Орал Мукич.
– Я тебя не бил, козявка. – Настаивал Вукич.
– Это я себя по уху ударил?! – Кричал Мукич. – Нашел дурака, чтоб я тебе поверил.
– Ой, Честно. Меня кто-то ужалил.
– Ой! Меня тоже кто-то ужалил. Это ты меня укусил? На, получи!
– И ты получи!
– И я тебе всыплю!
– И я тебе всыплю!
Задние ряды жабёровцев напирали на передние, а это только усиливало панику. Контратака жабёровцев захлебывалась. Бандиты, расплющенные своими же товарищами, задыхались от недостатка воздуха. Вдобавок ко всему крапивное масло разъедало им глаза, и они, не различая, где – свои, где – чужие, беспощадно колотили друг друга. Барабанные перепонки содрогались от их стонов и ругани. Мечи и копья ломались. Натыкаясь на острые зубья «занозы», бандиты получали смертельные раны и тут же падали.
– Друзья, мы побеждаем! Ни шагу назад! Ур-р-р-а-а-а! – под-бадривал своих солдат Рикпатрик.
А Циклопиус, не считаясь с потерями, гнал своих искалеченных слуг только вперед, пока под ударом кулака главкома Уксуса не пал последний солдат его авангарда.
Видя, что он терпит поражение от непонятной и неистребимой силы, Циклопиус сошел с ума. Команды его стали вовсе неразумными. Он размахивал ореховым прутом и приказывал:
– Выключите свет! Сбросьте на луну бомбу: она слепит глаза!
Находившиеся в резерве бойцы противника так и не решились продолжить схватку. Будучи нечистой силой, и служившие нечистой силе, они решили, что есть еще более могущественная и нечистая сила, которая владеет такими колдовскими приемами, от которых нет спасения. И, побросав оружие, они бросились наутек, выкрикивая:
– Караул! Караул! Лупоглазые тараканы прогрызли землю! Мы все провалимся в черную яму! Караул! Мамочка!.. Циклопиус нырнул в бочку с водой, решив больше никогда не высовываться на свет. А на прощание крякнул и сказал:
– Мало того, что отняли у пожилого чудища радостное детство, так еще и место выделили… ниже партера… Разбойничья страна! Вурдалак на вурдалаке! Куда, скажите, бедному чудищу глаз положить?.. Лучше бы я родился кривым, как эта бочка! Бедный мой од-ноглазый скелет, кто его теперь полюбит?!
Добавил: «Всё равно настал конец света! Лучше захлебнуться и умереть, чем ещё раз увидеть такое! Да здравствует вечный покой!– сказал он, выпустив напоследок пару пузырей».
Воодушевленный успехами, Уксус путем нехитрых преобразований превратил массажную щетку в грозную катапульту.
Для этого ему пришлось подложить камешек под деревянную ручку. Теперь орудие работало по принципу качелей. Несколько гномов одновременно запрыгивали на кончик расчески, и под их тяжестью груженная камнями и ощетинившаяся зубьями катапульта выстрели-вала в направлении бегущих со своих позиций резервистов.
Жаберовцы визжали и крякали. Кто-то из них заорал:
– Ой, из нас делают бефстроганов! Так нечестно. Это не война, а настоящая белиберда!
В результате этого исторического боя остатки армии Жабера были сброшены в заполненный водой ров. Они успели доплыть лишь до середины искусственного водоема, найдя свою смерть под грудой затопленных деревьев, из которых бобры соорудили запруду. Не спасся никто.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2013-04-13, 9:31 PM | Сообщение # 37 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 20. Цветинии спасают пожилую
гладиаторшу от явной смерти.
А в это время на арене Колизея продолжался неравный бой, если боем можно назвать унизительную расправу, между старой улиткой и «эклером». Каракула держалась с достоинством, всем видом демонстрируя презрение власть предержащим. Она не собиралась потакать их развращенным нравам. Эти чудовища не уважают старость. Посмотрим, посмотрим!.. Они попрали элементарные права свобод-ных существ, обратив их в рабство, стравив друг с другом и заставив драться ни на жизнь, а на смерть. Посмотрим, посмотрим!..
Удар гонга не сдвинул ее с места. Каракула наотрез отказалась заползать в пирожное, начиненное медовым кремом.
Может, сладкоежкам это показалось бы странным и диким, мо-жет, им бы захотелось очутиться на месте старой улитки. Это понят-но… Но не надо забывать, что крем для улиток смертельно опасен.
Каракула очень даже просто могла подавиться кремом. Ей бы ни за что не удалось преодолеть этот сладкий тоннель. Вероятно, на это и рассчитывал Жабер. Он был настоящим гурманом, и его любимым блюдом были улитки в медовом креме.
Однако, эклер тоже жалко. Будет ошибкою полагать, что пирожное – существо неодушевленное: все, что приятно душе – является одушевленным. И любому эклеру не доставляют радости ни чужой язык, ни чужой рот. Быть проглоченным никому не хочется. В жизни сладкой продукции две тупиковых проблемы: ни дать себя лизнуть, и тихонько улизнуть…
Дети, соблюдайте дистанцию между ртом и медовым кремом! Не пускайте слюни при каждой движущейся на вас конфете, ибо вы никогда не сможете закрыть рот!
Два церемониймейстера и двое коверных подталкивали пинцетом старушку Каракулу к надкусанному эклеру. Она сопротивлялась, сколько могла. Но ее старенькие ножки подкашивались от напряжения.
Эклер все больше походил на тюбик, из которого выдавливают зубную пасту. Его мышечная масса лопалась от напряжения. Сквозь
поры сочилась холодная и липкая субстанция. Казалось, он сейчас закричит: «Хочу на витрину обувного магазина»!
Действительно, он все больше и больше походил на расшнуровавшийся ботинок.
И она бы наверняка упала на арену замертво, если бы не подоспели цветинии. Они накрыли ее своими крыльями и сделали невиди-мой.
Тринда натянула между Каракулой и ее изуверами тонкий, как проволока, прозрачный усик. Наткнувшись на него, мучители попада-ли на песок, не успев ничего сообразить. Невидимые усики обесцветили части их тел, и со стороны могло показаться, что церемониймей-стерам отрезали руки, а коверных распилили надвое. На самом деле ничего такого не произошло, а просто на них так подействовали невидимые чернила.
Не видя собственных рук, церемониймейстер заорал истошным голосом:
– Мамочка, я, кажется, попал под поезд!
Публика на трибунах не верила своим глазам: на песке кувыркались бесформенные обрубки. Этого не было в программе. Но, веро-ятно, это было частью шоу, в котором опять были задействованы фокусники. Что ж, получилось весьма эффектно!
Зрители аплодировали артистам.
Особенно отличился мухокот по кличке Тискальщик. Он выра-жал свою радость удивительнейшим образом: хлопая крыльями, и од-новременно гоняясь за ними, как за собственным хвостом. Уморительное зрелище! Мухокот то урчал от восторга, то падал навзничь от усталости.
Потом он и вовсе уснул, оставив на всякий пожарный случай приоткрытыми хитрющие глаза: а вдруг прилетят летучие мыши, за которыми он был не прочь погоняться еще полчасика, потому что сильно их любил…. кушать. Да, странная штука любовь!
И, конечно, загипнотизированные кульбитами мухокота, зрите-ли не заметили, куда подевалась Каракула. Они предположили, что улитка находится внутри эклера с медовой начинкой.
Над стадионом вспыхнул салют, зазвучала песня:
Черная гора –
Черная с утра.
Как ни поверни –
Черная внутри.
Припев:
Мы так и не узнаем –
Что значит слово «честь»:
Мы нечисть, мы нечисть,
Которую не счесть.
В черной той горе –
Черная дыра.
В ней мы – как в норе –
пляшем у костра.
Припев:
Мы так и не узнаем –
Что значит слово «честь»:
Мы нечисть
мы нечисть,
Которую не счесть.
Бубли-мубли-губли
Мы черны, как угли,
Потому что на заре
Поклоняемся золе.
Припев:
Мы так и не узнаем –
Что значит слово «честь»:
Мы нечисть, мы нечисть,
Которую не счесть.
Перла шепнула Каракуле:
– Уважаемая, ничему не удивляйтесь и ничего не бойтесь. Мы сделали вас невидимой, и теперь поможем вернуться на родину.
– Спасибо! Чудесно! Спасибо, милые. Я вам так благодарна…
– Но будьте осторожны. Старайтесь не прислоняться к спин-кам кресел. Мы покрыли вас очень тонким слоем пыльцы, и она мо-жет облететь в любую минуту.
– Я все поняла, – ответила старая улитка.
– Поспешим! – Сказала Тринда. – Нам еще надо спасти Ску-кера, а мы даже не знаем, где его искать. Мы и вас то нашли совер-шенно случайно.
– Да, мне сильно повезло, – сказала Каракула, и, потеряв от радости равновесие, с шумом покатилась по ступеням партера. От не-скончаемых ударов пыльца с ее домика осыпалась, и она опять стала наполовину видимой.
На счастье ее тут же заметили вовремя подоспевшие Скукер и Виула. Виула, уже не надеялась увидеть бабушку живой. Она обрадо-вано закричала:
– Бабушка, бабушка, я здесь!
Наверное, это было не самое разумное решение: кричать на весь Колизей, но разве искренняя радость управляема?!
Внимание Жабера моментально переключилось на троицу бег-лецов, и он приказал страже взять их живыми или мертвыми.
– Лови! Держи! – Кричал он. – Сделайте, сделайте мне из них одуванчиковый суп!
Мухокот, решив, что и ему пора включиться в охоту, зарычал как бритоголовый лев:
– Мяв! Мяв! Мяву! Мяв! Мяв! Мяву! Всех мышей – в канаву!
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| lariks | Дата: Суббота, 2013-04-13, 9:32 PM | Сообщение # 38 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 21. Навстречу тайне старинных часов.
Да здравствует победа!
Скукер проявлял чудеса отваги. Удачно сгруппировавшись, Скукер то скатывался в проход, то, неожиданно, взмахнув руками, бу-квально рассыпал по сторонам ошарашенных полицейских. Зажатые креслами, они не могли надеть на него наручники, промахивались, и замки защелкивались на запястьях нечестии. Проталкиваясь к выходу, каракатицы и вурдалаки сбивали друг друга с ног.
Скукер, оказавшись в центре кучи-малы, вырвал из рук разъя-ренных, будто спущенных с цепи стражников, перепуганную и измученную Каракулу, и, заслоняя её от хаотичных ударов и пинков, вскарабкался на спину огромного древесного жука. Тот сам понёс их к вы-ходу, орудуя челюстями, как ножницами.
– Бабуля, бабуля! – Бросилась ей на шею Виула.
– Сейчас не время для объяснений в любви. Если мы не по-торопимся, то нам уже ничего не поможет.
И тут они услышали победный клич гномов, которые как раз вовремя показались невдалеке, прорвав вражеский кордон.
– Вперед, друзья, вперед! Мы маленький народ, но мы идем вперёд. Вперёд, друзья, вперед!
Они, кто на бревнах, кто на можжевеловой расческе, переправ-лялись через ров.
Полицейские пытались спихнуть Скукеру со спины жука-дровосека дубинками, но он висел на его крыле, как на подножке автомобиля, надёжно прижимая к груди двух улиток.
А Каракула с Виулой ещё успевали раздавать тумаки мешав-шейся под ногами нечисти.
Тринда распыляла последний мешочек с волшебным порошком. Ей было сложно действовать опрыскивателем прицельно, и значи-тельная часть пыльцы расходовалась не по назначению. Порошок раз-летался во все стороны, делая невидимыми не только Скукера и ули-ток, но и их врагов. Правда, им это преимуществ никаких не давало, а только запутывало. Так, к примеру, Чёрная Вдова, не найдя на своей шее пухового платка, стала в панике оплетать паутиной всех подряд.
– Чур меня, Чур меня! – отмахивалась от её объятий муха Цеце.
– Брысь, несчастная! – шикал на Черную Вдову упырёнок Аа, принимая паучиху за маленького котёнка.
Всё перепуталось в царстве Жабёра.
Сам же царь отправился в свои апартаменты, как говорится, от греха подальше. А, покидая ложу, он приказал включить на полную мощность насосную станцию.
В мгновение ока в город хлынули потоки воды, смывая всё на своем пути.
Скукера с Каракулой и Виулой накрыло волной.
Часы на Восточной башне пробили двенадцать.
О, это было время разгула нечистой силы! В своих владениях она обретала второе дыхание. Мощь ее после наступления полночи возрастала многократно. И с каждой минутой только усиливалась.
Жабер, например, за ночь вырастал до размеров бронзовой ста-туи на площади Ага, а у Кощея Бессмертного увеличивался живот. Он становился размером с тыкву.
В ночное время нечисть была особенно опасна. Она безбоязнен-но разгуливала по улицам, нападала на прохожих, вырывала из рук размечтавшихся влюблённых букеты цветов, сталкивала с обочины светлячков, перевертывала бочки с каплями росы, словом, хулиганила и разбойничала, ни как могла, а как власть разрешала.
Собственно, полиции такой разгул нечестии был только на ру-ку. Они и сами были не прочь обчистить подгулявшего вурдалака. Гу-ляй, братва, веселись – лишь бы царя никто не трогал!
Вот и сейчас полиция практически ни во что не вмешивалась. Не видно было ни одной машины со спасателями. Вспыхивали, как спички, здания. Дымом от пожаров можно было задохнуться. Лопа-лись стекла в домах. Их осколки превращались в снаряды. Повсюду слышались взрывы. В общем, приближался апокалипсис.
Полиция бездействовала.
Скукер на неё, понятно, и не надеялся, ведь это была разбойни-чья полиция.
Но спасение было рядом. Скукер успел схватить брошенный ему конец веревки, и гномы втянули его на борт можжевеловой рас-чески.
Тут же мощными гребками они направили лодку-паром прочь от Черной Горы.
Нужно было как можно скорее разделаться со всеми этими ведьмами и драконами, пока они не разнесли леса на щепы, и не за-топтали всё живое вокруг.
Гномы решили добить гадину в её же логове.
А помочь им в этом благородном деле вызвались бобры. Они свалили несколько исполинских деревьев и нарастили с их помощью стенки рва. Бегущая с насосной станции вода быстро прибывала, и скоро заградительный ров переполнился. Масса воды стала критиче-ской. Ров, превратился в плотину. А так как вода продолжала беспре-рывно прибывать, плотину вскоре прорвало, и мутные потоки, неся с собой вздыбленные стволы и камни, хлынули на замок Жабера.
Вода все рушила на своем пути.
– Да здравствует дружба! Да здравствует солидарность! – Кричали гномы, подбрасывая вверх зелёные колпаки. – Да здравству-ет Доктор Скукер! Долой ненавистного Жабера! Долой! Долой!
Последняя вспышка фейерверка над замком утонула в воплях оркестрантов. Они побросали инструменты, и музыка смолкла. Бал превращался на глазах в стихийное бедствие. Нечистая сила взвыла в последний раз.
Это был крах империи Зла. Роскошные хрустальные люстры па-дали на головы вампиров, камни настигали змей и пауков, перевора-чивались столы и стулья с кушаньями. Замок рушился, точно был по-строен из песка.
Жабер стукнулся головой о башню, в которой еще недавно то-мился Скукер, и она пригвоздила его к земле.
Он пытался выбраться из-под обломков, но новый мутный по-ток, начиненный валунами, расплющил его кости и клешни.
Он испустил последний вздох, и сердце злодея перестало бить-ся.
Вода перемалывала Черную гору. Она дробил скалы и вырывала из земли ощетинившиеся памятники.
Гномам разбушевавшаяся стихия ничем уже не грозила.
Они преспокойно наблюдали за происходящем сидя в своём не-потопляемом корабле, который они нарекли прекрасным именем «Вечный заступник».
А мастер Цайль сочинил по этому поводу песню: «Мы рушим горе-башни и царские дворцы. Мы вовсе не букашки, Мы гномы молодцы».
Виула нежно обнимала бабушку, обещая слушаться ее во всем.
Кекля принимала ухаживания Акилея.
Доктор Уксус вытащил из кармана подзорную трубу, наблюдая за звездным небом. Он не привык терять время даром. Он говорил: «Все должно быть исследовано и изучено. Ученье – свет, а не ученье – выключатель».
Через час все было кончено.
Вода спала, обнажив развалины замка.
Гномы пошли посмотреть, не осталось ли кого-нибудь в живых из врагов. Похоже, они все бесславно погибли.
Скукер, осматривая руины замка, набрел на старинные наполь-ные часы с кукушкой. Окошко для птицы было пустым. «Слава Богу, – подумал Скукер, – птичка улетела». Он наклонился, чтобы припод-нять цепочку с гирей, и случайно наступил на деревянный корпус. Нога провалилась внутрь. Пытаясь ее высвободить, Скукер ненароком задел потайную пружину, и из ящичка, встроенного в корпус, посы-пались белые жемчужины. Они были огромными. Они переливались всеми цветами радуги. Это были необыкновенные жемчужины. Они излучали добрый и ласковый свет. Они хранили тепло и шепот волн южных морей.
– Нашел! Я верил и я нашел! Смотрите все! Я держу в ладонях настоящие жемчужины!
Кекля подбежала к нему первой.
– Ты нашел их для меня? – Спросила она, подставляя ему щеку для поцелуя.
Скукер как-то грустно покачал головой, и перевёл взгляд в сторону Алсай. Девочка готова была расплакаться. Возможно, от счастья видеть своего возлюбленного живым, а, возможно, причина была иной. Взгляды их встретились. И что-то кольнуло Скукера в самое сердце. Он вдруг почувствовал, как его обдало жаром от взмаха чьих-то волшебных крыльев, и он сказал:
– Я нашел их для тебя, Алсай. Сделай из них жемчужные нити, и пусть они обрамляют твою голову, точно корона.
– Спасибо. – Сказала Алсай.
Сейчас ей, действительно, хотелось плакать. Ей не нужен был жемчуг, ведь как-то обходилась она без него прежде. Ей хотелось со-всем немногого – счастья. Счастья любить и быть любимой, счастье говорить, – и быть понятой, счастье отдавать всю себя целиком самому дорогому на земле существу, быть с ним рядом каждую секунду, с восхода и до заката, с восхода и до конца своих дней…
И в тот момент, когда Скукер пересыпал жемчужины в ее ладони, она вдруг вскинула их вверх, и жемчужины полетели навстречу солнцу. И солнце превратилось в огненное сердце. Оно билось над миром, рассыпая брызгами разноцветный жемчуг. Он был похож на праздничный фейерверк. Жемчужины переливались в лучах, и воз-вращались на землю, превращаясь в капельки грустной росы…
И Алсай сказала, глядя Скукеру прямо в глаза:
Пусть это будет салют в честь всех влюбленных на свете! Ты верил, что упавшие звезды превращаются в жемчуг – значит, ты верил в любовь. Ты верил в сказку, а это вовсе и не сказка, а просто другая, самая лучшая жизнь! Все так: на свете есть любовь, и добро побежда-ет зло,
– и в лесу, под каждым деревом, люди будут находить волшебные жемчужины, посланные нам из далеких миров… Главное – во все это верить!.. И любить!..
– Какие волшебные слова!.. – Сказала старая Каракула. – Я бы слушала их всю жизнь, но мне, к сожалению, пора. Пора встречать Время.
И она медленно поползла по лесной тропинке, на которую упали первые солнечные лучи.
КОНЕЦ.
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
| Натья | Дата: Воскресенье, 2013-04-14, 0:15 AM | Сообщение # 39 |
|
Хранитель Ковчега
Группа: Модераторы
Сообщений: 6116
Статус: Offline
| Цитата (lariks) Пора встречать Время.
Ты шагаешь легко
по осколкам зеркальных историй,
краем глаза ловя
убегающих волн шелестящую пену
и становишься вдруг
необъятной, волшебной вселенной...
и врываешься в полдень настойчиво…
шумом прибоя,
волшебством лунных слов,
всплеском музыки Жизни...
в окнах Свет полыхает…
мир тобой расколдован…
и так радостно ждать
за порогом снов
добрые вести… 
небесный странник
|
| |
| |
| lariks | Дата: Воскресенье, 2013-04-14, 1:43 PM | Сообщение # 40 |
|
Советник Хранителя
Группа: Модераторы
Сообщений: 173
Статус: Offline
| 2010 год
ВОЛШЕБНАЯ ЛЮБОВЬ
1. ЧЕРЕЗ КАЗНЬ – К ИСКУССТВУ,
И КОЛЫБЕЛЬНАЯ НА ГВОЗДЯХ …
Природа волшебства неизвестна. Но волшебником может стать любой. Просто надо чаще тренировать голову, не забывая, правда, и про мускулатуру: волшебство должно уметь за себя постоять.
(Из книги «Фишки и приколы бородатых гномов». Глава 11, маразм второй).
На центральной площади, напротив пришедших в запустение мастерских по ремонту волшебных изделий, собралась толпа. Ровно в двенадцать здесь должна была состояться казнь мага и чародея доктора Уксуса. Менее чем через полчаса его должны были повесить.
А часом раньше судья зачитал приговор.
Уксуса обвиняли в пророчествах при отягчающих обстоятельствах, а также в присвоении и продаже с целью наживы одного миллиона волшебных палочек, одного подержанного велосипеда и одной музыкальной шкатулки.
Не остался без внимания и крамольный стишок Уксуса:
Приятно по травке ходить босиком?
Природу, дурак, оседлал ты верхом.
Ты пяткой прелестный цветочек попрал.
Уж лучше б, как птичка, куда-то летал.
Большинству гномов обвинение казалось надуманным. В королевстве прекрасно знали, что такого количества волшебных палочек нет на всей земле. Это же очевидно: будь у каждого по волшебной палочке – не были бы нужны короли, тогда каждый – сам себе и король и банкир: сиди на лавочке и печатай хоть короны, хоть кепки.
Адвокат, защищая доктора, просил о снисхождении. Речь его была проникновенной. «Ещё в детстве, – говорил он, зачем-то сально подмигивая прокурору, – дерзкой и неисполнимой (по причине бедности родителей) мечтой подзащитного был исправный волшебный велосипед. (Он сделал акцент на слове «исправный»). Но подсудимый вынес с помойки ненуж-ную рухлядь. И что?! По сути, мой клиент навёл там порядок, и ничего такого противоправного не совершил. Наводить в своей стране порядок вправе каждый смертный, а не только знатные, да богатые…».
Витиеватая речь защитника действия не возымела.
Кто-то из зала крикнул:
– Повесить бородой вниз!
Дамочка в шляпке с воробьиными перьями визжала громче остальных:
– Таким не место в моей спальне! Повесить! Повесить каналью!
Защитник заключил свою речь словами: «Да, всё имеет своё начало, но, к сожалению, один и тот же конец. Мой подза-щитный слишком долго находился на свежем воздухе. Я прошу приговорить его к трем смертным казням условно».
Готовилась изощренная, прямо-таки инквизиторская расправа.
Герольды в костюмах с бутафорской подбивкой из ваты, – она заменяла мускулатуру, – восседали на белых конях, чьи крупы были покрыты черными попонами. Всадники возвещали о близком начале казни противными воплями горнов.
Палач в красном плаще и чёрной маске уже разминался на помосте. В руках у него была скрипка, а не верёвка, как мож-но было бы ожидать. Сразу после исполнения «музыкантом» первой части концерта для скрипки без оркестра, на шею пре-ступника полагалось накинуть самую писклявую и въедливую металлическую струну «ми». Перепилить ею шею – как семеч-ком щёлкнуть.
Король Самус, балуя подданных показательными казня-ми, преследовал две цели. Во-первых, через подобные зрелища народ облагораживался и приобщался к искусству, во-вторых, активно раскупал попкорн, порции которого можно было ку-пить на каждом углу.
Надо особо отметить, что музыку к казням король, который к семидесяти годам почти закончил первый класс музыкальной школы, писал сам. Причём, минору он предпочитал мажор, отчего проводимые им казни отличались особой торжественностью, – так, по крайней мере, казалось Самусу. А то, что кажется королю, смертным должно принимать, как истину.
Молодая гномна, по всей вероятности одна из фанаток скрипичного таланта палача, вцепилась ему в волосы, желая заполучить на память хоть клок:
– Сыграй, сыграй мою любимую «Пройдусь косой по волосам».
И ей таки досталась шевелюра талантливого палача целиком.
Оставшись без парика, скрипач игры не прекратил, а прикрыв лысину нижней деревянной декой, продолжал пили-кать над головой, чем вызвал всеобщий восторг:
– Виртуоз! Истинный виртуоз! – Ликовала толпа. – Ка-чай его! Качай!
Пылкую поклоницу пытались оттащить от помоста, но она извивалась в руках стражников, как змея, пытающаяся ис-полнить танец живота. При этом она ещё и частушки петь норо-вила:
Заберите стеклотару –
Дайте в руки мне гитару.
Буду плакать, буду бить:
Всё равно, кого казнить.
Это уже переполнило чашу терпения толпы. Гномы бесновались и требовали: «На костёр её! Нервами к огню! Заклейте ей рот пчелиным помётом»!
Тем временем из ворот тюрьмы выехала повозка с пятью птичьими клетями, в одной из которых, накрытой грязной поло-вой тряпкой, скрючившись, точно застрявший в дупле дятел, сидел горемыка доктор Уксус. На тряпке красовалась надпись: «Сиди здесь и жди конца драмы: ты мешал нам разучивать гам-мы».
Попугаи, помещённые в другие клетки, орали на всю улицу: «Волшебник д-дурак! Волшебник д-дурак! Волшебник д-дурак»!
– Посторонись! Посторонись! – Разгонял зевак конный конвой.
Вдруг из переулка наперерез конвоирам вылетела другая повозка, но без конной тяги. Её толкали вперед бражники. Для этого времени суток появление ночных мотыльков было странным.
– Посторонись! Посторонись!
– Куда прешь, кочан гнилой капусты.
Уклон в месте пересечения улиц стал причиной аварии.
Повозки столкнулись с грохотом и скрипом. На булыж-ную мостовую полетели бидоны с молоком, банки с соленьями, кочаны капусты, пучки моркови.
Корзина с живой рыбой, – это были карпы, – угодила под конские копыта. Лошадь поскользнулась, а один из всадни-ков не удержавшись в седле, плашмя упал на мостовую. Получив лёгкое сотрясение, он стал общаться с карпом:
– Ты меня уважаешь?
Карп беспомощно хватал ртом воздух.
Воспользовавшись суматохой, бражники, – а это был форменный маскарад, – сбросили крылья, под которыми оказа-лась вполне цивильная одежда, и протиснулись к клетке с доктором Уксусом.
– Доктор, – сказал один из смельчаков, разгибая стальные прутья, – мы за вами. На углу нас ждут друзья. Вы можете идти?
Ему дали глоток воды.
– Попробую. Кто не пробует шипучку, превращает рот в гадючку…
Эта глупая фраза вылетела из подсознания от нервного перенапряжения.
Опершись на плечо своего юного спасителя, доктор, на-сколько хватало сил, прихрамывая и хватаясь за бок, поспешил скрыться в первой же подворотне.
Вкусив глоток свободы, попугаи переменили тему:
– Король дурак! Король Дурак! Король инквизитор!
Юный гном сказал:
– Через дворы быстрее.
– Король безмозглый горшок! Долой к-короля! Свободу п-попкам!
– Да как вам только это удалось, друзья мои?! – Едва по-спевая за ватагой смельчаков, которая отбила его у охраны, ска-зал Уксус. – Это же настоящее геройство! Вы подкупили попугаев?
– Нет, произошло обычное волшебство. – Сказал маленький гном.
– Как тебя зовут? – спросил доктор.
– Урик. – Ты смелый гном, Урик. Я научу тебя настоящему волшебству, мой юный герой. Я научу тебя ездить на ве-лосипеде.
– А я это уже умею.
– На двухколёсном велосипеде!
– Это не проблема для меня.
– Хорошо! Очень хорошо! Но на моём велосипеде можно летать под облаками. Он способен нестись к звёздам.
– Он, что, с мотором?
– Нет. Нет никакого мотора. Есть только вечное движение вперед! Это… – Он вдруг стал задыхаться. – Это волшеб-ный велосипед. Видел, какие трюки выделывают под куполом на велосипедах циркачи? Это ерунда! Мы долетим на нём до самых звёзд. Я… я…
– Вам незачем так волноваться, доктор. Успокойтесь. Всё худшее теперь позади.
– Эти хулиганы от власти, эти гороховые сморчки, – пы-тался он выражаться пристойно, – отбили мне все почки. Тьфу на них.
– Мы ещё им покажем!
– Я уже придумал… Я превращу паразитов в оливковую рощу. Пусть себе шумит на здоровье.
– Лучше в камни.
– Камней и так достаточно.
Почти ползком преодолев препятствие из бельевых ве-рёвок с развешанным на них бельём, беглецы оказались перед повозкой торговца фруктами. Цан, так его звали, сказал:
– А теперь поехали. Нельзя терять ни минуты. Скоро за нами пошлют погоню. Вас ждёт принц Райн.
– Мой мальчик вспомнил обо мне?
– Он никогда и не забывал о вас. Как только ему стало известно, что вы попали в беду, он послал нас на выручку. Принц Райн хотел лично возглавить операцию по вашему осво-бождению, но его задержали неотложные государственные дела. На наших южных границах сейчас не спокойно.
– Да, это мне знакомо: границы, страницы… Не замечаешь, как жизнь проходит. Дела, брат, это обратная сторона всё того же безделья. Больше всего нехватку времени ощущают бездельники, писари и царедворцы, а при этом, заметь, страдает дружба. Нет, братец, отвези-ка ты меня в оливковую рощу. Там у меня прекрасный шалаш, любимая работа, кой-какие запасы еды…Мне на первое время хватит, а там посмотрим. Принцу, конечно, большое спасибо, но я повременю с отъездом. Общение с сильными мира сего всегда было для меня обременитель-ным. Я, знаете ли, долго угождать не умею. Минуты на три ме-ня ещё хватает, а потом я срываюсь. Я уже в том возрасте, когда начинаешь понимать, что имущих неимущим лучше любить на расстоянии.
– Так всё-таки в рощу? – Переспросил Цан.
– В рощу, братец, в рощу…– Сказал Уксус. – Приму душ, и сразу лягу спать. Не понимаю, как это йоги наслаждают-ся лежанием на гвоздях или битых стёклах?
– А разве в тюрьме не выдают перин? – Задал Урик наивный вопрос.
– Да там, др., даже клопы дрыхнут в позе гербария…
– С ума сойти. И клопы?!
– А что тут, др., удивительного: им тоже надо где-то на ночь устраиваться. Хорошо ещё, что меня не заставляли рассказывать им сказки и петь колыбельные песни.
От пережитых страданий Уксус, видимо, приобрел дефект речи в виде часто повторяющегося буквосочетания «др». И это понятно: в стрессовых ситуациях ящерицы, к примеру, отбрасывают хвосты, а потом отращивают новые… Жаль, такое не происходит с нашими головами. Однако, прогресс не стоит на месте.
2. СТРАННО, ЧТО В РАЮ НЕТ ИСКУССТВЕННОГО СВЕТА, НО ЗАТО ТАМ НИКТО НИ ЗА ЧТО НЕ ПЛАТИТ
Считалось, что в оливковой роще жить было не безопасно. Повсюду на земле, под кронами деревьев, зияли странного вида воронки. Но это не результат бомбардировки её перезрев-шими плодами. Придворные астрономы предположили, что ямы были образованы метеоритами.
Доктор Уксус так не считал. Он высказал в своё время крамольную мысль о происхождении странных воронок. Его гипотеза несла на себе печать апокалипсиса. Уксус с помощью многочисленных измерений доказал, что странные воронки имеют форму подошв огромных ботинок, которые, возможно, принадлежат великанам, сметающим всё живое на своём пути ради понравившихся им плодов. Ему пытались возразить учёные мужи: «Так почему же никто не видел этих великанов? Уж не хочет ли доктор запугать народ, чтобы завладеть его созна-нием, а потом собрать деньги на строительство убежишь и сбе-жать с ними к принцу Райну»?
Две экспедиции, направленные в рощу королём Самусом, исчезли бесследно. Третья, она же и последняя, тоже не увенчалась успехом. Из двенадцати посланных в рощу гномов, выжил только один. Добиться от него хотя бы устного отчёта не представлялось возможным. Астроном по профессии, он только при одном упоминании о злосчастной роще дико вращал зрачками, стонал и начинал скрестись подмышками. Когда же на него надевали смирительную рубашку, астроном падал на колени и пытался носом рыть землю.
Бедняга. Гномы потешались над ним. А Уксусу его было жаль. Он понимал: на земле они не одни, и тысячная её доля не изучена и не исследована гномами. Природа земли непостижи-ма, потому что в Ничтожно Большом всегда отыщется могуще-ственное Малое. Кто-то занёс над тобой ногу, – и тебя уже нет… И цивилизация раскручивается заново.
Цан не захотел остаться на обед. Ему нужно было спешить в обратный путь, чтобы как можно быстрее доложить принцу Райну о благополучном исходе операции. Он только мельком взглянул на внушительную постройку из веток, и стал прощаться.
– А мне в моём раю спешить никуда не надо. Служить не надо. Докладывать не надо. Нет, точно, свободу придумал кто-то, кто всю жизнь провёл на цепи. – Сказал Уксус.
– Я останусь с доктором. – Сказал Урик. – Он ещё слишком слаб. Возможно, ему понадобится моя помощь.
– Я так и доложу принцу. Уверен, он одобрит твое решение.
– А от меня, – сказал Уксус, – вручите ему эту оливковую ветвь. И на словах передайте, что в ней достоинства ничуть не меньше, чем в золоте. Тяжести – никакой: это засохшая ветвь. Она будет прекрасно смотреться в напольной вазе, и радовать Жасмин.
Уксус помахал в след Цану волшебной палочкой, которая, правда, не работала. Это была та самая палочка – и не из мастерских, а со свалки. И Уксус её не крал, а нашел. Туда выбрасывали совсем уж бросовые вещи. Там же он подобрал велосипед с облезлой краской и проржавевшей рамой, да музыкальную шкатулку. Прихватил он и бесхозную старинную книгу в кожаном переплете и медными застёжками. А называлась она так: «Фишки и приколы бородатых гномов». Фолианту было не менее двухсот лет. С ним он намучился: тяжеленный. Пришлось тащить на спине.
– Ничего. Ничего. – Сказал Уксус, махая палочкой перед носом Урика. – Все эти вещи ещё послужат правому делу.
– Она, точно, волшебная? – Недоверчиво спрашивал Урик. – Сдается мне, что ею месили куриный помёт, прежде, чем выбросить на помойку.
– Просто у неё сели лунные батарейки. Но это не беда: как только на небе появится полная луна, мы её подзарядим.
– Так просто?
– Да всё гениальное просто… а проще простого на земле это кто?
– Это вы, док.
– Не надо равнять меня с гениями. Я чуточку талантлив, это правда, но я вовсе не гений. Гении так долго не живут… Добавил после паузы: «А теперь пойдём в шалаш. Надо принять душ и подкрепиться».
Пройдя внутрь помещения, Урик задрал голову вверх:
– Какой он высоченный, однако!
– Да, грандиозное сооружение.
– Тут целый полк расквартировать можно. Неужели вы, док, сумели построить его в одиночку?
– Нет, конечно. Я набрёл на эту роскошь совершенно случайно. А тебе, Урик, ничего не бросается в глаза?
– Вроде, нет.
– Поразмысли.
– Ничего.
– Это дело рук не гномов.
– Да? А чьих?
– Тут явно поработали ногоступы.
– Я ничего прежде о них не слышал.
– А я их видел. Они похожи на нас, но только в сотни раз больше. Ты, думаешь, метеориты «наследили» перед нашим шалашом? Ого, и ещё раз ого! Это следы ботинок тех самых ногоступов. Они приходят сюда объедаться оливами. Чуть зазеваешься, – и чудовище тебя вмиг раздавит.
– За что?
– Да ни за что. За красивые глаза. Они нас даже не замечают. Мы для них всё равно, что песчинки. Да и сами мы хороши: мы разве разбираем, куда ставим ноги.
– Что же, теперь и ходить никуда нельзя? Что же, не вставать теперь с кровати?
– Летать надо, друг Урик. Во сне и наяву.
– А если и там кого-нибудь заденешь?
– Летать надо аккуратно. Летать, а не размахивать колёсами! Вот починим велосипед, тогда и наступит всеобщее благоденствие. Думаешь, я зря изучаю эту книгу? – Он вонзил указательный палец в лежащий на земляном полу фолиант. – Нет, не зря! Здесь всё написано: как жить, зачем жить, сколько жить, стоит ли жить, сколько стоит та или иная жизнь… Фантастические знания заключены в этой книге! Парадокс: чем дольше я её читаю, тем меньше хочется жить…
Произнеся эту почти тронную речь, Уксус погрузился в раздумья. Ему вдруг расхотелось мыться: а, собственно, – зачем вообще мыться, если завтрашний день может и не наступить? Обидно как-то идти на корм червям с чистой кожей и чистой совестью. Как бы разговаривая с самим собой, пробурчал цитату из какой-то другой давно прочитанной книги: «Быть или не быть? – Вот в чём вопрос».
После затянувшегося молчания Уксус изрёк:
– Черти что делают с нами книги! Тут призадумаешься: прежде их дарили друзьям, теперь же – и врагу не пожелаешь... Куда катится цивилизация?! – И тут же, поразмыслив, задал себе вопрос: «А, может, Уксус, ты просто безнадёжно стар? Обходились же прежде гномы без книг? Ведь как-то они жили? Вот именно: «как-то»… Нет, не требуйте платы за свет одиночества!..
Памятниками не рождаются
|
| |
| |
•Новые сообщения ·
Правила
•Поиск•]
Традиции Галактического Ковчега тут!
.
.
.
..
